Сказки Тридесятого царства: Лягушка и Колобок (СИ)

Глава 4. Выпускной, который запомнился надолго

Кристиан

Красавица в зелёном неуловимо напоминала царевну Тридесятого Виренею.

И всё же то была не она. Не могла быть она. Виренея покинула Академию сразу же, как только выяснилось, что древнее заклятье действует не час.

Точнее, час. Но не однократно, как задумывал Кристиан, а с пожизненным повторением.

То есть царевна больше не могла целоваться. И никто не мог её поцеловать. Никуда. Ни в губы, ни в щёку, ни в руку. Потому что от каждого, даже самого мимолётного касания чьих-то губ, Виренея превращалась Лягушку.

Выяснилось это, конечно, не сразу, а в День открытых дверей. Тогда к Виренее приехали родители и какой-то крендель, который мнил себя её суженым.

Крендель решил, что подарить первый поцелуй невесте под вечно цветущими розовыми вистериями — хорошая идея.

Ну и подарил.

Случился огромный скандал. Помолвку расторгли.

Дело усугубилось тем, что новость о заколдованной царевне просочилась сквозь стены Академии и попала в Светскую хронику одной жёлтой газетёнки, имевшей хождение по всему Континенту.

С того момента, как история о царевне-лягушке достигла ушей Кристиана, он каждую минуту ожидал, что за ним придут, дабы наказать по всей строгости Кодекса о магических нарушениях.

Но за ним не приходили.

Тогда он задумал сам заявить о своём проступке, хотя друзья отговаривали.

— Подумаешь, всю жизнь без поцелуев, — искренне не понимал Элендил.

— Вот если бы её василиск навеки в камень превратил, была бы трагедия, а так — ерунда же, по сути, — вторил эльфу Марко.

Одновременно с этим о причастности Кристиана к проклятью узнал и отец.

«Наверняка, Горгот и Жуан постарались,» — после драки за честь лягушки эти двое вышли из компании Тридевятого принца.

Вызвав Кристиана на ковёр, родитель быстро разъяснил принцу, что дело замнут. А признаваться публично нельзя, ибо не известно, к каким последствиям это приведёт.

— Возможно, к падению Тридесятого царства, — нахмурился отец.

— А если падёт как раз Тридевятое королевство? — едко поинтересовался принц.

— Дурак, — вздохнул король. — Вроде на 5 курсе Академии учишься, а мозгов не прибавилось. Сам посуди: вы пошалили, а погибнут тысячи солдат. Не даром в кулуарах её папашу Змея Горынычем кличут. Дюже вспыльчивый он. За дочь свою наше Тридевятое королевство до головёшек спалит… И всё потому, что ты решил поиграть в благородство.

— Так пусть накажут одного меня!

— Пусть!! — вспылил король. — Как только твоя мать родит мне нового наследника! Да ещё и вырастит его здоровым, бестолоча такого… А если не родит, предлагаешь мне новую жену подыскать?

Кристиан изменился в лице.

Отец же продолжил:

— А что? Сейчас это модно: бездетную в храм, молодую — вот сюда, — король хлопнул ладонью по соседнему обычно пустующему трону. — Стоит только заикнуться новой королеве — очередь до самой границы выстроится.

— Не надо, — произнёс еле слышно Кристиан.

— То-то же, — выдохнул король Тридевятого, будто стометровку пробежал. — Приходи в разум, сын… И не доводи отца до греха.

Кристиан вышел тогда из тронного зала с гадким ощущением. Будто его обвели вокруг пальца.

— Не будто, а обвели, — сказал потом по этому поводу Марко.

— Только не король тебя, а ты — сам себя, — вставил свои пять грошей Элендил.

— Будто вы не делали ошибок, за которые вам стыдно, — буркнул Кристиан, бросая в огонь камина письмо с извинениями к Виренее.

Он давно его написал. Но теперь его нельзя было отправлять.

Царевна меж тем не шла из головы. Где бы он ни был: на парах, в библиотеке, на грядках или в оранжереях целительниц, которые их компания пропалывала и рыхлила до самой зимы — всюду ему мерещилась Виренея.

На выпускном, опять же…

Незнакомка нагло улыбалась и смотрела в упор. Нет, это не Виренея. У той глаза изумрудные, у этой — ореховые. И волосы у этой темнее. И платье такое, что его будто нет, царевна бы не позволила себе такое.

Они пили. И говорили. Обо всём и ни о чём. Незнакомка назвалась сестрой первогодки, которого Кристиан не знал.

Перед встречей рассвета она открыла сумочку и достала из неё… не то булочку, не то пряник. Такой круглый и румяный, что сразу захотелось откусить.

— Сама готовила. Братцу привезла, а он есть отказался, — жеманно надулась девица. — Может хоть ты отведаешь?

— А сама чего же?

— Фигуру берегу, — хихикнула девица, — чтоб такие, как ты, голову на меня сворачивали.

— А и давай. Съем я твою плюшку. В обмен на поцелуй.

Девица улыбнулась пухлыми напомаженными губами.

— Открой ротик… а-а-м, — она положила в рот Кристиану всю булочку, благо, та маленькая была. — Ой, мне надо отойти ненадолго, — картинно смутилась шатенка. — Ты не жди меня, иди на крыльцо рассвет встречать. Там я тебя и разыщу.

— А если не найдёшь? — пробубнил принц с набитым ртом. — На крыльце сейчас целая толпа выпускников соберётся. Девушек будет много… красивых.

— Тогда поцелуй кого-нибудь вместо меня, — хихикнула девица.

«Наглая,» — жующий Кристиан проводил взглядом стройную фигурку в сверкающем платье, и проглотил, наконец, печёный кругляш.

Виренея

Выйдя из трапезной, где заканчивали праздновать выпускной бывшие уже студенты Академии, Виренея поспешила в свою комнату. Да-да, после того скандала она впервые в жизни воспользовалась царским статусом и попросила сохранить за ней комнату на время годового академического отпуска.

— Обожаю праздничную суету, — мрачно прошептала она, вспоминая, как беспрепятственно попала на территорию Академии, незаметно проникла в свою комнату и переоделась в красотку.

А теперь снова сюда вернулась.

Сняла парик, смахнула с глаз иллюзию цвета. И наконец, стянула с себя ужасно тесное платье, которое позаимствовала у тёти Русаллы.

Смыв макияж и переодевшись в простое дорожное платье, Виренея повязала голову шёлковым платком и, потупив взгляд, вышла из жилого корпуса.

Никто не обратил на неё внимания. Никто не остановил, пока она шла обходными дорожками к высоким решётчатым воротам. Туда как раз подъехала карета без гербов.

— Ваше высочество, — кучер Тихомир соскочил с облучка и открыл перед ней дверцу кареты. — Как прошло? Успешно ли?

— Весьма, — улыбнулась царевна. — С подружками повидалась, учебники на новые поменяла.

— Нешто и летом учиться будете? — изумился кучер, закрывая за ней дверцу.

— Нравится мне учиться, Тихомир, — Виренея высунулась из окошка.

«С тех пор, как женихи разбежались, только это и остаётся».

— А вы как? Навестили сестрицу? — поинтересовалась девушка, которая на ночь отправила кучера к родственникам.

— Навестил. Всё хорошо у них. Готовы ехать-то?

— Погодите немного, — Виренея подпёрла голову ладошкой. — Дайте немного на Академию родную полюбоваться. Сейчас рассвет ещё будет, белокаменные палаты да башенки в розовый окрасятся — такая красота…

Вид, открывающийся от ворот, и правда завораживал. Перед главным корпусом Академии раскинулась зелёная лужайка, настолько просторная, что старинные здания на другом её конце походили на кукольные домики.

И всё же можно было рассмотреть и колонны у входа в Главный учебный корпус, и широкую лестницу. И даже террасу, на которую уже высыпали цветные пятнышки — студенты, преподаватели и, конечно же, выпускники.

Все ждали рассвет. Виренея и та замерла в ожидании.

И вот, розовый блик коснулся острого конуса Башни с часами.

— Ура! Ура! Ура-а-а!! — закричали студенты.

В воздух поднялись воздушные шары, захлопали хлопушки, и над студентами взмыли облака блестящего конфетти. Все радовались.

Но вдруг раздался душераздирающий девичий вопль:

— А-а-а-а!!!! Кристиа-а-ан!!!

— Как?!

— Что произошло?!!

— Принц Кристиан!!! Что с ним?! — всполошилась толпа, собираясь в единый плотный комок.

Виренее бы радоваться — у неё получилось. Вот только губы никак не хотели складываться в улыбку. Выглянув в окошко кареты, она обратилась к кучеру:

— Трогай, Тихомир.

— Ваше высочество, там кажись что-то случилось.

— Ой, Тихомир, — махнула Виренея рукой, — это же Академия магии, тут всегда что-нибудь случается…

5 лет спустя

За окном кружились снежинки.

Виренея сидела за столом в светлой уютной подсобке и пила горячий чай с крупными финиками.

Тут же лежали стопки отчётов от кладовщика, дневные записи из торгового зала, предложения от новых поставщиков и списки заказов из других городов. Всё это нужно было просмотреть, обдумать да обсчитать, а потом отнести трём гномкам, которых она наняла для ведения бухгалтерии.

«Но сейчас у меня законный перерыв».

На краю стола желтели страницы «Тридевятого клеветника». Сама она такое не покупала, а вот продавщицы, которые у неё работали, любили почитать в перерывах о неприятностях в благородных семействах Континента.

Почему только о неприятностях? А о хорошем там не писали. То есть, писали, но мало. Новости а ля «такой-то женился», «такой-то родился» печатали на последней странице, ибо они мало кого волновали.

— Зато разводы и скандалы интересуют всех, — Виренея пригубила чай.

Любопытство всё-таки проняло, она потянулась за «Клеветником» и прочла передовицу:

— «Я от Баттори ушёл, я от Кремберри ушёл».

«Принц Тридевятого царства Кристиан, хотя и превращается от каждого поцелуя в кусок говорящего теста, однако же перебирает невест, как сказочный Прекрасный принц,» — Виренея поджала губы и оторвалась от газеты.

Месть, сотворённая ею 5 лет назад, не принесла ни удовлетворения, ни покоя. Напротив, с течением времени царевна всё отчётливее понимала: лучше бы она простила тогда принца-дурака.

А теперь её всё чаще мучила совесть. Она как никто понимала проблему Кристиана и его риски.

Но если сама она от поцелуя превращалась в лягушку и могла убежать…

«Кстати, давно уж не превращалась. В Тридесятом все знают, что меня нельзя целовать. А здесь — в Тридевятом — я не появляюсь в высшем свете, обычный люд про меня давно забыл. Сама же я намеренно ни с кем не сближаюсь».

…то Кристиану, судя по новостям из газет, приходилось туго.

Девицы-красавицы так и норовили приложиться к нему устами. В первые годы всё надеялись расколдовать. Ссылались на множество свидетельств о чудотворных поцелуях истинной любви. Но то ли любовь была не истинная…

«То ли заклятье, которое я в Серой башне отыскала — дюже ядрёное».

В общем, исцеление Принца не наступало.

Зато пришла новая напасть — все вдруг решили, что превратить принца в колобка — к скорому замужеству. Или к деньгам. Или просто к счастью.

И понеслось…

Принц регулярно превращался в мучное изделие. Его перевоплощениям перестали удивляться не только в королевском дворце, но и на улицах города.

Во дворце, опять же, судя по слухам, для него даже изготовили специальный маленький трон. А ещё мантию и корону для церемоний.

— Бедный Кристиан, — Виренея отодвинула чай, отложила газету и придвинулась к обнесённому морозными узорами стеклу.

За окном кружился снежный пух, и жила своей жизнью одна из торговых улочек столицы Тридевятого королевства, где Виренея открыла лавку «Всё для зелий» и торговое представительство «Берендеева и Ко».

Да, она покинула родное Тридесятое царство.

Не смогла жить там, где на неё вечно показывали пальцем, и каждая собака знала её страшный секрет. Куда бы она ни приходила — в гости ли, на ярмарку, даже дома на празднествах — люди радостно ей улыбались, а за спиной шептались, передавая друг другу всяческие гадкие фантазии, не имеющие отношения к реальности.

А здесь её никто не знал. Особенно в торговом сословии.

Чтобы не бездельничать, она открыла лавку, продающую ингредиенты для магических зелий.

На первых порах, конечно, папины связи помогли. Друг семьи — купец Самобранов — подсказал, с чего начать дело, и порекомендовал царевну купцам Тридевятого, как купчиху Берендееву Верену Берендеевну.

Дальше она действовала сама. Знакомилась с нужными людьми, поменяла половину поставщиков, сама нашла большую часть покупателей. За полгода встала на ноги и продолжала развивать своё дело. В общем, нашла себе применение.

А что касается личной жизни… её не было.

— Не очень-то хотелось. Да и некогда сейчас, — вздохнув, Виренея отодвинулась от окошка, раскрыла гроссбух и погрузилась в цифры.

Дробный стук каблучков по деревянной лестнице, поднимающейся из торгового зала, заставил её оторваться от записей. Дверь в подсобку отворилась, и в комнату заглянула раскрасневшаяся продавщица Эмма:

— Верена Берендеевна, там крупный покупатель пришёл. Просит странное.

— Хорошо, я сейчас, — Виренея вышла из-за стола, прихватив с собой записную книжку, куда вносила необычные заказы, и направилась в торговый зал.

Но перед выходом глянула в зеркало и поправила очки в тонкой круглой оправе. Очки она носила не для зрения, а для серьёзности.

«И чтобы не узнавали».

В зале она окинула цепким взглядом витрины…

«В порядке ли?»

…да продавщиц с покупателями.

«Довольны ли?»

Вошла за стойку Распорядителя зала, улыбнулась приветливо. А когда подняла взгляд на того самого покупателя, глаз дёрнулся, и улыбка задеревенела. Ведь покупателем оказался не кто иной, как Принц Кристиан.