Сломанное отражение

9 — Just keep fighting

Jorn — Live To Win

Live to win ‘til you die

Till the light dies in your eyes

Live to win, take it all

Just keep fighting ‘til you fall

Жить, чтобы выиграть, пока не умрешь

Пока свет не умрет в твоих глазах.

Жить, чтобы выиграть, взять все

Просто продолжать сражаться, пока не упадешь.

БОГ

Нападение ванов не предвидел никто, честно говоря, одержав победу в последней битве, Один и вовсе полагал, что никогда не увидит более этот народ, и уж тем более в своих землях. Локи и рад был бы разделить оптимистичный настрой отца, но он никогда не позволял себе расслабиться. До нынешнего момента.

В последние дни он будто жил во сне, сюрреалистичном и чудном, — кто бы мог подумать, что ему, одиночке, предстоит жениться раньше брата? Девчонка его заинтриговала, подцепила на крючок, словно рыбку, и теперь не отпускала, поймала в сети. От одной мысли, что его, бога коварства и обмана, обвели вокруг пальца, мужчину бросало в дрожь. Локи злился, и в то же время не смел отрицать, что получал удовольствие от этой игры.

Сила, присущая Сигюн, манила, столько возможностей она таила в себе. Девушка, которой подчинялись его звери — не сожрали, во всяком случае, — предстала для Локи возможностью, только какой — он и сам не знал. Кто бы мог подумать, что зверь сам побежит в капкан? Да еще и с сокровищем, припрятанным под шкурой?

Мужчину одолевали странные чувства, им двигало желание воспользоваться девушкой в личных целях, овладеть ее силой, но она выпустила коготки и не позволила так просто поймать себя. Не осудила, не отвернулась, а предложила сотрудничество. По правде говоря, попросила помощь, только Локи ощущал себя не спасителем, возымевшим власть над жертвой, а идиотом, которого провели. Но он не злился, как мальчишка, которому не досталась желанная игрушка. Быть может, потому, что из интереса родилась привязанность, а следом возникла жажда близости и понимания.

Они с Сигюн разделяли одинаковые мысли и порывы, скрывались в тени братьев и сестер, недооцененные и завистливые. Но зависть научила их наблюдательности, а жадность — собирательству. Поэтому он так гнался за ней — как за своей тенью, за мечтой. Видел в ее глазах отражение своего холодного взгляда. Их связала не влюбленность и не любовь, а страсть — страсть к власти, к жизни, к завоеваниям и признанию.

Наверняка он совершил ошибку, доверившись Сигюн, но у этой ошибки был сладкий вкус.

Возможно, поэтому он окончательно выжил из ума, когда решил добровольно помочь ей сдерживать силу Камня Бесконечности. Он зарядил диадему своей энергией, наложив на нее защитное заклинание, — лучше уж явиться на собственную свадьбу с усталостью, чем обезумевшей невестой. Но в данный момент, оказавшись на поле боя, Локи пожелал обратного.

Воин, зажав в руке массивный топор, мчался на него с оглушительным криком. Но лезвие оружия прошло сквозь световую проекцию бога коварства. Не удержав равновесие, ван завалился вперед, открывая спину для смертоносного удара.

Отыскав брешь в защите доспех, Локи выскочил из тени и вонзил кинжал в обнаженную шею воина, пустив теплую кровь под холодные порывы ветра. Одним врагом меньше, но это ничтожная победа, учитывая масштабы вражеской армии. Тор и его товарищи активно разбрасывали противников, в то время как он едва сдерживался, чтобы не перевести дыхание.

Будь оно все проклято.

Не успевая думать, Локи просто атаковал или защищался, исчезал в световых проекциях, однако это отнимало у него больше сил, чем физическая активность. Мимо него пролетали стрелы, в нос бил запах грязи и крови. От тяжелого дыхания болели легкие, и мужчина многое отдал бы за возможность призвать Фенрира в эту битву. Волк не оставил бы от противников и следа.

Безумие кружило под стенами Асгарда черными воронами. Локи знал, что они справятся — иначе не могло быть, — однако цена победы окажется высокой. Невероятно высокой.

Группа лучников натянула стрелы, целясь в очаг сражения, однако Локи без труда увидел их цель. Наконечники смотрели в спину его брата, позабывшего об окружении в пылу битвы. Брюнет уже собирался окликнуть Тора, предупредить, но коварная мысль — избавиться от конкурента, мешающего заполучить трон — не позволила словам слететь с языка.

Время будто остановилось, смешав грязь, крики и агонию битвы. Локи ждал, когда стрелы слетят с натянутой тетивы, однако шли секунды, но они сохраняли неподвижность. Все замерло.

В недоумении оглянувшись, мужчина обнаружил, что вражеские воины прекратили атаку, застыв с опущенным оружием, словно потерянные дети. Асгардцы пятились от противников, не понимая столь странного поведения. Под простором ночи воцарилась тишина, среди которой отчетливо прозвучал высокий голос:

— На колени.

Один за другим ваны начали падать на землю, не страшась расправы и гнева асгардцев. Даже самые крупные и устрашающие воины опускались в грязь по воле чьего-то голоса, который запустил тонкие нити в их души, захватил сердца. По мере того, как толпа редела, Локи смог разглядеть силуэт человека в голубом одеянии у подножья крепостной стены. Но ему и не нужно было видеть, чтобы понять, кто пришел к ним на помощь. Кто, черт возьми, смог поставить на колени целую армию!

Ее фигура, словно призрак, плывущий по кладбищу, двинулась вперед, обращая к себе недоумевающие взгляды — как ванов, так и асов. Первые не понимали, почему добровольно сдались без сопротивления, вторые — откуда у кого-то могла быть подобная сила. Сигюн дрожала, сжимая кулаки, словно удерживая сотни цепей с прикованными к ним душами.

— Сигюн… как ты?.. — Находясь ближе всего к девушке, Тор первым рискнул обратиться к ней. — Как ты вообще здесь оказалась? Тебе лучше уйти, это опасное место…

— Вам стоит опасаться не места, — обернулась к атлету Сигюн. — А меня.

— Тор, — осторожно окликнул своего брата Локи, не спуская напряженного взгляда с жены, — отойди от нее.

Она явилась на поле боя без диадемы, окутанная влиянием Камня Души — сила артефакта набросилась на нее, как голодный зверь, впившись острыми зубами глубоко в сознание. Но даже без этого можно понять — все поняли, — что с Сигюн творилось неладное. Ее глаза горели оранжевым блеском, в то время как от камня, лежащего в медальоне на груди, исходила отравляющая энергия.

— Эта ночь по праву принадлежит мне, а эти люди, — обведя рукой поле брани, воскликнула Сигюн, — ворвались к нам в дом без приглашения. Этой ночью уже погибли наши воины, и погибло бы еще больше, не вмешайся я. Или мне отпустить их души?

— Нет, — поспешно ответил Тор, натянуто улыбнувшись, — ты… ты действительно помогла нам, и я понимаю твою злость, Сигюн. Это была твоя ночь, твой праздник… ваш с Локи праздник, — оглянулся он на брата. — Но сражение — это дело мужчин. Тебе не следовало так опрометчиво врываться.

— Да что ты? — С сомнением дернула бровью девушка, стрельнув острым взглядом в Сиф.

— Тут опасно. Дальше мы сами.

Тор упрашивал ее, как маленького ребенка, и она не отрывала от него взгляда, пока ее пальцы, спрятанные в волнах юбки, перебирали воздух. Сигюн, не поворачивая головы, посмотрела на Локи.

Мужчина не на шутку обеспокоился, поскольку на него смотрела не его маленькая коварная напарница, а янтарный демон. Он заметил медленное движение: ван, сидящий позади Тора, потянулся к кинжалу, хранящемуся в сапожных ножнах. Идеальный шанс вонзить холодную сталь в шею могучего громовержца! И Сигюн смотрела на него, ожидая одобрения, волнительного страстного взгляда. Локи уже столько раз пытался убить брата, что и не счесть, однако сейчас ему стало страшно. Он незаметно покачал головой, и Сигюн, не без раздражения, прекратила манипуляции.

Хотя, раздражением это назвать сложно — в ней будто взорвалась пороховая бочка. Но девушка, не демонстрируя ни единого признака злости, отошла от Тора и отвернулась. Выглядело так, будто она сдалась и решила не мешать. Отвергнутая. Недооцененная. Не нужная даже в трудный час.

— Вот черт…

Тор принялся отдавать распоряжения, веля солдатам связывать обездвиженных ванов. Они могли бы расправиться с целым войском, однако последнее слово оставалось за Одином.

— Ты глупец, сын Одина, если полагаешь, что меня может остановить твое слово. Уж слишком велик соблазн…

— Сигюн, нет!

Локи побежал к ней со всех ног, понимая, что последует дальше — какой шаг предпримет Камень Души, вечно голодное и ненасытное создание. А девушка будто и не хотела слушать своего мужа — она готова была преподнести на блюде его сокровенное желание, победу над братом, а он отмахнулся.

— Не мешай, — шепнула она, и Локи остановился, с удивлением обнаружив, как легко раскололи его защиту какие-то слова. — Мы это заслужили. Мы были голодны слишком долго.

Щелчок. Один щелчок пальцами вырвал души у сотен воинов, опустошив их тела, сделав из них бесполезные мешки с мясом. Они падали, как кости домино, один за другим.

— Это моя ночь, — завороженно прошептала Сигюн.

— Это ночь моего сына и его невесты, а не твоя, демон.

Опешив от масштабов убийства — не каких-то смертных, а представителей расы ванов! — Локи не заметил, как на поле боя появился отец.

— Всеотец, — сухо констатировала Сигюн, без вызова или возмущения, а так, будто ожидала прибытие Одина. — Я не демон, и вы прекрасно об этом знаете. Оглянитесь, я принесла победу к вашим ногам, сохранив жизни асгардских мужей.

— Но не ванов. Ты забрала их всех себе, а не отправила в царство мертвых, не позволила их душам упокоиться с миром. Отпусти демона, отдай мне то, что не принадлежит тебе. И я забуду об этом. Как и о том, что ты сделала в Мидгарде.

Отец знал, знал, что его невестка несла на своих плечах преступление, которое могло очернить их семью, и все равно позволил ей стать одной из них. Даже если бы он узнал об этом позже — не имеет значения, — в противном случае никакого праздника не состоялось бы.

Пусть Один и не смотрел в его сторону, Локи испытал жгучее чувство тревоги, которое обычно испытывает человек в минуту опасности. Он невольно понадеялся, что отец сочтет его глупцом, не увидевшим под шкурой овцы волка. И волков было двое в их стане.

— Камень Души, — вытянув из-под одежды подвеску, Сигюн зажала артефакт пальцами, демонстрируя всем его ослепительный блеск. — Он откликнулся на мой зов, когда мне было страшно. А было мне страшно потому, что я осталась без семьи. Я кричала… Великий царь, услышав этот крик, не стал сочувствовать мне, а отослал глубоко под землю, далеко от города. Я вновь закричала… А великий царь отослал меня еще дальше. Кто-то не замечал, — бросила она холодный взгляд на Тора, — кто-то с любопытством наблюдал, — подметила Сигюн, посмотрев на своего мужа. — Но только Камень Души потянулся ко мне.

— Этот артефакт хотел завладеть твоим разумом и только. Через тебя говорит его воля, дитя. Если отдаешь его мне, я обещаю, что тебе никогда не придется кричать. Пока не поздно, отдай его.

Локи видел, как Сигюн боролась с внутренним демоном, желанием оставить силу при себе. Он также осознавал, что если девушка отдаст камень Одину, у него не останется козыря в кармане, с которым бы он мог выступить против брата, против всего мира.

— Сигюн, — окликнул он жену, — отдай камень.

В любом случае сила для него потеряна, и это не могло не злить. И в то же время сейчас он рисковал лишиться чего-то, что было куда ценнее и дороже — единомышленника и товарища.

Сигюн также понимала, что своими действиями завела себя в тупик, и у нее был такой взгляд, будто отступать она не намеревалась. Возможно, на него смотрела уже не та девушка, с которой он провел в изгнании несколько недель. Но помимо неумолимости в ее взгляде проскользнула благодарность. За то, что отыскал для нее место в своем сердце.

— Нет. Он мой.

Один секунду размышлял, и с неподдельным сочувствием добавил:

— Мне жаль, дитя.

Свист разорвал холодный воздух, пролетая над головами воинов и ударив по белокурой девушке длинной стрелой.

— Не-ет!!!

Вспышка страха ослепила Локи подобно падающей звезде, он не заметил подобного исхода, поскольку даже не предвидел приближающуюся угрозу. Судя по всему, для Сигюн атака стала такой же неожиданностью: в недоумении опустив взгляд на древко, выступающее из груди, она покачнулась и упала на колени. Локи успел подхватить ее, не позволяя рухнуть на землю, пока кровь, струящаяся из раны, окрашивала голубые волны платья в черный цвет.

— Черный?.. — Растерялся мужчина, зажимая рану супруги. — Отравленное проклятое дерево… омела. Как ты мог?!

— Отойди от нее, сын.

Невзирая на растерянность Локи, Один смело двинулся ему навстречу, чтобы занести копье для последнего удара. Однако на пути у него встал Тор:

— Отец, прошу, это жестоко.

— Уйди с дороги, сын. И дай мне завершить дело, поскольку ни у одного из вас не хватит духу.

— Она твоя невестка!

— Она мой враг! — Под стать Тору повысил голос царь Асгарда и с брезгливой усмешкой добавил: — И продолжает строить козни. Думаешь, это ты пожелал встать у меня на пути? Она манипулирует тобой… но скоро это прекратится.

Продолжала ли Сигюн играть с их сознанием — не важно, ей становилось все хуже, и отравленное дерево окрашивало ее кровь в черный. Струйки текли изо рта, просачивались из раны, наполняли пробитое легкое. Руки ее ослабли, выпустив камень, однако пальцы медленно, надрывисто вычерчивали на земле узор.

— Что ты делаешь? — Прошептал в недоумении Локи. — Что бы это ни было, ты не сможешь…

— Не важно, что я сделаю, — прохрипела Сигюн, — важно, что будешь делать ты. Важно… — Подхватив с земли Камень Души, хмурясь от боли, девушка вложила его в ладонь мужчины и сказала: — Жди момент, а я найду способ, как помочь. — Дыхание ее ослабло, голос практически выцвел, напоминая шум лиственницы у моря, однако напоследок у нее хватило сил произнести: — Minä kutsun sinut, Jormungand.

Секунду ничего не происходило, а затем землю охватила дрожь, которая нарастала до тех пор, пока из глубоких вод моря не вырвалась огромная фигура. Ночной тьме не удалось скрыть величие Йормунгарда, явившегося в одной из ужасающих размерами форм. Змею ничего не стоило добраться до бывшего поля битвы, вынуждая солдат в панике разбегаться по сторонам. Как бы Локи не претила мысль оставить Сигюн, он был вынужден отпустить ее, понимая, что вряд ли питомец оставит его в живых.

— Беги, — шепнула девушка, провожая его тоскливым взглядом. — Беги, и ни о чем не сожалей…

Змей закрыл Сигюн своим телом, спрятав в кольце, и даже когда Один обрушил на Йормунгарда яркое пламя посоха, атака не навредила ему, а только разозлила. Змей злобно оскалился и зашипел, ударив головой по крепостной стене и обрушив на головы воинов каменный град. Спасаясь из-под обвала, асгардцы бросились врассыпную, пока их окутывала пыль. Серое облако скрыло от них простор, но когда потоки ветра развеяли дымку, монстр исчез, а вместе с ним и умирающая богиня, о которой напоминала лишь черная кровь, оставленная на руках ее мужа, и ярко пылающий Камень Бесконечности.

В поисках спасения она бросилась во тьму, холодную и плотную, высасывающую энергию. Вырваться из нее оказалось нелегко, куда проще остаться в ее объятиях и заснуть вечным сном, однако близость смерти не позволяла девушке закрыть глаза и сдаться. Ее сердце грела злость…

ЧЕЛОВЕК

Два дня обратились путешествием длиною в жизнь. Нью-Йорк остался где-то позади, скрытый туманом прошлого. Мне искренне хотелось проснуться в своей квартире, сбросить тонкое одеяло и проследовать на кухню, чтобы включить кофе-машину. Я буквально слышала запах свежемолотых зерен.

Струи контрастного прохладного душа лились на голову, унося за собой грязь и дурные мысли. Я будто стояла под маленьким водопадом, окруженная дымкой облаков — матового стекла. От мыльной розовой воды и шампуня пахло хвоей, и я бы добавила «приятно», но за последнее время блуждания по лесам от этого запаха меня воротило. Но выбора не оставалось — лучше ходить чистым. Мелкие царапины защипало, а ступни жгло огнем. Я старалась не замечать дискомфорт, мне хотелось раствориться в воде, стать ее частью, бежать так далеко, насколько хватит сил.

Мне дали умыться и переодеться. Светло-голубое платье ожидало меня на скамье вместе с мягкими ботиночками, хотя ступать все равно было больно. Но разве это так важно? В ближайшее время мне не придется беспокоиться о таких мелочах. Честно говоря, я понятия не имела, о чем следовало беспокоиться. С чего бы начать, да? Хоть в шелка наряди, подари золото и накорми горячим обедом, я останусь пленницей, а не гостьей.

Меня окутало странное смирение. Плевать.

«Вот так царь Асгарда отплачивает своим спасителям». Слова Локи не выходили из головы, и с каждой секундой я невольно поддерживала его иронию. Сигюн спасла сотни жизней, предотвратила бой щелчком пальцев, и ее не то что не отблагодарили, а пустили стрелу в сердце. Всех живых существ страшит сила, не подвластная им, находящаяся в чужих руках. Я определенно не знала всех подробностей и закулисных драм, однако общих деталей оказалось достаточно.

Асгардцы боялись Сигюн тогда, боятся и сейчас — даже ее жалкую копию. Быть может, ко мне и отнеслись бы мягче, не устрой Локи дворцовый переворот, а потом и нападение читаури на Нью-Йорк. Пропади он пропадом Асгард, я куда больше злилась потери моей любимой кофейни на Манхеттене. Досталось ли от Сигюн мне это лицемерие, или же я заработала полезный навык за последние годы? Один черт.

Темный коридор сменился узким проходом и тупиком. Я уж подумала, что здесь меня стражник и зарежет — один взмах мечом, и проблема решена, я даже не успею пискнуть. Но у стены имелся секрет, наделяющий ее свойством потайной двери, за которой лежало помещение овальной формы.

Без предметов интерьера, с потолком, залитым звездной дымкой — не знаю, в чем секрет архитектурного волшебства, — комната казалось пустой и неуютной со стоящей посередине колыбелью — «кроватью» язык не поворачивался сказать. Меня поджидали, но я боялась смотреть на присутствующих, как и отрывать взгляд от ложа, на котором грозилась провести… сколько? Неделю? Месяц? Несколько месяцев?

— Ты готова?

По моему выражению лица и так было понятно, что нет, вопрос показался мне издевательским, поэтому я не постеснялась наградить Тора ядовитым взглядом.

— Дитя, тебе нечего бояться.

Фригга говорила с такой уверенностью и легкостью, что не поверить ей сложно. Она излучала спокойствие, которое хотелось черпать ложками, упиваться им, растворяться в нем. Мать всех богинь, царица Асгарда, жена грозного Одина — насколько же она превосходила по силам Сигюн? Несмотря на внешнюю хрупкость, женщина обладала стержнем, который не удалось бы сломать даже повелительнице душ.

— Трудно поверить, когда не знаешь, что тебя ждет.

Остановившись у подножья колыбели, я осмотрела ее оценивающим взглядом, робко коснулась шелкового одеяла. Мягкое, гладкое.

— Может, мы сможем обойтись без этого? — В отчаянной попытке я посмотрела на Тора, а затем на Фриггу, стоящую поодаль. — Я же ни на кого не кидаюсь.

— Ты боишься, и это понятно, но боюсь, что другого выбора нет.

Точнее, он есть — разместиться в соседней камере с Локи, только не факт, что защитный барьер меня удержит. В предыдущий раз я так и сбежала.

— С прибытием в Асгард твои силы начали пробуждаться, менять тебя, делая нестабильной, и это может навредить. Как тебе, так и окружающим.

— Это несправедливо, что я расплачиваюсь за чужие ошибки.

Меня все же учили, что грубить старшим нехорошо, особенно тем, кто стоит выше тебя по званию и титулу, а не только по возрасту. Но от досады и раздражения чесались кулаки что-то сломать, и горло щекотало от подступающего крика.

— Это же ведь не навсегда, — подметил Тор в попытке воодушевить меня, однако голос его звучал неуверенно. Я едва сдержалась от горькой ухмылки. — Когда ты будешь стабильна, то сама проснешься.

Если проснусь.

— Сон Бога — не приговор, дитя, а способ исцеления. Мы с Одином хотим помочь уберечь тебя от силы Сигюн.

«Как уберегли и саму Сигюн?!» Я едва сдержалась, чтобы не выплюнуть это в лицо женщине, держась из последних сил, хотя моя гримаса не оставила у Фригги сомнений относительно моих мыслей.

— Не важно, — ожесточено замотав головой и сморгнув подступившие слезы, я обошла колыбель и встала сбоку. — Чем быстрее начнем, тем быстрее закончим.

Одеяла оказались невероятно мягкими, я чуть не забыла об обиде, стараясь не слишком быстро устроиться на подушках. Тут так удобно, не сравнится ни с каким ортопедическим матрасом. Так что, сложив руки в замок на животе, с гордым и насупленным видом уставилась в потолок.

— Я готова, приступайте.

— Тебе нужно расслабиться и успокоиться, только так я смогу полноценно погрузить тебя в Сон Бога.

Я застонала сквозь сжатые зубы, вызвав у женщины усталый вздох, будто она имела дело с ребенком, а не взрослой девушкой. Тор ситуации не поспособствовал, а только тихо засмеялся, побудив мать наградить его суровым взглядом. Мужчина моментально притих.

Интересно, что было бы, не потеряй Сигюн контроль над своим сознанием? Если бы Один не решил избавиться от нее, как от зарождающейся угрозы? Убить невестку в день свадьбы — не удивительно, что у Локи с каждым разом оставалось все меньше причин оставаться послушным и скрываться в тени брата.

Но зачем же Нью-Йорк?.. Так, ладно, уже драматизирую.

Обидно и то, что никто так и не узнает, что со мной случилось. Агенты донесут — если уже не донесли — новость, как меня забрал от них Тор, и после этого останется лишь делать выводы. Быть может, Мария Хилл подумает, что асгардцы меня линчевали, и на это вздохнет спокойно. Как выяснилось, она не была лестного мнения обо мне. Во всяком случае, боялась. Все меня либо боялись, либо использовали, а я ведь всего лишь способна вынести мозг. А Эйда… наверное, она будет меня искать, попытается докопаться до правды. Даже если ее и приставили ко мне для контроля и слежки, она ко мне привязалась. Как и я к ней.

Вспомнив о напарнице, представив ее наблюдательный взгляд и широкую переносицу, придающую лицу вид кошачьей мордочки, я слегка успокоилась. Хоть что-то в моей жизни было настоящим. Я искренне надеюсь на это.

Если и уходить, то отпустив все обиды, верно?

— Эй, силач, — обратив внимание Тора, я думала, что слова дадутся легко, однако мне стало неловко. — Прости за то, что было у озера норн. Я не специально, честно.

— Вы были у озера норн? — С тревогой уточнила Фригга.

— Да, мы хотели… эм… освежить ей память, — замялся Тор, отчаянно подбирая подходящие слова. — Вышло немного не то, на что мы рассчитывали, я нырнул за ней, а там воспоминания смешались, я вспомнил о…

— О ком? — Уже не столь с беспокойством, сколько с подозрением спросила женщина.

— Не важно.

— О своей бывшей, — невольно вырвалось у меня, — и он так горячо о ней скучает, я прям на своей шкуре прочувствовала. Вы бы за ним следили, а то убежит так…

— Хватит чушь пороть! Ты сама на меня набросилась!

— Как? Это ты, между прочим, нависал надо мной, так что…

— Стоп, что? Вы… Тор, имей совесть, она же жена твоего брата!

— Она/я ему не жена! — С одинаковым возмущением отреагировали мы с Тором, вызвав у Фригги не то шок, не то вынужденное смирение, что ее сын и возможная родственница недалеки умом.

— А казалось, что взрослые люди…

Мужчина затушевался, и от стыда перед матерью не знал, куда деться, поэтому бросил на меня злобный взгляд. Знаю, мне стоило раскаяться, но его реакция вызвала смешок.

— Такая же несносная, как и Локи, — словно мальчишка пробубнил Тор.

— А ты такой же упрямый, как и твой отец, — в пример добавила Фригга. — Если бы привел ее сразу во дворец, то не пришлось бы… о ком-то скучать.

Мне это показалось, или госпожа царица искусно подстебала своего сына? Уж не знаю, но мне пришлось из последних сил сдерживать улыбку за кривлянием, поскольку Тор был готов молнии из глаз пускать. Учитывая, что он являлся богом грома, не хотелось испытывать судьбу.

— Не волнуйся, дорогая, ты не заметишь, как пролетит время. Сон Бога длится вечность, но не для тех, кто в него погружен.

Хотелось надеяться, и ничего иного не оставалось, поэтому я слабо улыбнулась и кивнула. Я потеряла себя за личностями, в чьих шкурах побывала. Возможно, божественная дрема поможет собрать меня воедино.

— Хорошо, я готова.

— Увидимся на той стороне, Астрид Хейккинен, — улыбнулся Тор.

Края колыбели начали потрескивать, обрастая полупрозрачной золотистой скорлупой, переливающейся сияющими нитями. Это напоминало чудо, истинную магию, но для меня волшебством стало другое: Тор оказался первым человеком, кто с первого раза правильно произнес мою фамилию.

«Увидимся на той стороне, Астрид Хейккинен».

— Увидимся на той стороне.