Социалистический реализм

Подмосковье, государственная дача номер ХХХ.
Ефим Осипович Фридлендер, крупный бизнесмен, научный консультант при СНК СССР

– Миша, я Вам категорически здравствуйте, и шоб Вам так жить, как оно надо!

Тот, кому я звоню по отдельному, 'жутко засекреченному', каналу, не имеет ни малейшего отношения к Одессе. Челябинск, Красноярск, Ташкент, София, Иерусалим…, только не Одесса. 'Одесский' суржик – наш с ним шифр. Крайне удобно. Минимальная шифровка, даже не шифровка, намеки и иносказания, и подслушивающему очень трудно разобраться. Даже если записать разговор, а потом долго крутить и вдумываться. Первый, даже второй слой вычисляется, третий уже редко. Тем более, надо еще догадаться, что он есть. Да и на первом уровне толкования не однозначны. Не код, ломать ничего не надо. Намного проще и намного сложнее. Живой язык. Собственно, от настоящего одесского говора в нем совсем мало. А уж когда надо незваным слушателям подкинуть дезу… Вот пусть и поломают головы над тем, что всё это означает.

– Фима, я на Вас не понял! Ви изволили пропасть на почти неделю, а мы тут должны гадать, зачем и насколько Ви поймали себе неприятностей! Ви таки доехали, куда хотели, или что там с погодой?

– Миша, шо Вам за дело до нашей погоды? И таки чем Вам так интересно за мой променад, шо так обеспокоены? Ви имели слышать таких глупых слухов?

– Я таки должен до Вас сказать, что мне неуютно, когда старые друзья немного пропадают, а вместо них появляются не совсем друзья, а неизвестно зачем. Вы мне имеете, шо рассказать за свои хождения, или не стоит беспокоиться?

– Ви будете с меня смеяться, уважаемый, однако за ради такой погоды я поехал бы гораздо дальше. Но это было совсем не надо, я приехал, куда хотел. И Ви себе не поверите, кого я тут встретил и совсем не ожидал! До нас пришел дядя Ёся, который имел таких причин быть совсем в другом месте. Таки он решил, что имеет больше оснований быть не там, а тут, сделал маленький гешефт и большое путешествие и передает всем привет.

– Фима, это будет правда? Таки очень даже интересно. Дядя плохо себя чувствует, шо я должен от него переживать? Но кое-кто здесь имеет таких причин сильно нервничать за этих неясностей. А тетя Сара просто не находит себе места, а оно ей совершенно необязательно и очень вредно для здоровья окружающих.

– Ради бога, Миша! Дядя помолодел на много лет и сделал это совершенно правильно, а все его проблемы помахали ему ручкой. Скажите тете Саре, что ей нет таких причин нервничать. От этого бывает прыщей по телу и других неприятностей. Теперь дядя в самом расцвете и полон сил. Я таки скажу, что его теперь больше тянет на молоденьких. Он совсем даже не дурак и немного не хочет тетю Сару, но это же не повод до него навязываться. Если дама начнет настаивать, он может сильно расстроиться. А оно нам надо? Оно нам совсем не надо. Когда в доме бьют посуду, могут пострадать дети. Вы же знаете, сколько у дяди Ёси внучатых племянников? Вы таки не поверите, но они все граждане Израиля. Меня не утешит, что тетя Сара за это дело будет ходить на экзотику. А это очень даже возможно, Миша, Ви себе не представляете, насколько это легко. Но я хотел Вам сказать совсем не за то. Дядя хочит, шобы я делал мой гешефт, и шобы я делал его хорошо и вместе с ним, и я совсем непротив.

– Фима, Ви делаете мне легче на сердце. Но раз Ви вспоминаете за свой гешефт, то мне надо говорить про подходящую компанию?

– Миша, не делайте с себя смешно, у меня маленький гешефт на мелких железках и что там может быть интересно компании. Мы же говорим совсем за другое. У дяди Ёси есть много таких вещей, про которые переживает весь мир, и совершенно напрасно, вот до них можно серьезно подумать за компанию, и не только можно, но даже нужно, шобы сэкономить таких забот всем переживающим.

– Юноша, я могу говорить за Вас с кем угодно, но боюсь, говорить за дядю Ёсю мне немножко опаско. Он раньше очень любил шутить и не всегда удачно.

– Ради бога, Миша, Вы таки знаете, я тоже люблю шутить. И Ви будете удивлены, но с меня и дяди можно смеяться одинаково. Если тетя Сара чего-то не понимает, еще не значит, шо это грустно. Между прочим, таких вещей много, но совсем не бесконечно. Кто не успеет сесть на поезд, будет и дальше ехать на осле.

– Я кладу Ваши слова себе в уши, Фима, я кладу их себе в уши. Застолбите там участочек для старого друга, уважаемый. И пару таких вещичек, которых стоят его внимания. Ви это сможете, или мне надо кого-то за это искать?

– Ради бога, любезный, разве между нас может быть подобных недоразумений? Считайте, что они уже лежат в кармане. Да, чуть не забыл! У меня к Вам есть еще порадовать про хорошую новость. Один старый молдавский еврей как никогда близок к осуществлению своей несбыточной мечты. А если Вы захотите немного посчитать, то он совсем даже не старый, а немного в полном расцвете сил.

– Боже мой, Фима, Ви даже не представляете, как мне делается интересно, когда я слышу таких вещей! За это надо будет обязательно выпить при нашей встрече. Я надеюсь, Ви найдете времени приехать до наших палестин в ближайшее время?

– Таки скорее да, чем нет, если Ви не захотите заскочить на минутку в наши. Что нам может мешать двигаться в этом мире? Но я вынужден раскланяться, чтобы не портить Ваши гешефты потерей минут. Мы будем прощаться, и Ви таки знаете, как мне звонить.

– До свидания, Фима, до свидания. И не надо больше пропадать, оно нам совсем не обязательно.