Служанка для прокаженного лорда

Глава 53. Путаясь в рукавах

Кейн

— Прости, не хотел разбудить тебя.

Нависаю над ней, опираясь ладонями по обе стороны от её головы. Тайли выглядит такой хрупкой и трогательной. Только сейчас замечаю её припухшие и слегка покрасневшие веки.

— Лайонел сказал, ты снова спасла меня, Тайли.

— Всего лишь не дала этим королевским умникам лишить тебя крови, — смущённо улыбается, и, немного поколебавшись, робко обхватывает себя руками.

Этим неосознанным жестом она будто выстраивает вокруг себя невидимые стены, и радость, вспыхнувшая в её взгляде, быстро вытесняет затаённая неуверенность. Я знаю, что причина этой неуверенности — я сам.

Я видел влюблённость в её глазах, но намеренно не говорил с ней ни о будущем... ни о чувствах.

Мне казалось, так было правильно. Я не был уверен, что выберусь из распрей с де Гарти живым. А раз так, то не стоило давать Тайли надежду… чтобы потом не пришлось эту надежду у неё отнимать.

Всё, что я мог сделать, это взять с Лайонела обещание позаботиться о Тайли, если меня не станет. Защитить её и найти достойного мужа. Хотя от мысли, что она будет с такой же нежностью касаться другого мужчины, мне хотелось выть.

Тайли не знает, но после предательства Изабеллы я ненавидел всех женщин. Я ненавидел и маленькую селянку, которая ворвалась в мой замок. Ненавидел и не мог удержаться от того, чтобы незаметно за ней следить. Я подолгу рассматривал её тонкую фигурку, изучал каждый поворот головы, то, как она устало заправляет за ухо выпавшую из косы прядь волос, то как греет дыханием озябшие руки.

Я следил за ней, и за эту слабость я себя презирал.

Я мечтал попробовать вкус её губ, но знал, что вздорная девчонка сбежит, стоит ей увидеть моё уродство. Это сводило с ума. И я ненавидел её ещё больше.

Я ждал её отъезда. Но когда повозка с ней и тем бесполезным столичным лекарем тронулась и начала удаляться, я стоял и смотрел ей вслед. Смотрел, пока она окончательно не скрылась за деревьями.

Я думал, с её исчезновением мне станет легче, но легче не стало.

В ту ночь я в полной мере осознал, что просто бессмысленно доживаю свои дни в одиночестве каменной башни… я не знал, сколько мне осталось, но отчётливо понимал, что скоро сдохну… от яда в собственном теле… или от отвратительной стряпни Фарие… так и не узнав, какой вкус у мягких губ маленькой селянки.

В ту ночь я злился на жизнь и на то, что яд слишком медленно поглощает моё тело. Будто нарочно издеваясь надо мной, и заставляя в полной мере ощутить собственную беспомощность и ничтожность.

А на следующий день она вернулась.

Вернулась и не побоялась ко мне подойти. Не побоялась коснуться искажённого уродством тела.

Верил ли я, что деревенская девочка способна помочь моему телу, хотя именитые лекари вынесли единогласный приговор? Нет. Я не верил. Я не настолько наивен.

Но мне было всё равно. Когда она была рядом, мне страстно хотелось жить. Жить, чувствовать её и вдыхать её запах. Ловить украдкие взгляды из-под пушистых ресниц.

На тот момент я уже забыл, что такое женская ласка, и каждое лёгкое касание прохладных пальцев слишком остро отражалось во всём моём теле.

Тайли что-то объясняла про ток крови. Мне было смешно. Она не понимала — чтобы кровь бежала быстрее, мне не нужны были сомнительные процедуры… достаточно было её самой.

Я хотел её до тёмных пятен перед глазами. В своих фантазиях я брал её много раз и радовался, что настоящая Тайли не может видеть мои мысли. Я боялся предать её доверие и боролся с внутренней тьмой… я прятал собственную похоть.

Единственная слабость, в которой я не смог себе отказать — узнать вкус её губ…

— Почему ты так на меня смотришь? — её тихий голос вырывает из мыслей.

Пару раз моргаю, сбрасывая наваждение. Похоже, я на какое-то время действительно утонул в её взгляде.

— Тайли… кхм… наш разговор на балу был прерван, — приходится прочистить горло, чтобы избавиться от хриплости и дать себе время собраться с мыслями: — В тот вечер ты решила, что я… не нуждаюсь в твоём присутствии.

Мне важно вернуться в тот разговор. Важно понять её мысли.

Я всё ещё продолжаю нависать над ней, но осторожно опускаюсь на локти, и теперь при каждом вдохе, грудь Тайли касается моей груди. От этого дразнящего касания по коже растекается сладкий жар.

Тайли смущается и отводит взгляд. Мне остаётся лишь наблюдать, как розовеют её скулы.

— Тайли, Лайонел должен был объяснить тебе, почему мы решили, что на том балу во дворце нам не стоило показывать наши отношения.

— А у нас… были отношения? — робкая улыбка, которой она маскирует затаённую горечь во взгляде. — Ты ничего мне не обещал, Кейн…

Её слова царапают.

— Не обещал. Но теперь хочу это исправить. Там на балу ты сказала, что не хочешь быть счастливой без меня. Я тоже не хочу, Тайли. И я обещаю быть рядом и заботиться о тебе и в свете, и во тьме, и в здравии, и в печали, — цитирую слова венчальной клятвы. — Отныне и до тех пор, пока небеса позволят дышать.

Её взгляд сменяется растерянностью, но грудь при этом вздымается выше и чаще.

— Ч-что мы делаем, Кейн? — едва слышно. — Что это значит?

Очерчиваю большим пальцем линию её подбородка и приближаюсь губами к её уху:

— Мы обручаемся. Я хочу, чтобы ты стала моей перед людьми и перед богами, — шёпотом. — Теперь скажи, что принимаешь мои слова.

Тайли судорожно втягивает воздух, а я наслаждаюсь ощущением под собой её хрупкого тела и тем, как неистово бьётся её сердце.

Скажи…

Замираю в ожидании.

За окном бушует вьюга, и цепкие пальцы ветра скребут по окнам, пытаясь найти щель и пробраться внутрь. Но здесь, внутри густая полутьма обволакивает своим теплом, мягкостью подушек и ароматом потрескивающих в камине поленьев. В этот момент мне кажется, что во всём мире остались мы одни.

Скажи…

— Принимаю, — слово соскальзывает с мягких губ тихим выдохом. Оно растекается ликованием в моей крови и предвкушением, туманящим разум. — Но я не аристократка, разве мы…

Она тихо сглатывает и не решается закончить фразу.

— Можем ли мы сочетаться законным браком? — договариваю за неё, стараясь привычно приглушить распирающее желание... но оно только разрастается, проникает в сознание опасной тьмой.

Сосредотачиваюсь на том, как от моего дыхания шевелится завиток волос у её виска.

Нужно только потерпеть до венчания… ещё немного потерпеть…

— Да. Я не слышала, чтобы аристократы сочетались браком с простолюдинами.

М? Ах да… мы говорили о браке.

— Это не запрещено, Тайли, — перемещаюсь набок и теперь рассматриваю её, подперев голову согнутой в локте рукой, при этом отчаянно стараюсь контролировать голос. — Обедневшие аристократы порой роднятся с богатыми купеческими семьями. С такими браками часть благородного общества готова мириться. Но старинные богатые рода это осуждают, и двери их домов для нас будут всегда закрыты.

— И ты… ты готов… в самом деле… на это пойти? — в её словах слишком много сомнения.

— Я уже сделал это, Тайли. Мне нет дела ни до старинных родов, ни до их спесивого мнения, — обхватываю пальцами её подбородок и приподнимаю лицо, мысленно уговаривая на меня посмотреть.

Взмах пушистых ресниц и она встречается со мной долгим сосредоточенным взглядом. В нём всё ещё сквозит неуверенность, но эту неуверенность уже поглощает нечто, что я пока не могу объяснить. Тайли будто пытается забраться мне под кожу. В сердце. В самую душу.

И от этого взгляда покалывает низ спины, а желание обладать ею становится болезненно-невыносимым. Я теряю контроль, и дыхание вырывается из груди сбивчивым ритмом.

— Хочу, чтобы ты снял рубашку, — её требовательный шёпот сначала кажется игрой собственного рассудка, и лишь когда Тайли тянется к моей груди, я шумно втягиваю воздух, перехватывая инициативу.

Быстро расстёгиваю пуговицы и спешно стягиваю с себя рубашку, путаясь в рукавах.

Тайли

Кейн замирает, но больше не пытается сдерживать тяжёлое дыхание. Его тщательно контролируемое спокойствие рушится, обнажая то, что было под этим скрыто.

Удивительно, но вместе с пламенем в его глазах сквозит уязвимость.

Легонько надавливаю ладонью на его плечо, и Кейн опускается на спину, жадно следя за каждым моим движением. Осторожно провожу кончиками пальцев по его плечам. Чувствую их напряжение, вижу, как вздымается при каждом вдохе твёрдая грудь, и мне даже не нужно опускать глаза, чтобы увидеть, насколько он возбуждён.

Тело Кейна ещё не полностью оправилось от следов яда, и на коже в некоторых местах до сих пор заметны чёрные, слегка бугристые отметины. Всё же его лицу я уделяла значительно больше внимания, и там следов от яда уже почти не осталось. Замечаю, как сжимаются его кулаки — Кейн явно нервничает оттого, что я внимательно разглядываю его тело.

Мысленно улыбаюсь. Порой мне кажется, Кейн не осознаёт насколько он притягателен. Ни чёрные отметины, ни застарелые шрамы этого не способны разрушить.

Склоняюсь и губами пробую горячую кожу, вырывая из мужской груди низкий приглушённый стон.

Нарочито медленно прокладываю дорожку из поцелуев от солнечного сплетения к покрытому рельефными мышцами плечу и вдоль ключицы к основанию шеи. Мне нравится дразнить его, вслушиваясь в рваное дыхание, и тот же путь, что я прошла губами, я повторяю, едва касаясь кожи кончиками ногтей.

— Тайли…

Кейн перехватывает мои бёдра, и в одно плавное движение я оказываюсь на спине, подмятой его тяжёлым обжигающим телом.

Читаю в потемневших глазах немой вопрос. И едва заметно киваю.

Да.

Этого достаточно, чтобы услышать тихий рык и ощутить, почти болезненный укус на своей шее. Укус, по которому Кейн, впрочем, тут же нежно проводит языком.

— Я… — шёпот. — Так… — сладкий укус в плечо, которое как-то незаметно оказывается оголённым. — Безумно… — ещё один укус чуть ниже ключиц и ощущение сползающей всё ниже ткани, ловко расшнурованного домашнего платья. — Хочу тебя, — обжигающие поцелуи вдоль нижних рёбер. — И хочу от тебя… — более долгий и жаркий поцелуй в живот. — Детей, — рука Кейна сжимается на моей талии, но сам он перемещается выше и замирает напротив моего лица, будто в этот момент ему важно заглянуть мне в глаза.

Медленно киваю.

Я тоже хочу того, о чём он говорит.

Но прежде заталкивала подобные мысли подальше. И до сих пор не могу в полной мере поверить в то, что мы можем быть по-настоящему вместе. Не на время… а до конца своих дней.

— Я люблю тебя, Кейн, — чувствую, как от избытка эмоций по виску скатывается слеза.

— Я знаю, — он мягко улыбается и опускает голову, соединяя наши лбы. — Я тоже. Но этого слова мало, чтобы рассказать тебе, что у меня внутри.

Его рука зарывается в мои волосы, и его жадный поцелуй кажется мне попыткой объясниться.

Он целует до тех пор, пока в лёгких не заканчивается воздух, пока я окончательно не теряю рассудок. От жёстких губ. От слишком чутких пальцев. Что заставляют дрожать в нетерпении моё тело. Что превращают меня в одно сплошное невыносимо-томительное желание.

Я цепляюсь за его плечи, я погружаю пальцы в прохладу волнистых волос, и будто со стороны слышу собственные тихие всхлипы.

Я выгибаюсь ему навстречу. Я не чувствую боль. Лишь медленное и неотвратимое падение в бездну… где каждый мускул, каждый мой нерв сдаётся на милость его воли.

Я закрываю глаза. Мир уплывает, оставляя шлейф томления, и обессиленное тело, и ощущение полёта в сердце бури.

Я чувствую, как меня обвивают сильные руки. Судорожно прижимают к разгорячённому жёсткому телу, баюкают и с благоговейной нежностью гладят по волосам, осторожно перебирая пряди… будто мгновения назад эти же пальцы не впивались в мои бёдра с силой, способной оставить следы…

— Хочу держать тебя в объятиях до конца своих дней, Тайли.