Шоу безликих

Бен

Еще ни разу в жизни я не чувствовал себя таким никчемным. Я привык к тому, что по утрам мать в своей огромной шикарной машине уезжает на работу. Я привык гордиться ею.

Министр по контролю за Отбросами. Я никогда не задумывался о значении этой должности. Я знал лишь одно: это что-то важное, но дальше этого мои мысли не уходили. Раньше я довольствовался тем, что родители моих друзей считали ее важной персоной.

Мы всегда посещали самые престижные футбольные матчи, в ресторанах нас всегда размещали за самыми лучшими столиками. Повзрослев, я просто не задумывался, почему. Да-да, именно так.

Было легче не знать этого.

В моей голове все еще звучат слова, которые вчера сказала Хоши: «Твоя мама мучает Отбросов, ты это знаешь? Она ответственна за смерти сотен людей, умирающих каждую неделю».

Она была права. Это правда.

На прошлой неделе я услышал, как она по телефону отдавала приказания: «Их численность увеличивается слишком быстро. Нам нужно сократить расходы, справиться с ситуацией». Что она на самом деле имела в виду?

Мне не нужно слишком много об этом думать. Сколько раз она говорила мне, что Отбросы на самом деле не люди, что у них нет никаких прав! Она утверждает, что на данный момент мы зашли еще недостаточно далеко. Она думает, что Отбросов нужно каким-то образом ликвидировать. Эту фразу я слышал от нее постоянно — на конференциях, на обедах, на семейных пикниках.

Публика восхищается ее жесткой позицией в отношении Отбросов. Вот почему ее считают идеальным кандидатом на пост лидера нации.

Я люблю мою мать.

Я любил мою мать.

Я больше не люблю ее.

Как мне любить ее после всего, что я видел? После всего, что узнал? Как можно любить ту, на чьей совести репрессии, преследования и страдания всех этих людей?

Ответ один: никак.

На мое детство, на всю мою прежнюю жизнь легло черное пятно. Когда я вглядываюсь в прошлое, оно кажется мне грязным и отвратительным.

Хорошо помню, как ее показывали по телевидению, на новостных сайтах Чистого Интернета. Как я тогда радовался!

Бывало, я прятался за дверью ее кабинета, чтобы исподтишка пошпионить. Думаю, она прекрасно знала, где я и что делаю, и что подглядываю в щелочку, пока она звонит по важным делам.

«Министр Бейнс. Код доступа 14986». Моя мать произносила эти слова всякий раз, когда звонила журналистам или какому-то важному лицу. Она вбивала эти цифры в компьютер, когда сообщала СМИ некую важную правительственную информацию. Секретный код, подтверждающий ее личность.

Считалось, что эти цифры никому не известны. Даже ее семье. Тем не менее я знал их. Думаю, ей следовало быть осторожнее, но она доверяла мне. И правда, какие могут быть меры предосторожности в отношении родного сына?

В моей голове начинает зарождаться идея. Нет, не о том, как спасти Хошико. О том, как быть услышанным. Сделать то, что следовало устроить давным-давно. Подняться во весь рост и высказаться.

В комнатушке, где меня прячут, почти ничего нет. Электрический чайник. Письменный стол. Компьютер.

— Джек, скажи, этот компьютер подключен к Сети?

— Конечно. Почему ты спрашиваешь? Хочешь посмотреть на себя? Тогда давай, включай. Ты теперь знаменитость.

— Значит, мы можем выйти в онлайн?

— Можем. А что?

— Просто мне в голову пришла одна идея.