Шоу безликих

Бен

Наверное, я всегда знал, что все кончится именно так. Что все будет напрасно. Все мои мысли о Хошико и Грете. Как же мне их спасти?

Внешне Сильвио не похож на головореза. Он совсем крошечный, у него изящные, точеные черты лица, как у эльфа. Но есть в нем что-то пугающее. И дело не только в том, что его пистолет нацелен на меня. Достаточно одного взгляда, чтобы понять: он ходячее воплощение зла.

Грета стоит над нами, с вызовом подняв подбородок. Выбор у Хоши невелик: остаться на чердаке и попасть в лапы полиции или спуститься вниз и получить пулю от этого безумца. Все варианты хороши, ничего не скажешь!

— Послушай! — обращаюсь я к Сильвио. — Я тот, кто им нужен в первую очередь. Я выйду к ним с тобой прямо сейчас: вся слава достанется тебе. Пожалуйста. Грета вернет тебе твоего шимпанзе, а ты позволишь ей и Хоши уйти. Никто ничего не узнает.

Он маниакально смеется, а затем злобно рычит.

— Боджо — не шимпанзе, имбецил! Ты думаешь, после всего, что случилось, я дам Хошико уйти? Это мой цирк. Мой! Людишки в нем — мои. Им нужно преподать урок: никто, никто не смеет бросать мне вызов. Никто здесь даже не имеет права дышать без моего слова. Ты отдаешь себе отчет, каких денег я лишился из-за тебя? А каков ущерб моей репутации?

Я с ужасом понимаю: Сильвио — безумец. У него — как это называется по-научному? — мегаломания. Он стоит лицом ко мне, размахивая пистолетом: то нацелит его на люк, где, по идее, все еще прячется Хошико, то снова на меня, то на Грету. И поэтому не видит, что люк слева от него медленно открывается.

Он не видит девушку, которая резко спускается с потолка на трапеции и зависает над его головой.

А мы с Гретой видим. Мы видим ее, и мы видим, что зажато у нее во рту.

Граната.

Хошико перехватывает мой взгляд и, не сводя с меня глаз, пролетает на трапеции над ареной. Как в ту первую ночь в цирке.

Я не хочу, чтобы мы с ней умерли здесь, сегодня вечером, вот так.

Она раскачивается над ареной, все быстрее и быстрее; граната раскачивается вместе с ней. Если она взорвется, то уничтожит все в радиусе пяти метров.

Внезапно у меня в голове как будто вспыхивает лампочка. Мне понятен ее план.

Сильвио более чем в пяти метрах от двери. Если мы с Гретой каким-то чудом подберемся ближе к выходу, прежде чем он ее заметит, все получится как надо.

Я дюйм за дюймом начинаю двигаться к выходу. Медленно-медленно, в смехотворной надежде, что Сильвио этого не заметит.

Я делаю глубокий вдох.

— Ее там больше нет, — говорю я как можно увереннее. — Пока ты беспокоился о своей глупой обезьяне, она сбежала.

Сильвио резко поднимает голову к открытому люку. Он смеется, но он явно не уверен.

— Никуда она не денется. Она в ловушке, болван.

— Еще как денется. Вернее, уже делась. Я только что видел, как она выбежала вон в ту дверь. Над манежем ведь не один люк.

Он смотрит туда, куда направлен мой палец, а направлен он к самой дальней двери.

Грета тотчас понимает мою идею. Она быстро, словно молния, спрыгивает с платформы и, прижав к себе Боджо, подбегает, чтобы встать со мной рядом.

— Она убежала, Сильвио. Теперь тебе ее ни за что не найти.

— Значит, она пожертвовала тобой.

Он делает второй выстрел. На этот раз он попадает в цель. Мою ногу пронзает боль, о существовании какой я даже не догадывался. Перед глазами все плывет. Он меня подстрелил.