Синий, который красный

Глава 21. Профессиональный Оплот

Поесть не удалось. Учителя, оказывается, весь час в трапезной не питались, а заглядывали в рот Синему Магистру, и теперь у них от этого появился аппетит. Фрикс утащил из общей кучки виноградину, потом Гелла нацелилась на свиную сардельку, а там даже и Мечтатель грустно потянулся за яблочком.

А сидеть за одним столом с преподами — ну уж нет, лучше с голоду помереть.

Кристо вышел из трапезной, злой на весь свет и подумывающий даже: а не залечь ли в спячку повторно?

Тут еще остальные налетели у дверей…

— Ну, что там? Магистр по головке погладил?

— Угу. Спасибо, еще — головка на месте.

— Мне показалось, он был не в очень хорошем настроении? Это из-за тебя?

Кристо злобно зыркнул на Нольдиуса и смолчал. Но когда Хет внаглую спросил:

— Ты так и ходил с этим гнездом на голове? — не выдержал, рванулся вперед — придушить жабомордого сплетника. Нольдиусу пришлось загораживать Хета собой.

— Да ты не в себе, что ли?

— Зашей смурильник и отвали! — рявкнул Кристо. — Я не не в себе, я вне себя!

— Успокойся, ведь с другой стороны…

Кристо бы точно ему звезданул — за «сторону» и все хорошее — но тут к трапезной подоспела Мелита, уже не в халатике, а в легком платье с вышитыми ландышами. Посмотрела на композицию и спросила:

— Мальчики, где Дара?

Кристо раздраженно пожал плечами. Нольдиус принял озадаченный вид.

— Мы видели, как она уходила. Позвали, а она даже не обернулась.

— На нее вроде как нашло, — добавил Хет. — Сама понимаешь.

Мелита поняла. Кивнула с серьезным видом и поманила их за собой. Вела наверх, на третий этаж, а Хет по пути объяснял шепотом:

— У Дары так бывает. Найдет на нее, подумать надо или грустно там. Вот она и сидит одна в музее…

— Что?

— Да, у нас тут музей бывших артефактов. Обезвреженных. Всё открыть не можем. Так вот, она там может на неделю запереться. Лучше ее вытаскивать сразу.

— Как думаешь, она не обидится, если мы вломимся к ней прямо сейчас? — жизнерадостно поинтересовалась Мелита, перепрыгивая через ступеньки.

— Ну-у, возможно, — осторожно начал Нольдиус, — то есть, судя по тому, что нас она просто отшвырнула с дороги за попытку спросить, что случилось… может, разумнее было бы…

— Нет? — осведомилась Мелита почти свирепо. — Значит, если Дара вдруг залепит в меня какой-нибудь «гидрой» — ты будешь стоять в сторонке? И ты, Кристо?

— Да чтобы я… — задохнулся Кристо, на которого в кои-то веки обратили внимание. — Пошли сейчас!

Дверь музея была обычной, деревянной, только резной и массивной. Над дверями надпись — местная традиция надписи делать… «Рассказывают не только люди» — Кристо, как водится, ничего не понял в этой философии.

Мелита не стала даже стучать.

— Ты же не убьешь меня за то, что я о тебе беспокоюсь? — с порога спросила она и своей бесцеремонностью живо напомнила Кристо Эльзу. — Давай, выкладывай: они все-таки решили наплевать на Оплот и откупиться тобой от нежити?

Нос у Кристо защекотало от запаха пыли. Комната, которую отвели под артефакторный музей, оказалась неожиданно небольшой по размеру, зато забитой бывшими артефактами под самую завязку. На потолке висело девять люстр, так плотно, что чуть ли не закрывали потолок. Шкафы и столы, музыкальные инструменты, какая-то одежда, зонтики — это все было составлено и свалено без всякой системы, вперемешку. Ясно, почему этот музей не открывают — небось, ни у кого не хватает духу разобраться с хламьем.

Дара сидела на низком табурете с причудливо изогнутыми ножками. По правую руку — высокое зеркало, по левую — какая-то коляска, а прямо — большой, непонятно для чего предназначенный панцирь черепахи.

Сначала Кристо показалось, что Дара говорит с Мелитой или с ним, потом понял, что дело совсем тухлое: напарница общалась с окружающим хламом.

— Не знаю, — говорила Дара, — кто будет слушать догадки, кроме вас?

Кристо вслушался в слабой надежде: может, вещи волшебные? Нет, обычные, пыльные, а у Дары поехала крыша, и она с ними разговаривает, как с лучшими друзьями:

— Я не их имею в виду. Фелла… Семицветник…

Молчание, как и положено.

— Это не может быть ошибкой.

— Что, например? — влезла Мелита. И тут же нарвалась на недружелюбный и недоверчивый взгляд.

Кристо артемагиня почему-то коротко кивнула.

— Можешь представить, что я — гипсовая статуэтка, — тут же разрешила Мелита. — И что Нольдиус — гипсовая статуэтка. Если тебе так легче.

— Зачем пришли? — перебила Дара холодно.

— Люблю помогать, — просто отозвалась Мелита. — Если все делать только для себя — ты какой-то дохлый. А так чувствуешь себя живым… короче, люблю помогать. Тебе, случайно, ничего не надо?

Дара хмуро посмотрела на ландыши на платье Мелиты.

— На Одонар нападут, — буднично сказала она вдруг.

— Нежить?

— Контрабандисты.

Кристо почувствовал, что надо срочно на что-то сесть, и плюхнулся на здоровенное перекошенное кресло с подлокотниками-грифонами. Рядом уселся Нольдиус — прямо на подлокотник. Мелита осталась стоять и даже сохранила хорошее настроение.

— Этот ваш пленник, как его, Гамат, выдал, что в Прыгунках с три десятка улиток, стазис, пушки и пара сотен человек… может, с десяток магов. Тебе тоже кажется, что с такими силами как-то странно пытаться воевать с Семицветником?

Взгляд Дары стал очень внимательным, а Мелита только усмехнулась:

— Хет слышал насчёт всего этого от Озза — тот откачивал Гамата после «Нерушимой истины». А что, Магистры не…

— Нет, они думают, что Эльза собирается пойти на Семицветник именно с такими силами.

— Так на кой им ляд Семицветник, — возмутился Кристо. — Эльза же говорила, что им нужен только Кордон! То есть, наоборот, не нужен.

Нольдиус постучал по лбу, а потом по деревянному шкафу рядом. При этом глядел на Кристо.

— Что у тебя там? Магистры управляют Кордоном. Как убрать Кордон, если есть Семицветник?

А правда — как?

А как убрать Семицветник, пока есть Кордон?

Такое ощущение, что Дара слышала вопросы, которые возникают у Кристо в голове. Она меланхолично ткнула пальцем вниз.

— Большая Комната.

Артехран. Хранилище самых опасных артефактов миров, опасных настолько, что их нет возможности уничтожить, только хранить подальше от магической общественности, под максимальной защитой. И если контрабандисты вооружатся этими артефактами или вооружат своих союзников, или нежить…

— Так ведь Гробовщик нам все время впаривает, насколько эти артефакты опасные, даже для того, кто попытается ими воспо… — начала Мелита, оборвала сама себя и поинтересовалась: — Что, эта атаманша не знает об опасности или придумала, как с этим сладить?

— Думаю, всё хуже, — заговорила Дара, как-то вдруг старея лицом. — Зачем тебе артефакты, если ты не умеешь с ними управляться?

Кристо поскрёб в затылке, породив на свет полный недоумения звук. Холдон ее знает, что городит: даже он знает, что чтобы использовать артефакт, не обязательно быть артемагом. Вон, Ковальски на арене против Бестии выстоял с артефакторным ножом.

— Опытный Отдел, — пробормотал Нольдиус себе под нос, — у них есть версия, что чтобы управлять эмельхатиной и всеми этими устройствами, которые в ней… что они задействовали артефакты. Но ведь чтобы произвести подобные преобразования — контрабандистам нужен кто-то, кто действительно сведущ в артемагии?

Дара кивнула — потусторонне-спокойно.

— Эльза и её контрабандисты — это прикрытие. Пушечное мясо, — усмехнулась так, будто повторяла чьи-то слова. — Они только для отвлечения внимания тех, кто в артефактории. Прибудут на место, установят стазис, который может удерживать удары магией. Начнут стрелять. Вперёд пустят нежить…

Хет охнул и прикрыл рот ладонью, хотя ладони на такое и близко не хватило.

— Что-о…

— Нежить! — Мелита всплеснула руками. — Вот о чем забыли, а ведь их тут все больше, Синему Магистру даже пришлось немножко отбиваться, пока он шел сюда от дракси… Их ведь привлекает этот браслет, только они боятся Феллы, да у нас ещё пугалки по периметру.

— Однако если контрабандисты начнут стрельбу из пушек, — подключился Нольдиус, — пробьют стены, отвлекут на себя основной состав, завяжут бой…

— Тогда придут другие, — уточнила Дара, упираясь взглядом в какую-то из люстр. — Те, которые так хорошо владеет артемагией. Не знаю, кто это… надеюсь, всё-таки, не кто-то из наших, в стране ведь есть и другие артемаги. И не знаю, что они сделают — может, пробудят весь артехран, может, у них есть способ раскрутить на полную Гидру Гекаты… И вот тогда, когда артефакты обернутся против нас, вокруг будет нежить, а у этих — Гидра Гекаты…

— Жухляк.

Нольдиус покривился, но признал почти ненаучным тоном:

— В данном вопросе я с тобой солидарен, Кристо…

— А Магистры верят в кодексы, — Мелита вознесла руки и продемонстрировала, насколько сильно Магистры в них верят, — и считают, что в первую очередь защищать нужно Семицветник, Кордон и поле, которое они сами выбрали для битвы. Что тут можно сказать?

— Старческий маразм, — сказал Кристо.

— Верность традициям, — чуть более осторожно высказался Нольдиус. — Кхм… Магистериум же в первую очередь блюдёт священные кодексы Светлоликих… Может быть, стоит сообщить Фелле?

— Она не поверит.

— Ты ее просто не любишь.

— Фелла потребует доказательств. А у нас — только то, что эмельхатина была настроена на перемещение к Одонару, что улиток у них — двадцать восемь, что пушки бьют не слишком точно, а вот стены просадить могут.

— И против нас — допрос этого Гамата Хохолка, — вклинился Хет от дверей. — Он-то на допросах всё заявлял, что пойдут они на Кордон!

— Эльза едва ли держала всех подчинённых в курсе плана, — вскинулся тут же Нольдиус. — И потом, возможно, она даже намеренно преподнесла нам эту версию… Но тем не менее, я за то, чтобы отчитаться перед Феллой.

Дара досадливо пожала плечами, как бы говоря: «Да делайте вы, что хотите, я не против». Кристо тоже как-то не верилось насчет Феллы.

— Может, Мечтателю?…

Да уж, ляпнул. Слово Мечтателя в школе ценится меньше, чем слово какого-нибудь теорика, а Магистериум его точно слушать не будет! Как и их — это же тот самый Устав Статусности, по рангам которого у них их голос… в общем, мало чего стоит. Куда уж поменьше, чем голоса тех, у кого есть должность, да участников Альтау, да героев… Кристо нахмурился было, вспоминая длиннющую таблицу статусов из Устава, который так обожал Эл Колченог, потом бросил напрягаться.

— Но ведь кто-то же должен нам поверить — я имею в виду, до того, как вокруг Одонара появится куча эмельхатин! — заметила Мелита. — Конечно, Хетик, если надо, всем растреплет… правда, Хетик? Так что все будут готовы, но… какой прок. Дара, ты же тоже думаешь, что они нападут… ну, вот совсем скоро, прямо когда их будут ждать на этом самом поле боя? Одонар нужно защитить, без Магистров это почти невозможно, и кто знает…

— Он знает, — сказала Дара, отвлеченно пялясь куда-то в стену.

— Кто?

— Тот, у кого это по специальности.

— Что-что по специальности?

— Защищать Одонар.

Кристо прыснул в рукав, забыв, что Дара не особенно любит шутки. Нольдиус тоже позволил себе недоверчивую улыбку, а Мелита заинтересованно подалась вперед.

— Разве он все-таки Оплот Одонара?

— Неа.

— То есть, он просто человек, и вся эта легенда про печать и про то, что он может оборонять вход, с ним не сработает.

— Не сработает.

— Так что он тут может?!

— Он догадался, что цель — Одонар, — ответила Дара тихо. — С самого начала. До меня дошло только сегодня, когда он обмолвился в трапезной. А ещё раньше он понял, что за Эльзой стоит кто-то другой, для кого она только пешка. Думаю, он и не только это понял. И я почти уверена, что у него есть готовый план, как остановить Эльзу и остальных, малыми силами.

— Вот так прям и есть! Так чего ж он им не поделился?

Дара горько усмехнулась в ответ.

— Наверное, его план стоит далековато от наших традиций.

* * *

Макс Ковальски раздумывал. Хотя и казалось, что он попросту оцепенел.

Шум сада до него почти не долетал. Он прижимался спиной к иве, наклонившейся над озером, и занимал отличную позицию для шпионажа, поскольку его не было видно и слышно, а он мог видеть далеко и слышать отлично.

Вот только он этим не пользовался. Он уже пропустил мимо ушей жалобы Вонды на то, как взлетели цены на ирисовку за последние три тысячи лет, пропустил два воодушевленных любовных признания, один скандал из-за артефакта-чесалки и один разнос Феллы. Мечтатель несколько раз прошел мимо него взад-вперед — заламывая руки и явно ища кого-нибудь, с кем можно поделиться своей скорбью. Но Макс не показался директору.

Контрабандисты не выиграют эту войну. Даже со своими союзничками — а поручиться можно, что у тех мысли не о прогрессе в Целестии. Даже если смогут ненадолго опрокинуть надоевшие традиции — потом все равно случится то, что случалось, наверное, тысячу раз в других мирах, где молодость пыталась изменить все и сразу. Вариант первый: бунтовщиков сомнут и казнят. Возможно, занесут в анналы местной истории. Вариант второй: к власти приходят те, кто стоял за спинами наивной молодёжи. И строят куда худший режим.

В том и в другом случае Целестия будет залита кровью, да и внешнему миру не поздоровится. А если вдруг Эльза своего добьется и успеет угробить и союзников — будет еще страшнее, потому что у власти станут такие, как она: молодые, рубящие сплеча, ничего не знающие о компромиссах… безжалостные.

Им же тут не успели объяснить, что чужая жизнь имеет хоть какую-то ценность. И объяснять, убеждать, просить остановиться уже поздно.

Значит, их нужно опередить и не дать ступить шагу, не обращая внимания на возраст. Потому что эти отморозки — да-да, именно так — со своими благими намерениями и неумением думать сотворят тут такое, что младенцам в колысках придется закрашивать седину.

Так в чем он пытается себя убедить? Что клятые кодексы, основанные на Альтау, лучше? Что традиции, местные выспренние речи, Уставы о статусах и субординации… они — лучше? Что он лезет в это только потому, что — все равно покойник, при любом раскладе?!

Может, в том, что у него нет выбора. Здешние распрекрасные правители бросают Одонар на милость контрабандистов и тех, кто за ними стоит. Бежать некуда, возможности выжить при готовящемся замесе — минимальные… Так почему бы не побыть охотником, а не дичью?

Мечтатель вернулся. Теперь он не метался и не ломал руки, а шел медленно, глядя перед собой, тихо читая нараспев:

Мне что-то надоела хищность…

Клыки, когтистость… хрупкость дичи

И гнусная трагикомичность

Игры охотника с добычей.

Приятно тенью в мгле стелиться,

И быть в засаде — нет, не страшно,

Но мне в оврагах жестко спится,

И манит дух меня домашний…

Как можно прыгать, точно целя,

С петлею чувств таких на шее?

Куда ж вы, ноги, полетели?

В прыжок? Зачем? Там смертью веет…

Но когти — в глупую приманку,

Дымок — о, если бы от печки…

Удар. Нелепейшая ранка

Распустит злой судьбы колечки…

Хозяин…нет, охотник — рядом.

Осталось в дальний путь согреться,

Царапнув полудиким взглядом

Его недрогнувшее сердце.

Голос Мечтателя затих вдали. Макс покривился и подумал, не убраться ли подальше, но подниматься было откровенно лень и требовалась доработка некоторых деталей, на всякий случай…

Дара застала его как раз за мысленной доработкой. И за изжевыванием четвертой сочной травинки.

— Какой у них уровень?

Она видела его в профиль, он ее и остальных — боковым зрением. Не очень удобная позиция для беседы, но Макс даже глаза не скосил.

— Выше твоего или твой.

— Все артемаги?

— Нужны двое боевиков. Точнее, один боевой маг и один… так, смертник-чучелко.

— О чем это они? — прошептала Мелита за спиной Кристо.

— Он в трапезной сказал: чтобы остановить контрабандистов, нужны четыре мага. Она что, поверила?

Да уж, наверное. Дара точно пришла сюда не в шутки шутить.

— А ты?

— Если найдутся четыре мага? — Макс помедлил. — Да, я в деле.

Дара глубоко вздохнула, опускаясь рядом с ним на траву.

— А если мы вдруг…

— На твоем месте я бы еще подумал, — перебил ее Макс. — Часа два у вас есть.

— Так ведь они не могут найти Прыгунки… — слабо начала Мелита. Ковальски хмыкнул, откинув голову на ствол ивы.

— Ты, случайно, не об этих их героических попытках просмотреть плацдарм с драконов, с воздуха и один раз? Нечего сказать, задействовали всю мощь разведки. После чего, само собой, заявили, что Прыгунки переместились и искать их бесполезно. При таком раскладе — я уверен, что Эльза своих ребят даже на запасную площадку не перемещала. Так, накинула маскировку или отогнала улиток подальше в лес.

— При каком раскладе? — уточнил Нольдиус, прищуриваясь. — Прошу прощения, но мне показалось, или это был выпад в сторону…

— Ха, да Синий его ещё на совете спрашивал — мол, ты что, подозреваешь, что в Магистериуме предательство, а?

Здесь все покосились на Кристо так, будто он был автором кощунственной мысли. А не просто ее пересказал.

— Невозможно, — слабенько сказала Мелита. — В смысле, ты думаешь, что Магистры специально вот это всё… и с Прыгунками… невозможно.

На этот раз Ковальски изволил повернуться к ним лицом.

— О, ну разумеется, молодые люди. Улитки-телепорты? Радужная речка? Суровая обыденность. Продажные чиновники — вот это за гранью фантастики! И как это мне в голову не пришло?

Мелита и Нольдиус открыли были рты — точно для того, чтобы пояснить иномирцу, что Магистры — вообще-то, не чиновники, а символы Семерых Королей при Альтау. Кристо тоже открыл рот — чтобы напомнить: мол, Хохолок говорил, у контрабандистов там, на верхах всё схвачено… Но Дара махнула рукой — нетерпеливо, будто предательство в Магистериуме могло и потерпеть.

— Ты поэтому не сказал сразу, — ровно заговорила она. — На совете — потому что Магистры отвергли бы любой план. А нам — потому что… Это смерть для тех, кто туда идет, так?

Макс сорвал пятую травинку и принялся гонять ее из одного угла рта в другой.

— Если не найдётся этих четырёх магов, — выпалила Дара, — и если на Одонар нападут… какой план тогда?

Ковальски страдальчески скривился и выдавил-единственное слово:

— Лорелея.

А про богиню-то все и забыли. А ведь она, небось, может все Прыгунки размазать, если рассердится! Кристо совсем воспрянул, но тут увидел, как качает головой Мелита и как выпучил глаза Хет, и понял, что не так все просто.

— У Лори — «слепая магия» — заговорила Мелита. — Может сработать, а может быть так, что она разнесет Одонар вместо контрабандистов. А может не сработать вообще, и тогда ее просто убьют.

Она будто сама себе поражалась, что говорит такие грустные вещи.

Дара уже усмехалась, глядя на Ковальски.

— Значит, пять жизней против двух сотен? Да, у них же еще это оружие…

— Пять жизней плюс кое-какая бижутерия.

Хет тихонечко, жалобно икнул, начиная крениться на Скриптора.

Нольдиус шагнул назад. Лицо под слоем пудры стало непритворно белым, цвета алебастра, пижон даже заикаться начал:

— В-все. Н-нет. Ч-чтобы такое…

Дара снизу вверх посмотрела на парня с сочувствием опытного артефактора. И с презрением человека, который привык доверять в основном вещам.

— И что ты с ним сделаешь? На ручку наденешь?

— Уничтожу. До того, как они… кто бы они ни были… пробудят эту дрянь по-настоящему.

У губ Ковальски обозначилась упрямая складка, и Кристо самому стало как-то не по себе. Дара молчала, глядя куда-то в сторону артефактория. Наверное, туда, где находились Комнаты. Из одной — Особой — в скором времени нужно было кое-что позаимствовать, минуя защиту Гробовщика…

— Ты хочешь разбудить смертоносцев, — потом проговорила Дара утвердительно, — когда рядом будут и браслет, и контрабандисты. Хочешь приказать им уничтожить браслет. А плату смертоносцы возьмут сами: ближайшие полсотни жизней или больше, достаточно, чтобы остановить Прыгунки. Нужно только как-то сделать так, чтобы эмельхатины оказались возле колодца — до того, как они перенесутся к Одонару. Это довольно… довольно…

— Безжалостно, — спокойно продолжил Ковальски.

— Талантливо, — мрачно отозвалась Дара. — И ты положишь собственную жизнь?

О, а у него что — есть выбор? Отсидеться в Одонаре с надеждой, что атаку удастся отразить? Торчать под прикрытием магов-артемагов, как самому беспомощному, отстреливаться от нежити? Зная, что случится с внешним миром — когда оборона падёт?

Девчонка-артемагиня смотрела на него в упор.

— Молодые люди, — процедил Ковальски. — Если бы можно было как-то обойтись без этого — я обошелся бы. И потом, разве я говорил про стопроцентный смертельный исход?

От такого неприкрытого оптимизма юные маги заткнулись огулом. Макс, поморщившись, представил, как его начнут пытать: каков план, степень риска…

— Я иду, — просто сказала Дара.

— Люблю помогать, — столь же просто выговорила Мелита, но сейчас она не улыбалась и была самую чуточку бледна.

Приятно работать с подростками. Они ведь не умеют ценить не только чужие жизни — еще и свои.

Нольдиус попытался сосредоточиться и вернуть себе солидный вид, что получилось в очень малой части.

— Да, — заговорил он слабо, — ну что же, если все оборачивается подобным образом… конечно, это авантюра, но я мог бы присоединиться… Ах, да, нам ведь следует поискать еще одного?

Макс и остальные оглянулись в поисках «одного», но в окрестностях никого особенно «одного» не было. Скриптор обмахивал Хета и высвечивал глазами какие-то укоризненные символы — мол, нельзя же так, передозировка у человека.

Неподалеку копался под кустами Зерк, злорадно хихикал и повторял: «Сдохни, сдохни, сдохни!» — но его вряд ли можно было рассматривать как кандидатуру.

Медленно менялись цвета на физиономии Кристо.

Нольдиус, жухляк такой, напросился первым. Да он и в магии смыслит больше, а ему-то зачем в такое дело соваться? Кем они вообще себя вообразили — Витязями Альтау? Собрались опрокидывать Прыгунки без оружия. Зато с планом, и можно же поручиться, что план идиотский.

Ему никто ничего не предлагал, и никто не думал сверлить взглядами с немой укоризной. Нольдиус попытался солидно прилизать волосы, но рука дрожала, он их растрепал и заметил:

— Найдем пятого.

Ковальски, нагибаясь за очередной травинкой, посчитал что-то по пальцам.

— Можно и так обойтись.

А ведь Кристо никогда не лез на рожон. Одно дело, когда тебе за опасность платят звонкие радужники, а совсем другое — это умирать просто так, за что-то там неизвестное, пусть и рядом с девушкой твоей мечты. И вообще, что за посмешище, им же не нужен второй боевой маг!

Но тут кто-то другой изнутри Кристо кашлянул и спросил его голосом:

— Так… а что у вас там чучелко должно делать?

* * *

В предутренний час Фелла Бестия проверила, ладно ли сидит кольчужная рубаха. Мышцы стосковались по настоящим битвам и теперь ныли от избытка телесной магии. Она осмотрела два перстня-концентратора на указательных пальцах левой и правой руки — помощь для направления силовых потоков. Потянулась за боевым серпом, и, прежде чем опоясаться им, не выдержала — выдвинула из ножен и приласкала любимое оружие. Солнечный гелиодор — золотистый берилл — на рукояти ласково мигнул в ответ.

В тот самый миг, когда Бестия любовалась иридиевым блеском лезвия, скрипнула дверь, и в ее личные аппартаменты вторглась посторонняя личность.

В ее комнату! Без стука!

К тому же, ученик…

— Хет, — Бестия обернулась, резким движением посылая клинок в ножны. — Если только на замок не напали — ты получишь сто отработок в Хламовище!

— И-извиняюсь, — нагло протянул Хет, ввинчиваясь сквозь щель в двери прямо в комнату Бестии. — Но в том-то и дело, что на замок нападут.

Бестия коротко сдвинула брови, и ябедник с готовностью вытянул вперед руку, в которой был зажат сложенный вчетверо лист.

— Вот.

Фелла приподняла одну бровь.

— Расклад, — пояснил Хет. — По этим… по улиткам, и по стазису, и по контрабандистам. Аргументы. И факты. Э-э…

Под режущим взглядом завуча он стремительно бледнел.

— П-просто он сказал, что вам бы лучше ознакомиться…в письменном, то есть, виде… ну, до того, как вы вылетите на эту площадку, которую выбрали Магистры, так что…

— Он сказал? — переспросила Бестия довольно-таки жутким голосом. — Значит, вот, чьи бредни…

Хет тихо сглотнул, когда увидел ее выражение лица. Пробормотал что-то вроде «Ну, я листик-то… оставлю… вдруг вам, стало быть… захочется почитать», вышвырнул бумажку прямо в воздух и был таков.

Бестия, скрипнув зубами, поймала лист в кулак и стиснула, почти разрывая пальцами.

Счастливого предвкушения боя как не бывало. Ковальски… Вспомнилось: проклятый иномирец не отходил от эмельхатины контрабандистов. Даже пролез на допрос пленника, Гамата Хохолка — и вымотал душу непонятными вопросами: почему улитка перенеслась к Одонару? Сколько энергии тратят эмельхатины при перемещении и как быстро они способны её восполнить? Как быстро можно установить стазис после перемещения?

Допросчик Семицветника, возясь с зельями, хмыкал и бросал недоверчивые, острые взгляды. Гамат Хохолок — бледный, с сонными, стеклянными глазами (воздействие «Нерушимой истины») монотонно бормотал «Не знаю, что вы там нажали, не видал, не знаю» — или с пятого на десятое давал невнятные ответы («Да чего его устанавливать, стазис, лучше сперва его поднять, потом перенестись, мы так всегда делали, и прыжок тогда для эмельхатин легче, стазис, он навроде веревки их связывает»). Ковальски делал пометки в блокнотике, и — проклятый иномирец — ходил повсюду с таким видом, будто все идиоты, а он один что-то такое понял.

Глупости, — сказала себе Фелла, отшвыривая в сторону ненужный листок вместе с сомнениями. Что этот иномирец вообще может знать о Целестии и её законах. На Совете он лишь бросался беспочвенными догадками. А уж его нелепые домыслы насчёт Магистров…

«Не давай себе усомниться», — прозвучал изнутри голос, слышанный лишь раз, на Альтау. Но с успехом заменявший Бестии внутренний голос вот уже три тысячи лет.

Не давай пошатнуть основы в себе. Будь верной тому, чему была верной столетиями. Всё просто, Фелла. Кодексы Целестии нерушимы. Великие традиции, созданные ещё Первой Сотней, вошедшие в кровь, в плоть и магию — вечно живы. Как…

Она опоясалась серпом и чуть успокоилась, ощутив привычную тяжесть на бедре. Пассом руки запечатала дверь, подошла к зеркалу на стене и сдвинула его в сторону, открывая потайную нишу.

В нише не было ничего особенного. Там был всего лишь портрет человека — очень странный портрет, потому что лица не было видно, оно было словно залито солнечным светом.

На это несуществующее лицо Бестия несколько минут смотрела с мечтательной улыбкой. Потом улыбка почему-то стала горькой и виноватой, и Феллла закрыла тайную нишу с непонятной поспешностью.

— Во имя…! — тихонько повторила она всей Целестии известный клич Солнечного Витязя, зачем-то вздохнула и вышла в коридор.

Нужно было надеяться, что дракон попадется быстрый.

* * *

— Знаешь что, Ковальски? Холдон ее дернул тебя спасать! Пусть бы Кристо тебя придушил, да и…

— Претензии к ней.

— Дара, ты умеешь с ним разговаривать?

— Никто не умеет, поэтому заткнись.

— Мальчики, мы что-то не о том. Откуда ты знаешь, что они будут переноситься все вместе?

— Ох, молодые люди… артемагия так влияет на мозг? Поясняю в четвертый раз: этот ваш Хохолок, когда они напичкали его зельями, пояснил мне механизм переноса. У эмельхатин разные возможности переноса с места на место: некоторые, бывают, промахиваются метров на пять. Я сильно сомневаюсь, что наша должна была оказаться в озере, скорее уж — возле него. Поэтому для корректировки переноса Эльза использует стазис. Они не будут переноситься каждый по заданным координатам, понимаете? Это риск. Они сразу составят максимально точный круг. Поднимут стазис и перенесутся уже так, чтобы сразу же после переноса заблокировать Одонар полем…

— Непонятно.

— Так мне идти к Лорелее?

— Непонятно, почему они соберутся именно там.

— Молодые люди, вы видите эти причудливые рисуночки? Это карта местности. Карта говорит о том, что приблизительно на равном удалении от Прыгунков есть две площадки нужной величины…

— И откуда ты знаешь, что они будут на этой?

— Я заставлю их быть именно на этой.

— Так ведь у нас не хватит магии…

— Скажу прямо: мне порядком осточертело, что всё в этой стране измеряется в магии, артемагии и прочих фокусах. Молодые люди, вам что-нибудь говорят слова «стратегия», «психология противника»… «партизанская война»?

Ну да, конечно. Они понятия не имеют о том, что побеждать можно при помощи логики и интеллекта, не бросаясь друг в друга огненными сгустками и не призывая с небес ливень кислоты. Все битвы в этой Стране Чудес решаются через магические умения: армии сходятся посередь чистого поля и гвоздят друг друга напролом, до полной потери пульса.

Ковальски вздохнул и принялся протирать винтовку с оптическим прицелом.

Штабом их заседания была объявлена та самая улитка, угнанная из Прыгунков. Чтобы объявить эмельхатину штабом, пришлось четверть часа выселять из нее Джера Павлина. Тот как раз рассматривал, а нельзя ли приспособить улитку под новую артелавку, уже и товара понатащил. И не хотел уступать территорию, но тут Нольдиус управился удивительно хорошо: как только Павлин осмелился подмигнуть Мелите, боевой маг вышел вперед, сграбастал торговца за шиворот и пинком выпроводил его подальше, не применяя магии.

Пнутый Павлин еще какое-то время бродил вокруг улитки, угрожал и просил по-доброму отдать меч, который остался внутри, а потом просто куда-то сгинул. И без него хватало.

— …человеческая реакция, черт дери! Контрабандисты — люди по большому счету. Они не железные. В случае массированной атаки…

— Массированной?

— Кажется, я пояснял, что после твоей эскапады атака станет массированной. За счет нежити. Далее, наша задача — чтобы они подняли стазис-щиты тут же, но при этом не переместились к Одонару.

— Не переместятся. Элиза умная, она поймет, почему на них нежить лезет. Это, я думаю, безупречно. Нольдиус, Мелита, на вас камень, мост и «пугалки». Сработаете?

Нольдиус запыхтел от мысленных усилий, устало потер переносицу. Мелита жалобно посмотрела на Кристо, который развалился в мягком кресле, примеривался к трофейному мечу, оставшемуся от Павлина и даже не собирался слушать.

— Что я-то? — он перехватил ее взгляд. — Я — чучелко!

Прозвучало гордо.

Снаружи возобновились горькие стенания Джера на то, что его ценнейшие, самые дорогие артефакты пролеживают без него, но в компании «таких очаровательных девушек». Надо будет как-нибудь договориться с ребятами, полечить этого хлыща от сверхгалантности.

— Это хорошо, — сказала Дара, прислушиваясь.

— Что?

— Что он перетащил сюда свой хлам. Пугалок вот только маловато, а так есть кое-что полезное… поможет с местностью, а главное — с камнем.

Мелита тоже подошла и сунула очаровательный носик в добро, оставшееся от Павлина. Хмыкнула.

— Интересно, зачем ему столько артефактов на отвод глаз, а? И кому он только их продаёт. А отпугивающих и правда маловато, может, стоило подождать, пока он перетащит сюда всю лавку? Нам же придётся где-то брать «пугалки», не создавать же их всем скопом на месте, а это десятка три артефактов. В Хламовище ночью мы не полезем; конечно, я могу постучать в дверь к Фриксу и попросить…

Поскольку за пределами улитки как раз в этот момент стояла тишь, глушь и ночь, такое заявление было встречено с повышенным интересом. Особенно Нольдиусом и Кристо. Мелита очень быстро поняла, что сказала что-то не то, вскинула брови и гордо продекламировала:

— У преподов для Мелиты двери круглый год открыты! — и захихикала.

— Отлично, — хладнокровно отозвалась Дара. — Может, тебе забежать к Гробовщику и просто попросить у него Браслет?

— Извини, подруга, этот хмырь неподвластен моему женскому обаянию, придется тебе — без обаяния и сплошная артемагия, как ты умеешь.

При упоминании о предстоящей краже, все, кроме Дары и Ковальски, дружно передернулись. Потом ещё молчали, оглядывая посверкивающие перламутром стены, стол, на котором были разложены схемы, разбросаны артефакты, развернуты карты, а сбоку примостилась «беретта» Макса…

Говорить было как-то не о чем: за пару часов успели обсудить всё. Нольдиус старался особенно: то предлагал соорудить фальшивый браслет (а как прикажешь тогда управлять нежитью?), то бормотал, что вот, может, можно же кого-нибудь предупредить… и вообще, даже если на Одонар нападут, это же не обозначает, что…

— Они планируют провернуть это очень быстро, — отрезала тогда Дара. — С огромной скоростью, пока не вернется с поля боя Бестия и не опомнятся Магистры. И знаешь, что это обозначает? Что они не будут церемониться. Они не собираются ни усыплять, ни связывать нас — они будут стрелять по артефакторию из пушек, пустят на нас нежить, а те, кто придет следом — никого не будут брать в плен.

Поёжилась и добавила глухо:

— Думаю, они собираются надеть Браслет Гекаты. А тогда уже…

Ковальски покосился тогда на неё с уважением и только кивнул. Заметил неохотно:

— Можно попробовать обойтись без смертоносцев. Есть… другой ресурс. Последний ресурс.

— Нет, — отрезала Дара. — Во-первых, ты сам не знаешь, сможешь ли ты пробудить… эту штуку. Во-вторых, ты прав. Браслет нужно уничтожить. Иначе его может надеть какой-нибудь лазутчик, или даже Гробовщик, или… Макс, послушай меня. Поверь мне. Браслет нужно уничтожить как можно скорее. Даже если… это потребует жертв.

С ней творилось что-то ненормальное. Что она замирала, вслушивалась в тишь, прижимала пальцы к вискам — полбеды. Но Дара и Ковальски вдруг начали понимать друг друга с полуслова, а через это — их не понимали все остальные.

Однако Кристо вот теперь, после молчания, всё-таки решился ещё попробовать.

— Директор же говорил — вроде как, есть выход, — заметил тихонько. — Ну, на совете. Что даже если Прыгунки, мол, явятся…

Вздохнул, махнул рукой, припомнив мученическую физиономию Экстера. Ну да, ну да, небось, такой выход еще и похуже, чем план Ковальски будет. И вообще, кто там знает, ежели кто-то из Магистров этим сволочам из Прыгунков помогает — может, они на этот директорский план и рассчитывали? Может, и его знают, как обойти?

Ну, а так-то если всё удастся — и цена по целестийским меркам невысока.

Пять жизней и бижутерия, ага.

— Пора, — артемагиня коснулась виска и встала. — Гробовщик задремал, а Бестии нет в артефактории. Рядом с Браслетом никого. Мелита…

— Внешние контуры, — безмятежно отозвалась красавица, — я поняла.

У выхода из панциря Дара повернулась к Максу.

— Ты ведь в курсе, что через полчаса мы должны быть отсюда очень далеко?

Макс с лязгом отложил винтовку, потянулся и направился к пульту управления, оборудованному контрабандистами.

— Скажем так: на драконах они нас точно не догонят.

* * *

В дверь осторожно поскреблись. Экстер Мечтатель отвернулся от окна, возле которого торчал на манер Лорелеи, глядя в даль. Он поправил на голове неизменный парик (теорики постоянно спорили, спит он в нем или нет), запахнул плотнее темно-коричневый с медной вышивкой халат и негромко разрешил:

— Войдите.

В столь ранний час он никого не ждал, но не удивился, когда в дверь шмыгнул плотненький парнишка с необыкновенно выразительными глазами и вежливо наклонил голову в знак приветствия.

— Скриптор, — Мечтатель поздоровался исполненным грустью тонким кивком. — Прости, что не принимаю тебя в кабинете. Хорошо, что ты зашел, я хотел поговорить с тобой насчет твоих поисков в наших книжных фондах…

Он говорил медленно и тихо, как будто превозмогая сон, что было бы неудивительно: постель в личных апартаментах директора была нетронута, он не ложился этой ночью.

— Правильно ли я понял, что ты ищешь вести об Оплоте Одонара?

Теорик оживленно закивал, маниакально засиял глазами и хотел что-то еще выразить, но директор уже говорил дальше:

— И правильно ли я понял, что ты… нашел ту часть легенд, где говорится… о солнце, ветре и пении птиц?

Кажется, Скриптор нашел что-то более конкретное, но воспринял эвфемизм Мечтателя как должное и сделал утвердительный жест.

— В таком случае я просил бы тебя до поры до времени молчать о том, что ты узнал… ах, извини — не сообщать этого никому… — Скриптор покаянно опустил голову, и Экстер встревоженно спросил: — Кто-то уже знает?

«Дара».

— С ней я поговорю после, — пробормотал Экстер, — Возможно, днем, но сейчас, когда дневная радуга еще не вошла в первую фазу…

Тут до него дошло, что весь остальной артефакторий в данный момент благополучно спит или только-только пробуждается, и он повернулся в немом изумлении к Скриптору, который скромненько стоял, устремив глаза в пол, чтобы не пялить их на отделку личных апартаментов директора. Он ждал именно той секунды, когда до директора дойдет та простая истина, что к нему заявились в чрезвычайно ранний час.

«Дара просила вас известить, — высветил он в ответ на пораженный взгляд Мечтателя. — Им пришлось покинуть территорию, чтобы Прыгунки не напали на Одонар».

— Прыгунки?..

«Контрабандисты. Дара считает, вы можете поставить в известность Магистров, только они не поверят. И всё равно будет поздно».

Мечтатель молча хватанул ртом воздух, а Скриптор продолжал писать в воздухе как ни в чем не бывало:

«И еще она просила разбудить Гробовщика, потому что пришлось его усыплять, чтобы забрать Гидру».

Мечтатель даже не усомнился, что артефактор Дара может справиться с усыплением уничтожителя артефактов. Со времени появления в артефактории браслета Гробовщик попросту не спал, перебиваясь магическими стимуляциями, артефактами и снадобьями. Не все из них спасали от простого истощения, так что Экстер бы не удивился сообщению, что Гробовщик уснул сам, без всяких на то внешних причин.

Он не стал уточнять ничего и насчет Гидры, потому что одна-единственная Гидра занимала умы всех артефакторов, которые ее видели. Вместо этого Мечтатель страшно побледнел, пошатнулся и слабо спросил:

— Зачем ей браслет?

Скриптор посмотрел на директора скептически. В воздухе не возникло ни буквы, но глаза паренька явно говорили: вам лучше не знать этого.

«Дара просила передать кое-что еще, — высветил он, будто припомнив это. — Но только я не буду. Я лучше потом».

Он прикрыл глаза, отчего буквы замигали, а потом в воздухе возникла неровная надпись:

«Вдруг она вернется».

Директор попятился к окну, издавая нечленораздельные звуки. Это было явно через край для него, и Скриптор серьезно поколебался, прежде чем добить:

«Вы все равно не сможете их остановить, они уже на месте. Иномирец разобрался с той системой координат…»

— Иноми… — бедный Скриптор шарахнулся при виде выражения директорского лица. — Кто отправился с Дарой?

«Кристо, Мелита, Нольдиус. И иномирец».

— Они уже там, — прошептал директор, вцепляясь в парик, будто собирался рвать на нем волосы. — Они уже там, сегодня… сегодня! Где Фелла?

Скриптор немного подумал.

«Улетела полчаса назад, Хет ее видел».

В глазах Экстера высветился неподдельный ужас.

— Сегодня, — прошептал он. — Договор… нежить у врат… а Макс там…

«Э-э, что-то не так?»

— Найди Вонду, — ответил директор. Он тяжело дышал, но говорил уже более-менее связно. Шагнув к ближайшему шкафу, Экстер принялся рыться в каком-то барахле. — Пусть поднимает по тревоге артефакторий, полная готовность, боевые посты… словом, Фелла как-то продумывала что-то подобное… Возможно, оружие. Ах, вот он.

Закопавшись в шкаф едва ли не по пояс, директор вытащил на обозрение клинок в ножнах, на которых не было ни единой потертости, что указывало на долгое и безмятежное лежание в директорском шкафу.

— Скриптор? Что-то не так?

Паренек, приоткрыв рот, пялился на своего директора, в парике, халате и при мече. Рассказать — не поверят, и поэтому он взял себя в руки и написал в воздухе крупными, военными буквами:

«Понятно. Полная боевая готовность».