Схаас

Глава 12 ЗАСАДА

— Ну и где труп? — спросил Длинный Лук.

— Только что был здесь, — развел руками Мартин и обернулся к своим товарищам: — Поглядите поблизости, труп должен быть где-то здесь. — Последние слова он произнес с нажимом.

Упоенный успехом агитационной кампании, Длинный Лук пребывал в эйфорическом состоянии. В кузницах настроение только поднялось. Так славно было стоять в окружении бывалых вояк, которые спорили с мастерами, поминутно оглядываясь на вождя Вольницы: правильно ли говорят?

А ведь опыт у них немалый. Висельник умел работать с размахом, когда нужно — выходил и против закаленных воинов, ради чего и работал, сколачивая из каждой подвластной ему шайки настоящий отряд, способный действовать в согласии с другими. Потому опыт вожаков был не только разбойный, но и боевой.

Кузнецы не просто спорили, а обстоятельно рассказывали, почему их нужно озолотить.

— Изволите видеть, господа, — говорил старший из них. — Запасов у нас никаких нет, все, что было, за годы незаметно разошлось. А то, что теперь есть, для войны никоим образом не годится. Вот, не соизволите ли взглянуть? — спрашивал он, перебирая мозолистыми руками груды наконечников для стрел. — Самое большее, с шипами каждый пятый идет, да и на тех шипы вперед повернуты, как видите. А остальное — с режущей кромкой, широкие, многие закруглены. Вот что нынче — и давно уже, надобно сказать, — люди берут. Сами понимаете, господа, стрелы это охотничьи, на зверя, стало быть, всякого разнообразного, чтобы, значит, кровь ему пустить либо жилы порвать. И ежели с такими стрелами выходить в бой, то есть, по нашему разумению, супротив латников, то больше чем на тридцать ярдов рассчитывать нельзя, а то и ближе стрела подведет. А на большем расстояние режущую кромку самые простые бляхи остановят. Вам, господа, нынче требуется другое, такое, что и показать-то для примера не могу, все давно уж кончилось. Я про что говорю? Я про стрелы бронебойные, про такие наконечники, что и тяжелее, и остры, и узки, и с гранями сильными, и, вот что самое-то главное и есть, из стали хорошей. Сталь мы, положим, дадим какую надо, да только рудознатцам — а лучше перевозчикам — нужно заплатить, чтобы привезли откуда-нибудь… Что изволите говорить? А, наши-то запасы? Есть, как не быть, да ведь не бездонные же они, могут и кончиться. Ладно, это полдела. А вот другая половина: где столько рук-то взять, чтобы за работу приниматься? Мы ведь здесь люди простые, не пауки какие о восьми лапах, хотя, бывает, и вздохнешь порой: очень, бывает, не хватает пары-другой лишних рук, да чтоб умелых, а не как у каждого второго подмастерья. Покороче? Что ж, можно и покороче: люди нам нужны. Хоть какие зеленые юнцы, но чтоб в большом количестве и чтоб к работе пригодны были. А им, чай, когда и покушать надо, а где такую ораву кормить, если только семью на голодную смерть не обрекать? А, положим, работать, как вы вот прокричать изволили, «днем и ночью», — этак ведь и совсем Богу душу отдать недолго. Опять же без монеты звонкой на такое дело не всякого сподвигнешь. Да еще и за опаску большую приплата бы нужна: положим за день научу я пяток пареньков посмышленее наконечники делать, да и оставлю без пригляда, у меня-то и другой работы найдется с избытком…

Кое-кто из «генералов» уже высказывался в том смысле, что неплохо бы придушить пустобреха, но старший кузнец умел вести торг. Поглаживая седую бороду в подпалинах, он заявлял:

— Нет, господа мои любезные, что ни говорите, а без мастера за спиной воин не воин. Вы вот боевую науку назубок знаете, кто бы сомневался, так уж точно не я, ибо я, да будет вам памятно, с самим Висельником был на короткой ноге, и часто советов моих он слушался, а потом похваливал: не зря, мол, спросил у тебя, старика. Бойцы вы все отменные, а как коснись дело снаряжения — сущие младенцы.

Бывалые люди вспоминали, что да, правда, старик у Висельника был в почете. Недовольный ропот смолкал, а кузнец, понаслаждавшись уже много лет недоступным ему всеобщим вниманием, высказывал дельные мысли:

— Щиты те же взять. Железная оковка — дело хорошее, да не всегда. Вот не сейчас, например, это я вам точно говорю. Железную оковку делать долго. Старые щиты я возьмусь починить, а новых даже не просите. Лучше идите к плотникам да кожемякам, соберите всех, предложите сверх платы награду какую — и они изготовят вам преотличные щиты.

— Опять же людей в безделье не держите, — продолжал он. — Пускай ребята в домах пороются, пускай охотников потрясут. Простая рогатина, положим, против латника — очень приятное дело, или там копье медвежье — тоже очень полезно, очень.

Когда кузнец назвал окончательную цену своих титанических трудов, торговаться начали все без исключения. Длинный Лук, дотоле важно кивавший и поддакивавший, собрался чуть подождать и проявить истинно королевскую щедрость, но тут к нему протолкался взволнованный Мартин, вывел его из толпы и повел к ручью, невнятно бормоча что-то о крайне загадочном мертвеце. Длинный Лук мыслями был еще в кузнях и подвоха не заподозрил. Отсутствие обещанного трупа тоже не навело вождя Зеленой Вольницы на тревожные мысли.

— Проклятье, да что в нем такого особенного, что я непременно должен его видеть?

— Долго рассказывать, — мурлыкнул Мартин и отступил на пару шагов.

Вот теперь, увидев, как еще шестеро крепких, вооруженных мужчин ничего не собираются искать, а вместо этого выстраиваются вокруг него ровным кольцом, он понял наконец, куда угодил.

Быстро оглядевшись, Длинный Лук убедился, что от околицы, где располагались кузни, Мартин увел его достаточно далеко, чтобы не были слышны крики. Да и кто там сейчас что-то услышит — галдеж как на базаре… Густые заросли надежно закрывали этот уголок со всех сторон, по ту сторону ручья, за полосой ивняка, шумел лес. Длинный Лук осознал, что его жизнь висит на тончайшем волоске. Однако страха почему-то не было, и это ему понравилось. Наглая ухмылка Мартина вызвала прилив бешенства, которое придало сил. Не показывая эмоций, Длинный Лук осведомился ледяным тоном:

— Чего ты хочешь достичь?

— Я хочу остановить это безумие, — ответил мятежник, державший руку на мече. — Я пощажу тебя, если ты немедленно объявишь о роспуске армии и… о передаче власти над Зеленой Вольницей мне. Если откажешься или попробуешь обмануть, мои люди прикончат тебя немедленно. Что же ты молчишь? Как всегда, перетрусил? Ну же, говори!

— Мне интересно, чего ты хочешь больше: мира или власти? — спросил Длинный Лук, как будто блуждая равнодушным взглядом по зарослям, а на самом деле оценивая силы противника. Луки были только у двоих, в зашнурованных налучьях, да и то, наверное, по случаю — ясно ведь, что они не собирались устраивать с вождем перестрелку. Боевые топоры и мечи угрожающе сверкали на солнце. Если бы удалось прорваться из окружения под защиту леса… За спиной некоронованного короля висело его излюбленное оружие, размерами лишь слегка уступавшее тому, что исчезло вместе с предателем Цезарем. Налучье он в сухую погоду никогда не зашнуровывал. А в детстве был одним из лучших игроков в прятки.

— Тебе-то зачем это знать?

— Не отвечаешь… Сам-то знаешь это или просто отговариваешься, чтобы не сознаться? — «Так… Они, конечно, ожидают, что если я буду прорываться, то к Веселой Лошади… Надо чуть повернуться в ту сторону, пусть так и думают…» — Видишь ли, лично я точно знаю, чего хочу. И никому не позволю становиться между мной и моей целью. А ты, мерзавец, даже не можешь…

Не договаривая, Длинный Лук выхватил из-за пояса два ножа и метнул их. К сожалению, Мартин, слишком хорошо помнивший судьбу Волчьего Клыка, ожидал чего-то подобного и успел пригнуться. Зато боец слева от него упал, держась за торчащую из горла рукоять. На ходу вытаскивая меч, Длинный Лук бросился вперед, сбил плечом не успевшего обнажить оружие Мартина и, в два прыжка перемахнув через ручей, вломился в заросли ивняка на другом берегу. Мартин и пятеро его приспешников мчались в нескольких ярдах за спиной. Предводитель заговорщиков орал:

— Не дайте ему уйти в деревню!

Необходимость растянуться какой бы то ни было цепью, чтобы Длинный Лук, бежавший в другую сторону от Веселой Лошади, не вильнул куда-нибудь вбок, заставила преследователей слегка сбавить скорость. Разрыв увеличился до десятка ярдов. Брошенный кем-то топор едва не размозжил череп Длинного Лука, однако в его голове вдруг вспыхнул безмолвный приказ: пригнись! Оружие пролетело над макушкой.

Вправо! Повинуясь тому же беззвучному, хотя и смутно знакомому голосу, Длинный Лук резко повернул. Круша поросль, наперерез ему мчались два воина. Один из них, неожиданно споткнувшись, упал, а другой со всего разгона обрушился на молодого вождя Вольницы, со свистом опуская меч… на пустое место. Более ловкий, Длинный Лук уклонился от атаки, подставив под живот нападающего лезвие своего клинка. Воин пробежал еще несколько шагов и рухнул. Длинный Лук на него уже не смотрел, метнулся ко второму и, едва тот поднялся на ноги, рассек ему горло. Кровь широким потоком хлынула на зелень листвы и трав.

— Сюда! — Крик прозвучал совсем рядом, но, когда из-за деревьев выскочили люди Мартина, Длинный Лук уже успел скрыться в высокой поросли, окружившей подножие старого дуба.

— Будь он проклят, на его счету уже трое! — прорычал Мартин. — Ищите, он где-то здесь!

Двое вновь ушли в чащу, уже просто быстрым шагом, сам Мартин и один из лучников немного задержались, и тут предводитель мятежников обратил внимание на дубовый молодняк.

— Смотри по сторонам, — шепнул он своему товарищу и, держа меч наготове, шагнул к дубу.

Длинный Лук между тем не дремал. За несколько выпавших ему спокойных секунд он, глотая возбужденное гонкой дыхание, положил меч на землю, вынул лук, две стрелы и, стараясь не шуметь, натянул тетиву. Мартин шебаршился всего в десяти шагах поблизости, но вожак Вольницы уже уверовал в свою победу. Неведомая сила вливала в него чистый боевой азарт. Держа лук горизонтально, он наложил стрелу и, почти не целясь, выпустил ее в лицо маячившего сквозь просветы в поросли лучника. Тот упал без крика. Ошеломленный Мартин, которому чутье подсказало обернуться и увидеть это, инстинктивно пригнулся и этим спас свою жизнь — вторая стрела просвистела совсем рядом.

Проклятье, с луком этот дьявол и вправду хорош!

Быстро оценив расстановку сил, Мартин пополз в сторону. Сейчас бы крикнуть, пошуметь — парни же совсем близко, прибегут… только к этому времени их вдохновитель будет изрядно напоминать ежа. Наверняка второй раз Длинный Лук не промахнется, даже по звуку. Оставалось надеяться, что второй лучник услышит щелчок тетивы.

Поросль дубняка достигала в иных местах человеческой груди, так что у Мартина оставался шанс улизнуть незамеченным. А что делать дальше — его сейчас не волновало. Ни в малейшей степени.

Длинный Лук не стал отвлекаться на преследование заговорщика. Хоть он и не видел из своего укрытия, но был уверен, сам не зная почему, что остальные все еще находятся слишком близко. Вложив меч в ножны и натянув оружие для нового выстрела, он стал осторожно пробираться в том направлении, куда, по необъяснимой убежденности, удалился второй вражеский лучник. За Мартина он был спокоен, твердо зная, что сейчас тот в драку не полезет.

Однако первым он обнаружил воина без лука, кабаноподобного верзилу, который с упорством, достойным упомянутого животного, осматривал орешник, оставляя за собой настоящую просеку. Длинный Лук не стал поддаваться первому искушению немедленно пристрелить его и очень быстро засек второго лучника, мелькнувшего меж деревьев чуть в отдалении. Вожак Вольницы замер, выбирая момент. Сначала нужно снять лучника, а потом уже расстрелять и громилу, однако тот вот-вот выйдет из орешника, а лучник сейчас заслонен несколькими стволами…

Таиться было нелегко. Азарт веселил кровь не хуже крепкого эля, хотелось нападать, атаковать, сминать врага натиском с устрашающим хохотом и зверским выражением лица…

Мартина он уже не брал в расчет, по крайней мере на данный момент, когда трижды проклятому заговорщику полагалось удирать без оглядки куда подальше. Однако Мартин почему-то поступил иначе.

Он возник откуда-то слева, крича:

— Он здесь! Осторожно!

Стрела дернулась было в ту сторону, но Длинный Лук сдержался. Ближе всех к нему был верзила. Посмотрев в указанном направлении, тот разглядел противника и ринулся к нему, отводя меч для колющего удара и одновременно пригибаясь. Стрела остановила его уже в прыжке, и он упал наземь в двух шагах от цели. Длинный Лук выпрямился в полный рост, так ему было удобнее доставать новую стрелу. Ну уж эта-то — Мартину!.. Нет, лучник рядом. Сейчас выйдет или хотя бы высунет голову, чтобы осмотреться. До него шагов сорок — сорок пять не расстояние.

Лучник возник из-за ствола с уже натянутым оружием, зная, где отыскивать фигуру вождя. Но и тот был готов, так что о поединке на равных и речи не шло. Целился и стрелял некоронованный король быстрее, чем лучшие его стрелки думали об этом. Стрела противника, упавшего с пронзенным горлом, ушла в небо.

И снова непонятный импульс спас Длинного Лука: повинуясь ему, он чудом увернулся от метко брошенного ножа. На миг их с Мартином глаза встретились. Во взоре соперника Мартин увидел пугающий призрак холодной, мертвой пустыни…

— Нет! — севшим голосом взвизгнул он, и упал в поросль, и пополз, позмеился куда-то прочь. Отчаянная решимость его, уже дважды едва не стоившая Длинному Луку жизни, исчезла окончательно, сменившись беспросветной паникой. Он полз, а потом побежал, пригнувшись. Молодые, упругие побеги хлестали его по лицу, непослушные ноги едва поспевали за рвущимся к спасению сердцем, которое готово было выскочить из горла и лететь вперед — куда угодно, лишь бы подальше от полоумного салаги, на поверку оказавшегося сущим демоном…

Никогда в жизни Мартин еще не бежал так быстро, да еще согнувшись буквально в три погибели, чтобы не возвышаться над травой.

Да благословит Господь рост всех трав в этом мире!

Но Длинный Лук все равно бежал быстрее.

Несмотря на то что предводитель заговорщиков действительно сумел скрыться от его зорких глаз, он уверенно преследовал врага. Сам не зная как — то ли по звукам, то ли по запаху или вообще по какому-то неведомому чутью, превосходящему даже чутье лесных хищников. Да он и не задумывался над этим. Он гнал жертву, целиком отдавшись упоению охоты.

Очень скоро все уловки следопыта стали не нужны — Мартин выдавал себя всеми возможными способами. Еще немного — и стал виден. Но Длинный Лук не спешил стрелять. Он издал крик, наполнивший Мартина слепым ужасом.

К ручью они выскочили одновременно, шагов на сто ниже по течению намеченного места убийства. Длинный Лук, державшийся сбоку и медленно шедший на обгон, удачно выгнал Мартина на открытое место.

Здесь заговорщик окончательно запутался в ногах и упал, ткнувшись лицом в золото песчаной косы. Перевернувшись на спину, он увидел веселое лицо Длинного Лука и небольшую полоску железного цвета, в которой не сразу узнал стрелу, нацеленную ему в переносицу. Это была охотничья стрела с широкой режущей кромкой. Переносица болезненно заныла.

— Встань, — потребовал победитель.

Мартин встал. Растрепанный, запыхавшийся, извозившийся в песке, он выглядел жалко, но Длинный Лук понимал, что с этим мерзавцем надо держать ухо востро — загнанный в угол, он способен на все. Однако поглумиться хотелось.

— Ну ты собираешься отвечать, быдло?

— Н-на что?

— На мой вопрос, идиот. Чего ты хочешь?

Мартин сглотнул ставшую вязкой слюну, пытаясь сообразить, почему он еще жив и как это можно использовать.

— Я… хочу жить, господин. Извините. — Он развел руками и выдавил из себя смешок.

Длинный Лук удивленно изогнул брови.

— Неплохо, — сказал он. — Ты напускаешь на меня шестерых молодцов, а потом говоришь: извини! Объяснись-ка.

— Я сомневался в тебе, господин. Не верил в твои силы…

— Кстати, с чего это ты мне тыкаешь, мразь? И почему ты, подлец, встал на ноги, а не на колени?

— О, простите меня, господин. Так вот, я хотел сказать, что все это было испытанием. Я увидел готовящееся неповиновение и понял, что должен использовать шанс. Я подговорил мятежников устроить покушение… Если бы они убили вас, то, согласитесь, это бы доказало правоту тех, кто говорит, что вы неспособны управлять войском. Таких людей немного, но они есть, я точно знаю…

Мартин выдержал паузу, дожидаясь, когда Длинный Лук спросит имена этих редкостных мерзавцев — тогда можно будет и поторговаться! Но реакции не последовало.

— Однако вы блестяще доказали, что…

— Кто ты такой? — прервал его Длинный Лук.

— Я? Ваш преданный слуга, ваше величество! Ваш верный…

— Ты червь. Раб.

— Конечно. Но я верный и надежный раб. Ведь я сделал все это ради вас, господин, только ради вас.

Ему показалось, что Длинный Лук слушает его внимательно и вдумчиво, поэтому осмелился придать голосу больше твердости и даже поставил одну ногу на песок и облокотился о колено. С одной стороны, это придавало его позе некоторую уверенность, почти вольность, с другой — мало ли, для прыжка гораздо удобнее…

— Посмотрите сами, ваше величество, — вещал он. — До сих пор ваша сила не находила достойного применения. Кое-кто, кстати, я лично слышал, сомневается, что вы добыли золото в бою. Ибо никто еще не видел вас в деле! Народ восхищен предстоящим походом, однако нельзя, положившись на это, оставить за спиной семена измены. Вот мы и придумали это испытание… — «Черт, какие еще „мы“, я ведь только что ляпнул, будто был один…» — Я говорю «мы», потому что идея возникла не у меня одного. Просто никто больше не решился претворить ее в жизнь. Дело в том, что… не знаю, как и сказать… Не обижайтесь на них, господии… — «Величество» звучит лучше… Череп неслучайно, поди, сует это «величество» к месту и не к месту…» — Но они… не поверили в ваш ум. Никто из нас не подвергал сомнению ваше боевое искусство, все мы знали, что вы легко одолеете негодяев! Но другие не были уверены, что после расправы над подлыми мерзавцами, посмевшими противостоять вам, вы прислушаетесь к нашим словам и прозреете истинный смысл происшедшего!

Теперь Мартин говорил уже не столь подобострастно, сколь пылко, прикидывая в то же время, как можно ненавязчиво выпрямиться, чтобы по меньшей мере не говорить снизу вверх. Вообще-то он никогда не был хорошим говоруном и сейчас жалел, что рядом нет Черепа — тот, если не убедил бы Длинного Лука, хоть сумел бы уболтать его до потери пульса. Однако стрела, неотрывно следящая за его переносицей, оказалась ключом, отомкнувшим запоры на скрытом доселе таланте оратора.

— Так и получилось, что я остался один, не потерявший веру в вашу мудрость, ваше величество. Тяжела участь одиночки. Что мне было делать? Оставленный всеми товарищами, брошенный на произвол судьбы, что еще я мог сделать, чтобы спасти вашу репутацию, чтобы отвести от вас насмешки и сомнения? Что еще оставалось мне?

Он снова выдержал паузу, на сей раз такую артистичную, что она сделала бы честь и самому Черепу, — надо было определить, как воспринял повелитель всю ту ахинею, что он наплел. И только тут заметил, что губы Длинного Лука едва заметно шевелятся.

На самом деле некоронованный король давно уже слушал Мартина вполуха. Гораздо больше его занимал неслышный, беззвучный разговор с юной ведьмой, которая теперь, не опасаясь отвлечь Длинного Лука от драки, начала говорить «в полную силу» мысленного голоса — до сих пор она ограничивалась только спасавшими Лука «подсказками».

«Как ты это делаешь? — удивлялся вожак Вольницы. — Слов почти нет, а я понимаю все, что ты хочешь сказать!»

«Зато я не понимаю тебя! Что тебе нужно от этой твари? Сколько еще ты хочешь потратить времени на его бред?»

«Я хочу унизить его. Напугать и заставить повеситься на собственном поясном ремне. Слышала, он говорил о преданности? Вот сейчас я его преданность и проверю».

Мысль о предателе, болтающемся в петле на суку, была почти такой же сладкой и манящей, как раньше — мысли о золоте, из-за которых он повздорил с Истер над кладом. Только Длинный Лук не замечал сходства, зато Истер видела его хорошо.

«Не отдавайся мелочам, у нас есть дела поважнее».

«Мелочам? Этот подонок предал меня, хотел убить, а теперь врет мне в глаза не краснея! Я имею право отомстить. В конце концов, я просто хочу повеселиться после неприятных моментов, которые пережил из-за него».

«Ах, дорогой, разве этот человек враг тебе?»

«Разве нет?»

«Он слишком мелок, чтобы быть врагом, достойным тебя. Просто грязь, пыль на твоих сапогах, которую даже не нужно отряхивать — ветер сдует».

«Кто же, по-твоему, будет стоящим врагом?»

«Паяц, который увел Изабеллу. Граф Томас Рэдхэнд. Не беспокойся, найдутся!»

И вдруг вместо слов и ясных мыслей в голову Длинного Лука ворвался по-звериному туманный, неопределенный сигнал опасности. Истер и сама не знала, откуда пришло это чувство, но позволила природному инстинкту ведьмы поднять тревогу. Длинный Лук вздрогнул, напрягся — и вовремя! Он разглядел на лице Мартина еще не решимость, но уже идею: сейчас, когда напыщенный вожак ушел в себя, уйти от прицела, броситься на него и вогнать нож в живот…

В следующий миг Мартин, заметив, как изменился взгляд Длинного Лука, передумал сопротивляться и попытался склонить голову пониже, чтобы не выдать себя, но было уже поздно.

— Посмотри на меня, — тихо и отчетливо потребовал Длинный Лук.

Переносица, едва обласканная покоем, снова нестерпимо заныла от предчувствия. И не зря. Молниеносный удар дикой боли между глаз ослепил его и выбросил в небытие.

Истер прочитала закрывающее заклинание и позволила себе разлепить веки. Обмен мыслями, тем более с человеком, не имеющим никаких магических талантов, отнимал прорву сил. Однако она не чувствовала себя в убытке. Хорошо то, что хорошо кончается, а неожиданная передряга завершилась на славу. Недоверчивые теперь трижды подумают, прежде чем проявлять недовольство, но главное — Длинный Лук преодолел еще одно искушение, на сей раз — искушение мелочностью. Это радовало. Если так пойдет дальше, того и гляди, на него можно будет положиться.

Истер легла на траву под раскидистым деревом, потянулась, словно кошка на солнце, и задремала. Ей обязательно требовался отдых, потому что впереди, и очень скоро, ждали события куда более серьезные. Юной ведьме снились чарующие пейзажи Драконовых земель, в дивных, исполненных неземной, первобытной страсти видениях она бродила там, чувствуя себя богиней.