Скотина

Явление 24

Смерть Пантелея не отпускает. Так и тянет проверить и выяснить, что случилось. Вроде в карету пора, а ноги сами в сторону слободы.

— Степан, проводи по парку чуть. Давай до домика лекаря и назад.

Надо Степана собой забирать предложить, только не просить, это целиком его должна быть инициатива. Да он вроде и сам уже созрел.

Сопел Степан, чесался, наконец, не выдержал:

— Борис Антонович, погодьте маленько. Лихо вы с этим, что Дашу похитил. Я бы не смог, никто не смог, а вы смогли, сдюжили.

Пожал плечами, я как человек трезвый, здравый и самодостаточный, в похвалах вообще не нуждаюсь. И воспринимаю их исключительно с точки зрения манипуляции.

— И Петр Антонович не смог, хотя он любые проблемы разруливает на раз-два.

Чуть шаг замедлил, ждем-с, к чему он это.

— Ваше благородие, Я человек простой, грамотам не учен. Но и не только секирой махать. В охране баронской по сторонам смотреть надо и думать шибче. Возле тела Остапа, у алтаря, пропади он пропадом, следы грязи. Как есть с нашего старого пруда.

Уже интересней, кивнул.

— А ежели там у пруда посмотреть, штиблеты недалече нашел, на вас такие видал, вот, — совсем замялся, дальше начал мямлить и заикаться, — Где душегубы Варварушку то порешили, много следов от этих штиблет. Я прикладывал, в точь совпадает.

Еще интересней, — и что дальше?

Охранник зажмурился, будто кидаясь в омут, — Борис Антонович, знаю я, что Варварушка тварь подлая. Столько слуг порядочных, честных извела и подставила. Знаю, что Остап барона обворовывал и свои делишки за спиной творил. Рано утром одел сапоги на три размера больше, и все следы у пруда затоптал. Сапоги в кузне сжег и вашу обувку тоже.

Совсем интересно. Ну что тут скажешь, не ошибся я, точно. Что-что, а правильных людей собирать — была у меня такая суперспособность, и Боре передалась значит.

— Борис Антонович, ну не учен я говорить красиво. Возьмите меня в столицу. Как болоту тут у Скотининых, тиной по горло затягивает, душит, мочи нет. Чую в вас что-то, что кровь будоражит. Как есть пригожусь. У меня и собрано все.

— Степан, пугать трудностями не буду. Понимаю, пуганый ты. А секирой хорошо владеешь?

Степан без звука наклонился. Блестящий топорик вынырнул из сапога, не секира, ну так ее в сапог и не спрячешь. Отвел руку чуть назад и разогнулся. Серебристая рыбка вжикнула и унеслась вперед. Шагов через двадцать дрогнула матерая акация. Топорик вошел так, что сердце защемило, в аккурат, где у взрослого мужика самое главное. Мне вытаскивать — минут десять раскачивать.

— Хорошая школа, без замаха, почти одной кистью.

— Оно точно, ваше благородие, не пальцем деланы. И с пращей могу управляться, и с кинжалом. Любыми повозками и экипажами. Выживать в природе могу, в отряде драться и взводом командовать тоже.

Ага, и на машинке… Но это я себе под нос буркнул, не в слух.

— Назначаю тебя начальником охраны Бориса Скотинина. Показывай, чего там у лекаря.

У лекаря было все также, только сам лекарь не сидел на любимом кресле, укутавшись в плед, а лежал на столе, этим самым пледом прикрытый. Осмотрел сначала комнату, фиксируя все изменения. Тяжелый шкаф к двери сдвинут, но это я сам баррикаду видел. Прочие сундуки на месте, полки, шкафы не тронуты. Веревка на полу, какой-то идиот узел развязал. Жалко, узел тоже о многом сказать может. Стремянка деревянная на полу, поднял, прикинул, до балки под потолком достать легко.

Запоминал расположение предметов, царапин и пятен. Жаль я не Шерлок, чтобы по паре волос всю картину восстанавливать. Ничего не понятно, может главная улика больше скажет.

Тело сказало немногим больше. Лежало уставившись в потолок с легкой обидой и удивлением. Шея сломана одним рывком, подъязычная кость в труху. Это не шаг с табуретки, а полноценный прыжок из-под самого потолка. Вернулся к балке, не первой свежести, но толстая и прочная, на такой даже я свободно висеть смогу, если веревку потолще взять. Следы мощного рывка есть — в местах крепления со стеной свежая сеточка трещин.

Трупные пятна на всех положенных местах, кисти, стопы, точечные кровоизлияния. В ушных ходах кровь, по западанию языка понял, труп сняли часа через полтора после смерти.

Слабый запах перегара улавливался, но на самой грани. Постороннего, тревожного ничего. Осмотрел места, в которые легко незаметно игру воткнуть, шею, руки — ничего.

Странгуляционная борозда характерна для мягкой петли, волокна веревки не нарушены, как бывает если через перекладину тянут. Был бы скотч — можно было с пальцев и с шеи соскобы волокон снять, с другой стороны микроскопа все равно нет. Как хотелось забормотать вслух — «Причина смерти: механическая асфиксия вследствие сдавливания органов шеи петлей».

Закинул плед на лицо. Разочарование, расстройство. Какой же ты, Боря, ущербный. Нет ни врачебного чутья, ни интуиции криминалиста. Совсем нет, или нарабатывать надо? Нихрена, у меня уже на первом курсе, да на первой же практике уже проявлялось. Да что там, еще до того, как медиком стать решил. Никогда мне в этом теле своих прошлых успехов не достигнуть.

Пнул сундук, Пантелей, тебе это и при жизни нужно не было, а теперь и подавно. Забрал скрутку с медицинскими инструментами.

— Степан, уходим, больше тут делать нечего.

— Барин, поняли чего? Смотрели так шибко по-ученому, будто знаете, где глядеть надо.

— Тело кто нашел? И сняли зачем?

— Так как конюшня запылала, Тришка жеребца баронского спасать кинулся и спину обжег. Мигом за Пантелеем послали. Два охранника Сидор и другой Сидор побегли, я сам послал. Потом второй вмиг назад стрелой, в петле говорит лекарь. Нам сразу недосуг было. Все душегубов ловили, потом конюшню разбирали, чтоб огонь на слободу не перекинулся. Вот Сидор первый его из петли и вынул.

Значит в тоже время, как я с Остапом семейные проблемы решал — Пантелей петлю вязал, сам или нет? Ни доказать, ни опровергнуть, ничего явного не нашел.

Следующей сценой, заслуживающей внимание, была сцена прощания с матушкой, насилу отлип, перемазанный помадой, тушью и соплями. На вокзал провожать не позволил, хватило концерта во дворе. Даша помахала из окна, прилипнув носом, не пустили на улицу сокровище. Дядя Петя выдал манускрип, свернутый в трубочку, обнял, по спине похлопал. Что-то незаметно в карман скользнуло.

Оглядел внимательно, серьезно, — Знаешь, Боря, я начинаю думать, что у тебя получится.

Я поглядел ему в глаза, кивнул, — Дядя, посади еще слугу в экипаж.

— Зачем? Стой. Погоди, я понял. Степан не вернется.

…

Как только карета заскрипела по мостовой, расслабился, откинулся на подушках. Неужели все, вырвался? Оставлять позади нерешенные дела — последнее дело. Отчего куча людей в петле — не выяснил, а значит кто-то под ударом остался. Куда барон делся — не спросил, своих проблем хватало. Звякнула милость, особый звон и дрожь в кончиках пальцев, при поступлении денег от отца также было. Так и есть, от дяди Пети поступила целая тысяча с жизнеутверждающим напутствием — «Розу нашли, спасибо, успели вовремя. Племянник, постарайся не сдохнуть».

Кстати, чего он там в карман сунул. Коробочка в каких девчатам колечки дарят. Внутри слеза, блеклый розовый камушек. Один из четырех, которых за Дашу отдать готовили. Мог бы больше дать. Стоп, Боря, не жадничай, и на том спасибо. На дяде весь род остался, тем более что с бароном — нерадивый один разберет. Как узнать, от какого умения? Милостью придавить — применится сразу или нет?

— Егор, ты готов, ты решился?

— Ничего я не готов, чую, от тебя покоя не будет. Глаза бы тебя не видели.

Вредный старикан, но очень полезный. И с Дашей, и с Олесей помог.

— У тебя же один, а говоришь глаза. Стареешь, заговариваешься.

— Вали ты из моей жизни, мочи нет.

Последний аргумент, — Егор, хватит капризничать, как беззубый старикашка, со мной девчонка поедет, без кисти. Ей тяжело сейчас, боюсь руки на себя наложит. Если у нее перед глазами будет такой бойкий… мужчина в возрасте и тоже не целый. Понимаешь? В память о Марине, побудь рядом хотя бы пару дней.

Стыдно, Боря, ниже пояса бьешь.

— Стыдно, Боря, такими словами кидаться.

— Чего еще сказать, где тебя забрать? Мы уже выехали.

Встреча Егора прошла не совсем по плану. Услышал громко нехорошее слово на букву Б, крик, звон и грохот на крыше. Мигом выкатился, рявкнут так, что сразу сорвал голос, — Стоять оба.

На месте, где стоял Егор торчал знакомый топор, разворотив мостовую. На месте, где Степан правил лошадками — тоже кое-что торчало, один кинжал в сиденье, второй в стене сарая, аккурат на уровне головы. Степан значит на крыше залег, Егор за кучей мусора схоронился, ждут чего-то и зубами скрипят.

Крикнул громко, надо переорать запасного слугу, изображающего недорезанного порося, — Степан познакомься, это Егор, мой дядька.

— Я еще не согласился. А теперь и подавно.

— Борис, это душегуб, что всех твоих братьев порешить хотел, и тебя тоже.

— Егор, познакомься — это Степан, начальник моей охраны.

— Этот ублюдок меня по голове приложил, до сих пор гудит.

— Этот идиот меня чуть на пику не поднял, рубаху порвал, новую.

— Вот и славно, вот и познакомились. Здороваемся и едем дальше.

— Не стану я с этим татем здороваться.

— Шавка баронская. Это кто еще с кем не станет.

Потратил почти полчаса. Говорил сначала с каждым в отдельности, потом с обоими вместе. Насилу усадил обиженного Егора внутрь, а расстроенного Степана за руль, или за вожжи.

Егор молчит, насупился, деревянный протез разглядывает, будто первый раз видит. Надо отвлечь, пока еще чего не удумал.

— Егор, смотри вот в коробке котик рыжий, он с нами едет.

— У.

— И чего, не интересно, как его зовут и что с ним?

— Бу.

— Его так и зовут — Котик, не интересно почему?

— Бу-бу.

Понятно, тему сменим. Все непонятное и запретное из карманов сбросить до вокзала надо, путь поможет тогда. Дядька Егор, а не знаешь, что за штука это? Вынул костяную клизму, которой гопников пугал. Услышал второй раз слово на букву Б.

Дядька мигом очнулся, вскочил, приложившись макушкой о потолок, — Ты где это взял? Это же инквизорский конвоир. В руке? Не отсохла, значит без привязки. Интересно, как? И ты с этой штукой на вокзал? А порожек ты как переступить собрался? Первый же патруль просветит.

— Нет, Степан, тут не драка, никого жизни не лишают.

Прилетел подзатыльник, резко, неожиданно, — Раз я твой дядька, значит воспитывать буду.

— Я откуда знал, что за ерунда это. Может детская погремушка. Вот, если потрусить внутри звенит что-то.

Подзатыльник — это плохо, тут только я могу раздавать подзатыльники. С другой стороны боевой ветеран с опытом. Дядькой себя почувствовал, плечи расправил, глаза блестят. Для виду ерепенился.

— Это не ерунда, не погремушка, а артефакт, для гражданских лиц запрещенный. С его помощью заключенных перевозят и опасных тварей. Шею как клещами зажимает, дернешься и голова долой.

Шею непроизвольно потянуло, рука сама отправилась ее пощупать, — Ого.

— За использование казнь на месте. Ты дворянин, поэтому не на месте, а после короткого слушанья, минуты в три. За хранение разрыв ноздрей и привет Рваные земли лет на пять. Ты дворянин, значит с целыми ноздрями и года на три всего. Но там все равно больше месяца не живут.

— Ты же выжил, сам говорил двенадцать лет.

Новый подзатыльник, не заметил с какой стороны прилетело, только почувствовал, что деревянной ладонью.

— Ай, если воспитываешь, я должен знать за что?

— Для профилактики.

— Спрятать можно? Ценная штука, самим не понадобится, так продать.

Старик заворчал, повозился в сундучке и завернул грушу во что-то, похожее на рыбацкую сеть, воняющую нафталином, — Знал, что пригодиться. Что еще есть, какие сюрпризы?

— Да вроде все. А нет, вот колбочка, зелье мерзопакостное.

— Что за дрянь?

— Ты сам говорил название — Аперитив нерадивого, кажется.

— Что? — единственный глаз превратился в блюдце, — а вот за это церемониться не будут.

— А за артефакт значит церемонятся?

— Ну сам посуди — Зелье из конвек…, конвенции. За хранение казнь, за применение — казнь всего рода, всех старше 18 лет. За изготовление — лучше не знать, ты подросток не впечатлительный, но спать неделю не будешь.

Ни хрена себе, как Остап рисковал. Такое возможно только его прикрывал или сам граф, или кто покруче.

Егор достал новый кусок сети, — Как знал, запасную взял. Доставай, что еще есть? Это что за…

— Просто конверт, шутка дружеская.

Дядька вылупился на листок с иероглифом. Увеличенный глаз начал наливаться красным.

— Я сейчас карету остановлю, и сбегу без оглядки. И буду бежать до того места, где мне руку откусили. Это печать Нерадивого. И не того нерадивого, что через слово поминаем. Настоящего, за связи с которым по головке не погладят.

— Что, тоже смерть?

— Не просто. Сначала пытки. Чтобы подельников сдал. Потом очищение в источнике Злого ветра. Если думаешь, что это приятная смерть — я тебя поздравляю.

Поздравляю вас Шарик, вы Борис. Тут уже я сказал слово на букву Б и получил новый подзатыльник, — Дворянин всегда контролирует свои эмоции, и не выставляет их напоказ.

— Я умею, но столько всего навалилось, — Боря держись, пусть в роли дядьки освоится.

— Жги немедленно, с конвертом вместе. А пепел чтоб сожрал. Это что?

— Просто ножик замотал, острый, а ножен нет.

— Нихрена себе ножик. Это проводник Злого ветра. Наемные убийцы часто такие на дело берут, когда заказ на порешить извращенным способом. Если зарядить в источнике, оставляет рану, которая не закроется, пока умение не высушит. Как тебе? В штанах без ножен носил? И ничего не отрезал лишнего?

Опять полапал шею, коснулся повязки. С заживлением походу могут быть проблемы.

— Ага, понимаю, запрещен для гражданских, да?

Дядька рявкнул, — Запрещен для всего рода людского.

Глаза у меня забегали. Спрашивать про наказание за кинжал не стал.

— А у тебе еще этих тряпочек нет? Замотать тоже.

…

— Олеся, ты готова? Что на вокзале уже? Шустро. Нет, не передумал. Жди, едем.

Вот тут уже сомневаюсь, кто в кого вцепился, не ожидал от застенчивой девицы бульдожьей хватки. Получается, что я для нее шанс выбраться из этого городка, засасывающего как трясина. Или все-таки Боря у нее давняя безответная любовь?

Откинулся на мешок со своими труселями, закурил последнюю сигарету, точнее ее огрызок в сантиметр. Егор меня не знает, объяснять ничего не надо. Выпустил в потолок колечко.

— Егор, вот приложи еще пару колбочек. К остальному.

— Опять зелье?

— Ну как сказать. Капли для моего похудения, лекарь изготовил. Но в больших дозах яд.

Пантелею уже все равно, значит изготовил и рецепт с собой унес.

— Боря, а откуда у тебя столько дряни, стесняюсь спросить?

— Если бы стеснялся, не спрашивал. Скотинины контрабандой артефактов занимаются, под крышей графа Собакина. Кое-кто из рода кое-что для себя оставлял. К рукам прилипало, вот и всплыло.

— Так значит смерть брата в этой стороне надо искать, может тут и барон замешан?

— Не все так просто. Новую жертву сегодня под утро из петли вынули, а у главного подозреваемого алиби.

— Да ну тебя, алиби, не верю, скажи кто. Алиби и подделать можно.

— Дядя Остап, который и меня и Марину травил. От него артефакты. Но у него алиби железное, такое не подделаешь. В это время его гитане то ли отравили, то ли зарезали.

— Чудны дела твои, Вечный ученик.

Вылезли на стоянке, мужики подхватили два моих баула. Карета дернулась и полетела назад. Степан и Егор друг на друга не смотрели, пошли демонстративно на расстоянии, от меня по разные стороны. Надо их пока разделить, пусть свыкнуться. Девчонку с носком на руке нашли быстро, но она была не одна. Сопровождающая тетка с шестым размером бюста смотрела огромными глазами, печальными как у недоенной буренки. Молчаливая и серьезная. Согласен, иметь такое украшение спереди — говорить вообще не обязательно. Зяблик тоже изменился, поменял цвет, полосы и обрел черные глазки.

Зяблик пропищал, — Боря, это Марта, моя горничная.

— Очень приятно Марта, спасибо Зяблик, передай Олесе, что это Егор и Степан, мои друзья и помощники.

Осваивается девушка с новой игрушкой. Сейчас умыта, одета, в меру накрашена. Волосы заплетены и уложены в высокую прическу. Совсем другое дело.

Марта выполнила легкий книксен:

— Борис Антонович, простите, я не смогу вам помешать, но буду стараться, чтобы молодая леди не оставалась с вами наедине до свадьбы.

Я хрюкнул, то есть выдал любимый Борин звук, универсальный на любой случай жизни.

Помощники по Олесе скользнули вскользь, с Мартой поздоровались основательно, раскланялись, толкая друг друга.

Марта мазанула взглядом по обоим, выдала чопорную улыбку и каждому по баулу. Отвернулась, ну что сказать, сзади она выглядела ничуть не хуже, чем спереди. Не зря орлы чуть не подрались, вырывая друг у друга поклажу. Был бы в старом теле, сам бы приударил, глядя в такие глаза, чудесно рассуждать о поэзии Бальмонта.

— Сейчас разделиться придется. Степан, с Олесей и Мартой пойдешь.

— Ой, а может не надо. Ой, Боря, а можно я котика возьму.

— Нельзя, котик не игрушка, за ним уход нужен, повязки менять, поить сможешь? Плюс — это мой котик. А ты вообще, хотела его с моста сбросить.

— Я!?

— Егор забурчал, — Почему не я с ними, ты сам говорил — с девочкой побыть надо.

Вижу я с какой девочкой тебя побыть потянуло. Придет время объясню, что мои приказы не обсуждаются.

— Слишком много одноруких вместе — подозрительно. Выкупайте целое купе и грузитесь. Поедем раздельно, действуют правила передвижения независимыми группами.

Пришлось эти правила растолковать.

— Друг с другом не общаемся, глазами не встречается, делаем вид, что незнакомы. Все общение по ладони. За другой группой со стороны наблюдать аккуратно. Обращать внимание на тех, кто идет следом или крутится рядом. Не вмешиваемся ни при каких обстоятельствах, даже при открытом нападении, если не было специального сигнала. Какого? Сейчас покажу.

Степан не выдержал, — Борис, это же простая поездка в столицу, ты чего удумал?

— Основа выживания в зоне вооруженных конфликтов. Теперь о том, в каких случаях какие сигналы можно и нужно подавать.

— Все запомнили?

— Степан, бумага, карандаш и конверты.

Прямо на земле написал краткие инструкции, пронумеровал конверты.

— Степан, тебе пять, просто храни в вещах и старайся, чтобы они не попали к посторонним. Олеся, тебе три. Твои не заклеиваю, а то от любопытства лопнешь. Можешь заглянуть, но делай вид, что ничего не видела, и тоже просто держи при себе. Это два для Марты. Повторяю, держать в вещах и не светить.

— Боря, что за игрушки, и мне будет?

— Егор, для тебя обязательно, но позже, сначала нам поговорить спокойно надо.

Олеся не выдержала, — Боря, мы же не в зоне, этих конфликтов, Зяблик спрашивает, зачем так сложно?

— Зяблик молодец, что вопросы задавать научился. Только глупый пока, не понимает, когда это в тему, а когда надо выполнять быстро, не задумываясь. Сделаем вид, что просто захотелось мне. Будет у нас такая игра, все вопросы по приезду. Правило действует на всю поездку. Степан, вперед, денег перевел. Егор, посидим полчасика, отдохнем.

…

Не успела первая группа отойти на сотню метров, как Олеся полетела назад, стуча каблучками.

— Боря, Борис, совсем забыла, вы, ты прав оказался.

Вздрогнул и сломал карандаш. На чистом листке пытался изобразить что-то похожее на башню. Отдельные линии пальцы чертили без проблем, но только пытался вывести что-то похожее не только на торчащий писюн, на любую осмысленную конструкцию — все срывалось в каракули. Сделаем важное заключение — очень хреновое это дело — потеря навыка.

Осадил сразу, — Знаю, я всегда прав. Всегда и во всем. У нас был уговор. Все общение по ладони. Ты не справилась с первым же поручением… и будешь жестоко наказана.

Девчонка охнула от грубого тона и несправедливой обиды.

Одноглазый бандит подал голос, — Зачем ты с девочкой так?

— Егор, не вмешивайся в воспитательный процесс, ты мой дядька, а не ее.

— Рассказывай, что у тебя.

— Милость, она ответила, откликнулась. Зяблик. Я спросила, — «Зяблик, назови финансовый баланс», и сама же сказала — «Восемнадцать рублей». Понимаешь, а хотела как обычно — двадцать три, но так само вырвалось. Хотела поправиться и вспомнила — верховая езда, аренда дорожки и костюма жокея, 5 рублей как раз сегодня списалось, в обед.

Обед! Зачем ты вернулась на мою голову. Напомнила. Я обед пропустил.

— Слышал, Егор, как внутренний голос открывать надо.

Егор завис с раскрытым ртом, — А может и мне так.

— Тебе не поможет. Не поймут люди. Одноглазый престарелый уродец с носком на руке — какая красота со стороны. И носки ты когда последний раз менял?

— Жаль не попался ты мне Боря раньше, со своими идеями, — выдал Егор и совсем тихо добавил, — Не уродец я, а мужчина хоть куда, мне Марта улыбалась, два раза.

— Зяблик, отлично, не останавливайся, упражнения продолжай. И передай Олесе, пусть Марту догоняет, а то вон Степан мечется, не решит, кого охранять. Наказание придумать Марту попроси, мне сейчас некогда.

Степану послал небольшого виртуального пенделя через ладонь, — Я тебе кого защищать поручил? Бороду выдерну. Успеешь сиськи помять, вам в одном купе двое суток трястись.