Сказки Тридесятого царства: Лягушка и Колобок (СИ)

Глава 14. Предложение, которое Кристиан сделал Виренее

Виренея

— И как это понимать? — гневно заквакала Виренея, выкарабкиваясь из груды своей одежды, осевшей на сиденье. — Ты не в восторге от моей легенды с помолвкой. Но услышав про женихов, лезешь с поцелуями!

— Это я из вредности, — покаянно пискнул Кристиан из-под толстого овечьего тулупа. — Больно ты счастливая стала, когда о женихах заговорила.

— Только не говори, что тебе завидно!

— Чему завидовать? — прокряхтел колобок, выбираясь наружу. — Пусть сначала появятся женихи-то твои.

— Появятся-появятся, не переживайте, ваше дрожжевое высочество, — Виренея по человеческой привычке высунула лягушачий язык, забыв, что он настолько длинный, что вываливается чуть ли не до пола.

Однако принц будто не заметил её уродства. Стоя на кучерявом воротнике тулупа, он забавно подбоченился и выпятил губу:

— Пускай приходят. Мы ещё поглядим, кто из них по-настоящему тебя достоен.

— В смысле, кто достоин? — подозрительно прищурилась лягушка. — Ты что, лично их отсматривать собираешься?

— Было бы что отсматривать. Точнее, кого, — скрестил тонкие ручки на круглом животике Кристиан.

— Будто сама не понимаешь.

От гнева лягушка раздулась.

Она-то понимала. И на этот раз разозлилась не на Кристиана, ибо он был прав: очередь из женихов, конечно, выстроится. Но все они будут либо значительно младше неё, либо теми, кто уже претендовал на её руку, а потом растворился в тумане.

«Так странно…» — с горечью подумала она. — «Почему я снова это переживаю? Почему снова мечтаю о пресловутом женском счастье? Неужели так и не усвоила: оно для меня недоступно?»

— Виренея, — позвал её колобок, — не подумай, что хочу воспользоваться ситуацией… просто… Меня только что осенило, как обычно не вовремя, — колобок потупился и переступил с ноги на ногу. — В общем… Я люблю тебя. Выходи за меня.

«Что?..» — лягушка выпучила свои и без того выпуклые глазищи и натуральным образом проглотила язык.

Ещё какое-то время она молчала.

А потом истерично рассмеялась. Правда, со стороны это больше походило на лягушачий рокот. И только когда она завалилась на спину и засучила перепончатыми лапками, Кристиан сообразил, что это не приступ безудержного кваканья:

— А-а, что смешного? — уточнил колобок.

— Всё-о-о! — проквакала сквозь лягушачий смех Виренея. — Кристиан, ну как ты себе это представляешь?

На секунды колобок задумался. А потом его лицо разгладилось, и в глазах сверкнули озорные огоньки:

— Если честно, не представлял, но как только ты спросила, сразу начал… Уверена, что хочешь узнать подробности до свадьбы?

Глаза у него, кстати, были совсем, как человеческие — голубые и прозрачные. Только маленькие.

Если бы лягушки могли краснеть, Виренея бы покраснела. А так только захлебнулась очередным протяжным «ква-а-а», раздулась, как шар, потом сдулась и подпрыгнула, переворачиваясь со спины на лапы:

— Это невозможно. Между нами слишком много… всего, — со всей серьёзностью заявила она.

— Например, — перехватил инициативу Кристиан.

— Начать хотя бы с невесты-лисицы.

— Нет уже невесты. Я написал ей и папеньке по письму. К тому же, в своём интервью она на весь свет заявила, что рвёт со мной.

— Допустим. А что насчёт дипломатического скандала?

— Для моего папаши любое моё действие без согласования с ним — скандал.

— Ну и что? Будешь согласовывать?

— А есть что? — уточнил Кристиан.

— Так легко отступаешься от меня?? — квакнула Виренея с особенным возмущением.

— Так ты согласна? — заинтересованно глянул на неё колобок.

— Уже «не знаю» — прогресс! — хохотнул Кристиан и шагнул к ней, забыв, что между ними пропасть по меркам маленьких существ.

— Осторожно! — испуганно выпучила глаза Виренея.

Колобок глянул под пузико в самый последний момент, и это удержало его от падения.

— Переживаешь за меня? Хороший знак, — улыбнулся он, балансируя на краю рукава и быстро-быстро размахивая тонкими ручками… — Ой!

Мучной шарик сорвался-таки вниз, на грязный мокрый пол.

— Кристиан! — Виренея прыгнула вслед за ним.

И очень вовремя. Угодив в лужицу, принц Тридевятого начал быстро размокать. Это затрудняло ему возможность перекатываться, и ещё сильнее усугубляло состояние.

Виренее пришлось приложить усилия, чтобы вытолкать разбухшего и отяжелевшего колобка на сухое место, под лавку. Здесь стояла магическая грелка, и ему быстро стало легче.

Зато у неё от тёплого ветра начали сохнуть веки и шкурка. Она пробыла рядом с ним, сколько смогла. Но когда стало совсем невыносимо, отпрыгнула подальше.

— Видишь, Кристиан, какие мы разные, — грустно усмехнулась царевна. — Даже у наших ипостасей противоположные потребности.

— У меня сейчас лишь одна потребность, — вяло произнёс Кристиан, — слышать твой голос.

— Ква-а? — удивилась лягушка.

— Виренея, обещай хотя бы подумать.

— Я подумала. О-очень хорошо подумала, — решительно ответила девушка и закончила с претензией, — про момент превращения, Кристиан.

— Скоро наступит, да, — колобок повернулся, подставляя под тёплые воздушные струи последний влажный бок, и блаженно зажмурился.

— Я, конечно, могу запрыгнуть на скамейку. Но одеваться всё равно придётся заново!

— Да, и-и… Оу, — дошло, наконец, до принца. — Обещаю постараться не подглядывать. Но момент превращения… сама знаешь… тело не вполне послушно велению разума. Всего несколько секунд, но…

Виренея не стала дослушивать оправдания куска теста. Она просто подпрыгнула в луже. Несколько раз. Так, что мучной шар обдало каплями грязной воды.

Но вместо того, чтобы расстроиться, Кристиан… расхохотался.

От негодования Виренея запрыгнула на скамейку с первого раза. И что бы ни говорил Кристиан, как бы ни старался помириться, до самого превращения она молча просидела под шубой. А само превращение в человека запомнила на всю жизнь.

Правда, в память врезались не ощущения распирания и онемения (к ним она привыкла), а ужасная неловкость и торопливость, которые мешали сосредоточиться, и найти, наконец, край нижней рубашки!

— Удивительно, что после всех своих подстав ты всё ещё на что-то рассчитываешь! — шикнула Виренея, когда наконец, натянула на себя рубашку и принялась за тёплые чулки.

Проделывала всё это она, естественно, не глядя на Кристиана, который тоже торопливо одевался.

— А где же коронное: ваше высочество, после такого вы просто обязаны на мне жениться? — усмехнулся принц.

— Что, даже думать о моём предложении не будешь?

— О, снова прогресс! — широко улыбнулся Кристиан.

— Только не о замужестве, а о Василиске, — припечатала Виренея, застёгивая пуговички на платье. — Возможно, ты прав насчёт булавы… Я, конечно, покопаюсь ещё в нашей домашней библиотеке, поищу заклинания на сон или обездвиживание… на всякий случай. Но если мне память не изменяет, на Василисков не действует магия.

— Боишься его? — Кристиан перестал улыбаться.

Теперь в его голосе слышались сочувствие, поддержка и капелька его собственного страха.

— Конечно. У меня ещё не атрофировался инстинкт самосохранения… Оделся?

— Ну всё, пора спать, — она махнула рукой, гася и без того едва теплящийся магический светляк под потолком.

А потом демонстративно укуталась в полы шубы, и попыталась устроиться в углу.

Вот только сон не шёл.

Возможно потому, что рядом с ней — руку протяни — сидел один невыносимый красавчик, к которому её странным образом тянуло. А его предложение…

«От которого он, конечно, чуть позже откажется».

…хотелось как минимум, обдумать.

«Хоть помечтать,» — Виренея тайком вздохнула.

— Без искусственного света даже романтичнее, не находишь? — голос принца стал ещё приятнее.

Действительно, в окошко кареты проникало серебряное лунное сияние. И возможно, лет 5 назад это произвело бы на неё впечатление, но теперь Виренея была прекрасно осведомлена о последствиях подобной романтики.

— А ещё у меня не атрофировался мозг, — она покосилась на принца и плотнее закуталась в шубу. — Предлагаю всё же поспать.

Кристиан помолчал.

А потом вдруг поднялся со скамейки:

— Иди сюда, — произнёс он тоном человека, который просто устал спорить и что-то доказывать.

И руки протянул. Но вопреки своим же словам, не перетянул Виренею на свою сторону, а пересел на её скамейку. Да ещё и облапил.

— Кристиан… — Виренея попыталась отодвинуться.

Но куда там? Принц вроде и не прижимал её к себе, но высвободиться не получалось.

— Облокачивайся на меня и засыпай, — произнёс он у самого её лица. — Так удобнее, правда.

От его дыханья стало жарко, и накатила какая-то слабость. И если уж на то пошло, она тоже устала спорить и что-то доказывать.

— Ладно, — чопорно ответила Виренея. — Только, пожалуйста, будь осторожен. Сейчас темно, и… — предостерегая принца, она сама допустила оплошность, приподняв голову чуть выше, чем следовало.

Нос царевны коснулся скулы принца или его подбородка, и… Виренея замерла. Кристиан тоже замер.

Они оба застыли, не смея сдвинуться с места, чтобы нечаянно не запустить оборот. И почти физически ощущая взаимное притяжение, от которого внутри становилось щекотно и приятно…

— Я буду осторожен, — прошептал Кристиан, прежде чем немного отодвинуться в сторону.

Почувствовав, что опасность миновала, Виренея выдохнула. И всё же осталась в его объятьях. Только скользнула чуть ниже, ощущая под щекой мягкий вязаный свитер, и принялась устраиваться на широкой мужской груди.

— Чуть было не было, — усмехнулся принц.

— Угу, — Виренея, наконец, заняла удобное положение, и закрыла глаза.

Вот только сонливости не было. Уже не в первый раз рядом с ним усталость, будто рукой снимало.

Некоторое время она лежала, разглядывая звёздное небо, проплывающие в окошке. А потом Кристиан поднял руки, чтобы обнять её, и её тело предательски вздрогнуло.

— Не спится? — спросил он заботливо.

— Наверное, это с непривычки, — почему-то именно сейчас Виренее захотелось быть откровенной. — Я много раз проводила ночь в карете. Но впервые еду с мужчиной… наедине.

«Что он хочет узнать? Хуже с ним в дороге? Или лучше?.. Одно ясно: хлопотнее. Зато не одиноко».

— Всегда бы так, — проговорилась Виренея, и тут же прикусила язык.

— Ого… — глубокомысленно отреагировал принц и прижал её к себе чуть крепче. — Тогда может всё же подумаешь над моим предложением? И это не про булаву.

Виренея фыркнула, чтобы не выдать улыбку, которая вдруг заиграла на её губах. А потом собралась и произнесла максимально безразлично:

— Хорошо, Кристиан. Я подумаю.