Сломанное отражение

12 — Something wicked

In the Groove — Chimes at Midnigh

Something wicked singing in the wind

Devils dances waiting to begin

Hear it calling hear how it whispers

I will find you

I’ll come and find you

Что-то злое поет на ветру

Дьявол танцует, в ожидании начала

Услышь, оно зовет, услышь, как оно шепчет.

Я найду тебя

Я приду и найду тебя

Страшен ли сон после шестилетней комы? Нет, куда страшнее проснуться от грохота. Опять.

Корабль сотрясло с такой силой, отчего я в ужасе принялась хвататься за тумбочку, больно ударившись о пластиковую поверхность. Сердце бешено стучало по ребрам, отзываясь болью от прильнувшей волны адреналина. Натянув до подбородка одеяло, я принялась в растерянности озираться по сторонам. Никого не было за исключением Фенрира, запрыгнувшего на кровать и принявшегося обнюхивать меня, будто на предмет ранений.

— Отстань, — отмахнулась я от волка, хмуря брови, — не тебя я ожидала увидеть, когда проснусь.

Я ощутила себя невероятно уязвимой. Когда корабль трещал по швам в открытом космосе, нагота и отсутствие поблизости мужчины, с которым несколько часов назад был потрясающий секс, немного дезориентировали.

Стены дрогнули, но не от взрыва, а будто что-то врезалось в корпус. Уж не знаю, что происходит, однако паника незамедлительным оборотами поглощала пассажиров.

— Ладно, мальчик, пошли.

Быстро нацепив на себя все еще влажное платье и кожаные ботиночки — которые жутко натирали, хочу сказать, — я выбежала в коридор. Волна тревоги настигла меня позже криков, техника отреагировала медленнее людей, однако от этого не становилось проще. Беженцы едва не сшибали меня с ног, пытаясь протиснуться в коридорах, но Фенрир неумолимо следовал за мной.

Корабль вновь тряхнуло, да с такой силой, что жители Асгарда с воплями свалились на пол. Мне удалось удержать равновесие, но радости не прибавилось: я ощутила не только, как кровь отхлынула от моего лица, но и как люди вот-вот были готовы взорваться от ужаса.

— Тихо! Без паники!

Только оторвавшись от подушки, я слабо соображала и контролировала свои способности, однако перспектива массового помешательства на корабле отрезвляла лучше контрастного душа. Едва ли не сжимая в руках каждую душу в пределах досягаемости, я душила ужас в людских сердцах. Задача не из легких, как сделать сложное упражнение без разогрева, рискуя потянуть связки.

— Без паники следуйте в главный зал, но не отставайте.

Насколько могла, я обуздала панику, однако страх пропитал металлические стены корабля, отдавая тухлым запахом. Люди быстрым потоком хлынули к грузовому хранилищу, и я ускоренно двигалась вдоль направления, пустив Фенрира вперед — он лучшим образом очищал мне дорогу. Я понятия не имела, куда идти, где искать Тора и Локи.

Впереди лежало просторное помещение, в которое я выпорхнула вольной птицей, радуясь возможности расправить крылья. Здесь пахло пылью и ржавчиной. Но я моментально позабыла о запахе, найдя взглядом знакомую фигуру, возвышающуюся над чужими головами у иллюминатора.

— Хеймдалл! — Позвала я великана, поспешно огибая людей, собиравшихся маленькими группами.

Бывший хранитель радужного моста обернулся на зов и, отметив мое присутствие, вернул взгляд к иллюминатору — там явно было что-то нехорошее судя по его напряженному выражению лица.

— Будь я проклята… — Иных живописных эпитетов не удалось подобрать при виде гигантского корабля-базы, возвышающейся над нашим суденышком, словно сапог над жуком. — Это еще кто?

— Тот, кого я надеялся никогда не увидеть.

— Значит, имеешь понятие о нашем враге?

— По слухам.

— Они атакуют нас или как?..

Очередной толчок, подчеркнутый неожиданно завывшей тревогой — еще более мощной, — послужил лучшим ответом. Невольно вжав шею в плечи, как если бы ожидая удара по голове, я расслышала странный шум — довольно подозрительное замечание, соглашусь, но его эхо доносилось откуда-то издалека.

— Ты чувствуешь? — Спросила я.

— Нет, — жестко сообщил Хеймдал. — Я вижу. Они прорвались.

Сорвав с пояса меч, мужчина освободил его от ножен, и люди расступились перед ним, как перед обжигающей волной магмы.

— Они прорываются с двух сторон, — подметила я, — с верхней и нижней палуб, и Тор с Локи там… разделились. Но Локи с кем-то сильным… та женщина.

— Валькирия.

От упоминания валькирии меня будто ударило током — перед глазами вспыхнул образ высокой женщины с тяжелыми медными волосами и накидкой из соколиных перьев. Фрейя. Мама…

— Где они? — Нетерпеливо уточнил Хеймдал.

— Она с Локи на нижней палубе, Тор пошел на верхнюю.

— Тогда я помогу Тору, а ты помоги людям эвакуироваться. Дальше по коридору, — указал он на широкий проход, — будет отсек со спасательными капсулами. Хватит не на всех, — уже тише добавил мужчина, — первыми дети и женщины.

— Поняла… — несколько растерянно отметила я, — а у тебя… случаем нет никакого оружия?

— У тебя есть он, — с хитрой ухмылкой добавил Хеймдал, уколов Фенрира прожигающим взглядом янтарных глаз. — Я вижу все, не забывай.

Еще бы. Здесь есть хоть кто-то, для кого я оставалась загадкой? Ах да, я сама.

— Внимание! — Отвернувшись от мужчины, помчавшегося навстречу битве, я направилась к спасительному коридору. Помня, что творит шанс на спасение с перепуганными людьми, я постаралась снизить до минимума панику в их душах. Голова закружилась, но это ничто. — Первыми идут женщины и дети. Мы направляемся к спасательным капсулам. Идем быстро, но не толкаемся. Все успеют выбраться, я об этом позабочусь.

Ложь легко слетала с языка, как заученное стихотворение, или же привычка. В Щ.И.Т-е учили тактике обмана, управлять голосом, и поначалу применять на практике приобретенные знания мешала совесть. Потом стало легче, а сейчас…

— Вперед!

Повторять дважды не пришлось, люди хлынули в коридор быстрым ручьем, едва не снося меня с ног — я ощущала себя наездником, едва удерживающим за вожжи безумных скакунов.

Корабль трещал по швам, его разрывал на части не только людской страх, но и вспыхивающие очаги сражений. Один за другим, по всем уровням — словно болезнь, атакующая клетки живого организма. Узкий коридор отсека со спасательными капсулами едва выдерживал натиск толпы, люди в ужасе стремились покинуть идущий ко дну корабль, и мне с трудом удавалось воззвать к совести у мужчин — многие отталкивали женщин и детей, стремясь к свободе.

Проглатывая по четыре человека, капсулы с шипением освобождались от стыковочных захватов и устремлялись по тоннелям к бесконечному космосу. Пришлось залезть на тонкие перила и осматривать беженцев сверху, чтобы удерживать ситуацию под относительным контролем; Фенрир сидел рядом.

Корабль тряхнуло, я едва не слетела вниз, но удержалась за тонкую перегородку стен и прислушалась. В корабль будто вонзили шприц с ядреной кислотой, которая принялась с невероятной скоростью распространяться по палубам. Энергия чужеродных душ бурлила у меня над головой, возможно, двумя уровнями выше. Это не к добру.

Людей стало меньше, человек пятнадцать взбирались на второй уровень к ряду капсул. Всем не удастся выбраться, говорил Хеймдалл, но передо мной предстала иная картина — осталось чуть меньше трети спасательных шлюпок: либо страж радужного моста ошибся, либо половина асгардцев осталась на корабле. Второй вариант определенно подходил под описание ситуации, я ощущала бесконечный хаос и панику на палубах вокруг, огоньки жизни угасали секунда за секундой.

Металлический грохот прозвучал под потолком, вынудив людей воскликнуть и припасть к полу. Я едва удержалась на тонких перилах, оцарапав руку о края дырочек на стене, и тем не менее удержалась. Затаила дыхание и в напряжении прислушалась к дребезжащим трубам.

Секундное затишье, длящееся целую вечность, оборвалось грохотом, когда из вентиляционной шахты вылетело существо. Люди с криками бросились к капсулам, пока я отчаянно боролась с мыслью: как такая огромная тварь поместилась в вентиляционном проходе. Под два метра роста, с широкими плечам и четырьмя верхними конечностями.

Меня одолел шок, ноги задрожали, и я едва не потеряла равновесие, однако в чувство меня привел Фенрир. Не лучшим образом.

— Фен… стой, глупая псина!

Но «глупая псина» и не думала меня слушать, с рыком помчавшись на монстра. Я не успела удержать волка, и в ужасе наблюдала, как он бежит на противника в тщетных попытках одержать победу. Он чертов адский пес, но не с золотым же ошейником, сдерживающим его мощь! Да и если бы удалось снять артефакт, у Фенрира не было бы пространства для маневра, он занял бы треть или четверть этого помещения.

С грозным рыком волк набросился на монстра, вцепившись ему в руку острыми клыками. Пришелец взвыл, но одним резким движением отбросил Фенрира к стене, как баскетбольный мяч. Удар был такой сильный, что у меня невольно вырвался всхлип, я закрыла рот рукой и в ужасе наблюдала за картиной.

Я не понимала, почему мне было настолько страшно. Слабость тела можно списать на сон длинною в шесть лет, однако он должен был укрепить мою психику, придать уверенность, восстановить, а не сделать уязвимой. Я не восстановила мощь способностей Сигюн, — они словно иссякали час за часом, — и не чувствовала себя такой же сильной и быстрой, как Астрид. Я не бог и не агент Щ.И.Т-а… так кто же я теперь?

— Эй! — Закричала я, отвлекая монстра от волка и последней группы людей, забивающейся в спасательную капсулу. — Да, ты, сучка страшная, сюда!

Спрыгнув с перил, я принялась медленно отступать к выходу, продолжая махать руками. Инопланетное существо озлобленно зарычало, двинувшись на меня горой мышц и злости.

Собрав все оставшиеся силы, я впилась невидимыми пальцами в его душу и едва не закричала от боли — меня обожгло переполняемой животной яростью. Это было все равно, что хватать голыми руками раскаленную сковороду. Мне стоило бросить затею, бежать прочь и не оглядываться, надеяться, что тело окажется крепче духа. Но я не могла, продолжала бороться, хотя понимала — мне не справиться. Почему мне не справиться? Почему я оказалась не в силах побороть одно создание, когда по пробуждении остановила целую толпу?

— Пригнись!

Отреагировала я запоздало, подумав, что оклик раздался у меня в голове, а не прозвучал наяву. Растерянно, но, тем не менее, упала на колени. Яркая вспышка ударила монстра по голове, оставив только рукоять небольшого кинжала, выступающего из массивного лба. Существо секунду стояло, а затем с грохотом повалилось на пол, более не подавая признаков жизни.

Я тупо смотрело на массивную тушу, задаваясь вопросом — это ж с какой силой нужно бросить нож, чтобы пробить череп и толстую кожу? Хм, с божественной.

— Почему тебя всегда пытается кто-то убить?

Признаться, меня тоже мучил этот вопрос, поэтому я в растерянности пожала плечами. Локи смотрел на меня, как на набедокурившую маленькую девочку. Выглядел он потрепанным, запыхавшимся, будто несся сюда через весь корабль.

— Прости… карма, видимо.

Он только устало покачал головой и помог мне подняться, вынудив почувствовать себя еще более уязвимой и безнадежной.

— Люди эвакуированы? — Спросил мужчина, осматривая пустующие ячейки.

— Не все. Треть, наверное, половина, если не больше, разбросана по кораблю. Что вообще происходит? Кто на нас напал?

— Есть одна догадка, но не очень-то хочется в нее верить, — отозвался Локи, заглянув мне за плечо — пошатываясь, к нам подошел Фенрир и тяжело сел на холодный пол. — Почему ты не сняла ошейник?

— Не успела, он рванул вперед и… не знаю, — схватившись за голову, я сжала виски и едва сдержала дрожь в голосе. — Я не знаю, что со мной. Я слабею с каждым часом, а должно быть наоборот.

— Сон Бога сложная вещь, но с тобой все будет в порядке.

— Ага, если переживем нападение. — В подтверждение моих слов где-то поблизости раздался грохот и крики. — А ты что тут делаешь? Я думала, ты на другом конце корабля.

— Как я и сказал, тебя вечно пытается кто-то убить.

— О… спасибо… видимо, — несколько растерянно отозвалась я. — Но там тоже кого-то пытаются убить. Нужно помочь людям добраться до этих капсул, хоть попытаться…

— И я попытаюсь, — остановив попытку геройства, Локи удержал меня за плечи и вернул обратно. — А тебе тоже нужно уходить.

— Что?! Вам нужна помощь! Я могу ловить души, я…

— Если Тор узнает, что я притащил тебя на поле боя, он точно убьет меня.

Значит, он догадался? Довольно глупо испытывать стыд и неловкость, оправдываясь тем, что все стало чересчур запутанно. Но Локи говорил уверенно, он не собирался позволять мне отправляться в бой, и я понимала — он прав. Я не справилась с одним монстром, а там их целая толпа.

Мне хотелось вставить свое слово, но я так и замерла с открытым ртом, ощутив внезапную слабость. И она была вызвана не физическим истощением, а прибытием чего-то нового, кого-то нового. Незнакомая энергия едва не вдавливала в пол, вселяя ужас, и по побледневшему лицу Локи я поняла — он тоже это почувствовал.

Мужчина посмотрел на меня, и в его глазах я увидела отражение своего страха. Неминуемость. С этой силой им не справиться, никому из них — ни Локи, ни Хеймдалу, ни Тору. От нахлынувшего ужаса мне захотелось дернуться вперед, отыскать Тора, всех, кто попадется на пути, и увести прочь с корабля, чтобы не оставлять на верную смерть. Но сил не осталось даже на достойное сопротивление.

— Нет, отпусти! Вы все погибните! Вам нужно уходить!

Но Локи не слушал, он просто тянул меня за собой, не замечая препираний, и затолкал в одну из спасательных капсул. Оступившись о бортик, я упала, больно ударившись локтем. Фенрир запрыгнул следом, заботливо обнюхивая меня. Но мое внимание было сосредоточено только на Локи; я не скрывала раздражения и отчаяния, с наворачивающимися на глазах слезами.

— Ты не можешь так поступить.

— Могу, — с неожиданным сожалением отозвался мужчина. — Однажды я уже дал тебе умереть. Больше я этой ошибки не допущу.

— Нет!

Он закрыл дверь капсулы быстрее, чем я добралась до нее — успела только ударить ладонью по крохотному иллюминатору. Локи действительно сожалел, возможно, впервые испытывал искреннее раскаяние, и я почувствовала, насколько дорога ему была Сигюн. Первый человек, который поверил в его мечты, занял его сторону.

— Нет… — Жалобно простонала я, ощущая, как к горлу подступал раздирающий горло крик: — Не-ет!!!

Остаться одной посреди бескрайнего космоса — я толком не успела вдуматься в эту мысль, когда спасательную капсулу тряхнуло. Меня мотало из стороны в сторону, я едва успела схватиться за ремни безопасности, прежде чем почувствовала целенаправленное движение вверх. По лицу скатывались слезы, с каждой секундой дышать становилось труднее — вокруг шеи обвивалось невидимое кольцо, я постепенно задыхалась.

Фенрир вжался в пол, его сердце билось так быстро, что вот-вот готово было выпрыгнуть наружу. И я вместе с ним — прочь из капсулы, убраться как можно дальше отсюда, лишь бы вернуться на корабль, помочь людям… не оставаться одной!

Но они умирали, один за другим. Пассажиров истребляли, как насекомых; несмотря на отдаленность, меня не покидали их голоса, крики, разрывающие пространство болью. Мне хотелось кричать вместе с ними, но, когда капсулу хорошо тряхнуло и она прекратила движение, я пришла в себя. И тогда настал мой черед бояться.

Ведь я не улетела, не спаслась.

Это пришли не спасители.

С трудом расцепив пальцы на ремне безопасности, я медленно втянула воздух через нос, надеясь успокоить дрожащее тело. Ладонь скользнула по теплому золотому ошейнику, цепляющемуся за черный мех волка. Если Фенрир успеет выскочить из капсулы, то обидчикам несдобровать. Но если ему не удастся пробиться, то волк переломает себе кости, свернувшись в крохотной капсуле.

Проклятье. Рискованно.

Значит, действовать самой.

Дверь с шипением отворилась, я надеялась броситься на противника, но едва возникла щель, как внутрь что-то закатилось и взорвалось яркой вспышкой. По глазам будто ударили плетью, барабанные перепонки едва не разорвало от громкой трели. Оглушенная, я упала на пол, хватаясь за голову и зажмурив глаза — не уверена, что горло раздирал крик, однако я пыталась, честно пыталась орать.

Потолок и пол поменялись местами, дезориентированная, я не могла сопротивляться. Только спустя минуту — минуту ли? — сообразила, что меня тащат под руки. Ноги еле волочились, я пыталась идти, но оказалась не в силах бороться с одолевшей слабостью. Тошнота подкатила к горлу — пустой желудок был готов переварить сам себя и выбраться через глотку ядреной кислотой.

Эхо голосов расплывалось так молниеносно, отчего я не поленилась задрать голову — глаза болели, но я определила, что мы находились в огромном помещении. Возможно, посадочный модуль для кораблей или ангар. Тот корабль… он был невероятно огромен.

Опора исчезла, и я упала на холодный грязный пол. На предплечьях выступят синяки, но сейчас это меньшая из моих проблем. Голова продолжала кружиться, отчего я неловко встала на колени и, жмурясь, осмотрелась по сторонам. Кто-то тащил прочь оглушенного Фенрира за задние лапы, я потянулась к волку, но тут же упала. Будь все проклято. Я ничего не могла.

Гуманоиды в доспехах приводили людей и бросали их в ряд — дезориентированных, плачущих, дрожащих. Мне бы и самой расплакаться, да только свето-шумовая граната выбила из меня все мысли. Перед мной лишь мелькали покрасневшие и искаженные страхом лица. Кто они такое? Эти пленники. Я внимательнее присмотрелась к их одеяниям, длинным накидкам и кожаным поясам. Тупо разглядывала, пока в голове не вспыхнуло единственное слово — Асгард.

Беженцы. Здесь те, кому повезло сбежать с корабля? Повезло ли?

Я не знаю, я не чувствовала. Не чувствовала абсолютно ничего — может, просто не хватало сил, но, казалось, будто за пределами вражеского корабля лежала только пустота…

— Вы, жалкие создания, были спасены по воле случая, по милости титана, проявившего к вам снисхождение.

Только этого не хватало. Напыщенные речи. Принижения, принуждения к наигранной радости во имя спасителя. Да и не важно, меня так сильно мутило, что я была не в силах сосредоточиться хоть на чем-то большем, кроме крупиц грязи на полу.

— Среди вас есть тот, на кого владыка Танос обратил свое внимание. Кто-то из вас спровоцировал сильный всплеск энергии, схожий по сигнатуре с энергией Камня Бесконечности.

Камень Бесконечности. Была ли это моя прирожденная сила, или же Сигюн заполучила свои способности благодаря артефакту? Странно все это…

— Мы подобрали все спасательные капсулы, покинувшие корабль. Так что не пытайтесь обмануть нас.

— А какой смысл нам вообще что-то говорить? — Раздался чей-то обессиленный, поникший голос.

— Если признаетесь, то мы пощадим половину из вас. Если смолчите — умрете все.

Люди будто и не отреагировали на угрозу, они и так не отошли от шока, и будто изначально уже готовились принять смерть.

— У нас нет того, что вы ищите… Возможно, что-то осталось на корабле.

Мужчина прав, нет. Нет ничего, что могло бы пригодится им. Ничего.

— Только корабля уже не осталось, как и тех, кто пытался меня остановить.

От громкого баса у меня сердце в пятки упало. На этот раз асгардцы оживились; женщины заплакали и спрятали лица в руках, мужчины тоже едва сдерживали страх, пытаясь отпрянуть. Мне же хотелось провалиться под пол и увязнуть в бесконечном вакууме космоса.

Корабля не осталось. И остальных? Прямо всех? Каждого? Даже Тора? Локи?..

Я не верила в услышанное, и с наивным недоверием подняла взгляд раскрасневшихся глаз на высокого титана, облаченного в боевой доспех. От него исходила мощь, которая могла сравниться лишь с величием Одина.

— Кто из вас имеет связь с Камнем Души?

Не верилось, что они способны пощадить половину пленников. И по какому принципу будут выбирать, кого оставить жить? Каждого второго? Если это действительно дарило надежду, то мне стоило признаться? Разве нет? Хотя как я могу доказать обладание силой подчинения душ, если на ногах не способна держаться?

У меня закралось нехорошее чувство, когда слух обжег металлическое звяканье. Латная перчатка на руке великана привлекла внимание, а вместе с ней и блеск камней: фиолетовый и голубой. Голубой…

Он не соврал, и пустота за бортом действительно принадлежала не только космосу, но и разрушенному кораблю. Где прошлась смерть, где не осталось никого.

Нахлынувшая волна отчаяния сбила с ног, я беззвучно заплакала, и хотела кричать, только голос исчез, застрял глубоко в глотке и зудел, вызывая раздражение. Асгардцы тоже тряслись и плакали, я с новой силой ощутила их отчаяние, и едва не свалилась.

Никого не осталось. Никого и ничего.

— Значит, ты, дитя?

Мне не хотелось поднимать взгляд, от одной мысли посмотреть Таносу в глаза меня колотило и бросало в холод. Но когда он опустился передо мной на колено и поднял голову за подбородок — одно движение руки, и он мог свернуть шею, — у меня не осталось выбора. В нем играло любопытство.

— Я не знаю, где камень…

— Я верю.

— Тогда чего вы от нас хотите?

— От них — ничего, — махнув свободной рукой, со спокойной улыбкой произнес Танос.

Раздались хлопки выстрелов, я резко дернула голову, испугавшись происходящего, но титан не дал мне повернуться, увидеть, как все до одного пали. У меня бешено заколотилось сердце, ужас заползал под черепную коробку, разрывая мозг тонкими коготками.

— Зачем?.. Вы же обещали сберечь половину…

— Я ничего не обещал, а ты так и не призналась. В тебе столько боли, и она не связана со смертью этих людей. Возможно, с некоторыми, но не всеми.

— О чем вы вообще говорите?

— О том, что, возможно, смогу тебе помочь. И тогда ты уже поможешь мне.

Горло будто обожгли кислотой, но я не могла прекратить кричать — отречься от единственного способа борьбы с болью. По телу бежали разряды, мышцы сжимались и превращались в крепкий жгут, обтягивая кости и органы. Голова разрывалась, давление возрастало и давило на виски изнутри. И единственный способ борьбы с болью — крик, что становился более сдавленным и тихим, пока не обратился в стон.

Я устала, слишком устала для борьбы. Сначала могла сопротивляться, в голове словно копошились черви, прогрызая извилины, выделяя токсичный яд. Порой мысль о смерти казалась избавлением.

— Она не соврала о природе своей силы. Поразительно…

Поразительно, что я вообще жива. Сколько это может продолжаться? Допросы под действием шоковой терапии выворачивали наизнанку, но к этому я еще была готова. Эйда говорила, быть всегда готовой — не важно, когда и где, она заранее вселяла мне мысль, что будет больно, я буду на последнем издыхании. Повторяй себе, что после следующего раза ты сдашься, после следующего раза расскажешь все… повторяй так каждый раз, и в итоге последнего раза не наступит, ты всегда будешь откладывать неизбежное.

Тело болело, глаза сохли от соленых слез, хотелось вылезти из собственной шкуры, сбросить тяжелые мышцы вместе с болью. Но будь прокляты эти пришельцы, когда они полезли мне в голову! От этого я не нашла спасения: страха, ужаса. Химические реакции в организме не удавалось контролировать, тварям удалось проникнуть в голову. Терпеть физическую боль еще возможно, но бороться с иллюзиями оказалось бесполезно.

— Мы сможем вычислить местоположение Камня Души?

— Трудно сказать, мой господин… Эта женщина обладает ментальной связью с артефактом, но не физической — приборам не распознать сигнатуру сигнала.

— А тебе, магу?

— Даже если бы и смог, Камень Души особенный, мой господин. Он умеет прятаться.

Нужно было полностью отдаться этому Камню Души, позволить забрать себя, заточить в мире иллюзий, чтобы не испытывать мучения. Бесконечная тишина и покой, а, возможно, и прострация, где я могла бы стать кем угодно.

Только возможность выбора ушла в прошлое. Сейчас у меня никого и ничего не осталось, только пара свободных минут перевести дух, насладиться холодным ложем, высасывающим из меня силы.

— Понятно, — несколько раздосадовано отозвался титан. — Тогда отправляйся на Землю за Камнем Времени.

— Да, мой господин. — Свет погас, я толком не поняла, что являлось его источником, но порадовалась темноте. — А с ней что? Избавиться?

Шаги остановились, и я ощутила сомнения, одолевающие Таноса… или же любопытство? Я настолько обезумила от боли, что чувства окружающих спутались в один комок, не оставляя для меня иного выбора, как смиренно ожидать.

— Нет. Хочу кое-что проверить, но для этого потребуется Камень Души. Бросьте ее в темницу до моего возвращения.

— Убейте… — Через силу пробормотала я в надежде, что моя отчаянная мольба будет услышана. — Просто убейте… Хватит.

Мне не хотелось более терпеть издевательства над собой, над ситуацией в целом. Одна пуля, один точный удар — и все, что может быть проще? Всего лишь щелчок пальцами, который способен растворить мою душу в пустоте.

Слуги ушли, исчезли из поля зрения необычайно быстро — или же я начала проваливаться во тьму, теряя связь с реальностью? Наверное, так, поскольку нависшая надо мной фигура титана испугала меня неожиданным появлением. Я бы дернулась или воскликнула, останься у меня силы, но, признаться, мне с трудом удавалось рассмотреть его лицо. Фиолетовая кожа… так странно.

— Ты хочешь умереть?

А по мне не заметно? — хотела сказать я, но из горла вырвалось нечленораздельное мычание. Да, я хотела умереть, черт возьми, хотела!

— А ради чего жить? — Собрав последние силы — нет, не силы — злость, ее крохотные, но обжигающие остатки, я не побоялась с раздражением сказать: — Ты убил их. Всех. Кто мог мне помочь. Кого я…

Любила? А любила ли? Любила ли кого-то из них Сигюн? А Астрид? Возможно, привязанность, необходимость, но… я толком не понимала своих чувств, боль скрывала все за белесой пеленой. Боже, я ведь любила их, верно? Хотя бы Локи, мы же поженились… или он играл мной, как и я — им?

— Смерть неизбежна в любом случае.

— Так убей и меня. Зачем тянуть? Я же ведь все равно ничего не знаю. От меня нет никакого толка…

— Сейчас — нет, но возможно, я смогу помочь тебе.

— И что тогда?

В ответ великан только усмехнулся.

— Хм. По галактике ходят много слухов о месте, где спрятан Камень Души, но не менее привлекательна история. Как царь далекого мира спрятал артефакт от безумной богини, желающей завладеть его троном.

— Я не безумна… это камень сделал ее такой.

Я уже начинала путаться в местоимениях. Я, она — так о ком же на самом деле была история, кто из нас кто?

— Версий у слухов много, но неизменно одно — богиня умирает. Но, — указав на меня рукой, словно на дивный экземпляр любимой коллекции, мужчина добавил: — передо мной обратное тому доказательство. Ты та богиня, но сила в тебе угасает. И все из-за того, что тебя изгнали, запретили прикасаться к артефакту, который ты заслуживала.

— Бред… меня убили не из-за артефакта, а потому что…

— Боялись?

— Один убил меня… а Тор и Локи ни в чем…

— Они, видимо, просто смотрели. Стояли и не вмешивались. Я угадал?

Стояли и не вмешивались. Стояли, черт подери, в оцепенении перед своим отцом, не в состоянии вставить слово. Ладно Тор, но Локи — он же женился на мне, обменялся со мной клятвами, обещал защищать! Я бы его защитила, я была готова идти до последнего, но он не приложил никаких усилий, чтобы оправдать меня перед Одином. Я избавила их от необходимости кровопролития, сохранила десятки, если не сотни асгардских жизней! И чем они отплатили? Чем?!

— Нет… — от слез защипало глаза, но сил и желания смахивать их не осталось. — Они не…

И спустя десятки лет Асгард встретил меня не приветливыми улыбками, а пиками и копьями.

Тору понравилась беззаботная взвинченная Астрид, а не хмурая Сигюн, смотрящая на него со стороны. Он был таким прекрасным и дружелюбным, купался в лучах славы и упивался похвалой, как мальчишка, одаривая друзей и воздыхателей улыбками. Но считал себя выше тех, кто находился в его тени. И из нежной влюбленности прорастал корень обиды…

Обиды на всех.

Тор видел перед собой лишь свою доблесть, Локи знал лишь страсть к влиянию и власти.

Я же на самом деле никому не была нужна… никому.

— Теперь они мертвы, — жестко прекратил мое бормотание Танос, — а даже если и чудом уцелели, это станет их последней ошибкой. Верно?

Верно. Верно ли? Верно ли они поступили, бросив меня в темноту, оставив в заточении собственных мыслей и переживаний? Я хотела выбраться из этого бездонного колодца, но оставалась на месте, ни на сколько не приблизившись к свету над головой. Только царапала мягкую грязь пальцами, отшлифовывая стены и давясь высохшими слезами.

Потерянная в воспоминаниях.

В себе.

В жизни.

Мама всегда отворачивалась от меня во время завтрака, нарезая овощи для омлета — она боялась пристального взгляда, полагая, будто сила исходила от прямого контакта. Глаза — зеркало души. Моя мать была мудрой женщиной, чувствовала неладное и понимала, что нельзя мне показывать свое сердце и желания. Но я их чувствовала.

Мама… я понимаю ее страх, на ее месте тоже бы опасалась закидонов неконтролируемого подростка с супер-силой. Но она любила меня, в детстве расчесывала волосы и рассказывала сказки, баловала кексами и гуляла в парке, пугая голубей. Мама заботилась о малышке, пока страх не пересилил любовь.

Мама… а ведь у меня была и другая мама, которая не читала сказки на ночь, и не баловала сладостями. Она возвращалась домой спустя недели и месяцы после сражений, нося на плечах оперение ястреба. Ее любовь одинаково разделялась на детей, вышедших из ее утробы, и тех, кого она видела впервые.

Ее пепельно-коричневая накидка из перьев ястреба — она никогда мне не нравилась. Нет бы черная смоль ворона! Но стала бы гордая богиня обращаться черным стервятником, когда могла взлететь в небо гордым хищником? Нет, конечно, нет…

Фрейя являлась олицетворением красоты и утешения, спокойствия и власти. Предводительница валькирий, шедшая во главе своего прекрасного войска, выделяясь красным пятном на белоснежном полотне.

Мать без родительских инстинктов, не умеющая выражать заботу о дочерях. За мной ухаживала Нанна, я обожала ее, она была для меня всем миром, и мне претило, когда она с вдохновением и придыханием говорила о валькириях и Фрейе.

«Ах, как жаль, что мы ничем им не можем помочь. Если бы мама взяла нас в ученицы, она бы нами гордилась!»

Одни «ах», да «если». К чему нам, благородным богиням, натирать мозоли на руках и рисковать жизнями на поле боя? Только чтобы обратить на себя внимание матери? Заручиться ее добрым словом?! Вздор! Никогда! Дочери не должны идти в бой, чтобы их благородная мать подарила им искреннюю любовь.

А валькирии… да, они прекрасны. В белых доспехах, с прямой осанкой, умеющие статно держаться в седле. Я завидовала их грациозности и силе, что, не обладая ментальными способностями, они творили магию. Уверенность, открытость — вот что мне нравилось, чего не хватало.

Мягкая грязь застревала под ногтями, пока я царапала стену, словно обезумевшая кошка. Отсюда нет выхода, нет пути обратно домой. Даже если удастся сломать железную дверь и вырваться из ловушки, сбежать от захватчиков, то куда двигаться дальше? Останусь одна посреди бескрайнего космоса.

Единственное, на что осталось сил — слушать голоса. Да, голоса. Успокоившись, отпустив панику, я наслаждалась, как по венам струится дофамин, помогая освободиться от боли. Меня накрыла блаженная слабость, отчего сильно захотелось спать. Как с таким бороться? Но последствия пыток не пускали в мир Морфея — ломота в теле, воспаления и ожоги то и дело возвращали в реальность, и я блуждала где-то на границе между мирами.

Души. Корабль кишел ими, словно муравейник, они горели невероятно ярко и отчетливо. Мне казалось, я могла дотянуться до любой из них, подчинить своей воле. Думаю, не составило бы труда освободиться. Щелкнуть пальцами, призвав к камере солдата, чтобы он открыл темницу и позволил сбежать. Но куда? Куда я побегу? К кому?

Фенрир сидел в клетке, злился, и в то же время боялся неизвестности. Прикосновение к душе заставило его занервничать, но он узнал меня и затих. Хотя бы он жив. Хотя бы он.

Я долго блуждала по кораблю, изучала его строение, коридоры, следовала за душами. Забавная игра позволяла коротать время, ожидать неминуемой гибели, слушать, как кричат пленники. Скрежет механизмов и женский крик — женщина, чья душа напоминала холодный снег, страдала, но я прошла мимо. Не потому, что побрезгала помочь, а из-за присутствия Таноса. Его мощную ауру я ощущала за миллионы километров — с каждым днем она росла, наверняка благодаря Камням Бесконечности. Но артефакт, благодаря которому мне сохранили жизнь, оставался вне досягаемости титана. Ненадолго. Скорее всего, ненадолго.

Может, мне удастся его украсть? Было бы забавно, конечно, но вряд ли Камень Души захочет иметь со мной дело. Он обладал сознанием, и однажды запудрил мне мозг, подарив силу, о которой я могла только мечтать. Или же он раскрыл ее? Черт его знает, Фрейя никогда не помогала мне в обучении, на любые вопросы о развитии способностей мягко улыбалась и говорила, что у нее есть важные дела.

Важные дела. И где она теперь со своими важными делами? Ценой своей силы она запечатала врата в Хельхейм и победила Хеллу, — после той битвы валькирии стали прекрасной сказкой с трагичным концом. А теперь ее и вовсе не стало…

Боги… что от них осталось? Неужели я единственный след в истории тысячелетнего Асгарда — жалкий и размытый? Одина разочаровало бы такое наследие.

От стен уже не веяло холодом, поскольку мои кости и мышцы теряли последние остатки тепла. Свернувшись калачиком на подстилке в тонком испачканном платье, я постаралась не обращать внимание на боль в легких и горле. Просто закрыла глаза и отправилась странствовать дальше, сквозь звезды и миры. Наверное, я схожу с ума, пытаясь отыскать знакомые души среди миллиардов и триллионов живых существ, однако мне удалось заметить слабое биение в далеком уголке галактики. Некогда сияющее ярче солнца, но теряющее надежду, как погибающая звезда — свет.

Тор… так ему удалось выжить? Не удивительно, ведь положительным персонажам в истории всегда найдется место. Только я не обрадовалась новости, а заплакала — пустила слезу, единственную капельку, на которую хватило сил. Он так далеко, один, потерянный. И понятия не имеет, что я жива, поскольку для него все остались мертвы. Все. Абсолютно. Даже Локи.

Как бы я не пыталась отвергнуть эту мысль, но была вынуждена принять горькую правду — Локи погиб, его нигде не было. На этот раз бог коварства не сумел перехитрить судьбу, во всяком случае, я не ощущала его ауру. Он умел скрываться, однако мне даже не хотелось вселять ложную надежду. И какой бы сильной не была обида за то, что он помчался спасать тессаракт от надвигающего Рагнарёка, а не меня, я не могла не горевать. И горесть росла, развивалась в моей груди, как паразит, принявшийся пожирать сердце.

Бог, умеющий обращаться вороном, почему ты не улетел от проблем в этот раз? Как бы и я хотела обернуться вороном…

«Однажды я уже дал тебе умереть». А теперь этому позволила случиться я. И Тор… почему он его не защитил этого дурака? Почему не защитил меня, когда его мать пустила мне отравленную стрелу в сердце? Почему мы всегда должны умирать?!

Резкий скрип тяжелой двери выдернул меня из полудремы. По телу от резкого пробуждения пробежалась волна боли, но несмотря на нее, я как можно скорее отползла к задней стене и вжалась в угол. Мне стало нехорошо, голова закружилась, и причина тому крылась не только в съежившемся желудке и холоде. Нечто пыталось забраться мне в голову, знакомо шептало над ухом, радуясь воссоединению после долгой разлуки.

— Пора.

Пришлось зажмуриться и прикрыть лицо руками от яркого освещения в коридоре, чтобы рассмотреть фигуру, застывшую в проходе. Когда Танос вернулся? Он же был так далеко какие-то минуты назад?.. Он стал сильнее, и будто прожигал мою душу без прикосновения, я ощущала чужеродное влияние, от которого хотелось спрятаться.

— Что «пора»? — Сдавленно прошептала я, вжавшись в стену, когда титан навис надо мной грозной тенью.

Нас окружал полумрак, но пестрые камни на его латной перчатке разгоняли темноту, и среди них один отчетливо выделялся знакомым золотым сиянием.

— Пора узнать, сможем ли мы помочь друг другу.

Я не могла перестать дрожать, как бы ни приказывала телу перестать, все равно оказывалась не в силах оторвать взгляд от Камня Души. Он нашел его, обуздал, и выглядел совершенно нормально, победив его сознание. Насколько же этот мужчина силен?

— Ты очень похожа на одну из моих дочерей, когда я только ее встретил, — подметил Танос, опустившись на колено передо мной, чтобы заглянуть в напуганные глаза. — Покинутая, обессиленная от голода и страха. Я воспитал Небулу сильной и преданной, но ошибся в одном — нашел ту, которая была сильнее. И в итоге потерял обеих дочерей. Спасти кому-то жизнь еще не значит заручиться его верностью. Но что будет, если я попробую спасти чью-то душу?

Ощутив холод латной перчатки на щеке, я вздрогнула и зажмурилась от мысли, что мне могут раздавить голову одной рукой. Но за жжением металла сквозь кожу проникло приятное тепло, которого я испугалась сильнее возможной смерти.

— В тебе сидит слишком много боли. Открой ее и заставь обидчиков заплатить.