Слезы Лимба. Книга 1

Глава двадцать девятая. Прыжок в бездну

Рука Джорджа стала опухать, раздуваться, словно воздушный шар. Припухлости находились, в основном, вокруг места укуса, но Эрван не торопился заниматься этим ранением, а увлеченно изучал покрасневшую переносицу молодого человека.

— Перелома нет, но кровотечения будут происходить еще несколько дней, — Эрван наконец-то убрал ледяные пальцы с носа Джорджа и задумчиво посмотрел на лысого водителя, который теперь был украшен большим пластырем, что висел на нижней части его уха. Затем снова взглянул на Майлза, но не выразил эмоции, свойственные человеку, что встретил старого друга после долгих лет разлуки. Эрван глазел на Джорджа, как на кого-то чужого, даже тщательно избегал его имени, будто забыл, как того зовут. — Укус обработать не смогу. Он получен не от волков, а от тех, кто ими притворяется. Они лишь ожившие воспоминания, наиболее яркие. Не могу сказать точно, что их вызвало. Возможно, старые легенды об охотнике и его семье, погибшей в лесу из-за нападения хищников, — он поправил свои коротко стриженные волосы, которые сливались с черной отделкой салона, затем открыл какой-то чемоданчик, — видимо, аптечку, — и вытащил оттуда бинты, после смазал белые сетчатые лоскутки спиртом и плотно замотал кровоточащий укус на запястье Майлза. И делал это так резко и без осторожности, что Джордж то и дело хмурился и постанывал от болезненных ощущений.

Лиза уже спала. Успокоительное подействовало через пару минут и сломило ее гнев и хаотичные рукоприкладства. Джордж не видел, сколько именно ей вкололи этой прозрачной жидкости, которая пахла, как лимон. Но, судя по всему, достаточно, чтобы женщина не приходила в себя еще несколько часов. Несмотря на всю грубость со стороны Эрвана, он, уколов Лизу, накрыл ее одеялом и положил в удобную для нее позу, будто заботился о маленьком ребенке. Эти действия слегка удивили Майлза, ведь все, что он делал до этого, никак не соответствовало последним телодвижениям.

Эрван на какое-то время перестал что-либо делать и просто смотрел на дорогу, сидя между Джорджем и Лизой на заднем сидении. Возможно, молодой человек что-то обдумывал, анализировал и строил будущие планы. Но лицо того оказалось настолько неподвижным, что сложно было определить, что именно творилось в данный момент в его голове, скорее всего, Эрван не знал этого сам. Джордж ничуть не отличался от него: его мысли стали неузнаваемыми, какими-то вялыми, словно он находился между сном и реальностью и не имел возможности остановиться в конкретном месте, все располагалось в каком-то тумане. Но он знал лишь одно и наиболее точно. Джордж боялся этого Эрвана, смотрел на него глазами избитой собаки и не мог лишний раз шевельнуться. Хотя тот еще ничего плохого сделать не успел. Никакой радости от этой встречи не витало в воздухе, ни единого вопроса, даже мельчайшего воспоминаний. Лишь страх, не более. Он никогда бы не подумал, что будет воспринимать Джеффа именно таким, хотя тот совершено не изменился внешне, все такой же до тошноты смазливый и с хитрыми большими глазами серого оттенка. Хотелось думать, что дело в магии, что именно она не давала им обоим заговорить друг с другом, понять, что за чертовщина в данный момент творится и почему время превратило их во что-то непонятное, гниющее в нынешние минуты.

Эрван будто услышал эти рассуждения и повернул голову в сторону его бледного лица.

— Я, как и ты, хочу объясниться, но не могу. Потому что нечего объяснять, — бросил он со все такой же холодностью.

— Я видел тебя мертвым, — Джордж понятия не имел, когда именно произнес эту фразу, так как после нее наступила продолжительная пауза.

За окном тем временем мелькали бесснежные пейзажи, освещенные золотисто-рыжим заревом, что, подобно огню, превращало в пепел леса на горизонте. Там, где когда-то лежали сугробы, теперь демонстрировала свою красоту высокая трава и миллиарды цветов, некоторые из которые совмещали в себе сразу несколько оттенков, будто прибыли из сказки «Алиса в стране чудес». Но этот мир был пустым. Ни единой птицы, даже крошечного насекомого. Совершенно пустое поле, мертвая картина, красота которой лишь отталкивала.

— Я умер, это действительно так, — кивнул Эрван и достал из кармана какой-то маленький пузырек. — Но, — он открыл пузырек и выпустил из него пару прозрачных капель, которые благополучно приземлились на поверхность его глаз, — мне не дали уйти окончательно, — молодой человек быстро заморгал, затем громко шмыгнул носом. — Существует прекрасный рай, самое совершенно место в любом сознании. Но есть и обратная сторона — наполненный вечными мучениями ад. А я побывал и там, и там. И теперь эти два места стали для меня единым целым. Знаешь, никогда не забуду, кто меня туда отправил.

Эрван вновь обратился к аптечке и достал оттуда новый шприц, который быстро заполнил большой порцией успокоительного, что еще недавно вкалывал Лизе. Но теперь оно предназначалось для Майлза.

— Никогда не забуду лицо того, кто выдал меня, предал, чтобы спасти другого. И теперь он сидит передо мной, — Эрван резким движением руки вонзил иглу шприца в плечо Джорджа и стал вливать прозрачную жидкость с запахом лимона ему в тело.

Джордж вскрикнул от боли, которую ему доставила длинная игла, врезавшаяся прямо в кость. Но через секунду наступило облегчение, и все мысли одна за другой стали испаряться, как лужи на солнце.

Эрван оторвал от Джорджа шприц и убрал его обратно в аптечку.

— Доза маленькая, но ее хватит, чтобы успокоить твой пыл и кое-кого еще.

***

Гриб из огня и дыма еще долго маячил на горизонте, даже когда похитители Кристины и ее детей отъехали от того места на достаточно большое расстояние. Женщина не знала, сколько времени прошло с того момента, но садящееся за горизонт солнце прямо говорило о том, что время близится к вечеру. Они давно покинули город и мчались на невероятной скорости по какой-то сельском местности, донельзя заполоненной частными домами и сугробами, которые почти полностью растаяли из-за недавнего дождя, оставив после себя что-то грязное и невзрачное. Погода портилась прямо на глазах, и вскоре небо вновь нахмурилось и тихо заплакало. На дворе только декабрь, но о настоящих холодах пока мечтать не стоит, судя по обстановке на улице. Воздух прогрелся настолько, что многие местные жители выходили на улицу в обычных свитерах и пытались лепить снежки из почти полностью превратившегося в воду снега, но благодаря активным действиям этих людей дух зимы по-прежнему сохранялся и еще достаточно далекой весной так сильно не смердело.

Похитители посадили Эдварда и Кристину в отдельную машину, поэтому о состоянии Адама и Эмми приходилось только гадать. Как говорит нынешняя обстановка, эти странные молчаливые люди не собирались причинять им какое-либо зло. Скорее всего им поручено доставить их живыми и здоровыми. Но Кристина не решалась проверять эту теорию, ибо от этих парней можно было ожидать все что угодно. Любого из них вооруженные мужчины могли взять заодно, и если женщина вдруг начнет оказывать сопротивление, то кого-нибудь запросто пристрелял, чтобы успокоить бунтаря, иначе бы те так судорожно не цеплялись за свои пистолеты.

Кристина в начале пути кричала, задавала сотни вопросов. Но вскоре осознала, что ее старания плоды не дают. Ответы будут лишь в месте назначения, куда их везут вот уже несколько часов без перерыва. Успокаивало лишь то, что Адаму и Эмми пока ничего не грозило. Они с Эдвардом несколько раз проезжали рядом с соседним внедорожником, и Кристина видела детей, которые спокойно сидели на заднем сидении и даже не изображали волнения на своих маленьких личиках. Видимо, эти люди сумели их задобрить чем-то, иначе бы те запросто стали проливать слезы и звать на помощь, особенно Адам — этот парень ни за что не даст себя в обиду.

Они проехали по каменному мосту через безымянную речку, которая так и не сумела замерзнуть из-за морозов, что витали здесь пару дней назад. Потепление уничтожило все, что напоминало о зиме. Практически все. Через пару минут они въехали в какой-то парк, который был таким ухоженным, что некоторые деревья казались одинаковыми из-за шикарной стрижки. После машина выехала к огромному сооружению из серого камня, и оно оказалось обычной католической церковью. Здание своими башнями закрыло тусклое солнце, что по-прежнему пыталось выглядывать из-за толстого слоя дождевых туч.

Когда автомобили остановились, выстроившись в идеальную линейку около входа, то одна из башен стала издавать звон колоколов, будто хозяева данного религиозного заведения приветствовали долгожданных гостей. Но из машины вышел только один человек, тот, кто все это время отдавал приказы. Кристина только сейчас поняла, что именно он сидел за рулем внедорожника, где находились дети. Тот прошел какое-то расстояние и остановился у входа и простоял там до тех пор, пока к нему не вышла некая женщина в черной рясе. Кристина не видела ее лица, но по походке поняла, что богослужительница в преклонном возрасте, хотя та ходила достаточно бодро и даже не пыталась сутулиться. Они с мужчиной начали о чем-то бурно беседовать и с волнением поглядывали на машину, где сидела Кристина с Эдвардом и ждали, что случится с ними дальше.

Потом женщина повернулась, и Кристина поняла, что знала ее, не так хорошо, как хотелось бы, но достаточно, чтобы испугаться подобной встречи. Анна Стрингини выглядела достаточно свежо, даже слишком. На ней был темный парик в виде пышных кудряшек, что доставали ей почти до поясницы. Слабый ветер постоянно отбрасывал искусственные волосы назад, выпуская наружу несколько прядей седины, но Анна всякий раз поправляла непослушный парик и старалась закрыть волосами лицо, будто надеялась, что ее еще никто не сумел узнать в таком необычном прикиде. Главарь вооруженной банды слегка преклонился перед ней и позволил Анне прикоснуться губами к его широкому лбу. Кажется, он получал от пожилой женщины благословение и какое-то наставление.

— Что там? — шепнул Эдвард и придвинулся к завороженной Кристине, что прилипла лицом к стеклу и не сводила с той парочки глаз.

— Сама не знаю, — удрученно ответила та и попыталась прищурить глаза, так как не могла разглядеть, что Анна только что передала мужчине. Смогла лишь понять, что это был металлический предмет. Но вряд ли крест.

Затем Анна развернулась, ласково улыбнулась водителю и направилась обратно ко входу. Тем временем водитель стал открывать двери машин и призывал всех выходить наружу. Вскоре очередь дошла и до Кристины с Эдвардом.

Воздух оказался действительно теплым, даже слишком, отчего Кристине стало довольно жарко в своем пальто, пришлось расстегнуть его, чтобы ослабить потоотделение. Адам и Эмми стояли поодаль и не смели подходить к светловолосой женщине, лишь смотрели на нее и что-то кушали, что-то, что было бережно завернуто в салфетку. Скорее всего лакомство им дал тот самый главарь банды, отчего градус его опасности в глазах Кристины слегка понизился, что дало женщине возможность успокоиться, хотя напряжение в мышцах после подобного не ослабло.

— Детей отведите в келью, — главарь обратился к одному из своих людей, а затем кивнул второму, что стоял рядом с первым. — Они не должны чувствовать себя в опасности.

Те покорно кивнули, затем взяли детей за руки и повели к церкви, но слишком далеко уйти не сумели, ибо то, что произошло далее уже вряд ли позволит Адаму и Эмми вспомнить, — даже в далеком будущем, — что такое спокойствие и безопасность. Эдвард моментально бросился к одному из вооруженных людей, вырвал у того автомат и в эту же секунду выстрелил в двоих мужчин, что шли с ребятамм к зданию, пробив их головы пулей насквозь.

Эмми в ужасе вскрикнула и вместе с Адамом рухнули на землю, пытаясь заглушить звук выстрелов. Остальные же не стали спокойно наблюдать за гибелью товарищей, выхватили пистолеты и принялись мстить Эдварду, но тот успел спрятаться за одним из внедорожников, откуда продолжал вести стрельбу.

Кристина пыталась позвать полицейского, заставить того прекратить стрелять, но ее коллега внезапно выстрелил в сторону женщины и чудом промахнулся. Пуля пролетела прямо рядом с плечом и врезалась в одно из деревьев. Кристина в панике бросилась в сторону и попыталась найти укрытие, но долго там не пробыла, так как начала искать способ добраться до детей, ведь те сидели прямо посередине возникшего из неоткуда поля боя.

Женщина выждала еще немного и, пригнувшись, побежала вперед, держась от стрелявших на достаточно приличном расстоянии. Но добраться до цели ей так и не удалось. Эдвард резко бросил оружие и скрылся за корпусом машины, а когда остальные стали быстро замыкать его в непреступное кольцо, то тот снова выскочил и что-то бросил в сторону похитителей. Что-то, что оказалось гранатой.

Раздался взрыв, и Кристина поняла, что огненное облако коснулось ее пальто, а затем вынудило тело женщины отлететь на пару метров. Их похитители оказались в центре события, что вряд ли оставило им хоть какой-то шанс выйти сухими из воды.

Адам и Эмми с криком бросились прочь от надвигавшейся огненной волны и болезненно приземлились на сырой лужайке. Они прекрасно слышали, как взрывная волна рвала людские тела на части и разбрасывала оставшиеся после них ошметки по сторонам, окрашивая все вокруг в алые цвета. После последовало еще несколько взрывов, на этот раз их источником стали внедорожники, которые взлетали в воздух один за другим. Все стихло только через пару минут, а все вокруг окутал густой туман из едкого дыма, настолько сильно затруднивший дыхание, отчего показалось, что здесь задохнуться легче, чем под водой.

К счастью, осколки и обломки обошли детей стороной и не сумели их поранить, хотя ребята находились со взрывов непростительно рядом. Через некоторое время звуки догорающих обломков заглушил слабый женский голос. Адам быстро его нашел и понял, что тот принадлежал его матери, которая неторопливо шла сквозь толщу непроглядного дыма и тяжело кашляла, пытаясь выговорить имена сына и Эмми.

— Адам!.. Эмми!.. Где… вы?

Мальчик быстро вскочил на ноги и побежал в ее сторону, но как только достиг ее, то та всем телом навалилась на сына и рухнула на землю, пытаясь сказать что-то еще, но силы стремительно покидали ее. Адам сжал тело матери в руках и увидел, как та со смесью любви и грусти смотрит на него, легонько улыбается и будто хочет дотронуться до щеки сына рукой. Но через пару секунд ее веки дрогнули, и голова стала падать в сторону.

— Мама? — позвал ее Адам и боязливо потряс мать за плечо, но та лишь смотрела куда-то остекленевшим взглядом. — Мама! — он понял, что ее уже нет, и устремил свой взор на небеса, надеясь, что та услышит его оттуда. Но Кристина не ответила. Больше не могла этого сделать. — Мама, пожалуйста, не оставляй меня, — сквозь слезы прошептал он и в надежде потряс женщину за плечо еще сильнее.

Взрыв повторился. Один из автомобилей стал создавать целые фейерверки из обломков, которые с легкостью долетали до окон церкви и выбивали их с первого раза. Адам в страхе посмотрел в сторону Эмми, которая в ужасе сидела на том же месте, и, оставив мать, подбежал к девочке, после чего с силой потащил ее подальше от этого ужасного места.

— Скорее, Эмми! — дрожащим голосом произнес он. — Надо уходить. Скорее.

— Кристина! — обернулась она и в последний раз направила глаза на обездвиженное тело светловолосой женщины, которая по-прежнему без отрыва смотрела в их сторону с застывшей любовью и нотками тоски.

***

В салоне стало прилично жарко, поэтому водитель не постеснялся опустить стекло. Также гладкоголовый мужчина воспользовался этим, чтобы закурить, ибо ветер снаружи имел достаточную силу и ловкость, чтобы унести табачный дым подальше от пассажиров. Эрван скривил губы, глядя на него, и тот, будто испугавшись его недовольства, вытащил из бумажной коробочки еще одну сигарету и протянул ее молодому человеку.

— Забыл? Я не курю, — поморщил нос тот и не взял протянутую сигарету, лишь брезгливо на нее посмотрел.

— Ах да, прости, — извинился тот и отдернул руку, после чего вернул сигарету на прежнее место.

Лиза по-прежнему спала, хотя прошло уже достаточно много времени, часа четыре, если не больше. Они пересекли поле и начали мчаться по сельской местности, пересекая заснеженные поселения, где снег изо всех сил боролся с наступившей оттепелью. Иногда шел дождь, но быстро прекращал свое безмолвное шествие, сменяясь мокрым снегом. Солнце изредка выглядывало, но появление дневного светила становилось совершенно незаметным, ибо его свет был тусклее, чем у половинчатой луны в облачную погоду. Пришлось даже включить дальний свет, чтобы осветить себе путь по размытой дороге, в которой колеса их внедорожника тонули, как в болотной трясине.

Джордж тоже спал, но не так безмятежно, как Елизавета. Он постоянно двигал лицом, что-то обеспокоенно бормотал и по-собачьи скулил, прикусывая язык. Эрван с беспокойством глядел на него всякий раз, когда тот внезапно дергался и будто хотел кричать, но, по всей видимости, крик происходил во сне, а наяву вырывалось что-то бесшумное из широко открытого рта. Но когда Джефф сжал его правую руку, то тот, как по волшебству, утихомирился и перестал пугать своим поведением остальных. Темноволосый мужчина нащупал на пальцах Майлза металлический предмет, довольно небольшой. Посмотрев на него, Эрван понял, что это было кольцо, созданное из длинного гвоздя и уже успевшее изрядно заржаветь, но было по-прежнему гладким, как в тот день, когда Джефф подарил эту штуковину молодому человеку. Эрван не выразил никаких заметных эмоций, лишь как-то странно хмыкнул и опустил глаза куда-то вниз, словно принялся перебирать воспоминания. Джордж же снова пришел в движение, но не стал ерзать, а зашевелил лишь пальцами, нащупал ими руку Эрвана и стал ее поглаживать, нежно и неторопливо. Эрван сильно напрягся, но убирать руку не стал, хотя явно желал это сделать.

Они проехали еще какое-то время и вошли в лес, ухоженный и стриженный, как собака какой-нибудь светской девицы. Вдалеке виднелись черные башни с крестами на макушке, явно принадлежавшие католической церкви. Эрван облегченно вздохнул и улыбнулся, впервые настолько искренне и широко. Но его улыбка продлилась недостаточно долго, так как в этот же момент произошло что-то странное, что можно было лишь ощутить, но не увидеть. Сквозь него прошло нечто, что заставило органы перевернуться вверх дном, нечто, что вызвало дикую боль у каждого, кто присутствовал во внедорожнике.

Машина резко остановилась, но водитель не нажимал на тормоз. Руль сам по себе взял чуть левее и направил транспортное средство куда-то вбок, вниз по склону, на дне которого виднелось блестевшее из-за дальнего света внедорожника озеро. Водитель изо всех сил пытался привести машину в чувства, но та превратилась в разумное существо, которое шло само по себе и никого не слушалось. Тем временем странности продолжились. На этот раз они исходили от Джорджа. Парень резко открыл глаза и стал кричать, и эти эмоции сопровождались судорогами, которые заставили тело мужчины завибрировать с такой силой, что показалось, будто его посадили на электрический стул.

— Она, — произнес Эрван и прижал Джорджа к спинке сиденья, сжав его плечи настолько сильно, что послышался их хруст. — Дай мне еще лекарства! — крикнул он второму вооруженному парню, который не был занят управлением взбесившегося внедорожника. — Живо!

Тот молниеносно выполнил просьбу и протянул Эрвану наполненный зеленоватой жидкостью шприц, но когда Джефф попытался снова вонзить иглу в плечо молодого человека, Джордж сжал его руку и чуть было не вывернул наизнанку. Но Эрван сумел оказать должное сопротивление и, быстро отдав шприц другой руке, все-таки вонзил иглу в тело Майлза, но влить «лекарство» так и не удалось, так как сопротивление стало еще более усердным. Джордж со всей силы ударил Эрвана в лицо, прожигая его глазами яростного волка, после чего выдернул шприц из плеча и вонзил его в шею водителя, успев это совершить до ответного удара от Джеффа, который сразу же прижал его к сидению и лишил возможности двигаться.

— Она сопротивляется, — прорычал Эрван и обеспокоенно посмотрел на водителя, который явно стал засыпать из-за действия лекарства, но по-прежнему героически дрался с внедорожником, который по-прежнему нес их в сторону озера.

Эрван уже готовился оказаться в объятиях воды, но этого не произошло. Послышался скрежет, а затем что-то, что напоминало взрыв. И тело молодого человека полетело куда-то вдаль, пересекая огромное расстояние с такой быстротой, будто он превратился в крошечный мяч для гольфа. Остальные же прямо в воздухе разлетелись на мелкие кусочки, взорвались, как яйцо при ударе о мостовую, и внутренности людей частично забрызгали по-прежнему парящего Эрвана, который боялся думать о том, что скоро его тело столкнется с чем-то, что может оказаться деревом. Его тело светилось, действовала защита, именно она не дала ему повторить участь остальных, кто сидел внутри машины. Уже издалека молодой человек увидел порхающее, как бабочка, одеяло Лизы, за секунду пропитавшееся кровью и плотью взорвавшейся женщины.

Еще несколько секунд, и Эрван почувствовал, как он с громким хлопком врезался в ствол дерева, и одна из веток вышла из его живота наружу, пронзив тело молодого человека насквозь. Темноволосый мужчина вскрикнул, судорожно схватившись за торчавшую из его тела покрасневшую ветку, и стал осознавать, что свечение вокруг него померкло, полностью лишив защиты. Он висел не так уж и высоко, но ветка не позволяла ему упасть на землю. Эрван находился в подвешенном состоянии, как елочная игрушка, и наблюдал за тем, как бурные ручьи крови сползали вниз по стволу и образовывали внизу алые пятна. Молодой человек громко вобрал в себя воздух, затем выдохнул, пытаясь хоть как-то прийти в себя после такого удара.

Он напряг спину и потянул ее вперед, заставив ветку слегка сдвинуться назад. Повторив эти действия пару раз, Эрван отклеился от дерева и с криком полетел в сторону мокрой из-за его крови земли, после чего болезненно приземлился прямо на живот, но новой боли не ощутил, так как тело уже настолько онемело из-за неприятных ощущений, что перестало что-либо воспринимать вокруг себя.

***

Татьяна взяла автомобиль Себастьяна, и уже после вставления ключа зажигания в крошеное отверстие рядом с рулем пожалела об этом, так как машина завелась лишь с пятого раза, а после и вовсе казалась самым непослушным транспортным средством на планете. Машина Петра ездила так идеально, что управление ею вызывало сказочную эйфорию. А данный представитель инженерной мысли будто возненавидел рыжеволосую девушку с первых же минут и желал подчиняться только законному хозяину. Поэтому пришлось насильно привыкать к неудобному управлению и во время дороги думать не о расследовании, а лишь о собственной безопасности. Ей даже казалось, что еще немного, и она протаранит целую толпу автомобилей и не сможет повернуть руль в сторону, чтобы не сбить еще большее количество «железных коней». Оставалось только гадать, как Себастьян столько времени справлялся с этой машиной и ни разу не высказывался о ней с помощью нецензурных слов, которые сейчас выливались из уст Татьяны рекой.

Погода демонстрировала самые настоящие аномалии. Еще около часа назад все улицы были покрыты коркой льда, а теперь все вновь приобрело вид «снежной жижи», которая своим видом вызывала лишь тошноту, ибо напоминала рвотные массы. Татьяна не удивится, если к вечеру вся эта уличная гадость вновь замерзнет и превратит город во что-то невзрачное и опасное для передвижения.

Квартира Себастьяна находилась не так далеко, что довольно-таки обнадеживало, ведь Татьяна уже минут через десять наконец-то выйдет из этого железного творения на колесах и отдохнет от борьбы с ним. Через несколько метров ей следовало повернуть налево и пересечь торговый переулок, пропахший хлебобулочными изделиями и дешевой похлебкой, но автомобиль явно не собирался слушаться. Поэтому Татьяна не выдержала и, проехав еще немного и найдя подходящее место, остановила автомобиль и благополучно покинула его, ступив на «уличную блевотину», в которых ее сапоги моментально утонули.

— Как же я ненавижу этот день! — проворчала женщина и с громким стуком захлопнула дверь машины, после чего закрыла ее на ключ. — Пусть Себастьян сам увозит свою машину отсюда. С меня хватит.

Женщина ступила на тротуар и, укутавшись в пальто еще сильнее из-за поднявшегося сырого ветра, пошла вверх по торговой улице, за которой должен был появиться дом, где и жил ее напарник. Запахи свежеиспеченных пирожков и хлеба сводили с ума, и Татьяна мыслила о том, чтобы купить что-то из этого великолепия, но в данный момент времени стоит воздержаться, хотя бы потому, что денег в кармане было совсем немного, лишь парочка монет. Пекари то и дело призывали ее заглянуть в свою лавку, но Татьяна тщательно обходила их стороной и скромно улыбалась, боясь задеть их чувства своей незаинтересованностью. Впереди возник мальчик, раздающий газеты. Он был таким худеньким, что ветер едва не сбивал его с ног. На нем имелась лишь тоненькая рубашка и штаны на подтяжках. Татьяна боялась представить, насколько сильно он продрог за это время. Проявив к нему чувство жалости, женщина вернулась назад и купила на завалявшиеся в ее карманах монеты булочку с яблоком и после отдала ее мальчику, который изобразил на лице такое счастье, что его хватит, чтобы заразить весь мир положительными эмоциями.

— Спасибо! — восторженно вскрикнул он и, зажав стопку оставшихся газет под подмышкой, прижался к стене здания и принялся кушать подарок Татьяны, с благодарностью поглядывая на рыжеволосую женщину.

— У вас доброе сердце, юная леди, — послышался чей-то старческий голос поблизости. — Я чувствую в нем свет, он слишком ярким, чтобы его не заметить.

Татьяна с удивлением обернулась и увидела перед собой крошечную старушку, которая явно была слепой и ориентировалась только по деревянной трости. Бабушка подошла к Татьяне и улыбнулась. Хоть пожилая женщина и не смотрела в ее лицо, Хапперт сразу же осознала, что улыбка адресована именно ей.

— Я не вижу. Но прекрасно слышу. Особенно эмоции людей. Не нужно быть гением, чтобы понять, о чем мыслят горожане, — старушка вздохнула и потыкала тростью «уличную блевотину». — Что творится? Что-то плохое. Что-то плохое грядет. Я слышу это, — она широко распахнула свои неподвижные глаза, изобразив в них что-то, что походило на эмоции страха. — Не садитесь в машину. Скоро они станут непослушными. Остановят свой бег. Держитесь подальше от дороги. Ваши ноги не умеют бегать так же быстро, как они, — после этих странных слов незнакомка вновь побрела по дороге, тыкая тростью буквально все, что попадалось ей на пути, и не сказала больше ни слова.

Татьяна постаралась пропустить слова этой женщины мимо ушей, так как они не пахли правдой, а чем-то ненормальным и вызывающим лишь сочувственную улыбку. Но тем не менее они обладали чем-то, что пугало любого, кто осмелится проникнуться ими, какой-то невидимой энергетикой, которая сбивала разум с ног. Детектив взглянула на мальчика, который неторопливо кушал купленную ею булочку, затем продолжила свой путь по торговой улице. Старушка исчезла, возможно, завернула куда-то за угол, хотя дома стояли так плотно друг к другу, что каких-то узких проходов между ними, через которые можно пройти, быть попросту не должно. Но думать о том, как пожилой женщине удалось так быстро исчезнуть из поля зрения, не сильно хотелось.

До дома Себастьяна она добралась без происшествий и странных разговоров. Это был пятиэтажный каменный дом с множеством квартир. Квартира Себастьяна находилась, насколько она помнила, во втором подъезде на третьем этаже. Она бывала там не часто и, по идее, не должна была запоминать место обитания напарника, но ее память часто демонстрировала просто потрясающие способности, которые нередко поражали Хапперт.

Поднявшись по лестнице до нужного этажа, Татьяна стала искать в кармане пальто заветную связку ключей, но завершить поиски ей не удалось, так как в этот же момент возникший из неоткуда порыв ветра приоткрыл входную дверь, которая, как оказалось, была не заперта. Женщина почувствовала выброс адреналина в кровь. Если дверь не закрыта на ключ, то это означала лишь одно — в квартире кто-то был. Тяжело сглотнув, она вытащила пистолет из кобуры и, держа его наготове, осторожно переступила порог квартиры, стараясь изучать каждую деталь помещения с изумительной тщательностью. На полу виднелись следы от сапог: вошедший явно не переодевался. Следы вели в сторону кухни, но там резко поворачивали и возвращались в коридор, останавливаясь около уборной.

Татьяна как можно тише перевела дыхание и постаралась снизить уровень беспокойства. Она все еще надеялась, что здесь находится человек, ради которого она сюда и приехала, а не кто-то, кто мог представлять для нее опасность. Женщина приоткрыла дверь ванной комнаты и стрелой вошла в нее, по-прежнему наставляя пистолет на невидимую цель, но комната оказалась пуста, что слегка разочаровало Татьяну. Зато дверцы душевой были мокрыми и излучали тепло, оставленное горячей водой. Значит, некто совсем недавно принимал здесь душ. Но куда же он подевался? Прячется?

Женщина приблизилась к душевой кабине и, открыв ее дверцы, заглянула внутрь, но сразу же отпрянула, с трудом сдержав панический возглас.

Дно душевой было заполнено кровяными следами и кусками кожи, человеческой кожи. Все выглядело таким образом, будто тот, кто недавно здесь мылся, содрал с себя весь кожный покров, не оставив даже маленького кусочка ткани на теле. Закрыв лицо ладонью, чтобы не ощущать омерзительный запах плоти, Татьяна в спешке вышла из уборной и, прислонившись спиной к стене, тяжело задышала, понимая, что впервые так сильно испугалась вида человеческой крови и испытала после увиденного тошноту, которая так и норовила опустошить ее желудок.

Вдруг где-то в гостиной послышались торопливые шаги, а затем через некоторое время хлопнула входная дверь. Этот звук говорил только одно — незваный гость избежал столкновения с Татьяной и решил как можно быстрее ретироваться. Хапперт не нужно было долго уговаривать себя, чтобы пуститься в погоню за этим человеком. Бегом она добралась до входной двери и так же быстро покинула квартиру, заперев за собой дверь на ключ. Татьяна все еще слышала шаги незнакомца, что давало шанс догнать его на улице. Если она его упустит, то вряд ли простит самой себе подобный промах.

Спускаться по лестнице в сапогах с высоким каблуком было не самым легким заданием. Но Татьяна с ним блестяще справилась и ни разу не оступилась. Выбежав на улицу, она стала оглядываться, выискивать человека, который только что без приглашения посетил квартиру Себастьяна и провел там достаточно много времени. Искать долго не пришлось.

Незнакомцем оказалась женщина невысокого роста в расстегнутом пальто, которое, подобно крыльям, развивалось во время бега за ее спиной.

Татьяна бросилась вдогонку, стараясь не сталкиваться с многочисленными прохожими, число которых неприятно увеличилось. Но незнакомка по-прежнему находилась вне зоны досягаемости.

***

Он снял с себя кожаную куртку по той причине, что та неожиданным образом стала настолько тяжелой, что по весу ничуть не уступала рыцарским доспехам. Можно предположить, что подобные изменения в тяжести одежды произошли из-за крови, которая уже насквозь пропитала каждый клочок ткани на теле двадцативосьмилетнего молодого человека. Но почему-то именно куртка стала тяжелой, хотя все остальное лишь окрасилось в красный цвет и было увешано кусочками людской плоти. Эрван брезгливо выбросил куртку и попытался после данного действия выпрямить ноги, но те так ослабли, отчего мужчина ощутил себя плюшевым медведем, ибо плюшевый медведь умеет только сидеть, не более.

Рана оказалась пугающе глубокой и широкой, Джефу даже показалось, что он видел сквозь дыру в теле свой скелет и порванные кишки, но, к счастью, удар оказался чуть выше и не задел ничего жизненно важного, иначе бы Эрван уже давно присоединился к остальным. Но данный факт не обнадеживал, так как боль от этого не стала меньше, а кровь все так же бурно лилась вниз, как водопад падает со склона.

Тело периодически загоралось белым светом, становилось таким ярким, что начинало освещать темноту идеально стриженного леса, но быстро перегорало, и Эрван вновь оказывался посреди кромешной темноты. Молодой человек не помнил, когда именно солнце полностью скрылось за горизонтом. Он этого не видел, да и дневное светило не могло уйти столь рано, так как не было даже и пяти часов вечера. А Эрван никак не мог просидеть на холодной земле несколько часов, он все время находился в сознании и прекрасно знал, что прошло, как минимум, минут десять или пятнадцать.

Опираясь о ствол дерева, он все же сумел встать и сделать несколько слабых шагов вперед, в сторону видневшегося озера. И только сейчас стал замечать изменения, что произошли здесь неведомым образом, к тому же слишком незаметно для него, будто Эрван и вправду находился не в сознании долгий промежуток времени.

Лес снова замерз и оказался во власти проснувшейся зимы. Снега не было, но мокрая трава окоченела и стала хрустеть под ногами, как битое стекло. Коркой льда покрылись и деревья и изредка сверкали, как стая светлячков, создавая причудливые блики на земле. Озеро же застыло и приняло вид огромного зеркала, что отражало слегка очистившееся небо. Около берега можно было заметить вмерзшее в лед одеяло, которым еще недавно укрывалась Лиза. Вокруг него виднелось кровяное облако, ставшее частью «зимнего моста», но само одеяло уже успело очиститься от человеческой плоти, немного погуляв под водой.

На противоположном берегу лежала перевернутая машина, которая не взорвалась во время произошедшего, а просто разделилась на несколько частей, как будто была обычным детским конструктором. Искореженный металл разбросало по всему лесу, Эрвану удалось найти лишь заднюю часть, хотя та уже не была похожа на что-то, что когда-то являлось внедорожником, скорее на смятый лист бумаги. Обойдя озеро и приблизившись к останкам транспортного средства, Эрван внимательно осмотрел повреждения и не понял ничего, ибо подобное мог сотворить разве что великан. Рядом разбросаны куски людских тел: руки, ноги, даже нашлась голова водителя, расколотая надвое. Самым хорошо сохранившимся оказался второй напарник, что в последний момент передал Эрвану «лекарство». От него осталась верхняя половина тела, и мужчина явно был некоторое время жив и прекрасно знал, что лишился ног и тазовой части. Молодой человек приблизился к нему и нащупал рядом с трупом отделившуюся от штанов кобуру с по-прежнему целым пистолетом. Оружие Эрвана осталось в машине, и от него вряд ли что-либо осталось. Но сейчас без огнестрела не обойтись. Молодой человек прекрасно чувствовал, что тот, кто сотворил все это, по-прежнему где-то рядом.

— Хи-хи-хи, — раздалось позади.

Эрван испуганно обернулся, но так и не нашел смеявшегося. Кажется, эти звуки издавал ребенок, девочка. И она была совсем рядом, прямо перед носом. Но темнота бережно скрывала ребенка от посторонних глаз.

— Хи-хи-хи, — раздалось снова, но с большей громкостью.

Молодой человек ощутил новый приступ боли в области живота и, стиснув зубы, прижал руку к ране, надеясь хоть как-то утихомирить неприятные ощущения. Слегка успокоившись и восстановив дыхание, он вновь поднялся на ноги и выставил перед собой пистолет, готовясь в любой момент встретиться с «виновником торжества» лицом к лицу. Он рядом, Эрван это прекрасно знал.

— Тише, тише, — ее голос был бархатистым, по-матерински ласковым, и этот идеально вылизанный женский тембр в данный момент вызывал лишь тошноту, а не какие-то положительные мысли. — Иди вперед. Не бойся.

Раздался щелчок, словно кто-то включил свет. И действительно, с небес упал тусклый синеватый луч и осветил мужскую фигуру, которая находилась прямо посередине озера в подвешенном состоянии. Сначала могло показаться, что этого человека держат тоненькие веревочки, но, присмотревшись, Эрван понял, что тот парит без какой-либо помощи. Этим мужчиной оказался Джордж, хотя Джеффа это не сильно удивило, он явно был готов к подобному представлению и заранее подготовил себя эмоционально, так как ничуть не отреагировал на увиденное, оставил лицо невозмутимым. Вокруг Джорджа плясали куски людей, маленькие, иногда средних размеров. Издалека они напоминали камни или даже птиц, так как на них свет совершенно не падал, а лишь освещал совершенно не поврежденное тело Джорджа.

Она сидела около Майлза, поджав под себя ноги. Сначала женщина казалась крохотным ребенком, но затем вытянулась, как по волшебству, и поднялась, но так и осталась стоять спиной к Эрвану, будто боялась, что тот увидит ее лицо. Длинные волосы незнакомки переливались рыжими оттенками, были такими гладкими и ухоженными, что их с легкостью можно было спутать с лисьей шерстью. Тело женщины полностью обнажено и оказалось таким идеальным, что сложно было поверить, что оно существовало на самом деле. Холод окрасил ее кожу в белый оттенок с небольшим румянцем и миловидными покраснениями, что говорило о том, что Она ощущала холод, боль, как и обычный человек, но по какой-то причине терпела мучения и не двигалась с места.

— Ты пришел, чтобы убить меня? — едва слышно прошептала она и слегка повернула голову в сторону Эрвана.

Ее лицо притягивало, восхищало. За восемь лет образ этой девушки не претерпел каких-либо изменений, что отчасти даже пугало. Она скромно улыбнулась и закрыла рукой упругую грудь, хотя и не собиралась поворачиваться к молодому человеку. Эрван не думал опускать пистолет, Она находилась под прицелом все это время, и пуля, оголодав, так и норовила вырваться наружу и с хлопком врезаться в это идеальное женское тело, чтобы пронзить насквозь.

— Как это глупо, — внезапно хмыкнул темноволосый мужчина. — Превращаться в девушку, которую я люблю, чтобы вызвать во мне чувство жалости.

— Я принимаю облик того, кого хочет видеть он, — Она указала на Джорджа. — Именно он хочет видеть меня такой, а я лишь исполняю его желания. Потому что стала частью его разума, его мыслями и чувствами. И ты ничего не сможешь исправить, даже если захочешь. Чтобы избавиться от меня, тебе нужно убить и его тоже. Другого пути нет. А ты, Эрван, это прекрасно осознаешь, — женщина громко засмеялась и впервые повернулась в сторону молодого человека, старательно прикрывая свои откровенные места. — Хваленная любовь. Она способна погубить даже самого сильного человека, превратить воина в жалкое создание. Ты обрел силу, но она ничто в сравнении с чувствами, которые тобой движут. Пытаешься быть эгоистом? Как это глупо!

— Мне тебя очень жаль, — Эрван изобразил на лице сочувственную улыбку и осмелился ступить на гладкий лед, существенно сократив дистанцию между собой и Она. — Я не хочу причинять тебе боль, даже желаю помочь. Но ты не оставляешь выбора. Ты убила слишком многих ради своих, как ты говоришь, высших целей.

— Помочь мне?! — залилась поистине зловещим смехом та и перестала закрывать свою грудь рукой. — Ох, Эрван. Какой же ты жалкий. Какой уязвимый. В тебе нет ничего, что могло бы вызвать уважения. Тебя легко сломить. И твои люди не смогут помочь тебе. Ты обречен остаться один. А рядом будут лежать разорванные тела тех, кого еще вчера называл семьей.

Эрван громко вздохнул, можно даже сказать, наигранно. Затем резко нажал на курок, но дуло пистолета направил не на женщину, а прямо на Джорджа. Пуля радосто вылетела из дупла и со свистом врезалась в тело русоволосого молодого человека. Майлз даже не шелохнулся, не ощутил, как металлический предмет застрял в его организме и разорвал мягкие ткани. Она тут же исчезла в облаке густого тумана. Джордж тем временем лишился способности левитировать и рухнул вниз, пробив широкой спиной тонкий лед, который сразу же после этого замерз, закрыл двери в подводное царство.

Джефф отбросил пистолет в сторону, с отвращением, будто все это время держал в руке ядовитую змею. Затем бросился к середине озера, стараясь бежать осторожно, чтобы не поскользнуться на гладкой поверхности. Лед был таким прозрачным, что увидеть еще не успевшее опуститься на дно тело Джорджа не составило труда.

— Какой же ты слабый! Какой уязвимый! — засмеялась Она где-то поблизости, но больше не осмелилась показаться. — Любовь погубит тебя. Она стала твоим злейшим врагом. Неужели ты этого не замечаешь?

Молодой человек сжал кулак правой руки и принялся с обезумевшим выражением лица и надрывными криками бить по поверхности льда, разбивая костяшки пальцев в кровь. Лицо Джорджа находилось настолько рядом, отчего казалось, что еще немного и до него можно будет дотронуться рукой. Через пару мгновений лед не выдержал натиска и треснул, дав Эрвану возможность погрузиться в ледяную воду, что тот, собственно, и сделал.

Тело Джорджа, достигнув определенной точки, стало резко падать на дно камнем, отдаляясь от Эрвана все сильнее и сильнее. Но Джефф не собирался отступать и вылезать из воды. Он напряг все свое тело и стал двигаться настолько быстро, что его с легкостью можно было спутать с голодной акулой, что наткнулась на вкусную жертву. Проплыв под водой достаточно большое расстояние, оказавшись настолько далеко от поверхности, что тело Джорджа уже практически не было видно, он не остановился ни на миг, даже не обращал внимания на почти полностью закончившееся запасы воздуха. Еще немного, и он нащупал руку Майлза, потянул ее на себя и устремился наверх, таща за собой довольно тяжелое мужское тело. Добираться до поверхности оказалось гораздо труднее, чем спускаться ко дну. Вода будто стала кирпичной стеной, которая мечтала раздавить обоих молодых людей и придавить к песчаному дну. Но сил Эрвана, к счастью, хватило, чтобы справиться с яростью подводного мира и вновь оказаться на поверхности.

Найти пробитое во льду отверстие оказалось не так уж и трудно. Через него проникал достаточно яркий свет, и этот свет принадлежал солнцу, вечернему, которое вновь вернулось к ним, решило сдвинуть ночь на более позднее время. Эрван с жадностью заглотнул кислород и провел свободной рукой по лицу, чтобы очистить его от обилия влаги, что мешала свободно открыть глаза. Выбравшись из воды, он занялся Джорджем и из последних сил помог тому оказаться на суше. Как оказалось, Майлз неожиданным образом пришел в себя и, фактически, сам спас себя от лап Посейдона. Эрван в данный момент был слишком ослаб для подобного и не смог бы даже на сантиметр поднять мужское тело из толщи ледяной воды без содействия самого утопающего.

Оба упали на спину и стали очищать свои легкие от лишней жидкости, которой там накопилось достаточно, чтобы убить молодых людей даже на суше. Эрвану было хуже всего. Его рана принялась кровоточить с новой силой, и он практически не был способен видеть перед собой что-то, что не было бы размытым до безобразия, как если бы он смотрел на мир через запотевшие очки. Рана на теле Джорджа, как оказалось, затянулась, едва мужчина соприкоснулся с воздухом.

Майлз в испуге склонился над Эрваном и принялся дрожащими руками ощупывать его рану.

— Надо найти лекарство, — слабым голосом прошептал Джефф и сжал руку Джорджа, будто боялся снова упасть в воду и не доверял прочности льда под ними. — У нас мало времени. Она может вернуться. Ты нужен Ей. Пожалуйста, поторопись, — Эрван тяжело закашлял и откинул голову назад, окончательно ослабев.

Но Джордж даже не шелохнулся, продолжал сидеть на коленях перед ним и ошарашенно глазеть на рану темноволосого мужчины, будто никогда прежде не видел ничего подобного и до этого происшествия даже не имел понятия, как выглядела человеческая кровь. Но это состояние продлилось у него не слишком долго, но достаточно, чтобы Эрван окончательно стих и лишился сил даже произнести хотя бы коротенькое словечко. Джордж положил свои руки на живот Джеффа и напряг их, отчего каждая мышца увеличилась в размере и стала выпирать наружу, чуть не разрывая собой тонкий слой кожи. Послышалось шипение, и из ладоней молодого человека стала сочиться черная вязкая жидкость, которая расползлась по ране Эрвана и стала зашивать ее в буквальном смысле этого слова. Джефф облегченно выдохнул, явно расставшись с дикой болью во всем теле, и спокойным взглядом посмотрел на небо, на котором по-прежнему висело вечернее солнце и не собиралось никуда уходить.

***

Они миновали несколько улиц и выбежали на просторную набережную, которая дала Татьяне небольшую поблажку, потому что здесь людского потока было несколько меньше, из-за чего не упускать из вида эту таинственную брюнетку стало не так тяжело. Незнакомка не собиралась останавливаться, даже не сбавляла скорость, чего не скажешь о рыжеволосой женщине, ведь та попросту не привыкла к подобным нагрузкам. Хотелось остановиться, выстрелить этой бегунье в ногу, а потом спокойно нагнать без излишних мучений. Но та бегала так, будто заранее знала, что в нее могут выстрелить и лишить возможности скрыться, поэтому не двигалась по прямой, а совершала частые маневры, что делало прицеливание из пистолета, фактически, невозможным. Да и Татьяна не имела права пускать пулю, так как не имела ни малейших доказательств, что могли бы объяснить столь странное поведение худощавой брюнетки. Что-то эту незнакомку напугало. Возможно, она даже не знала, что в квартиру вошла именно Татьяна.

Что если брюнетка испугалась того же, что напугало Хапперт в уборной? Ведь на дне душевой лежала именно мужская кожа. Татьяна это поняла не сразу, лишь спустя какое-то время. Обрывки человеческих тканей имели слишком грубую основу, да и волос на них было многовато, особенно на лоскутках кожи, что раньше явно находились на ногах. К тому же по виду этой женщины не скажешь, что именно она содрала с несчастного кожный покров. Слишком чистой была она, даже чище, чем Татьяна. Видимо, брюнетка там что-то искала. Но тогда почему убегает?

Их марафон продолжился на мосту, что был перекинут через наполовину растаявшую Темзу. Запах талой воды, канализации и плесени моментально обжог ноздри и заставил невольно закашлять прямо во время бега, что не на шутку затруднило дыхание и едва не вынудило Татьяну остановиться и упустить свою цель. Но остановиться пришлось все равно, так как это же сделала брюнетка, достигнув середины моста, затем она повернулась лицом к детективу и удивленно расширила глаза, в которых читалась паника и беспокойство.

Брюнетка оказалась довольно приятно наружности, на вид ей было около тридцати, может чуть меньше. Длинные каштановые волосы развивались на ветру с такой силой, будто приближался самый настоящий ураган, хотя сила ветра была не такой уж и великой (хотя на середине моста могла быть и сильнее, чем там, где сейчас стояла Татьяна).

— Кто вы?! — пытаясь восстановить дыхание, спросила брюнетку Хапперт и стала медленно приближаться к ней, но при этом опустила пистолет, больше не наблюдая угрозу в этой девушке. — Зачем убегали от меня? Что вы делали в квартире Себастьяна?

— Я убегала не от вас, эти люди уже рядом. Они нашли меня из-за вас. Но в этом нет вашей вины. Я совершенно не ожидала вашего появления, Татьяна.

— Откуда вы знаете мое имя? Что вы делали в квартире господина Морана? Ответьте! — Татьяна стала приближаться к девушке еще сильнее и ощутила, что ветер на середине моста действительно был в несколько раз мощнее. Если бы она не затянула свои волосы в конский хвост, то они наверняка закрыли бы ее лицо и лишили возможности что-либо видеть. — Кто вы?

— Мы искали одного и того же человека. Но он ушел задолго до нашего появления. Мои опасения сбылись. Случилось нечто ужасное, — брюнетка старалась говорить как можно громче, так как проезжавшие по мосту автомобили создавали невыносимый шум и гам. — Община не допустит, чтобы я рассказала всему миру правду, правду об их деяниях. Вы много не знаете, Татьяна. И пока не знаете меня. Но скоро все изменится. Совсем скоро. Я вам обещаю.

— Я вас не понимаю! — Татьяна пыталась перекрикивать ветер и машины, но понимала, что с трудом слышала даже саму себя. — О какой правде вы говорите?!

— Они контролируют наше сознание, используют его для управления целыми странами. Они наблюдают за вами, стоят за вашей спиной. И не позволят, чтобы вы раскрыли их секрет. Именно они отстранили вас от расследования. Вы стали им мешать. Рано или поздно они уберут вас, если не остановитесь.

Татьяна услышала шаги позади себя и звук остановившихся машин. Обернувшись, она пронаблюдала, как их со всех сторон стали окружать вооруженные люди, которых интересовала не Хапперт, а только эта таинственная брюнетка, что стояла у края моста и в страхе смотрела, как ее загоняют в угол, как какого-то волка, осмелившегося напасть на беззащитных овец.

В этот же момент шум ветра заменился каким-то гулом. Он напоминал звук церковных колоколов, которые поместили в гигантскую стеклянную банку, так как эхо от этого гула было способно разбить окна во всем городе. Когда гул слегка утих, машины на мосту неожиданно обрели разум и стали двигаться в хаотичном порядке. Автомобили принялись сбивать друг друга, превратив мост в настоящее поле битвы. Татьяна чудом успела отскочить в сторону, когда одна из машин пробила ограждение и выехала прямо на место для пешеходов. Вооруженные люди явно запаниковали и стали о чем-то оживленно говорить, но снижать интерес к брюнетке не стали и пытались обойти весь этот хаос стороной, чтобы добраться до несчастной до того момент, пока та вновь не пустилась бежать от них прочь.

Татьяна посмотрела на противоположный берег, где виднелась оживленная проезжая часть, и поняла, что там, как и на мосту, машины лишились управления и стали таранить друг друга. Людские крики слышались даже отсюда, и их было там много, будто кричал весь город, каждый его житель. Через пару секунд раздалось несколько взрывов, и Хапперт увидела, как целая улица окрасилась в рыжие тона из-за возникшего на ней пепелища. Она не знала, что именно вызвало взрыв и пожар, но последствия данного происшествия были катастрофическими.

Брюнетка тем временем перелезла через ограждение, отделявшее мост от реки, и, в последний раз взглянув на Татьяну, спрыгнула вниз. Хапперт была так поражена случившемся, что не сразу почувствовала, как кто-то сзади оглушил ее ударом по голове и вынудил женщину без сознания рухнуть на землю.

Последнее, что она слышала, был взрыв, более мощный, чем предыдущий. А после наступила полная тишина, настолько мертвая, что даже стук сердца остался где-то в другом измерении.