Смерть или слава

Глава двадцать шестая

Конечно не все было так гладко, после этого нам еще предстояло прорваться через армию орков, перед тем как будем в безопасности, но распространяющаяся новость о кончине их лидера начала подрывать их дух.

В частности, они до сих пор оставались крепкими и свирепыми как и прежде, все же это были орки, но раскол их хрупкого альянса, который удерживал Корбул вместе силой своей персоны (или что там еще есть у орочьего Варбосса), появился почти сразу[112].

Несколько раз на последних этапах нашего путешествия мы думали, что приближаемся к линии фронта, но выяснялось, что воевавшие были орками, которые улаживали свои разногласия давно проверенным родовым способом, не обращая внимания на урон, который они наносили своими действиями их общей цели.

Не то, чтоб мы на это жаловались. С каждым убитым, перед нами оставалось всё меньше орков. Хорошо организованные группы, которые мы не могли обойти, мы пробивали единым ударом, чему в немалой степени помогали сводки получаемые из Имперской командной сети. С ними мы на порядок лучше представляли что нас ждет впереди.

В процессе доступа в нее, Маркони наконец-то смог связаться с кем-то из Имперских сил, кто смог передать нас по цепочке командования с потрясающей скоростью, пока со слабым недоверием в голосе оператор вокса не информировал меня, что со мной желает говорить некто Алкас, который, как выяснилось был дивизионным командиром Западного континента.

— Это Каин, — сказал я, повышая свой голос над ревом двигателя Химеры и проявив достаточное количество, как я думал, комиссарского достоинства. — Чем могу вам помочь, генерал?

— Для начала было бы неплохо получить полный отчет, — сказал голос на той стороне с легким оттенком веселости.

Никогда не общавшийся раньше с кем либо, столь высокого ранга, разве что случайно, я был приятно удивлен.

— Но это может подождать. Вы можете подтвердить, что Корбул мертв?

— По крайней мере он был таким, когда я его оставил, — сказал я, понимая, что чем сдержаннее я буду сейчас, тем более правдоподобную я смогу сочинить историю, почему я удрал с поля боя и наткнулся на него.

Голос на другом конце ненадолго стих, и я уловил достаточно, чтоб понять, что он передает подтверждение кому то рядом.

Когда он зазвучал снова, то казался ещё более приветливым, чем раньше.

— В докладе вашего сержанта говорится, что вы оставили защищенную позицию, чтоб противостоять ему лично.

Молодец Тайбер: он должно быть решил, что я удрал из Химеры потому что заметил их военачальника.

Прямо сейчас я не мог придумать ничего лучше, потому оставалось только укрепить это впечатление.

— Как только я его увидел, времени думать уже не оставалось, — сказал я достаточно правдиво. — Я полагался на рефлексы, хотя более разумно было бы укрыться и ждать прибытия подкрепления.

— Очень удачно, что вы не стали так делать, — сказал Алкас, кажется находясь под приятным впечатлением. — Я надеюсь услышать вашу историю во всех подробностях, когда смогу увидеть вас. Наши передовые подразделения могут связаться с вами в любое время.

— Если зеленокожие будут достаточно любезны, чтоб убраться с дороги, — ответил я.

Я взглянул на экран со свежими тактическими данными.

Первая волна имперских войск уже прошла перешеек, оборона орков была сметена ударами авиации и бронетехники.

Они начали движение совсем недавно, и я был впечатлен, как быстро они прорвались[113].

Когда я просмотрел последние расположения, мои ладони начали знакомо и неприятно покалывать.

— Кажется, слишком много их движется в нашем направлении.

Не все они находились, конечно, на нашем маршруте, но казалось, что все движутся именно в нашу сторону.

— Уверен, что после всего того, что вы сделали, они не составят для вас серьёзного препятствия, — сказал Алкас радостно, и я вынужден был согласиться, заставив свой голос звучать нейтрально.

— Мы обдумаем ситуацию, — сказал я, остро осознавая, что любая другая реакция снизит доверие ко мне до опасной отметки, хотя вы можете представить, как я проклинал все внутри.

Я поглядел на Пирса, который все ещё грелся от сознания нашего успешного налета на штаб Корбула, и, кажется, начал считать себя самым гениальным тактиком со времен Махария.

Молодой капитан серьёзно кивнул.

— Конечно, — согласился он.

План, который мы, в конце концов, придумали, не был гениальным, но в этих обстоятельствах сложно было рассчитывать на что то лучшее.

Мы были далеко от береговой равнины, по которой мы могли бы быстро и надежно добраться до выступа, занятого нашими силами, которые продолжали расширять его, прибывая через перешеек.

К счастью, мы уже прошли основную территорию, занятую пахотными полями и достигли относительно открытой вересковой пустоши, окаймлявшей побережье, по которому наш караван мог двигаться с разумной скоростью, приняв защитное построение (и конечно я должен быть как можно ближе к его центру).

Как только части отступающих орков столкнутся с нами, мы будем готовы проложить себе путь ударом бронированного кулака по самому слабому их месту, какое только сможем найти.

Ауспекс проинформировал меня, что время действий приближается.

Настоящая буря символов контактов усеяла экран, и я выглянул из главного люка, чтоб уточнить визуально, с помощью ампливизора.

И очень скоро пожалел, что сделал это.

Когда холодный прибрежный ветер, благоухающий солью и запахами водорослей, стегнул по моему лицу, я поднял ампливизор и рассмотрел на горизонте, после волны орочьего транспорта вторую волну пехоты, и все они мчались в нашу сторону с такой скоростью, с какой только могли.

Да, передумывать было уже поздно, попытка сбежать от наступающего потока орков ни к чему бы не привела и в этой холмистой местности не было ничего, где можно было бы занять оборону.

Скорость и мощь были теперь единственными нашими союзниками, а ещё надежда, что страх перед преследующими их силами перевесит желание остановиться и убить нас.

— Разорвать их строй, — приказал я, и наши танки начали стрелять под оптимальным углом, пробивая большие бреши в их рядах, в то время как наши стрелки с противопехотным вооружением старались огнем не дать разрозненным группам соединиться вновь.

Вторая линия состояла из бегущих фигур, которые, в отличие от своих более удачливых товарищей, не смогли уцепиться за транспорт.

Снаряды наших минометов, довольно рискованно расположенных на машинах с открытым верхом, начали взрываться среди них, вызывая, как я и ожидал, исступленную стрельбу, а их разномастное сборище грузовиков и багги начало разгонятся, причем стрелки на них открыли стрельбу с обычным для их рода отсутствием меткости.

— Рассеивайте их! — требовал я, надеясь таким образом преодолеть орочий инстинкт групповых действий, как нам удалось несколькими неделями ранее, в пустыне.

Если бы мы смогли сделать это, то они бы просто продолжали бежать… Один из захваченных нами багги взорвался буквально в нескольких ярдах от стремительно мчащейся химеры, став жертвой удачного попадания, и я нырнул внутрь, когда обломки и его незадачливая команда забарабанили по броне вокруг меня.

Я поторопился назад, к экрану ауспекса.

— Он ещё работает?

— В какой-то степени, — сказал Пирс, указывая на отметки на экране.

Наше нападение привело к беспорядку среди зеленокожих, но, несмотря на все наши усилия, они, кажется, перегруппировывались, причем сделали это чертовски эффективно.

Даже пока мы смотрели, они подбили один из Леман Рассов.

Теперь каждую секунду они могли достигнуть основных сил нашего конвоя, и все будет закончено.

Я почувствовал во рту привкус желчи.

После всего, через что мы прошли, застрять здесь, так близко к безопасности…

— На подходе авиация, — рапортовал Орилли, указывая на группу быстро двигающихся сигналов, удобно помеченных Имперскими иконками.

Еще множество дружеских пиктограмок появилось на краю экрана, медленно движущихся, по-видимому наших наземных частей, преследующих зеленокожих.

Возможно ситуация и не была настолько отчаянной.

Несмотря на мою инстинктивную осторожность, я снова выглянул из люка, и как раз вовремя, чтоб увидеть авиаудар.

Три стремительные точки, так быстро, что за ними было почти невозможно проследить взглядом, спикировали к земле, превращаясь в знакомые силуэты Громов, которые мы видели раньше (или что то, очень на них похожее).

Они взвыли над рядами орков как мстительные демоны, гондолы с вооружением, искрясь как роса, свежим летним утром, сеяли за ними смерть и разрушение.

Плотное облако дыма поднялось из центра вражеского построения, ошеломленные выжившие начали разбегаться в стороны в ужасном беспорядке.

— Огонь из всех орудий! — приказал я, как только наши стрелки нацелились на выживших, как всегда имея в виду необходимость не давать им собраться в связанные формирования.

(Ну, настолько связанные, насколько это было возможно у орков).

Наш безумный натиск, едва ли менее отчаянный или безумный чем натиск орка, когда мы рванули в промежуток, сделанный для нас пилотами авиации, начал давать плоды.

В тоже время, я благодарил Императора за совпадение, понимая, как внимательно смотрели за нашим продвижением на протяжении последних нескольких недель и как нетерпеливо ждут нашего отчета высшие эшелоны власти.

Мы продолжали стрелять, приближаясь, потеряв еще несколько отрядов ополчения и пару Химер[114], но большинство наших машин продолжали движение, нанося столько же, если не больше урона оркам.

Я видел, как орочий дредноут был подбит снарядом Лисицы, прямым попаданием, и мощно взорвался от детонирующего боезапаса, прихватив с собой парочку ближайших байков.

Затем мы внезапно оказались среди них, и я схватил башенный болтер, поливая любых зеленых, которых мог увидеть.

Было уже слишком поздно нырять обратно и позволить Юргену вести огонь, нескольких секунд бы хватило, чтоб дать оркам передышку, прийти в себя, и организовать эффективный обстрел.

Попал ли я хоть в кого-то, я не знаю, но, судя по всему, этот поступок воодушевлял наших бойцов, и они заставляли зеленых попрыгать, постепенно я понял, что группы хаотически стреляющих зеленокожих становились все меньше и меньше, пока вообще не пропали из поля зрения их мусорные машины.

Наши стрелки разорвали на части последнюю группу очередью из мульти-лазера и я понял, что мы стерли орков в пыль.

— Наши силы приближаются с запада, — недоверчиво отрапортовал Орилли. — Между нами больше не замечено вражеских подразделений.

— Мы прошли.

Пирс похлопал меня по спине, и я нырнул внутрь, спонтанные крики приветствия понеслись над остатками нашего многострадального конвоя.

Выжила только половина пехотинцев и почти все гражданские[115], так что, когда мы остановились и Пирс откинул рампу, похоже что они все кричали мое имя.

— Что ж, Кайфас.

Фелиция выбралась из кабины своего шагателя, теперь он выглядел еще более потрепанным, и одарила меня такой родной шаловливой улыбкой.

— Вы наконец-то сбежали от орков.

— И как раз вовремя, — сказал я с чувством.

Знакомый запах материализовался за моим плечом.

— Рекаф, сэр? — спросил Юрген, с его обычной и безупречной пунктуальностью.

Я с благодарностью принял напиток и посмотрел в сторону приближающегося к нам эскадрона шагателей.

Что-то в их раскраске мне показалось знакомым и как только они подбежали ближе, я вознес благодарность Императору.

Это было смелое предположение, но…

— Комиссар Каин? — спросил командир эскадрона, спускаясь вниз, его акцент подтвердил мое предположение.

Я решительно ему отсалютовал.

— Капитан Ренкин, 362-ой Валхалльский. Нас прислали сопровождать вас.

Он указал на запад, откуда доносилось все увеличивающееся рычание двигателей Химер.

— Вам что-то нужно?

— Медикаменты, — сказал я, уже заранее приготовленную и отрепетированную фразу.

Капитан несколько расслабился, без сомнения, тронутый моей заботой о пехотинцах.

Он кивнул.

— Без проблем. Что-нибудь еще?

Я повторил жест.

— Есть танн? — спросил я в надежде.

(С типичной для него эгоцентрированностью, записки из архива на этом месте внезапно обрываются).