Шиповник-твикс

Глава 4

Экспедиционно-исследовательская жизнь вошла в свою колею. Близнецы Кольт учились и изучали Старый мир. По-правде говоря, исследования шли довольно вяло. Нет, вначале еще было интересно и местам даже опасно — призрак провала операции витал над отважными лазутчиками. Потом втянулись: школа — школьный стадион — дом — пляж — уик-энд с поездкой по торговым центрам и родственникам. Все нужное, но немного того… скукотное унылище, как говорят на самом Старом языке.

…— Давай-давай, с ускорением! — Дики делала рывки, не стесняясь влетать в накатывающие соленые волны по колени — она считала, что кроссовки, намокая и высыхая на ноге, идеально «садятся» по ступне.

Рич так не считал. Он вообще чересчур засиживался в Сети по вечерам. Не то чтобы до полуночи, но изрядно. Новости науки и техники — о, шмондец как интересно. Ну и еще соцсети. Рич не пытался бесконечно «постить» фотки себя любимого и не особо умничал на своей страничке, но тщательно изучал виртуальный способ общения, уверяя, что «в сетях люди как голышом, и это очень странно». Возможно, это и странно, но к неагрессивным странностям окружающих Дики относилась индифферентно, а голых людей уже видела. Так что имело смысл пробежаться по оружейным форумам и сразу бахнуться в кровать с читалкой. Читать и спать в одиночестве оказалось довольно странно — иной раз хотелось, чтобы доносились разговоры снизу, дальнее постукивание-позвякивание на кухне, чтоб во дворе руководил своими подопечными басовитый Цуцик, скрипели колеса припозднившейся упряжки или звякали подковы утомленного скакуна внеурочного гонца. Ну и чтоб мамы перед сном заходили. Но, слава богам, звуки «Двух Лап» еще обязательно вернутся, а пока можно читать и спать в полной тишине. Наушники близнецы не очень любили: музыка — дело хорошее, но слушать ее лучше отдельно от иных важных занятий. А так — читаешь, видишь и слышишь книжную историю, а тихие вздохи океана за окном ничему не мешают, даже наоборот. Уже засыпая, Дики вслушивалась в волны, думала об одиноких катамаранах, еще не найденных кладах, необъяснимых сменах климата и иных удивительных вещах.

…Но сейчас был день, самое утро, надлежало не думать, а хорошенько пробежаться и действовать. Близнецы повернули обратно — Валери просила от дома не удаляться, приходилось утреннюю пробежку выстраивать практически из одних поворотов и рывков. Стив уже подпрыгивал от нетерпения, удерживал полотенце на плечах на манер героического плаща, мама стояла рядом с ним и качала короткостриженой головой.

— Первым! Не раздумывая! Вперед! — закричала Дики, еще не добежав.

Малый взвизгнул храбрым мышонком, отбросил полотенце, и, зажмурившись, кинулся в отступающую волну. Утренняя вода подхватила худое тело — у мальчишки глаз на лоб полезли. Близнецы, сбросив обувь, влетели следом:

— Бывало холоднее! — заорал Рич.

Старшие изо всех сил взбивали соленую воду руками и ногами, плывя от берега. Стив столь же неистово скакал на мелководье, вздымая бурные брызги и победные завывания.

Увлекаться не стоило — живо выскочили на берег. Малый оказался мгновенно завернут в просторное полотенце, уже втроем помчались к дому. Валери, подобрав детскую обувь, шла следом:

— Сразу переодевайтесь!

Через две минуты все учащиеся, уже одетые и причесанные, сидели за столом и уничтожали оладьи с сиропом. Нужно признать, за этот месяц Стивен подхватил и твердо усвоил азы правильной жизни: малоприятные вещи, как то: сбор рюкзака, работа расческой, натягивание школьной одежды — нужно делать максимально быстро, ибо отмучался и свободен. И второе: завтрак — однозначное благо, причем вкусное!

— Гм, а казалось, мне оладьи постоянно не удаются, — задумчиво отметила Валери.

— Мир полон самых странных обманов и заблуждений, — изрек Рич, подхватывая остатком оладьи последнюю лужицу сиропа на тарелке.

— И говоришь философски, и самый великолепно аккуратный. Наверняка пойдешь в юристы или священники, — ехидно предрекла хозяйка дома.

— Это за что ж так⁈ — возмутился братец, но Стив дернул его за рукав.

Философичные мужчины улетучились чистить зубы — они обожали демонстрировать друг другу новейшие технические приемы этого непростого занятия, а Дики помогала засовывать обсиропленную посуду в моющий автомат. Отличная машина — вот такого устройства в «Двух Лапах» определенно не хватает.

— Иди, тоже чисть свои блистающие зубищи, — сказала хозяйка. — Не знаю, что там такого неровного нашли, мне бы такие зубки.

— Доводим отточенность укуса до акульей точности! — пояснила Дики. — А почистить успею. У меня этот процесс прост, хотя и тщателен.

— Действительно, всё вы успеваете, — с некоторой завистью согласилась Валери. — Конечно, зная вашу маму, я не особенно удивляюсь, но все же… Мне теперь по утрам даже поорать не на кого — Стив стал мгновенен как молния. Еще бы его от школы так не корчило…

Насчет школы мелкого ситуация оставалась не очень понятной. По сути, здешние школы походили на клубы проведения свободного времени. Приперся, сиди, делай, что учитель подсказывает или не делай — это по желанию. Захочешь, тебе объяснят шесть раз, не захочешь, мудро ковыряйся в носу. По классу можно прогуливаться, можно делать вид, что страшно задумался и пропустил объяснение. Вот только перемены маленькие, это да, откровенное издевательство. А так — чего там неприятного? Естественно, из такой школы можно и полным дураком выйти — если иметь такое твердое желание. Но в самой учебе никаких очевидных неприятностей не таилось. Ну, скука разве что, когда ты все уже понял, а дальше учитель не двигается. Но у Стива явно имелись неприятности иного рода. Говорить он не хочет, а в школу едет с глубоким отвращением.

Собственно, путь в школу и у близнецов особого восторга не вызывал. Вроде и привыкли, а большие улицы и хайвэи по-прежнему неприятны. В горле першит и вообще… Рич на машины уже насмотрелся, ему интереснее под капот самому залезать — Валери разрешает с условием «если сломаешь, ремонт за ваш счет». Дики процесс торчания кверху кормой не особо вдохновлял, уяснила, где аккумулятор и что чаще ломается, ну и чего эту вонищу нюхать? Братец, со свойственной ему методичностью, пытался осознать всю сложность двигателя. Правда, пока ни разу ничего не сломал. Довольно надежно делают технику.

Сейчас двигатель тихо урчал, как ему и положено, учащиеся сидели сзади, впереди мама-водительница ругала «пробку». Работала Валери в основном дома, «ставила цвета» в какие-то дизайн-макеты — дело было сложным, клиенты придирчивыми. Близнецы не совсем понимали, в чем сложность расцвечивания стен и потолков домов и офисов, вроде каждый в дизайн-программе может пощелкать, заливая цвета и оценивая, благо компьютеров в Старом мире что мух в жаркий день. Очевидно, имелись тонкости. Стив говорил, что «у мамы уникальное чувство цвета, это она от своего папы унаследовала». Близнецы как-то порассуждали: что общего между художественным рисованием и окраской зданий? Ричард в таких вещах не разбирался, пытал сестрицу, умеющую быстро и недурно зарисовывать всяческие ориентиры и стратегические высоты, а иной раз и портреты подозрительных, или наоборот, симпатичных людей. Но в данном случае Дики ничего вразумительного сказать не могла — рисунки на компе ей всегда казались неживыми и скучными. Иное дело бумага, уголь или карандаш — там сразу оживает.

…Океан слева пропал, трасса выпрямилась и уперлась в застройку. Вон она — школа. Кстати, и рисование сегодня в середине расписания. Рисовать Дики все еще любила, а вот мистера Тоцика — не очень. Сильно умный он какой-то. Рисовать учишь, ну и учи, а зачем многословно объяснять всякие «жизненные воззрения»? Нужно было на черчение-моделирование вместе с Ричем уходить, там скучища, зато польза: без схем и виртуальных презентаций планов штурмовых ударов в современном штабном деле вообще ничего не навоюешь.

Дики знала, что никогда не будет служить в набитом электроникой и компами штабе, но на всякий случае было бы недурно иметь об этом представление. Маме ведь во всяких штабах доводилось бывать.

— Выметайтесь! — призвала Валерии, резко тормозя у школьной парковки. — Мы с Сти опять опаздываем. Успехов и до вечера!

Близнецы, влились в поток школьников. Хихикнула пара девчонок постарше, покосились на рослого Ричарда.

— Над твоей рубашкой ржут, пони крашенные, — снисходительно пояснил братец. — Ты из каких побуждений именно ее носишь? Просто любопытно.

— Нагрудные карманы — раз. Длинные полы — два…

— Модель считается «фермерской» — три, — осуждающе продолжил Рич.

— Я знаю. И чего? Я, конечно, не фермерская, а замковая, но по сути, «Две Лапы» ближе к деревне, чем к этому мега-фига-полису. Рубашка удобная, и что немаловажно, она мне идет.

— Это верно, — признал честный брат. — Мальчишки смотрят. Особенно когда ты полы узлом на животе затягиваешь. Но мы должны сливаться, а не выделяться, пусть даже в самую лучшую сторону.

— Ладно. Завтра топик надену, — пообещала Дики.

Видимо, вышло слишком покладисто, поскольку братец немедля глянул с подозрением.

— Скажи, а ты насчет длинного подола ведь не просто так…

— Нету, ничего нету! — Дики задрала полы рубашки, показывая пояс джинсовой, вполне соответствующей школьным порядкам, юбки. — Договаривались, что ничего запрещенного, ничего я и не ношу!

— А чего тогда такая нервность и размашистая попытка стриптиза? — поинтересовался не в меру проницательный брат.

— Что-то у меня сегодня дурное предчувствие. Легкое, но дурное. Наверное, опять с математическими примерами напутаю. А ты стриптиз в интернете видел, что ли?

— Вот еще, буду я время терять? — изумился Ричард. — Кэт как-то рассказывала, «смехотворно. И кривоного» говорит. А что ты опять в эти примеры уперлась? Нормально у тебя с ними. Аккуратно свои 60–70 баллов выбиваешь.

Угу, «аккуратно». Сам-то братец мог с легкостью за 90 выйти, но сдерживался — школьная карьера, тем более раздельная, близнецам была ни к чему. Переведут Рича в «супер-умный» класс, и чего тогда?

В конце шумного коридора учащиеся возились у личных шкафчиков. Завидев Дики, твердолобый Саймон-Подушка немедля презрительно скривил рожу. Ответно показав зубы и железо на них, Дики выложила из рюкзака в шкафчик коробку с обедом и прочее ненужное, загрузила нужное. В столовую близнецы предпочитали больше не ходить, трапезничая принесенным из дома пайком — так поступало большинство школьников.

— Пошли, что ли? — сестрица поспешно захлопнула дверцу шкафчика — предыдущая владелица или владелец провоняли казенную мебель какой-то немыслимо сладкой банановой жвачкой. Лето прошло, а запах царил все такой же приторно-клейкий, аж дышать нечем. Крысу дохлую туда на пару дней сунуть, что ли?

— Идем. Я в распечатках запутался, — заворчал Рич.

На уроках моделирования давали распечатывать всякие цветные наброски и эскизы, типа моделисты самые умные и прям круглосуточно и безостановочно открытия сотворяют.

Математику и «язык» близнецы провели вполне спокойно и достойно. Пообедали чем послали боги и добрая Валери — блинчики с апельсинами пошли славно. Вообще-то, апельсины здесь предпочитали потреблять в виде сока, но этот красивый фрукт в Долине считался редким-южным, а здесь еще и различных сортов оказалось навалом — все не перепробуешь. Так что пусть одноклассники хихикают — провинциальные Кольты в Монтонегрии местных привычек нахватались, какой с них спрос.

— Это хорошо, но сейчас опять будет скучно, — вытирая руки пахучей влажной салфеткой, вздохнула Дики. — Что-то мне не нравится такое Изобразительство. Полтора часа убитого времени.

— Что, совсем ничему рисовальному не учат? — с сочувствием спросил братец.

— Учат. Но не особо. И у меня совершенно иное художественное восприятие.

— Ну, твое-то восприятие никуда не денется — оно у тебя цепкое. Посмотри на всякие иные восприятия, позапоминай — вдруг пригодится, — посоветовал брат. — Всякий треп про живопись и поэзию, это признак… гм, в общем, важный культурный признак.

Дики фыркнула:

— Да, поня со знанием абстракционизма и импрессионизма — уже не поня, а элитная пони.

Занятие по художественному Изобразительству началось как обычно — с унылого упорядочивания и сосредоточения чувств будущих творцов. Тоцик предлагал ученикам внимательнейшим образом разложить рисовальные принадлежности, закрепить бумагу и всякое такое прочее. И сосредоточиться. Дики полагала, что в путешествии или в сражении зарисовывать придется быстро и вдох-новенно, от слова «на одном вдохе». Иначе неведомый сумчатый дарк удерет от живописца-первооткрывателя или самого рисовальщика живенько завалят вороги. Но втолковывать это Тоцику было делом заведомо бессмысленным.

Преподавателя Изобразительства, конечно, звали не Тоцик, а гораздо скучнее. Был он высок, сух, носил старомодные очки в массивной оправе, имел привычку говорить подчеркнуто вежливо и доброжелательно, уж настолько доброжелательно и фальшиво, что даже не самых чутких несовершеннолетних любителей живописи от такого доброжелательства слегка корежило. Сам учитель рисовать не любил или вообще не умел. Собственно, подобных талантов от него и не требовалось — достаточно пересказывать умные книжки и нахваливать результаты самовыражения учащихся. Иной раз учитель лажал, видимо, подзабывая страницы методических материалов и неся какую-то ерунду. То фламандцев с флорентинцами путал, то Тициана вдруг в «великие живописцы-баталисты» записал. Ну и как его после такого смехотворства не обозвать Тоциком?

Но нужно признать, некоторые приемы в технике рисунка непосредственно для шестиклассницы Кольт оказались в новинку. Ладно, акрила в Долине сроду не видывали, но вот кое-что с работой тушью и углем оказалось истинным открытием…

… — копируем любой фрагмент картины на ваш выбор… — нудил Тоцик. — Главное, уловить и отобразить великий дух наших бесстрашных первопроходцев, поймать размах и величие той героической эпохи…

Представленная картина действительно поражала размахом, и географическим, и эта… атлетическим. Тоцик бубнил о «тьме Запада и несущем свет Востоке», но Дики уже и сама сориентировалась на живописной местности. В центре потрясного полотна была изображена женщина в ночнушке, улыбающаяся и приветливая; она одной рукой тянула телеграфные провода, в другой несла убедительную книгу. Рост тетки внушал уважение: идущая следом кавалерия, армейские фургоны и вооруженные переселенцы казались размером с ее палец. Даже поезд, стремящийся заехать по еще недостроенной дороге прямо под пятку дамы, здорово рисковал — хрустнет паровоз, а она даже не заметит. За спиной супер-тетки, на лучезарной восточной стороне картины виднелись морские гавани, полные кораблей, людей, бочек с селедкой и иных несметных богатств. На западном живописном фланге картины царила мрачная тень невежества и дикости. Туда — в тень — стремились уйти стада испуганных бизонов, остатки индейского племени с ранеными и детьми на волокушах, и одинокий, видимо осиротевший медведь-гризли.

Дики уже знала, что будет рисовать. Тут настроение строго для угольного карандаша. Соседка Виа, конечно же, готовила краски и кусала толстую афроамериканскую губу — ну, это у нее всегда так, сначала период задумчивости, а потом как начнет мазки плюхать, только держись… Кстати, недурно у нее так получается — полусотня цветастых клякс, не совсем понятно, что вообще это такое, но глянуть интересно и эмоцию дает…

Тоцик занимался своим смартфоном и изредка что-то поучительно и ободряюще вещал, ученики рисовали. Дики увлеклась…

Бизоны неслись по прерии… трое… один раненый, впереди бизониха, прикрывает отход вожак, опустивший голову, смотрящий в землю — это стыд бессилия перед дальнобойными ружьями и титаническими прогрессивными тетками с проводами и рельсами… Ложатся на бумагу черные резкие очертания животных мира Тени, пытающиеся уйти в тень. Тщетно, их убьют ради шкур, и вожак это знает…

Дики перехватила взгляд соседки — одобрительный и одновременно сочувственный. Это она зверям сочувствует. А у самой…

Вертя угольный карандаш, Дики в восхищении смотрела на стаю разноцветных пятен, заполнивших лист соседки. Шмондец его знает — ничего определенного, а ясно видишь упряжку, неспешно бредущих лошадей, разболтанный скрипящий фургон. Считанные мазки, а ведь кажется, что у экипажа сейчас колесо отвалится. Талант!

Показав пальцем что «круто!», Дики вернулась к своим зверюгам. Трава под копытами, задний план… фигня, только намек… уже закат, может, все-таки повезет, успеют, уйдут в темноте…

Затачивая карандаш, художница обдумывала варианты отступления остатков стада. Наверное, им нужно на север сворачивать, к Канаде. Там, вроде, тогда чуть вольнее было….

— Замечательно, Диана Кольт, очень натуралистично… — похоже, время урока подходило к концу, раз Тоцик уже обходил художественный класс, щедро раздавая ученикам похвалы и прочие обязательные ободрения. — Дикая, безжалостная стихия отступает, не в силах противостоять приходу цивилизации. Позвольте, а чем вы заняты⁈

Дики поняла, что вляпалась. Тьфу, и надо было так увлекаться⁈

— Карандаш подтачиваю. Чуть подправить…

— Но это же нож⁈ В школе? Я понимаю, вы недавно приехали в наш штат, но правила поведения строго обязательны для всех! Дайте сюда этот нож.

— Да какой нож? Тут ножа и на ноготь нет, — Дики выдвинула лезвие канцелярского резака, показывая крошечный остаток лезвия.

— Пусть так, но правила есть правила. Дайте сюда этот предмет, я передам его директору.

Охотнее всего Дики чиркнула бы «этим предметом» по требовательно протянутой ладони. Кажется, Тоцик уловил это вполне естественное желание — его глаза за линзами очков расширились, довольно испуганно. Но лапу, гад, не убрал.

— Диана, мне кажется, вы сегодня настроены слегка агрессивно, — громко сказал учитель.

Нет, так не пойдет. Нужно срочно ликвидировать внезапный и глубокий прорыв педагогического противника.

— Да возьмите. Я же не знала что нельзя, в прошлой школе носила, — Дики положила легкий ножичек на ладонь учителя. — И вовсе я не агрессивна. Просто расстроена, ведь на картине все неправильно! Смотрите, какая масса вооруженных людей, техники, пара и электричества. Они же всю прерию затопчут и напугают!

— Ах, Диана, разве вы не понимаете, какой опасный путь приходилось преодолевать бесстрашным поселенцам? — миролюбиво улыбнулся Тоцик, опуская в боковой карман пиджака запрещенный трофей.

— Возможно, я чего-то и не понимаю. Но вот взгляните, — Дики решительно подскочила к станку с немаленькой репродукцией. — Смотрите, какой испуганный вид у этого бедняжки-медведя⁈ А бизоны⁈ Они же в ужасе! Мне нестерпимо жаль зверушек. Неужели нельзя было сначала основать заповедник, а железную дорогу строить в обход? Где зоозащитники? Вот этот коричневый плетется, он, что ли? Так он вообще в сторону смотрит! Да тут природу вообще никто не охраняет! Ужас какой!

— Позвольте, Диана, но это же аллегория, написанная почти двести лет назад, — занервничал Тоцик. — Тогда проблемы зоозащиты стояли не столь остро…

— Но мы-то сейчас это рисуем? Вы уверены, что это вообще правильная и нужная детям картина? Что это за сюжет⁈ Взгляните на этого несчастного сурка, он же охромел и тщетно пытается спрятаться в траве. Просто кошмар какой-то! Нет, я в шоке…

Наличие хроменького сурка по понятным причинам оказалось для класса новостью. Дики и сама до этого мгновения полагала, что это отпечаток чьего-то любознательного школьного пальца, поковырявшего рисованную траву прерии. С другой стороны, кто может постичь замысел художника, творившего жутких двести лет тому назад? Вон как вдумчиво разглядывают сурковое пятнышко юные художники.

Дики обернулась к классу:

— Несчастный зверек! Да вы взгляните, какая страдающая мордочка!

Собратья по карандашу и акрилу столпились у картины, некоторые немедля принялись утверждать, что это не зверек, а потерянный индейский кисет, другие разглядели затаившегося щенка койота, третьи настаивали, что это просто дефект репродукции. Что за народ такой непоэтичный? «Дефект»? Вот же хвостик и лапка. Мистер Тоцик пытался вернуть дискуссию в разумные рамки, но не преуспел. Веснушчатая Роза уже указывала карандашом предполагаемый обходной маршрут железной дороги, жестокий мальчик Оуэн пояснял, что в те времена люди ели всё и всех подряд, и у сурков не оставалось никаких шансов, кто-то требовал от Тоцика принести лупу, а две девочки уже всхлипывали… Порядком растерявшийся учитель вновь пытался пояснить о «аллегоричности», но его дергали за рукава, вопрошая о судьбах четвероногих персонажей полотна и точном географическом месте произошедшей трагедии. И Дики рискнула…

Урок все-таки закончился, и даже без массовых истерик. Покинув класс-мастерскую, коварная Диана Кольт закинула на плечо рюкзак и зашагала через лужайку к стоянке. Особого раскаяния преступница не испытывала — сострадательные художники быстро поуспокоятся, да и вообще нормального сурка просто так паровозом не переедешь — довольно осторожные грызуны. Но все же вышло глуповато, причем сама виновата…

«Хвост» Дики почувствовала через десяток шагов — следом шла Виа и сверлила пристальным взглядом спину преступницы. Вот это плохо — засекла соседка все-таки. Ну да, она у своего стола оставалась, а с отдаления, без сутолоки легче заметить.

Дики остановилась и вопросительно вскинула бровь.

— Ловко, — пробормотала Виа. — Но чертовски рискованно.

— Нам не нужны неприятности, — с нажимом сообщила Дики.

Чернокожая художница округлила глаза:

— Конечно, не нужны. Я вообще ничего не видела. Но лучше его выкинуть. Учитель может спохватиться.

— Не буду я ничего выбрасывать. Это дело принципа, — мрачно пояснила Дики. — Сейчас спрячу. Вообще я так расстроилась из-за сурка, что просто не сознавала, что делаю.

— Это было заметно, — согласилась Виа. — А что там за пятно? Действительно похоже на животное?

— Вопрос тонкости и склонности художественного восприятия. Больше похоже на отпечаток пальца в арахисовом масле, но возможно таков гениальный замысел автора. Все-таки двести лет прошло, кто знает, чем творцы завершали свои полотна, акрила-то тогда точно не было.

— Круто. Но будь осторожнее, — предупредила зоркая художница.

Дики пожала темную ладошку и продолжила путь к остановке. Тьфу, вот так считаешь себя ловкой, даже чуть-чуть возрадоваться успела, а на самом деле и сама как сурок криволапый.

Рича на стоянке еще не было, злоумышленница села на бордюр, поодаль от ожидающих автобус школьников, извлекла из кармана возвращенный ножичек и аккуратно вложила в щель между камнями. Эх, жаль — цена-то ему всего два доллара, но теперь инструмент еще и риском вдесятеро оценен-заценен. Тьфу, глупо вышло. Сунуть руку в карман учительского пиджака и вернуть криминальный предмет — всего-то секунда. Отвлечен в тот момент Тоцик был надежно, но…

Прирысил отвратительно довольный после Моделирования братец:

— Привет! Как художественная жизнь? А мы модель меча рассчитали и распечатали. Белый полистирол — даже сияет!

— Поздравляю. Это был Лазер-меч или Меч Полистирольного Конана? Ну, по-любому у меня вышло поинтереснее.

— В каком смысле? — встревожился чуткий братец.

— Да чисто в уголовном смысле — Дики сплюнула под кроссовок и рассказала…

…— Извини, но ты все-таки упоротая дура, — обдумав, вздохнул брат. — Тут же везде камеры, запись идет.

— Это я учла. От одной камеры нас заслонял мольберт с этой идиотской картиной, от другой — сам Тоцик прикрыл. И вообще мы были в плотной куче.

— Ладно. Вернула, чего теперь уж. Главная дурость не в этом. Нахрена ты этот несчастный ножичек вообще в школу притащила?

— Ну, я не могу вообще без всего.

— Да какой с него толк⁈ Это ж канцелярская игрушка. У тебя удар ногой вполне поставленный, да и кулаком можешь вмазать — оно же в сто раз надежнее и никто не отберет.

— Всё равно.

— Ладно, хрен с ним, — Рич помолчал и осторожно спросил: — А как оно вообще? Это ж не на кухню пробираться, пироги затрофеивать. Вроде как всерьез, а?

Сестрица вздохнула:

— Да так себе. Сам маневр нетрудный, нам же показывали, я всё отлично помню. Но нервно. Я же понимаю: если Тоцик усечет и ухватит меня за руку, я его в носяру ударю. И вот тут как понесется…

— Это верно. Нет, карманы — это не твое, тебе Ква сразу сказал. В этом деле нужна отстраненность и полное хладнокровие…

— И вот где ты был, такой весь холоднокровный, когда у тебя сестру чуть не повязали⁈

— Так ты вроде на Изобразительство шла, откуда мне было знать, что там этак вляпаться можно? Если ты там в следующий раз красок наешься или мелок в ноздрю запихнешь, опять отсутствие брата будет виновато?

Дики от души пнула братца, и до подхода автобуса близнецы успели размяться и успокоиться.

Уже в автобусе Дики, приводя в порядок волосы и остальное, печально сказала:

— Ну и как я теперь буду? Резачок в школу брать уже определенно нельзя.

— Неделю вообще ничего острого не берешь, карандаши и те затупим! — зашипел жутко разумный брат. — Потом подумаем. Нам столько всего умного рассказывали, а ты уперлась рогом — «нож, только нож!». А от такого ножа одно название и проблемы. И мне еще напрямую не сказала, виляла как червяк перед насадкой.

— Так сам говоришь — это же не настоящий нож, а резачок. Чего о нем упоминать впустую?

— Вот так оно и начинается, — зловеще предрек Рич. — Брату одно словечко не досказала, а назавтра уже вовсю у учителей по карманам тыришь. Глаза вон уже бегать начали.

— Это нервное. Я не каждый день занимаюсь массовыми спасениями бизонов, сурков и собственной жопы.

— Скалься-скалься. Может, еще и не обойдется. Здесь учителя трусливые, они от символического ножа в полную панику впадают, вот как пить дать настучит твой великий искусствовед…

Все же обошлось. То ли забыл Тоцик о ножичке, то ли постеснялся идти к директору без всяких доказательств, да еще и не особо жаждал сообщать про дискуссию о жестоком и неоднозначном произведении живописи. Десять дней близнецы весьма нервничали — Дики особенно, когда предстояло идти на Изобразительство, а Рич волновался размеренно, но постоянно — у него всегда так получалось. Потом решились взять на вооружение иной вид «холодняка».

Ехала Дики в школу теперь вполне спокойнее — в кармане лежала монетка в двадцать пять центов, с незаметно, но остро заточенным ребром. Хитрость незамысловатая и очень древняя, но такой особенный кругляшок среди десятка малонужных монеток чужой нетренированный глаз сходу не заметит. Конечно, тут и самой разведчице безошибочно и не порезавшись выудить из кармана «верный четвертак» не так-то просто, но это дело тренировки и использования некоторых секретов — с этим Дики вполне справилась. Конечно, хотелось иметь монету крупнее-солиднее, но братец прав — главное не размер, а решительность и навык. И полное нервное спокойствие!

А в футбол прорваться все же удалось. Помог случай, не дал восторжествовать спортивно-шовинистическим школьным условностям. Нет, претензий Дики не выдвигала — если нет в школе девчачьей команды по соккеру, понятно, с мальчишками одинокую Кольт учитель просто не может поставить — его инструкции сожрут. Но все равно было несколько обидно. Легкая атлетика в школьной трактовке оказалась «унылой атлетикой», а плавать в мертвой воде бассейна на скорость было еще скучнее.

Футбол — иное дело. Даже просто наблюдать много интереснее. Дики дожидалась брата — тренировка футболистов затянулась, как у них часто бывало. Двухсторонка-то в конце, а это самое интересное.

Рич играл левого хавбека, вполне уже втянулся. Команда была сведенная из шестых и седьмых классов — на две команды не наскребалось желающих. Что можно сказать — глуповаты здешние школьники. Для них «истинный футбол» — это та помесь регби с «царем горы»: напялят смешные доспехи и носятся-пихаются. Нет уж, если в доспехах, то там иные игры, посерьезнее.

…Братец довольно удачно прошел по краю, навесил… Балбес… в смысле, не братец балбес, а центрфорвард — балбес. Семиклассник, нападающий таранного типа, раскидывает защиту не так плохо, но игра головой… В такой голове только затылок правильный, поскольку небьющий и аккуратно стриженный…

…Противник контратаковал, Дики приготовилась перехватывать мяч за воротами — мазали парни исправно, а плелись за улетевшим мячом как улитки. Понятно, подустали, но игра «до последнего гола», а тут сидишь-сидишь, этак и на автобус опоздаешь…

Атака запоролась неточным пасом, «братовы» побежали назад, завозились в центре поля… Тьфу, никакой игровой дисциплины.

В Долине играли азартнее, да и болельщики были поактивнее. Зато вот поле здесь чудесное — ровное, что зеленый стол, подстриженная трава так вообще кажется ненастоящей. Такое бы поле домой… Но это трактор нужен, бульдозер, и этот… как его… скриптер. Возможно, Рич какой-нибудь упрощенный трактор и попытается сделать — мысли у него на этот счет явно копошатся. Поле можно было бы подровнять, со стороны оврага кусты погуще посадить, а траву… Фиг там, если трактор сделать, его немедля заберут на вспашку-уборку ржи и прочего гороха…

Важность сельских работ Дики сознавала, но не особо их любила. Ладно рожь, или там яблоки. А вот сливы, или, упаси боги, малина… там ее пока соберешь… Конечно, дети Леди участвовали в ягодных и иных сборах пореже, чем селянское младшее поколение, но мама считала что это необходимо, да близнецы и сами понимали. В решительные дни урожая, когда у всех руки болят и спины не гнутся, из замка приходит пусть и немногочисленное, но свежее подкрепление — как тут не вдохновиться? Нужное дело.

…А ведь на трактор можно и пару скорострельных эвфитонов поставить. Ладно, даже если один установить, уже недурно. Щиты для защиты стрелков и водителя, приличная проходимость, во фланг противника как заедет… Чем не самоходка?

Дики осознала, что футбольным полем гиго… гибо… гипо-те-тический трактор если и будет заниматься, то в последнюю очередь, расстроилась и за пролетающим мячом прыгнула с некоторым опозданием. Отправила назад в поле, там насмешливо прокомментировали, но негромко. А между тем, чем добровольных помощниц подъеживать, нужно лучше разыгрывать — мяч мгновенно потеряли, атака покатилась на ближние ворота, вратарь не особо удачно вышел вперед, его обыграли… удар!… через мгновение двое защитников, тщетно пытавшихся выбить мяч, оказались в сетке. Ну, мяч там тоже оказался. Дики в сердцах сплюнула — и это у них линия защиты⁈

— Чего плюешься? — сумрачно поинтересовался смуглый защитник, сердито выпутываясь бутсой из сетки. — Бывает, это же игра.

— Ничего не говорю. Но лучше бы эта игра в тех воротах закончилась, — сухо пояснила девочка.

— В следующий раз так и будет — утешил проигравшую часть подопечных тренер и принялся равнодушно протирать свои темные очки.

Дики пожала плечами. Тренер был старый, лет сорока, но по всему видно, отлично знающий, что в настоящей игре «следующего раза» не бывает. Утешает как младенцев, а данным младенцам дисциплина и боевой дух вообще не уперлись.

— Некоторые плечами дергают, а футбол, это не на танцах вертеться, — сказал вроде бы совершенно в другую сторону малоудачливый сегодня беловолосый центрфорвард. — Соккер — игра серьезная, иной раз и проигрывать приходится.

— Поигрывают по-разному, — напомнила Дики туповатому здоровяку банальную истину.

— Да неужели? Слышу голос профи, тонконогой профи, — опять же в сторону ляпнул безголовый наподдающий.

Рич посмотрел на наглеца и как-то странно улыбнулся. В общем, братец прав. Глупое оскорбление — вообще не оскорбление. Ну, почти не оскорбление.

В своих ногах Дики была уверена — да, пусть в Долине полно и более красивых лиц и иных частей тела — с ногами у некоторых девочек полный порядок. Но не молчать же на убогие намеки⁈

— Ноги можно и наесть. Но то не всем помогает. Некоторые толстоногие бьют как балерины, им и в пустые ворота не попасть, — ответно намекнула Дики.

— Да? — несколько однообразно, но яростно откликнулся белобрысый.

— А то, — Дики не нравилось насмешливое любопытство и переглядывания игроков и немногочисленных зрителей, но отступать она не собиралась. — Забьемся?

— В смысле? — не понял центральный тугодум.

— Моя сестра любит спортивные споры, — перевел Рич. — Насколько я понимаю, она в воротах — ты бьешь. Три удара, а?

— Верно. По десятке за пропущенный. Если не размочишь, с тебя полсотни. Это не разорит лучшего форварда школы? — участливо уточнила Дики.

Белобрысый ответил суровым, но понятным жестом.

— Юные леди и джентльмены, вы с ума сошли? — возмутился тренер. — Денежные пари на школьной тренировке⁈

— Да какие деньги, что вы! Она имела в виду три бигмака и две больших колы в «Мал-Во» — поспешно пояснил Ричард.

— Ой, правда, — я к здешним ценам только привыкаю, все машинально перевожу. Извините за некорректность, — Дики сдержанно, показывая лишь край стали на зубах, улыбнулась. — Рискнешь, форвард?

— Эй, считайте, что про спор я вообще не слышал. Никаких азартных споров! — провозгласил тренер. — И вообще это не лучшая идея. У Джо сильный удар.

— Я закачу все три. Исключительно на точность, — пообещал белобрысый наглец.

Джо Сорин — точно, так его и зовут.

— Лучше без подсказок и попустительств, — весьма вовремя провозгласил Рич. — У моей сестры есть некоторый вратарский опыт, лично я за нее спокоен. Поставил бы на ее прыгучесть пару больших «кол», но раз тренер против, молчу.

— Вот и молчи, Ричард, — потребовал тренер. — Повторяю — это не лучшая идея. Но запретить я не могу. Время занятий кончилось, а мы живем в свободной стране.

Ишь, какой предусмотрительный. И Рич что-то крутит. Но размышлять было некогда — Дики сдернула перчатки с лап штатного вратаря команды.

Как всегда, чужие перчатки были не особо приятны, да и застежки-липучки оказались непривычны…

В Долине она чаще играла на правом фланге, но с вратарями в тренировочных играх возникали постоянные проблемы — стоять мало кто хотел, и когда не было прыгучего деревенского Геррка, близнецы частенько поочередно вставали в ворота. Занимать сложную нелюбимую позицию не только нужно, но и полезно — на это как-то намекнула Мама, а она зряшных вещей никогда не скажет.

Разминаясь, Дики подпрыгнула, на миг повисла на верхней перекладине, напомнила себе, что размер ворот чуть больше Долинных, размяла ладони и ласково кивнула Белому Джо:

— Не спи, замерзнешь.

Во — губы поджал. Или сильно обидчивый, или услышал больше, чем было сказано.

Отметка «пеналя» виднелась отчетливо, отсчитывать ногами ничего не нужно. Ставь и лупи.

Дики слегка поддернула юбку, согнулась, внимательно следя за каждым движением соперника. Последнее касание уже установленного на точку мяча особенно важно. Тетя Эле учила предугадывать решение человека. Дики не имела особого дара по этой части, да и в спорте тайная техника королевских «перчаток» почему-то не очень-то и срабатывала. Но польза от нее есть, лишние шансы непременно дает.

В левый угол, и действительно «на исполнение». Ну, давай, толстоногий зануда…

Короткий разбег, роскошные яркие бутсы проминают траву…

Она заставила себя выждать самого удара — достанем, непременно достанем…

Вот гад… в самый угол… пришлось тянуться… тянуться…

…Вытянувшаяся струной почти горизонтально траве девчонка, все же достала кончиками пальцев, перевела на угловой… мяч, насмешливо крутясь, ушел за лицевую…

Броску зааплодировали. Кто-то сказал «слабовато ударил», ему возразили «зато точно». Белый Джо молчал, упрямо набычившись… странный он все-таки… Ему подкатили мяч…

Теперь как? Сама Дики влупила бы туда же, только сильнее и без разбега…

Сосредоточиться не дал времени, ап! — удар резкий, с места, в тот же левый угол, но мы уже готовы…

Катилась по траве, взяв намертво, прижимая мяч к животу и пачкая топ. Фигня, ради такого случая можно и постираться…

Вот теперь хлопали правильно. Дики и сама бы похлопала — чего уж там, удар неплох и бросок отличный…

Под одобрительные возгласы выкатила мяч прямо к отметке:

— Теперь размял. Ну, и…

Белобрысый молчал. Обидно ему, да. Дики мельком глянула на брата — а ближайший родственничек тоже молчит, но носом дергает. Смешно ему, видите ли, пальчиками шевелит.

Занимая место в воротах, и поправляя прекрасные перчатки, вратарша осознала. Тьфу, вот дура. В смысле, он дурак. В смысле, оба они дураки!

В «девятку», сильно, точно, поддаваться не пришлось, только чуть слабее толкнулась ногами…

Мяч Дики все же достала, но лишь пальцами, и «пятнистый» слабоватый заслон пробил — звонко, хлестко… Насмешливо запрыгал, ткнулся в сетку, подмигнул пестрым боком…

Зрители хлопали, надо думать, не только снайперу-забиваке.

Дики, сидя, пнула мяч-насмешник ногой, вернула в поле, резко поднялась и развела лапами в перчатках.

— Увы! Но это я в юбке. Непривычно. Чего вы мне трусы не одолжили?

Спортсмены заржали, тренер демонстративно зажал уши, Рич смотрел с таким мудрым одобрением, что его немедля захотелось пнуть как тот мяч.

Дики вернула перчатки вратарю, тренер сказал:

— У вас, Кольты, хорошие способности. У обоих. Видно, что играли и недурно готовы. Диана, включить в команду не могу, но если будет время, приходите на тренировку. Иначе форму потеряете. Я поговорю с директором, надеюсь, он не будет возражать. Но в официальных играх, увы. Разве что нештатным помощником тренера.

— Вот! Это то, о чем я мечтала! — Дики пожала руку доброму тренеру и побежала догонять убредающего к раздевалке Белого Джо. Это был нелегкий момент, но следовало замазать свою глупость.

— Джо, третий удар был не берущимся. С меня честная десятка, но это когда коуч не увидит. Отлично размялись, спасибо!

Бежать обратно было куда легче. Дики на ходу подхватила рюкзак, братец уже взял фору и подгоняюще махал от трибуны. Переодеваться ему было уже некогда, до автобуса оставались считанные минуты.

Уже в автобусе, когда Рич натягивал толстовку поверх игровой майки, сестра свирепым шепотом осведомилась:

— Почему ты сразу не сказал, что я нравлюсь этому балбесу?

— Ничего себе «балбесу», он же мечта всех наших одноклассниц, — прокряхтел братец, сражаясь с рукавами.

— Ну и фигли? Мне-то откуда знать?

— Ди, тебе надо чувствовать такие вещи. Я могу подсказать, но я не всегда буду рядом. Тем более тебе хватает одного маленького намека, дабы осознать. Ты классно выпуталась.

— Шмондец, какой ты рассудительный. А я себя сейчас круглой дурой чувствую.

— Не преувеличивай. Ты не круглая дура, а так, слегка треугольная. Вообще, в этой части человеческих отношений осознание собственной глупости — неизбежно и обоснованно. Мы с Кэт тоже себя чувствовали дураками.

— Что-то я не замечала. Это когда же?

Рич показал ладонью чуть выше сиденья.

— Да ладно. Ты тогда еще и с горшка не встал, — не поверила Дики.

— Мелкие детали не мешают пониманию основного, — веско сообщил братец. — Да, у нас это случилось рано, и теперь у нас иные сложности. А тебе предстоит послегоршковое взросление и понимание тонкостей возникновения личных отношений. Будь бдительна и внимательна. В сущности, Джо — неплохой парень. Еще не осознающий своей популярности.

— Да и хрен с ним. Я-то каким боком к его популярности?

— Ну, возможно, ты тоже станешь популярной. Внезапно для всей нашей семьи. С точностью такие вещи никто не может предсказать, даже моя будущая теща, — Рич задумчиво вытер лицо полой футболки. — Популярность, хм… Может, это плохо, а может и наоборот. Наверное, все зависит от тебя. Но поняв, что к чему, ты среагировала очень правильно. Мяч был пропущен виртуозно.

— Вообще-то я его не то чтобы пропускала.

— Об этом я и говорю. Тонкая тема, люди реагируют неосознанно. Ничего, в случае чего, мы с Кэт всегда тебе поможем. Но думаю, ты и сама небезнадежна в этом смысле.