Синий, который красный

Глава 23. Не мечом и не магией

Нольдиус выловил их шагов через триста вниз по течению. Какими средствами он при этом пользовался — Кристо не захотелось спрашивать, да и благодарить отличника он не стал. Просто откашлялся, зыркнул из-под пасм, которые стали совсем уж радужными, и заковылял к улитке, прикрывая нос и рот: ароматы Большого Фуфуни долетали и сюда, дышать было трудновато.

Не говоря уж о том, что вода в Кислотнице оказалась с привкусом карамели, а Кристо этой дряни терпеть не мог, (вот сардельки, например — дело другое), у него были свои причины для плохого настроения. Например, он весь стал радужным, с ног до головы, включая лицо, и только майка спереди была алого цвета: не сумел остановить кровь. Как в таком виде прикажете показываться своей мечте?

Мелита выглянула из улитки и невнятно хрюкнула, зажимая себе рот, не столько из-за Фуфуни, сколько от смеха. Кристо закусил губу и сказал себе, что лучше было бы утопиться к Холдону, но тут Мелита порхнула ему навстречу, вытерла своим платком его нереально цветные щеки и в одну из этих щек тут же чмокнула.

— Обопрись на меня, — храбро предложила она. — Нольдиус поможет Даре.

Кристо посмотрел на ее всё еще довольно милое в ландышах платье и пробормотал:

— Да ну, запачкаю…

Но она мотнула головой, перекинула его правую руку себе через плечо и помогла ему добраться до улитки. Кристо чуть не помер от блаженства, а Мелита уже развернула бурную деятельность.

— Ранен, да? Мы с Нольдом видели, как тебя Эльза приложила. Майку снимай, сейчас же! Нольдиус, где вы там? Пора отправляться, уже дышать невозможно…

Она разложила на столе в основной комнате все, что нашла из контрабандных медикаментов или прихватила из собственной комнаты, а там, по ее собственному выражению, была «вторая целебня», — и принялась осторожно промакивать раны Кристо какой-то из заживляющих настоек. Улыбку она мужественно сдерживала, но это получалось не всегда. Кристо вдруг понял, что это его не огорчает.

— Ты ничего, улыбайся. Я не обижусь.

От полноты чувств Мелита чмокнула его еще. Нольдиус, который вернулся и Дару просто внес на руках, увидев такое проявление чувств, нахмурился.

— Все на борту! — крикнула Мелита, бросая на отличника лукавый взгляд. Улитку дернуло. Кристо догадался, что сейчас на всех мониторах отражается радуга, а значит — всё. Теперь уже совсем всё.

Дара устроилась прямо на полу, около какого-то шкафа. Вид у нее был тоже радужный, но это только снаружи. Мелита тут же заворковала и над ней, как опытная сиделка.

— Где-то у меня тут есть тоник… уф-ф… вонь глаза режет, тут у контрабандистов есть какая-нибудь антивонялка?

— Платок, — пробормотала Дара. Она быстро приходила в себя и находила силы откручиваться от тоника, только время от времени отплевывала воду Кислотницы пополам с кровью. — Два простейших узла, по одному на диагональные края, на впитывание…

Раздалось громкое шипение, и вонь в улитке разбавилась ароматом морского бриза. Нольдиус со смущенной миной поболтал контрабандным освежителем воздуха.

— Мне почему-то кажется, что на сегодня уже достаточно артемагии, — заметил он резонно.

По лестнице из командного пункта медленно спустился и уселся на последней ступеньке Макс. Мелита и Нольдиус разом бросили на него вопросительные взгляды.

— Полагаете, с Прыгунками всё закончено? — вежливо осведомился Нольдиус. Макс кивнул. Потер ладонью лоб. Выглядел он очень усталым.

— Ну, может, так и лучше, — жизнерадостно заключила Мелита. — По первому варианту в живых бы не осталось совсем никого, а так — думаю, в Прыгунках куча народу выжила, да? Магам не повезло, а вот кто в эмельхатинах засел и отстреливался — с этими же всё в порядке? Дара, ты просто молодец, что придумала нацепить этот браслет.

Артемагиня, что-то вспомнив, повернула руку. Осколка не было в порезанной ладони: выронила, пока была в воде. Дара оценила попытки Мелиты подобием усмешки.

— Я не придумывала. Кажется, на меня что-то нашло… в голове вспухла какая-то дрянь, вроде черного тумана, а потом вдруг оказалось, что у меня восемнадцать глаз и мне жутко хочется кого-нибудь сожрать. Кстати, почему смертоносцы не вмешались, вернее, вмешались, но так странно?

Кристо, который с трудом, но поднялся на ноги и искал что-нибудь, чем можно оттереть воду Кислотницы хотя бы с лица, засопел. Пожимать плечами было больно, и пришлось действовать голосом:

— Сказали, что ты им сестра. Ну, и решили обойтись с тобой… того. По-родственному. Еще знак какой-то нарисовали, вроде как…

Кристо попытался начертить знак на подвернувшемся листке бумаги, прямо пальцем (все равно ж он радужный), а Мелита тем временем призадумалась. И выглядела при этом так очаровательно, что он все время отвлекался.

— Это на самом деле странно. Ведь Гидра и смертоносцы — из двух разных миров, тогда почему она для них сестра? Что у них общего в прошлом?

— Не знаю, — пробормотала Дара. — Но всё же жаль, что мы не успели собрать осколки, очень жаль…

— Общее для подобных сущностей может пролегать не только в прошлом, но и в настоящем, и в будущем, или же в целеполагании, и здесь можно поставить вопрос: не почему она их сестра, а в чём…

— Нольд, а ты сам понял, что сказал, или это для тебя необязательно?

Кристо махнул рукой на почти дорисованный знак, скомкал лист и сунул в карман. Он только сейчас заметил, что Ковальски хранит упорное молчание, а должен же прокомментировать, как они провалили его блестящий план. Но у Макса глаза были наведены в одну точку. В этой точке находился холодильник, так что казалось, что Ковальски решил рассмотреть внутренности холодильника прямо сквозь дверцу, и что рассмотрел он там нечто не совсем приятное.

— Что это с ним? — шепотом поинтересовался Кристо у Мелиты, трогая ее за плечо. Мелита бросила на Макса мимолетный взгляд, чуть погрустнела и ответила тихонько:

— Он таким и был, когда пришел к улитке. После того своего выстрела.

— И что это значит?

— Это значит, что он не из Целестии.

Кристо запутался уж совсем — что, раньше непонятно было, откуда Ковальски, что ли? Он перевел глаза на Дару и заметил, что она тоже уставилась на Макса, и с еще более странным выражением на физиономии: как будто прямо сейчас ожидала от него услышать великую тайну.

— Ты ведь говорил, ее нужно убрать как можно скорее, — напомнила вдруг она.

Макс шевельнулся и перевел взгляд на нее. На его лице не изменилось ничего, когда он ответил:

— Да.

— Разве она первая, кого ты убил?

Молчание было на этот раз более долгим.

— Нет.

— Но ты все равно не хотел ее убивать. Ты ведь не хотел?

Макс не ответил приставучей артемагине. В тот момент для него не было понятий «хочу» и «не хочу». Он только оттянул тот свой выстрел насколько возможно и надавил на спусковой крючок в последний момент. В мафии он старался не пачкать руки кровью, но и там, и раньше, не службе, бывало всякое. В основном в открытых перестрелках, когда все варианты сводятся к «или-или». Ты попадешь первым, или попадут в тебя, и уж конечно, Макс не позволял кому-то себя опередить. Но после этого всегда становилось муторно донельзя, самообладание давало трещину, и ударные дозы кофеина не помогали. И он старался не думать о том, что будет делать, если придется выстрелить в женщину.

А сегодня пальнул из снайперской винтовки, с дистанции, и он не подросток, черт возьми, он понимал, что не было выхода, но не мог просто отбросить тот факт, что он отнял жизнь вот так.

Было что-то странное в этом: его стратегический план сегодня выкосил не меньше четверти Прыгунков (и только по счастливой случайности — не выкосил Прыгунки полностью), большинство контрабандистов были сопливыми мальчишками… Но он мог думать только о единственном выстреле и о том, что Эльза сказала ему при первой их встрече: что она сразу узнала в нем судьбу.

— У вас это так происходит? — Дара пялилась на него примерно так же, как он на холодильник. — Не всегда, но так, да? Экстер говорил об этом: когда чувствуешь ценность каждой человеческой жизни. Но почему тогда…

Макс сжал зубы и перевел на нее яростный взгляд. Сейчас артемагиня спросит, почему он не выстрелил в ногу или в плечо — и придется обращаться к какому-нибудь из богатых резкими выражениями языков. Русский подойдет, пожалуй.

— …он говорил об этом, как о чем-то ценном? Это же мешает, — она помолчала. — Тебе же больно…

— Значит, жив, — оборвал Макс. Он выглядел в эту секунду отнюдь не кающимся грешником, и плечи у него не были бессильно опущены под грузом собственных деяний. Лицо и фигура Ковальски красноречиво сообщали: «И если кто-нибудь осмелится вякнуть еще хоть слово на эту тему…»

Мелита оказалась самой благоразумной.

— Куда мы прибудем? — спросила она. — Прямо в сад Одонара, будто и не исчезали?

— Едва ли, — отозвался Ковальски, — по прежним координатам нам пришлось бы опять плюхнуться в озеро, с учётом этих её сбоев при переносе. Я выбрал площадку перед воротами: меньше риска.

— Не берусь судить… — слабо заговорил Нольдиус, — но, по моему мнению, Караул не слишком обрадуется, если у вверенных ему ворот возникнет гигантская эмельхатина.

— Попомни слова мои, — с комической выспренностью ответила Мелита, протягивая Даре кружку с укрепляющим питьем, — после возвращения Караул будет самой маленькой из наших проблем. Чует мое сердце, там нас ждет пышная встреча.

* * *

Мелита не была пророком, зато интуиция у нее была запредельной. Ну, или девушка просто представила себе, к каким результатам может привести отсутствие «пугалок» по всему периметру артефактория.

Потому что именно с внешнего контура Одонара Мелита и сняла артефакты, которые когда-то туда поставила Бестия. При этом прекрасно понимала, что оставляет артефакторий на произвол нежити, но рассуждала просто: если контрабандисты вдруг прибудут к Одонару со стазисом, будет еще хуже. А так Браслета в артефактории больше нет, а ворота есть, кому защищать, да нежить нескоро и осмелеет: за оградой Одонара в основном толпились злыдни, вулкашки и прочая низшая мелочь, и все они не cунулись бы с бухты-барахты на штурм такой твердыни. Пролезть тайком — разумеется. Попытаться сожрать того, кто выйдет из ворот в одиночестве, — несомненно. Но бросаться на штурм без приказа или без примера нежить не умела, а лидеров среди низших нелюдей никогда не водилось.

Мелита, как все артефакторы, умела выбирать меньшее из двух зол, и выбрала. Пугалки были нужны позарез, времени, чтобы достать их, не было, а Одонару ничего не грозило и без них: соберись перед его воротами сто тысяч злыдней — и они только мялись бы, подталкивали друг друга, а в конце концов и сожрали бы друг друга как минимум наполовину.

Чего главная красавица Одонара не знала — так это о договоре, заключенном Экстером Мечтателем с Зерком.

Этот договор был садовником выполнен превосходно. Полторы сотни отборных несытей, душильников и жевнюков прихлынули к территории Одонара на первой фазе радуги, помня о своей задаче: сбежать от воина со странным оружием. Воина со странным оружием покамест не было, а потому можно было смело ползти вперед и ждать, пока удастся осуществить замысел, и радоваться, что прибывает подкрепление.

Подкрепление прибывало очень даже стремительно и отовсюду. Из-за скал, из-под земли, из придорожных кустов ползла нежить, которую привлекла в окрестности Гидра Гекаты. Эта нежить понятия не имела ни о каких договоренностях и имела только одно намерение: разорвать все, что увидит на пути. Пугалок больше не чувствовалось, а тут появились явные лидеры. В общем, Толпа нелюдей без договоренностей ползла за толпой с договоренностями, обе толпы были в блаженном неведении о целях друг друга, а со стороны ворот Одонара все это было очень похоже на серьезное нашествие.

Кровожадное, жуткое нашествие.

— Ишь, как осмелели! — умилился Фрикс. Он стоял рядом с Экстером Мечтателем и разминал пальцы. У ног артефактолога лежала коробка с хламом, который он собирался пользоваться для изготовления боевых артефактов. — Гелла, заинька, ты не можешь продрать глазки и выяснить их арсенал?

Нереида, поднятая по общей тревоге, а потому недоспавшая, махнула рукой, не размыкая век.

— Три клыкана, несыть, на периферии лупосверлы и огнеплюи копошатся. Все остальное — мелочь.

Фрикс громко хрустнул суставами пальцев, заканчивая разминку.

— Подпустим поближе или перебить с дистанции?

Артефакторы за их спинами нестройно загудели. В основном все высказывались за «подпустить». Из боевых звеньев в артефактории сейчас не было почти никого, а потому у ворот Одонара по большей части стояли практёры и практиканты — народ, который больше всех скучает по дракам. Некоторые готовы были лезть хоть в кулачный бой, лишь бы набраться побольше адреналина.

Экстер Мечтатель, который неволей судьбы оказался во главе этого маленького войска, прошептал, не отрывая взгляд от нежити:

— Пока не начинайте. Может ведь случиться так, что мне удастся договориться…

Фрикс крайне невежливо и ничуть не скрываясь покрутил пальцем у виска. Откуда-то пробились несколько экспериментаторов — их можно было опознать уже по бешеному энтузиазму в глазах.

— Есть одна разработка… — зашептал один, который, как ни странно, оказался девушкой. — Если бы вы разрешили ее применить…

Экстер колебался, а Фрикс показал себя заядлым консерватором.

— Воронка на месте Одонара нам не нужна! — цыкнул он, отгоняя экспериментаторов. — Знаем ваши опыты… Экстер, так что делать?

— Ждать…

— Кого?!

Нежить подползала все ближе, но двигалась все медленнее. Обещанного воина со странным оружием не было видно, и передние ряды начали нервничать. Но сзади напирали те, кто пришел не по договору, а просто убивать, и серо-черно-огненная лавина всё продвигалась и продвигалась к высоким воротам, откуда почему-то никто не ударил, и оставалось пройти совсем немного до боя…

И тут небо прорезал скоростной дракон.

Сидящая в кабине Фелла с трудом удержалась от того, чтобы начать протирать глаза. Она ожидала увидеть Одонар в окружении эмельхатин Прыгунков, а вместо этого на ворота наползала низшая нежить. Мало того — ворота защищались артефакторами, впереди которых стоял в темно-зеленом камзоле директор. Со щитом и при мече.

Бестия плюнула на условности и опыт и все же протерла глаза. Картина не поменялась: меч при робком директоре остался и по-прежнему смотрелся в его руках роковой ошибкой матушки-природы. Зато то, что Фелла приняла за щит, оказалось лютней, которую Мечтатель для чего-то притащил с собой.

Недоумение Бестии можно было сравнить только с замешательством нежити, которая внезапно узрела над своей головой дракона. Ряды нелюдей остановились и занервничали еще больше. Артефакторы мгновенно узнали руководителя звений и обрадовались просто в силу того, что появился кто-то, знающий, что делать…

Мечтатель же поступил, подобно всем безнадежно влюбленным поэтам, которые издалека узрели свою возлюбленную:

— О, Фелла! — и он шагнул вперед, вскидывая руку.

Руку с лютней.

В знаке приветствия.

Который оказался очень похож на боевой жест.

Нежить совершенно не разбиралась в музыкальных инструментах. А даже если бы и разбиралась — с лютнями на нее еще никогда не кидались. Все, кто договаривался с Зерком, довольно быстро решили, что более странного оружия сегодня точно не увидят, а если бы и была такая возможность, то лучше бы её дальше не ждать.

Безмолвный сигнал к бегству молнией пронесся по отряду нежити, который шел впереди — и отряд брызнул в разные стороны. Потеряв лидеров, остальная нежить ударилась в панику и мгновенно рванула наутек, зарываясь в землю, зашиваясь в скалы… Очень скоро перед воротами Альтау осталась только пустая, истоптанная площадка и отряд удивленных артефакторов, дружно созерцающих лютню во вскинутой руке Экстера Мечтателя. Сам Мечтатель не был исключением: он тоже старательно созерцал. Лютню в собственной деснице.

Молчание и непонимание сплелись воедино над этой местностью.

Но это был еще не конец. Прямо из воздуха в нескольких метрах от Экстера Мечтателя величественно и неторопливо выплыла гигантская перламутровая улитка.

Если какая-то нежить в окрестностях еще оставалась — она немедленно задала стрекача. Зрелище, которое образовалось перед воротами, могло разрушить не только простейшее мышление, но и полноценную психику.

Фелла Бестия, которая наконец спешилась с дракона и уже кинулась было в схватку с серпом наготове, вынуждена была отметить отсутствие противника как такового. Впрочем, Бестия печалилась недолго по поводу бегства нежити: наверняка это какой-то маневр, раз прибыл авангард Прыгунков! Со скоростью опытного бойца она метнулась в сторону эмельхатины…

Дверь в панцире распахнулась, и из нее излился звонкий голос Мелиты:

— Ну, я же говорила — нас будут встречать на высшем уровне!

Бестия едва не уронила серп, чего с ней никогда не случалось за три тысячи лет. Впрочем, завуч Одонара с похвальной скоростью овладела собой и в несколько шагов достигла улитки. Вид у Феллы был устрашающий.

— Что тут происходит?! — прошипела она тоном воина, который с вечера настраивал себя на битву, а потому все же собирается кого-нибудь изрубить в куски. Мечтатель наконец опустил руку с жалобно тренькнувшей лютней. Нольдиус и радужный Кристо, появившиеся из улитки, попятились. Гелла Нереида сонно потерла глаза.

— Хрень какая-то, — истинно контрабандным образом просветила она окружающих.

Бестия удержалась от комментария.

— Какого Холдорна вы сгрудились перед воротами, когда нападение может последовать из любой точки?! Немедленно за ограду, боевые посты ко всем входам в артефакторий, контрабандисты могут появиться…

— Лет через двадцать, — сумрачно возвестила не менее радужная Дара, ступая на целестийскую траву, потоптанную нежитью. — Если, конечно, отмоются к тому времени.

Бестия обернулась, но вгляделась не в нее, а в шагнувшего вслед за ней Макса.

— Что?

— Нападения не будет, — лаконично обрисовал Ковальски, — стоит дать знать в этот ваш Семицветник. Если хотят — могут забрать остатки Прыгунков с площадки от Кислотницы.

— Только пусть не забудут запастись хорошими духами, — встряла Мелита, — потому что там… ой.

Она смолкла, напоровшись на режущий взгляд Бестии. Паж Альтау помолчала немного, оглядывая всех пятерых. Потом спросила, медленно выжимая из себя слова:

— Как вы это сделали?

— Ты не поверишь, — отозвался мстительный Макс, — не мечом и не магией.

Он направился ко входу в Одонар, подвинув плечом Экстера Мечтателя. Остальные артефакторы посторонились с дороги сами. Озз Фингал, правда, попытался потянуть Макса за рукав в целебню, бормоча что-то о том, как выматывают подвиги. Озз тут же обзавелся новым коллекционным синяком и на этом успокоился.

Дара отчаянно ловила взгляд директора и дождалась теплого благодарного кивка, выполненного, впрочем, все с той же грустью.

— Детям нужно отдохнуть, Фелла, — заговорил Экстер тихо, — у них мы выясним все, что требуется, чуть попозже. Пока же можно расспросить Макса, думаю, он не откажется… кстати, где он?

То, что Ковальски совсем недавно отодвинул его с дороги, прошло мимо внимания Экстера. Мечтатель всегда предпочитал не заморачиваться житейскими мелочами.

Артефакторы с любопытством вперили взгляды в мрачное лицо руководителя поиском. Фелла была откровенно взбешена тем, что у нее отняли сразу два подвига: не пришлось поучаствовать в долгожданной битве против Прыгунков, а нежить была обращена в бегство… ну да, лютней. Но спорить она не стала.

— Распоряжайся, Мечтатель. Пожалуй, я займусь Гидрой Гекаты.

Экстер побледнел еще больше, догадливый Фрикс отступил назад, предчувствуя бурю, а Дара немедленно одобрила решение завуча:

— Вот это правильно! Площадка у Кислотницы здоровая, и нужен настоящий профессионал, чтобы собрать осколки.

— Собрать оскол…

Практёры и практиканты мудро ретировались из-за спин своих наставников. Кристо присел на полусогнутых ногах, пытаясь слиться с перламутровым панцирем эмельхатины. Нольдиус и Мелита на всякий случай поставили щиты, он — телесный, она — артемагический.

Мечтатель оценивающе взвесил сначала меч, потом лютню, машинально всучил клинок возникшему поблизости Хету и провел по струнам.

Грустная музычка немного приглушила гневные вопли Бестии, которая узнала об афере, провернутой Максом и остальными.

Для пущей праведности этим воплям не помешало бы содержать в себе немного меньше злобной зависти воина, у которого за день отобрали уже третий великий подвиг.