Схаас

Глава 9 МИССИЯ ДЖОНА

Для всякой выдержки есть свой предел, и для средневековой тоже. Появление сразу двоих сэров Томасов подвело Изабеллу к самому краю. Она вздрогнула, всхлипнула, жалобно посмотрела на Джона и попыталась упасть в обморок. Однако ее нервная система была все-таки слишком крепкой, из затеи с беспамятством ничего не вышло, и девушка… заплакала.

Только это и позволило Джону быстро взять себя в руки. Правда, впоследствии он без особого удовольствия вспоминал свою реакцию, не находя в ней ничего действительно разумного… Обняв Изабеллу за плечи, он погладил ее по голове:

— Ну тише, тише, не надо плакать. Сейчас они нам все объяснят. Ничего страшного тут нет…

Вообще-то он и сам испытывал головокружение, когда оглядывался на двоих сэров Томасов, которые стояли друг подле друга, не шевелясь, только переглядывались и улыбались. Изабелла вцепилась в его руку и прошептала дрожащими губами:

— Мерзкие чернокнижники…

Конечно же все было просто. Для Изабеллы появление призрака было, бесспорно, явлением необычным, но объяснимым, и ситуация не представляла загадки. Если Джон видел своего далекого предка во плоти и невесть как попавшего сюда духа из грядущего, то Изабелла — призрака и его мертвое тело, наверняка оживленное какими-то дьявольскими ритуалами. Не может же исходить от Бога такое оживление, при котором душа и тело существуют по раздельности! Не говоря уж о том, что оживление усопших вообще очень редко совершается с благословения Божия. А значит, дело в чернокнижии.

Чернокнижия Изабелла не терпела с детства. Тому были две причины. Во-первых, воспитание, настолько благочестивое, насколько мог дать человек по прозвищу Висельник. Во-вторых же, визиты Висельника к старой ведьме. После таких аудиенций ее приемный отец, обыкновенно очень добрый по отношению к детям, становился раздражителен, мог ни за что обругать. Из всех ребят, а их поблизости крутилось немало, поскольку Висельник поселил во «дворце» всех своих друзей с семьями, одна только Изабелла и могла растопить его сердце, но даже она не рисковала в такие часы злоупотреблять этим даром. Обычно она прибегала к чарам своего детского обаяния уже ночью, когда Висельник засыпал и ему снились кошмары. Он метался в постели, ругался сквозь зубы, а потом просыпался со сдавленным и оттого особенно пугающим криком. Тогда он и замечал кудрявую (а в детстве Изабелла была кудрявой) девчушку, которая тихо сидела где-нибудь в уголке и глядела на него добрыми глазами. Висельник брал полотенце, висевшее на стене рядом с кроватью, аккуратно вытирал вспотевшие лицо и шею, после чего подзывал приемную дочь. Изабелла садилась на край постели и доставала какое-нибудь заранее приготовленное в этих целях угощение, например горсть ягод или орешков. В эту минуту Висельник впервые улыбался.

Отношение Изабеллы к чернокнижию, и без того неласковое, переросло в физическое неприятие, когда в Веселой Лошади появилась Истер. Вроде бы юная ведьмачка игнорировала Изабеллу (про последовавшие шашни жениха не только она, но и вообще почти никто ничего не знал — вот и не верьте после этого в колдовство), а все-таки мелькало порой в ее глазах что-то такое, от чего невеста Длинного Лука чувствовала себя оплеванной. И придраться-то было не к чему, а уж за бойким словом приемная дочь Висельника никогда в карман не лезла. Но Истер никогда не давала повода в чем-то себя заподозрить, все происходило на уровне мимолетных полуощущений. Так что Изабелла даже часто сомневалась в себе: да полно, я, наверное, слишком мнительная, просто привыкла, что ко мне все хорошо относятся, поверила, что я такая исключительная, вот и боюсь, как бы в этом не усомнились. Дурочка я, вот и все. Иногда, очень редко конечно, у нее возникала мысль познакомиться с Истер поближе, узнать ее… Но подобные филантропические настроения доживали только до следующей встречи с ученицей ведьмы, а дальше все шло по старому кругу.

В конце концов Изабелла с четкостью определила свою позицию относительно чернокнижия.

И теперь ей стало особенно больно оттого, что добрый и незлобивый сэр Джон так терпимо смотрит на явное проявление непотребной дьявольщины. А что, если он тоже… Если он все-таки того… чернокнижник? Что, если про будущее он наврал, и огонек в его золотой коробочке — самый обыкновенный кусочек адского пламени, а эти бумажные палочки, «сигареты», — это чад преисподней, без которого бесовская натура жить не может?

За душу свою Изабелла не боялась. Тут, наверное, сказывалось общение с давно уже замужними подружками, которые знали толк в мужчинах и при случае охотно делились советами: никому ты ничем не обязана, на твою душу никто прав не имеет. Не самая близкая ситуация, но нехитрые житейские ухватки в борьбе с совестью сейчас показались Изабелле вполне уместными. А что, от жениха помог уйти? Ну так я бы и сама ушла. Учил адским единоборствам с названиями, которые не всякий черт, поди, выговорит? Да я еще ничего не успела усвоить, так, по верхам нахваталась. Чадом преисподней не травилась, никому ничего не обещала… Нет, за душу она почти не волновалась. Но тоска вгрызлась в сердце, когда она подумала, что доверилась выходцу из преисподней. Ну почему ему нужно было надевать личину такого хорошего человека? Разве в таком виде черти должны являться на землю? Чему их там, в аду, учат?

Губ коснулось холодное стекло. Изабелла непроизвольно глотнула, с опозданием спохватившись, что в прозрачной чаше запросто может оказаться какое-нибудь зелье. Но это была обычная, чистая и прохладная вода. Изабелла выпила, вытерла слезы и встретилась с обеспокоенным взглядом Джона. И ей тут же стало совестно за свои подозрения. Не могла она не верить этим глазам, из которых на нее смотрело само будущее…

А Джон между тем, во многом догадавшись о причине слез (слова «мерзкий чернокнижник» говорили о многом), выпрямился и, уперев руки в бока, обрушился на призрака:

— Милорд, ваше поведение меня изумляет и шокирует своей бестактностью! Где ваши манеры? Соизвольте ответить, досточтимый предок, для чего вам понадобилось доводить до истерики бедную девушку? Я еще могу понять ныне здравствующего сэра Томаса, который видит Изабеллу всего лишь второй раз в жизни, но вы, мне кажется, знаете ее гораздо лучше! Или я неправ?

— Прав, прав, — хихикая, ответил призрак, а его прообраз воскликнул:

— Ишь, как соловьем залился! Почище тебя. — И он похлопал призрака по плечу.

Джон изумленно моргнул. В самом деле, жест был вполне материален, в том смысле что рука одного сэра Томаса и плечо другого соприкоснулись, а не прошли друг сквозь друга. Тут призрак не выдержал и захохотал во все горло.

Трудно сказать почему, но смех его был настолько заразительным, что и живой сэр Томас покатился, держась за живот. Потом не выдержал Джон, сумевший посмотреть на ситуацию со стороны. Гнев его рассеялся сам собой. Наконец даже Изабелла улыбнулась, чувствуя, что все не так плохо, как показалось на первый взгляд.

— Извини, Джон, я просто не мог удержаться. Понимаешь этот момент, когда у тебя так вытянулось лицо… я помнил его больше семисот лет! Но ты прав, это крайне некорректно с моей стороны.

Он галантно поклонился Изабелле и произнес:

— Тысяча извинений, леди, — после чего взял руку девушки и коснулся ее губами. Джон видел, как Изабелла напряглась, а потом расслабилась и даже зарделась.

— Какая из меня леди, — робко пробормотала она, не спеша, впрочем, отнимать руки.

— Так, значит, милорд, вы попали сюда из того же самого времени, что и я? — чтобы расставить все точки над «и», спросил Джон.

— Конечно, мой мальчик, — ответил призрак. — Я попал сюда через те же врата, а точнее сказать, по той же петле времени, что и ты. Сверкающая воронка затянула и меня, просто я, будучи духом, приземлился более точно, а тебя, как полновесного представителя материального мира, отнесло в сторону.

— А вы здесь выглядите намного лучше.

— О да, ведь это мое родное время.

Джон сел на стул и взъерошил свои волосы — от этого жеста в минуты глубокой задумчивости его так и не отучили.

— Так, пока я еще не потерял нить рассуждений: а кто же эту петлю времени создал?

— Мы оба, — ответил призрак. — Когда я был здесь живым, то есть в качестве присутствующего здесь сэра Томаса, я с помощью наук и магии пытался проникнуть в будущее. И нашел там отклик — от себя самого. Понимаешь? Я из твоего времени разговаривал с собой из этого времени…

— Так я и рассказал себе, что ты надумал сотворить с замком, — вклинился живой сэр Томас. — Можешь представить, как я разозлился на тебя! Едва-едва я себя успокоил.

— Да, поскольку я рассказал себе кое-что очень важное из дальнейших событий…

— Но, видит бог, мне трудно было поверить!

— Но в конце концов я поверил. И не только себе, но и точным предсказаниям: ведь я-то помнил, когда начнутся магические атаки на замок, поэтому мне ничего не стоило «предсказать» их — и так помочь самому себе избежать катастрофы. Впрочем, имели место и другие знамения, я бы сказал, весьма убедительные…

— Не вредничай, — отмахнулся сэр Томас и пояснил молодым людям: — Это уже о сегодняшнем случае с мечом. Я себя уже предупреждал, что это случится, то есть что меч выберет именно тебя. Но в общем-то я поверил еще ночью, когда вы с Изабеллой вернули людей в замок. От меча явно исходила великая мощь, она вкупе с незатуманенным взором Изабеллы и позволила вам выдержать. Меч проснулся в твоей руке, и, что бы я о тебе ни думал после своих рассказов о сделке насчет замка, я не могу не доверять выбору меча. Так что не верь мне, — жест в сторону призрака, — если я начну говорить, будто я до последнего сомневался в мече. Кстати, — сэр Томас обернулся к призраку, — я не исключаю, что меч вовсе не спал.

— Спал, не спал, — поморщился тот, — сейчас это не принципиальный вопрос, абстрагируйся от него.

— Астра… Боже милосердный, неужели я и впрямь нахватаюсь таких словечек? — всплеснул руками сэр Томас.

Кажется, они не собирались останавливаться. Джон переглянулся с Изабеллой и, приподнявшись, щелкнул пальцами, привлекая к себе внимание обоих вариантов своего предка:

— Гхм, господа… Не хочу показаться невежливым, но я уже совсем запутался в ваших местоимениях.

— Что ты имеешь в виду? — сухо поинтересовался живой сэр Томас.

— Я ровным счетом ничего не понимаю.

— Ах, сэр Джон, — Изабелла положила руку на его предплечье, — с мечом-то все ясно, он волшебный, и местоимения, чем бы они ни были, сейчас неважны. Но вот то, как они друг друга называют… Простите, господа, но это и впрямь ужасно.

Ее современник пожал плечами:

— Как же я, по-вашему, должен называть самого себя?

— Да, об этом я запамятовал, — вздохнул призрак. — Наша манера общения непривычна для них, Том.

— Я уже догадался, но что ты предлагаешь, Том ?

— Смотрите, — заметил Джон. — Вы же говорите друг другу «ты»! Так постарайтесь, говоря о другом, употреблять слово «он».

— Но ведь это же я и есть, дубина ты стоеросовая! Я и без того чувствую себя дураком, когда обращаюсь к самому себе вслух по имени! И вообще, может, хватит отвлекаться на всякую ерунду?

— Нет, дружище, он прав, — сказал призрак. — И девушка тоже права. Мы с тобой уже не совсем одно и то же.

— Ну, знаешь ли… — Это утверждение почему-то обидело сэра Томаса.

— Том! — с укоризной протянул призрак, однако основатель рода только дернул плечом, продолжая хмуриться. Тогда призрак воскликнул: — Ну хотя бы ради того, чтобы побыстрее втолковать этому оболтусу суть дела!

— Хорошо, — кивнул Рэдхэнд. — Для пользы я согласен потерпеть ваше безумие. Хотя, наверное, ты прав… Том. Мы уже не одно и то же. А жаль. Мне нравилось жить в двух временах. Так на чем мы остановились?

— На том, как я оказался здесь и как мне вернуться обратно, — рискнул подкорректировать тему беседы Джон.

Сэр Томас, едва выровнявши брови, снова нахмурился. Изабелла сделала вид, что заинтересовалась алхимической утварью. А призрак развел руками:

— Ты даже не представляешь себе, как много кроется между первым и вторым.

Джон не только не удивился, но даже принял эти слова как должное. Чего, собственно, хорошего можно было ожидать, угодив в такую передрягу? «Теперь с живого не слезут», — мрачно подумал он и произнес:

— И что я должен сделать? Убить дракона?

Сэр Томас вздрогнул и округлил глаза, но заметила это только Изабелла. Призрак ловко переместился на линию между Джоном и графом и, заложив одну руку за спину, стал делать знаки: молчи, мол, ситуация под контролем.

— А если и да — что бы ты сказал? — вкрадчиво поинтересовался он.

— Я бы сказал, что вы сошли с ума, дедушка. — На сей раз Джон не удержал кроткого вздоха. — Мало того что в драконоборцы я не гожусь, так я еще и не верю в драконов.

— Напрасно, — покачал головой призрак.

— Изабелла тоже говорила, что их нету, — сказал Джон, ощущая растущее беспокойство. Он ожидал, что призрак начнет выговаривать ему за фамильярное обращение, однако предполагаемой реакции не последовало. В прошлый раз, когда призрак вел себя необычно, дело обернулось прыжком во времени. Что будет теперь? Откуда дует ветер, он еще не сообразил, но уже твердо решил для себя, что необычное поведение призрака сулит одни неприятности.

Изабелла переводила взгляд с одного лица на другое. Когда Джон упомянул ее высказывание, она кивнула, хотя и не очень уверенно:

— Ну да, драконов в благословенной Англии уже давно не осталось…

— Один остался! — тихо, но с сильной интонацией, воздев кверху указующий перст, сказал призрак.

— Да пес с ним, какое отноше… — Джон осекся, и лицо его начало вытягиваться. — Нет, дедушка, не говорите, что вы имеете в виду именно…

— Но это правда!

Джон вскочил со стула. Живой сэр Томас недовольно повел бровью и отвернулся.

— Дедушка, я всегда ценил ваше очаровательное чувство юмора, но сейчас не время и не место шутить.

— Совершенно верно отмечено. Мы оба серьезны как никогда.

— Но это же, простите, бред какой-то! Вы с сэром Томасом устроили этот трюк с перемещением во времени только для того, чтобы науськать меня на некое реликтовое животное? Ни за что не поверю!

— Да что же тут такого? — развел руками призрак. — Или ты думал, что это увеселительная прогулка?

— Ага, значит, настало время платить по счетам? Смею напомнить, что я в турне не напрашивался.

— Да ни о чем он не думал! — рявкнул сэр Томас, не выдержав. — Зачем ему думать? Ты же видишь, он трус, и больше ничего. Нет у него в голове ни одной мысли, подобающей порядочному человеку, ему лишь бы шкуру уберечь. Умотает в эту вашу Америку — жуткое место, судя по твоим рассказам, — и на все наплюет. Ошиблись мы с тобой, Том, ошиблись, как я сразу и сказал. Это не он.

— Это он, никто другой не может быть на его месте. Я же помню, — возразил призрак, но голос его был уже усталым и отнюдь не таким твердым, как у его прототипа. — У него нет братьев-близнецов или двойников. А если ты не веришь моей памяти — поверь хотя бы мечу.

— А что, если меч ошибся?

— Это невозможно!

— Хорошо. Тогда я предположу нечто пострашнее. Что если в основе наших размышлений лежит простое совпадение? Что, например, если Бенджамин случайно выронил меч?

— Ну, знаешь ли… Это мне такое впору сказать, ведь это я живал в двадцатом веке, где подобная ересь будет популярна. Не думал, что ты способен выдать нечто подобное… Совпадение! Случайность!..

— Довольно разумная мысль, между нами говоря, — вздохнул сэр Томас. — Говори что хочешь, но я не вижу в этом типе ничего из того, о чем ты так вдохновенно мне рассказывал. Дикарь, позабывший родство, умеющий думать только о себе.

— Но что же тогда делать? — в отчаянии воскликнул призрак.

— Не знаю! Думать, что мы еще всегда делали?

Джон слушал их, глядя в пол и хмурясь. Обидные слова предка глубоко ранили его душу, но он молчал, опасаясь, что возражения будут приняты за пробуждение героизма, и тогда от «миссии» уже не отвертеться. А идти войной на дракона ему совсем не хотелось. Почему? Глупый вопрос. Во-первых, это просто свинство: избрать последнего представителя фамилии и, вместо того чтобы обеспечить ему условия для спокойного продолжения рода (в чем организаторы турне вроде бы должны быть кровно заинтересованы), скормить его ближайшему ящеру. А во-вторых (и в-главных!), надо различать реальную жизнь и героический эпос. Ежу понятно, что в одиночку на драконов не ходят. Даже с заговоренным мечом. Ведь дракон — это огромное чудовище, наверняка бронированное и уж точно не травоядное. Если уж так приспичило избавить от него местную экосистему, лучше бы перебросили из двадцать первого века гранатомет! Честное слово, это гораздо разумнее, чем подвергать смертельной опасности жизнь последнего в роду, молодого, не нагулявшегося еще человека.

Наконец, в саму миссию как-то не особенно верилось. Привидения, древесные тролли, даже крысоволки тоже не сахар, но это, если можно так выразиться, нечисть более ходовая. А дракон… Где-то здесь, под боком? Нет, говорите что угодно, но не чувствуется здесь логики, рационального зерна! Все натянуто, глупо, как в третьесортном романе под мягкой обложкой с мускулистым громилой и обнаженной девицей под сочащимися кровью буквами заглавия. И это — прошлое? Это — история моего рода? Джон ощутил прилив патриотических настроений: вот как раз гордость за род и не позволяет мне поверить в то, что мое прошлое — это сюжет дешевой книжонки!

Наверное, негодование отразилось на его лице, потому что призрак довольно резко сказал:

— Молчи! Ты и так уже испортил все, что мог.

— Да нет, я не сильно обидчивый. Просто подумал: а может, снова слетаем к нам и прикупим базуку? Тогда я и на дракона схожу. А если прихватить пару пулеметов, так и с троллями проблем не будет…

— А что? — живо заинтересовался граф. — Том, ты, помнится, рассказывал что-то такое интересное про РПГ, БТР, МКБР…

— А про СОИ я тебе, часом, не рассказывал? — совсем расстроившись, огрызнулся призрак. — Нет, ребята, пулемет я вам не дам. С драконом все равно не справится никакое оружие, кроме этого меча. Потому дракон его и охраняет.

— Как? — удивилась Изабелла. — Ведь вот же он, меч-то!

— Именно этот меч попал сюда из будущего, — пояснил призрак. — А сейчас, в нашем тысяча двести восемьдесят третьем году, он находится в пещере, среди других сокровищ. И чтобы он впоследствии попал сюда из будущего, его надо сначала вызволить из пещеры дракона. Понимаешь, девочка, если мы этого не сделаем, то… боюсь даже подумать о том, что будет.

— А что может быть? — предательски дрогнувшим голосом спросила Изабелла.

Призрак пожал плечами:

— Не знаю. Ведь я-то помню, что дракон был убит, меч попал в замок и вообще все в итоге кончилось хорошо…

— Слушай, а ты не помнишь вот этот момент? Эту самую минуту? — спросил сэр Томас. — Чем кончился этот разговор?

— В том-то и дело, что нет. Я многое помню, разумеется, но не все. Я, в конце концов, не электронная система, чтобы все помнить, я оч-чень старый призрак. Семьсот лет прошло, согласись, это немало. Мир так изменился, и столько всего нужно было держать в голове…

— Я-то постараюсь запомнить. Если доживу, конечно. Ладно, что мы будем с ним делать? Прибьем или домой вернем?

— Вернем, чего уж там… Только не по душе мне все это, Том, ох не по душе. Что случилось со временем? Ведь не могло же измениться то, что уже случилось! Не должно так быть… Джонни, мальчик мой, ну будь же ты человеком, будь благоразумным, убей дракона!

— Дедушка, как раз благоразумие и подсказывает мне не делать этого.

— Тогда отбрось его! Будь безумцем, разрушь все рамки, раскрепости себя! Пусть вырвутся из глубин твоего существа самые необузданные инстинкты, вольная страсть жизни…

— А если их во мне нет, дедушка? Я и так чуть не сошел с ума от страха, когда в лесу на меня напали чудовища. Признаться, до сих пор подумываю: не сон ли все это? И, знаете, очень охота проснуться… Нет, дедушка, у меня нет никакого желания ощущать себя сорвавшимся с привязи психом.

— Боже мой, неужели я зря тебя всему учил?

— Учили? Дедушка, а почему бы вам было не сказать мне всего? Почему потребовалось делать из меня марионетку? Да если бы вы были честны со мной в свое время, я бы без разговоров согласился! Ну пусть даже не совсем без разговоров, но я бы заранее знал, что меня ждет. А так я вижу себя какой-то куклой. Ну почему вы все решили за меня? А ведь капля честности — и я был бы на вашей стороне.

— Что поделать, я помнил, как ты прибыл в тысяча двести восемьдесят третьем году, ничего не зная о предстоящем. Кто я такой, чтобы менять судьбу? И мой призрак, пришедший ко мне из грядущего, вел себя точно так же, как я стараюсь вести себя с ныне здравствующим самим собой. Это была нормальная петля времени, прочная цепь событий. Никогда за всю долгую жизнь у меня и в мыслях не было что-то менять! Я не Бог и, к счастью, слишком хорошо это осознаю.

— И все-таки события изменились, не так ли? — сказал сэр Томас. — Наш доблестный отпрыск ничуть не вдохновился и ждет не дождется, когда мы отправим его домой.

— А что, это так легко сделать? — робко спросил Джон.

— Сейчас — да, — тяжело вздохнул призрак. — Не в любую минуту, но довольно легко.

Джон промолчал. На душе у него скребли кошки. Если бы сэры Томасы сказали: «Правда, ты не тот, кого мы ждали, отправляйся домой», — он бы согласился. Но напрашиваться самому не хотелось. Он не видел объективной причины для своей заминки, просто ощущать себя выпавшим звеном какой бы то ни было цепи не слишком приятно… На минуту в комнате воцарилась тишина, которую нарушила Изабелла, спросив:

— А этот дракон, он что — огнедышащий?

— Не то слово, — буркнул сэр Томас. — Летающий вулкан.

— Еще и летающий…

— Да, я бы сказал, сорок — пятьдесят миль в час он делает, — кивнул призрак.

— Как же можно с ним драться? Да еще в одиночку?

— Главное — застать его в пещере, чтобы он не мог лететь. Это нетрудно, он не всякий год выползает наружу. В пещере дракон и огнем дышать не рискнет. Голова не самое крепкое его место, он легко может зажарить собственный мозг или завалить себя. Испускать пламя в замкнутом пространстве дракон может с отчаяния, но такое происходит очень редко — этим тварям отчаяние неведомо. Так что бой в пещере относительно честный.

— Ясно. А кто именно должен убить дракона? Обязательно Джон?

— Насколько я помню, да. Только, кажется, мои воспоминания теперь уже немного значат…

— Но ведь, владея мечом, это может сделать любой. Даже я. Меч-то волшебный…

— Изабелла, не сходи с ума! — зашевелился Джон. — Мир полон людей, которые сделают это лучше тебя. И вообще, зачем тебе это нужно?

— Я в своем уме, Джон, а вот ты в своем ли? Неужели ты не видишь, что ты Избранник? — Последнее слово она произнесла так внушительно, что у молодого графа по спине побежали мурашки.

— Не вижу причин, по которым Избранник должен быть еще и идиотом, — постарался он взять себя в руки.

Но девушка, не настроенная спорить, уже повернулась к его предкам.

— Я готова взять в руки волшебный меч и сразить дракона, — сказала она.

— «Готова взять в руки», — буркнул Джон. — Да я тебе его просто не дам.

Перед тем как отправляться на аудиенцию, он пристегнул к поясу ножны и теперь решительно обхватил рукоять. Но тут к нему шагнул сэр Томас:

— Ну а мне ты его дашь?

Джон колебался секунды две, не больше — взор предка был исполнен недвусмысленной угрозы. Может, и не для жизни, но риск отхватить банальную неаристократичную оплеуху был!

— Конечно, — сказал он, вынул меч и подал рукоятью вперед.

Сэр Томас принял оружие бережно, и гнев на его лице тут же сменился священным трепетом, глубоко поразившим Джона: он поймал себя на мысли, что, наверное, никогда в жизни не испытывал столь сильных чувств.

— Давай сразу и ножны, — велел граф, не отрывая взгляда от клинка. — Девочка подала мне хорошую мысль. Победить дракона в пещере действительно можно. И волшебство меча поможет мне. Судьба, наверное, не обидится — ведь дракона все равно сразит Рэдхэнд, тот или иной… Ножны!

Джон медленно поднял руки к железной пряжке, схватывавшей его пояс. У него вдруг возникло странное ощущение подвешенности в каком-то звеняще-пустом пространстве, а перед глазами заплясали болезненные искры, царапавшие мозг. Он обнаружил, что не может оторвать взгляда от сэра Томаса, завороженно глядевшего на свое отражение в клинке, и где-то на границе сознания смутно догадывался, что его предок переживает сейчас то же самое необъяснимое состояние. Призрак отвернулся, обхватив голову руками, Изабелла смотрела удивленно, едва ли понимая, что происходит. Пальцы ощупывали пряжку, словно забыли, что с ней надо делать, но упорно старались сделать хоть что-нибудь. И все — больше никаких ощущений, полная растерянность из-за потери контроля над телом. Мысли тугие, как воздушные шары, столь же неуклюжие и бестолковые. Что случилось?

Пальцы Джона замерли и взялись за пряжку вновь, уже более целеустремленно. Перед глазами все поплыло, во рту возник привкус меди, в носу защемило. Сэр Томас, напротив, сбросил оцепенение и поднял меч. Когда пряжка звякнула, расходясь и размыкая пояс, он встряхнул головой и улыбнулся:

— Славная сталь!

В подтверждение слов он щелкнул ногтем по клинку, и в воздухе возник удивительно ясный и чистый звук.

— Да с ним на любого дракона идти — сущий пустяк!

Джону казалось, что пол уходит у него из-под ног, однако нота, вышедшая из оружия, влила в него немного силы, и он заставил себя глубоко вдохнуть, только сейчас обнаружив, что его легкие, оказывается, давно уже не работали. Тем временем сэр Томас сделал широкий взмах мечом… и клинок, описав дугу, вонзился в дубовый стол, разбив несколько колб. Изабелла ахнула, призрак оглянулся, но ничего не сказал, лишь укоризненно покачал головой.

— Что такое? — едва ли не с детской обидой осведомился Рэдхэнд. Ответа, конечно, не получил, подойдя к столу, выдернул меч и попытался медленно провернуть его вокруг кисти. Клинок со звоном упал к его ногам. Не веря себе, сэр Томас предпринял еще две попытки, последняя из которых чуть было не стоила ему жизни. Только отменная реакция помогла ему вовремя отдернуть голову.

— Довольно дурачиться, — сказал призрак. — Мог бы сразу поверить истории с Беном, он все-таки лучший из твоих фехтовальщиков.

— Да поверил я ей, поверил! — воскликнул сэр Томас, с опаской поглядываяна засевший в косяке меч и уже не решаясь даже взять его. — Но если мечом должны владеть Рэдхэнды, то почему он не слушается меня?

— Потому что ты не Избранник, — терпеливо ответил призрак. — А если по-научному, то потому, что этого меча здесь еще нет.

— Как — нет? За каким лешим я тогда вожусь с этим оскорбителем моей памяти, если он даже меча из арсенала принести не смог? И как может сразить дракона меч, которого здесь еще нет? И вообще, ты сам хоть что-нибудь понимаешь из того, что нагородил?

— Немногое, — смиренно развел руками призрак. — Вот что не подлежит сомнению: меч должен попасть к нам, но именно этот его вариант принадлежит Джону, а оба они принадлежат будущему. Таким образом, только Джон, владея мечом, может проникнуть в прошлое и совершить ряд действий, результатом коих станет обретение нами меча. После этого мы вступим во владение означенным оружием как современным нам и, следовательно, совместимым с нами вариантом означенного объекта, организующего сложную умозрительную темпоральную конструкцию с явно смещенным…

— Хватит! — перебил сэр Томас. — Воистину мы уже не одно целое, и ты забыл, что я-то пока еще смертен и не могу тратить годы на философские споры! Объясни мне: если в истории с мечом замешан наш род, то почему вот эта девчонка все утро управлялась с ним так ловко, что и вообразить невозможно? Я же видел: в первые минуты она почти не отличалась от необученной деревенщины, а к полудню уже размахивала мечом не хуже иного ветерана.

— Не требуй от меня всех ответов! — воскликнул вдруг потерявший выдержку призрак. — Я тоже не понимаю всего, что здесь происходит, и большую часть этого, похоже, никогда не пойму. Вся история летит к чертям собачьим, а ты спрашиваешь о тонкостях! Да пойми, я этим никогда не интересовался! Они оба Избранники, они должны были победить, и меня вполне устраивало это простое знание.

— Господа, не ссорьтесь, — вмешалась Изабелла, видя, что оба Рэдхэнда уже готовы выйти из себя от бессилия. — Раз суждено, значит, суждено, я ничего не имею против такой судьбы. Меч выбрал меня, Джон обучил (как вы сами говорите, очень неплохо), ну разве не ясно, что пойти должна я? Все сделали свое дело, теперь моя очередь.

У сэра Томаса навернулась слеза. Подойдя к Изабелле, он заглянул ей в лицо:

— Но почему, зачем ты идешь на это, девочка?

— Как же иначе? — просто ответила Изабелла, стараясь скрыть смущение. — Я все бросила, убежала из родных мест… Я потеряла судьбу. Какой бы она ни была, а все-таки своя. Без судьбы плохо… А такая, которую несет этот меч, — одна из самых прекрасных.

— Неисповедимы пути Господни, — окончательно умилился сэр Томас. — И я этому только рад…

В течение всего разговора Джон силился одолеть завладевшую им дурноту, и в этот миг ему удалось сбросить оцепенение. Сомкнув пряжку, он сразу расслабился, точно закрепил не пояс, а какое-нибудь завихрение в темпоральной неразберихе призрака, и, свободно вздохнув, смахнул со лба пот.

И тут призрак с торжествующим видом щелкнул пальцами:

— Точно! Похоже, я вспомнил: да, все так и должно быть.

— Что? — воскликнул Джон. — Дракона должна сразить Изабелла? Ну нет, я этого не допущу. Если уж всем так понадобилось сходить с ума — хорошо, но не думайте, что я позволю вам погубить мою ученицу!

Он подошел к косяку и взялся за рукоять. Меч вышел из дерева легко, будто только и ждал Джона, чтобы доверчиво лечь ему в ладонь. Остатки оцепенения слетели как невесомые хлопья пепла под дуновением ветра. «Ладно, — мысленно обратился Джон к мечу. — Тебе со мной хорошо? Мне с тобой тоже. Не знаю, какую игру ты ведешь, но я согласен в нее поиграть».

И на него снизошел удивительный покой, словно оружие послало ему утешительный и ободряющий ответ. Джон вложил меч в ножны.

— Вот так должно быть, — сказал он. — Не знаю, сэр призрак, почему вы подумали, что с драконом должна сразиться Изабелла, но вы ошиблись. Это сделаю я.

Изабелла посмотрела на него с восхищением, сэр Томас — с подозрением, а призрак — с умиротворением.

— Я редко ошибаюсь. Бывает, вылетит что-нибудь из головы, а сейчас вот вспомнил, что так оно все и происходило. Ты решился в тот момент, когда Изабелла сказала, что готова заменить тебя.

— Значит, нарушения в ходе истории нет? — сухо осведомился граф.

— Значит, нет.

— А ты мне все нервы истрепал, свинья неблагодарная…

— В свое время ты проделаешь с самим собой то же самое.

— Ладно, оставим. А ты, — обратился граф к своему потомку, — не подведешь? С чего это ты вдруг в герои захотел?

— Атмосфера всеобщего сумасшествия, наверное, — глупо улыбаясь, пожал плечами Джон. На задворках сознания все еще билась разумная мысль: куда ты лезешь? Но он ее старательно отгонял. Во-первых, он и так уже завяз в происходящем по уши, а во-вторых, нельзя ж допустить, чтобы двое предков отправили на верную смерть Изабеллу…

Господи, а при чем тут верная смерть?

«Хорош герой, — саркастически подумал о себе Джон. — Если уж я сейчас о погибели думаю, то что мне придет в голову в самой пещере?»

— Вот и хорошо, что ты ею заразился, — сказал призрак. — Я бы не хотел, чтобы твое решение было вынужденным. Я ведь еще не выжил из ума, несмотря на возраст, я отлично понимаю, что никто на свете не станет связываться со Змеем из одной только прихоти. Но есть одна причина, по которой его можешь победить только ты, и ни один больше человек во всей благословенной Англии.

— И что это за причина?

— Кровь. Великие и непостижимые даже для моего искушенного ума тайны крови, в путях коей наглядно, хотя и слегка метафорически, воплощена универсалия, постулируемая как неисповедимость путей Господних, столь прозорливо упомянутая недавно моим прообразом…

— Дедушка, вы отвлекаетесь, солнце скоро сядет.

— Я говорю о том, что ты наполовину русский. А дракон, стерегущий меч, он… в некотором смысле твой земляк.

— Зря сознался, — заметил сэр Томас. — Сейчас он опять струсит.

— Напротив, я думаю, его это воодушевит. Ровно половина его натуры действительно русская во всех смыслах. Подобно былинному богатырю, он встретится с настоящим Змеем Горынычем! Помнишь былины, внучек?..