Серая сталь

19 Глава

От судьбы не уйдёшь. Особенно если она метко стреляет.

Николай Константинович Рерих.

Срочно! Строго секретно!

Согласно донесению, полученному от агента Астра, в Гонконге, 2 мая в период между тринадцатью часами пополудни и восемнадцатью часами, состоялись переговоры между лордом Артуром Бальфуром и командующим военно-морскими силами Ниххон Хэйхатиро Того. В ходе беседы обсуждались вопросы поставок стратегического сырья в Ниххон, заказы новых кораблей на верфях Британии и США, а также современного оборудования в том числе высокоточных станков.

По всем вопросам достигнуто полное согласие, в чём был составлен меморандум, для ознакомления глав государств. В неофициальной беседе во второй части, лорд Бальфур настаивал на вовлечении Ниххон в войну с Россией, обещая увеличить соответствующую поддержку силам армии и флота Ниххон, а в случае передачи земельных концессий Российского Дальнего Востока и Корейского полуострова во владение Британии — частичное списание долгов.

Адмирал Того, положительно воспринял перспективы списания задолженностей в обмен на территории Дальнего Востока.

Действительный тайный советник Орлов. 5 мая 1922 года

В послеполуденное время, Николай Александрович Смирнов, известный московской, да и всякой другой публике как иллюзионист и гипнотизёр Орнальдо, наслаждался покоем, тишиной и фигуристыми горничными в своём подмосковном доме, на берегу Москва – реки в небольшой деревеньке Ильинское.

Олега он встретил словно старого друга, и сразу же потащил за стол, который начала сервировать шустрая белокурая девушка в белом платье и переднике.

– А вы, по какой части Николай Александрович? — Орнальдо с интересом посмотрел на гостя. Обычно с теми, кого приводил его старый приятель Олег Воротынский, всё было просто. Несмотря на широчайший круг знакомств среди московского люда, друзьями тот считал прежде всего военных, и лишь во вторую очередь хорошеньких актрис. Но Николай не подходил ни под одну из этих категорий. Имея вполне светский лоск и гвардейскую стать, свободно разговаривал на любые темы, выказывая приличное знание техники и массы других предметов, и был вполне раскован, что в общем было не свойственно молодым офицерам.

– Я студент Политехнического Университета, господин Орнальдо. — Николай отставил в сторону чашку. – В силу своих невеликих способностей помогаю Олегу Христофоровичу, в разрешении служебного казуса, что приключился не по его вине.

– Да… – Смирнов покачал головой. — О месте службы Воротынского он был осведомлён, и оружие на Николае, разглядел вполне определённо. Но если гость пожелал быть инкогнито – что-ж это его право. — А чем же я могу вам помочь?

– Нас интересуют акробаты, и акробатки. — Перехватил инициативу Олег. – Все те, кто сейчас выступает по московским площадкам. Кабаре, шапито, кафешантаны…

– Вот тут-то я, пожалуй, и не смогу помочь. — Орнальдо усмехнулся, бросив взгляд на фигуристую служанку. — Кого-то знаю, но это совсем не тот охват, который вам нужен. – Он задумался, помешивая чай в чашке. – Но есть такой человечек, есть. Гурвич Виктор Петрович. Вот он знаток и ценитель акробатики. – Цирковой антрепренёр, и владелец небольшого театрального кафе на Маросейке. Бывали быть может? Маска.

– В Маске, бывал, как же. – Олег Христофорович кивнул. – Чудное заведение. В основном тем, что там бывают циркачки из варьете Дурова, и кафешантана «Летучая мышь».

-Так вот, он и есть его владелец. Человек он страстный, увлекающийся, и в основном, именно акробатками, уж не знаю, что он в них нашёл. Можете прямо сослаться на меня. Мы в довольно приятельских отношениях.

Виктора Петровича удалось отыскать лишь в помещении варьете Дурова, где шёл набор в гастрольную труппу, отправляющуюся в тур по Югу России.

На сцене варьете цирковые номера сменяли один за другим, показывая весь широкий спектр артистов, от клоунов до дрессированных животных. Члены комиссии сидели в ряд на первом ряду пустого и полутёмного зала, выставляя оценки номерам, а пара служителей собирали листки и укладывали их в стопку, для дальнейшего просмотра.

Наконец всё закончилось, и Олег, подошёл к худощавому невысокому мужчине в щегольском шёлковом костюме песочного цвета.

– Виктор Петрович? – Капитан коротко поклонился. – Олег Христофорович Воротынский. Вас мне рекомендовал господин Орнальдо, как непревзойдённого знатока московской цирковой жизни.

– Как он там, ещё не покрылся плесенью? – Ворчливо поинтересовался антрепренёр, двигаясь на выход.

– Возможно, если будет брошен своими горничными… – Воротынский улыбнулся.

– Ах ха! – Смеялся Виктор Гурвич, так заразительно, что и Николай, и Олег улыбнулись. – Да разве от этого красавца кто-нибудь уйдёт добровольно? Это вот мне, старику приходится напрягаться изо всех сил.

– Ну, какой же вы старик. – Подлил елея Николай. – Великий князь Григорий куда как старше, а его похождения – настоящий роман с продолжением. Сорок лет это расцвет мужественности.

– Эх, молодой человек, если бы ещё и юные девицы были такого же мнения. – Виктор Гурвич покачал головой. – А кстати, не желаете ли проехать в новое кабаре Бертольди? Говорят, там настоящий цветник.

– Итальянец? – Удивился Николай.

– Ах-ха! – Антрепренёр вновь расхохотался. – Да какое там. Сын нижегородского купца Елманова, Сашка Елманов. Взял себе звучный псевдоним, и вот, организовал такое заведение. Притон – притоном, конечно, но девицы бывают просто высший класс.

– Нас собственно интересуют именно акробаты и акробатки. – Николай чуть развернул Виктора Петровича так, чтобы он шёл к машине.

– Акробатки – это понятно. А вот акробаты? Или вы из этих? – На лицо циркового деятеля наползла тень.

– Не из этих и не из тех. – Николай вежливо улыбнулся. – Из дома княгини Троекуровой было похищено ценное имущество, которое меня просили разыскать. Фамильные драгоценности ещё полдела. Но вот некоторые расписки, и тем паче письма определённого характера… Ну вы понимаете. И вышло так, что кроме как через дымоход, ту шкатулку не вынести никак.

– Так. – Виктор Петрович подобрался. – Чем могу служить?

– Интересуют люди, способные пролезть вот в такую дыру, – Николай пальцами показал размер отверстия. – Но не дети. Детям такой груз не поднять. Мужчина, или женщина очень субтильной конституции, но жилистые и крепкие.

Судя по лицу антрепренёра, тот выпал из мира, потому как прикрыл глаза, и только губы его чуть заметно шевелились. Потом он отмер и посмотрел на Николая уже совсем другим взглядом.

– Поехали.

Во всех местах, куда они приезжали, Виктора Петровича неизменно встречали распростёртыми объятиями и сразу провожали за кулисы, где кипела совсем другая жизнь, отличная от сценической, и намного менее красивая. Пахнущая застарелым потом, пылью и кровью. Но артисты деловито спешившие по своим делам, были улыбчивы, и от них словно сияние исходила мощная энергия и сила, которая сразу покорила сердце боярича.

Антрепренёр временами бросал их и вёл какие-то разговоры, но и временами подводил разных людей, но ширина плеч и общие габариты, их были таковы что боярич только отрицательно качал головой. Но чаще возвращался ни с чем, виновато разводя руками, и говоря что-то вроде:

– Верочка ещё месяц назад укатила в Сибирь с труппой.

Или:

– Коля уже месяц лежит со сломанной ногой. – Страховка подвела.

Уже ближе к девяти вечера, после посещения цирка Чинизелли и демонстрации очередной акробатки, когда он устало сел в машину, вздохнул, и посмотрел на спутников.

– Остался последний адрес. Французский цирк Фоли Бержер, выступающий сейчас в шапито в парке на Ходынском поле.

– Ну так поехали. – Николай улыбнулся и завёл двигатель. – Не переживайте, Виктор Петрович. Вы и так сделали для нас больше чем мы рассчитывали. Да и глупо было бы полагать на решение вопроса в один день. Так бывает только в романах.

В день цирк давал три спектакля. В десять утра, в три часа пополудни, и вечернее которое начиналось в девять вечера. Они чуть запоздали, но благодаря знакомствам Виктора Петровича, получили вполне приличные места.

Николай конечно бывал на выступлениях цирковых артистов, но спектакль большой труппы видел впервые, и зрелище глубоко поразило его. Дрессированные животные, канатоходцы, клоуны и иллюзионист, всё промелькнуло словно цветной сон, и очнулся он лишь тогда, когда на арену вышла хрупкая и миниатюрная, похожая скорее на маленькую девочку, женщина в обтягивающем трико.

Она работала вместе с огромным, плечистым мужчиной, легко бросавшем её вверх и ловивший разными способами, и всё это в быстром темпе и под бравурную музыку.

Когда представление закончилось, Гурвич убежал по своим делам, а Николай с Олегом вышли на площадку перед цирком, и капитан, вытащив из портсигара очередную сигарету закурил.

– Ну, как минимум, один кандидат у нас есть. – Сказал офицер, задумчиво глядя куда-то в пространство. – Мадмуазель Блорди, на мой взгляд могла в ту дыру что вы показали войти без масла.

– Осталось совсем немного. – Николай вздохнул. – Убедиться в том, что это они, и найти эту радиостанцию.

– Да, начать и кончить. – Капитан кивнул. – Можно конечно устроить тотальный обыск…

– В цирке, среди реквизита? – Николай хмыкнул. – Результат предсказать несложно. Может устроить что-то вроде пожара? Дым, шум…

– Полагаете они кинутся к своему тайнику? – Капитан покачал головой. – Пожар в цирке – это такой хаос, что мы их мгновенно потеряем. Будь мы на чужой территории, то я бы приказал взять этих субчиков, да поспрашивать так, что они сами бы всё рассказали. Но, здесь в империи… И ведь агентов не подсунешь. Они тут друг друга знают, как облупленных.

– Да и нет времени на игры. – Николай качнул головой соглашаясь с Воротынским. – А скажите, Олег Христофорович, нет ли у вас в знакомых, мужчин совсем звероватого вида? Ну чтобы один взгляд ночью, и все барышни в обмороке?

– Хотите пресс устроить? – Капитан ухмыльнулся. Есть, как не быть-то? И даже по нужному профилю. Сейчас телефонирую только…

Пока капитан ходил договариваться с силовой поддержкой, Николай прогулялся по цирковому городку, и в очередном закоулке увидел приткнувшийся к загону с лошадьми маленький двухместный автомобильчик Бенц – Шлёкен, очень любимый дамами за мягкий ход, лёгкое управление, и просторный багажник. Такая же машина была у его мамы, и именно на ней боярич учился ездить.

На ободе колёс, было явно видны следы от чернозёма, весьма нехарактерного для Москвы и окрестностей, но водящегося на лужайках вблизи лабораторного корпуса Физического Института.

Минут через сорок, когда цирк уже начинал сворачиваться на ночь, к шатру подъехал небольшой крытый грузовик, откуда стали выскакивать полицейские. Широкоплечие бородатые мужчины гренадёрского роста, вооружённые укороченными автоматами Фёдорова в чёрных шинелях, и с кубанками на голове, числом около двух десятков, быстро построились, и урядник, командовавший нижними чинами, подошёл к капитану, и вскинул ладонь к шапке.

– Ваше благородие. Летучий отряд полиции восемнадцатого отделения прибыл в ваше распоряжение.

Только сейчас Белоусов оценил не только богатырскую стать полицейского, но и лицо, пересечённое шрамом наискосок от лба до щеки. Вид у урядника был действительно страшноватый. Папаха, чуть сдвинутая на затылок, открывала лицо со шрамом, большие тёмные глаза навыкате, придавая уряднику вид туповатый, но бравый.

– Вот, Николай Александрович, рекомендую урядника Говорова Петра Федотовича. В одиночку взял банду из семи человек. Правда трое не выжили, ну так то, не большая беда.

– Рад знакомству Пётр Федотович. – Николай пожал лопатообразную ладонь полицейского. – Вам уже объяснили, что нужно сделать?

– Так понятно же. – Урядник чуть изогнул губы в улыбке, и бояричу почему-то стало ясно, что облик недалёкого служаки лишь маска, на лице умного и ироничного человека. – И пугнуть, и подмогнуть в случае чего. Не в первый раз с Тайниками работаем. Манёвр понимаем.

– Тогда давай организуй нам здесь директора этого курятника, но, чтобы уже на всё согласного.

– Это мы мигом. – Он кивнул, отошёл к своим людям, и двое из нижних чинов унеслись куда-то в глубину палаточного городка.

Уже через пять минут, на руках словно куклу принесли едва одетого директора цирка который потея и запинаясь рассказывал, что дуэт Блорди он нанял буквально перед поездкой так как акробатическое трио Ансальди выступавшие у него внезапно заболели, и не смогли ехать.

– Поставьте его. – Капитан кивнул огромному словно медведь полицейскому, и тот разжав руку, уронил директора на брусчатку. – Воротынский присел у директора и внимательно посмотрел тому в глаза. – Сейчас тихо и медленно встанешь, и не делая резких движений, покажешь вагончик этих Блорди. – Капитан говорил по-французски правильно и без акцента, но очень по-книжному, что выдавало в нём отсутствие языковой практики. – И, если хоть пикнешь не по делу, доживать оставшиеся дни будешь в Сибири. Ясно?

– Да, господин! – Директор который к этому времени успел встать на четвереньки, не поднимаясь закивал головой, так преданно глядя в глаза капитану, что тот с усмешкой потрепал его по щеке, как хорошего пса.

– Веди.

Вагончик Блорди, совсем небольшой, а точнее четвертинка железнодорожного контейнера, стоял в ряду таких же металлических кубиков, приспособленных для перевозки на открытых платформах. В стенке вагончика было всего пара окон, и две двери, чтобы можно было соединить их переходами, когда они стояли на одной платформе, или соединялись вместе для удобства проживания.

Этот контейнер был уже потрёпанным, но не старым металлическим ящиком, обклеенным плакатами с лицами акробатического дуэта, и видами разных городов. Николаю, сразу бросилось в глаза одна несуразность. Все плакаты были примерно одного времени, и судя по износу непрочной бумаги, наклеены примерно одновременно.

Тем временем полицейские очень грамотно взяли вагончик в кольцо, вскинули оружие к плечу и взвели затворы.

Директор цирка даже чуть присел от такого звука, но собравшись постучал в дверь.

– Господа, откройте! Господин Блорди! Госпожа!

В ответ в вагончике раздался выстрел, и побледневший директор стёк на землю рядом с дверью. И в это же время где-то в глубине циркового городка раздался громкий хлопок двигателя.

– Капитан, живьём мерзавца брать! – Крикнул Николай и сев за руль Спайкера, погнал машину вперёд.

Импровизированная улица, образованная цирковым хозяйством, выходила на две стороны, одна из которых уже была перекрыта грузовиком, и не раздумывая боярич вырулил ко второму выходу.

Буквально через несколько секунд, он увидел сорванные с петель ворота, зад убегающего в темноту Бенца, и нажал ногой на педаль газа. Спайкер был куда тяжелее, но и двигатель в сто двадцать сил не шёл ни в какое сравнение с тридцатисильным Шлёкеном.

Он догнал маленький автомобиль очень быстро и сначала попытался прижать его к обочине, но девушка, сидевшая за рулём, вскинула руку и начала стрелять.

Сначала посыпалось боковое стекло, потом ещё одно, а через секунду что-то тупо ударило Николая в плечо, и боль словно раскалённый пластырь накрыла всю правую руку.

Уже не раздумывая, он с такой силой крутанул руль, что снесённый с дороги Бенц, вильнул в сторону, и подскочив пару раз на кочках, перевернулся на бок.

Зажимая рану в плече, Николай выскочил из машины, и увидел, как загребая одной рукой, по земле ползёт девушка, таща за собой зелёный ящик. Когда она обернулась, и увидела подходившего Николая, вскинула свой браунинг, но боярич качнулся в сторону, и выстрел ушёл мимо. А больше патронов в маленьком пистолете не было. Пять попыток калибром шесть тридцать пять, в коротком магазине, карманного браунинга, истрачено почти впустую. И видя, как мадемуазель Блорди тянется к вороту разорванной и грязной блузки, он чётко словно в футболе пробил носком туфли в грудь девицы, от чего та упала на спину, и затихла.

Полицейские приехали буквально через пять минут, когда Николай уже сам перевязал себе рану, наложив тугую повязку. Пуля легла довольно погано, так что повредила плечевую артерию и кровь никак не удавалось остановить.

Всё уже плыло в тумане, когда рядом остановился грузовик и оттуда выскочило человек десять. Сначала Николай ещё держался, но постепенно расслабленный тем что всё уже прошло и сильной кровопотерей, задремал.

Наркоз, операция и остальное, всё прошло мимо, а очнулся он только от того, что организм срочно потребовал удовлетворить минимальные физические нужды.

Плечо и вся правая рука в тугой повязке не шевелилось, и Николай, помогая себе левой рукой сел на кровати, подождал пока разбегутся цветные круги перед глазами, и потихоньку побрёл к выходу.

Тут-то его и перехватила пожилая санитарка, сразу же затолкавшая боярича обратно в кровать, и ловко подсунув утку.

Затем его накормили бульоном, и настоятельно влили стакан красного вина, после чего Николай просто вырубился, но к обеду проснулся и чувствовал себя намного лучше.

А после началась длинная череда визитов. Доктор со свитой помощников, внимательно осмотрел повязку, проверил руку, и похвалив хирурга, присутствовавшего здесь же, пожелал выздоровления Николаю, после чего удалился. Но покой был недолгим. С разрывом в полчаса, появились Елена Аматуни, княжна Долгорукая, родители, и даже какой-то мужчина в парадном камзоле, представившийся обер-распорядителем37, и долго расспрашивавший боярича о пожеланиях, и просьбах. Несмотря на то, что просьба у Николая была одна – оставить его в покое, он стоически вытерпел все посещения, и даже в меру шутил. Несмотря на то, что все расспрашивали о причинах автокатастрофы, у Белоусова создалось впечатление, что истинную причину его пребывания в больнице, знали, как минимум родители, княжна, и доброжелательный, как только что наевшийся тигр, обер-распорядитель.

А через два дня, когда он уже мог нормально ходить, в палату пожаловал сам князь Голицын.

С каким-то непонятным выражением осмотрев палату, он присел на кресло, поставленное рядом с кроватью, и раскрыл папку, лежавшую на коленях.

– Знаете, я, когда просил вас разобраться с этим похищением в Физическом Институте, полагал, что вы, создадите хорошую завесу для работы настоящих профессионалов. Начальник департамента Сыскной полиции Господин Кошко, уверял меня, что кроме тех, кто работает в здании, не мог сего сделать, и все силы они бросили на выяснения всей подноготной каждого работника, и обыск квартир подозреваемых. И вот, у них подробнейшее досье на пятерых работников и их семейства, а искомая радиостанция у вас. Кстати, узнаёте? – Князь подал пару фотокарточек, на которых Николай узнал мадемуазель Блорди, и её брата или кем он там ей приходился. Только оба на карточках были в военной форме французской армии. – Майор Жослен де Фиори, и лейтенант Катарина Пейрак. Сотрудники Второго Бюро Французского Генштаба38.

– Как, этого Жослена, взяли живым? – Спросил Николай, разглядывая фото.

– Взяли, голубчика. – Князь усмехнулся. – Собственно его целью было отвлечь внимание от мадемуазель Пейрак, которая должна была покинуть цирк, на автомобиле, и скрыться на конспиративной квартире. Поэтому уже через десять минут, когда он посчитал, что сделал всё что нужно – сдался полиции. Ну чуть попортили ему внешность, но это так, от усердия. Так что он теперь сидит в камере, как и его сообщница, и рассказывает всякие сказки. Но это уж точно не ваша забота. Там не только спецы из нашего генштаба, но и из Тайной Канцелярии подключились.

Так что благодаря вам, у Генерального Штаба не фитиль в штанах, а настоящие именины сердца. Не каждый день попадаются шпионы такого калибра. И опять, таки благодаря вам, генерал Духонин у меня в должниках, также, как и глава Тайной Канцелярии Борис Фёдорович Орлов.

– А он-то каким боком к этой истории? – Удивился Николай. – Наоборот же, прокол генштаба прямых выгод Канцелярии не даёт, но тактически ситуация очень выигрышная.

– А мы с ним об заклад ударили. – Ефим Петрович рассмеялся. – Когда князь узнал, как именно я отблагодарил вас за спасение моего человека, то посетовал, что больно дорого мне обошлась сия операция и выгоднее было послать его скорохватов. Ну и я грешным делом ляпнул, что вы, скорее всего в долгу не останетесь, и в итоге я вам буду должен. Ну вот об заклад и побились. Кстати, вам заводик на Урале не надобен? Хороший заводик.

– Зная вас, князь, я предположу, что там на этом, как вы изволили выразится, заводике под пару тысяч работников… – Ворчливо произнёс Николай. – Спасибо, но нет. – Одного магазинчика мне как-то достаточно.

– Ну, пять не пять, а двенадцать тысяч там трудится. Но, нет так нет. – Голицын улыбнулся. – Кстати, вами очень интересовался Николай Николаевич Духонин. Всё спрашивал, как так случилось что вы не служите у него.

– Ага. И топтал бы я сейчас пыль в Туркестане. – Николай негромко рассмеялся.

– Ну, где-то так я ему и ответил. Человека хорошего, мало найти. Надо его ещё и к делу приспособить, да так, чтобы ему самому интересно было. И чтобы не думал, на что завтра обедать будет. – С улыбкой произнёс князь, внимательно глядя на боярича.

– Да с одной стороны я не против, Ефим Петрович. – Белоусов тоже улыбнулся. – И деньгами вы не обижаете, и дела действительно интересные. Ну и как бы я лейтенантский чин выслужил к моим-то годам. Некоторый риск конечно есть, но вполне разумный, и мало того, придающий делу определённую остроту. И всё это при одном и очень правильном начальнике. Не работа, а мечта.

– То есть, вы не против того, чтобы я и впредь обращался к вам за помощью? – Уточнил князь.

– Разумеется не против. – Николай усмехнулся. – Ещё как минимум четыре года, я в полном вашем распоряжении. А там, как Бог даст.

– Ну и отлично. – Голицын широко улыбнулся, и достал из кармана. – Тогда это ваше. – Он протянул раскрытую ладонь Николаю, и тот увидел, как блеснул в свете солнца, золотой жетон с надписью Слово и Дело, а рядом положил кинжал в ножнах из стали и слоновой кости. И видя, что боярич собирается отказаться, добавил. – Это не моя прихоть, а именной приказ государя, по зачислению вас на службу свободным агентом Особого Управления Тайной Канцелярии. Носите, и не забывайте девиз, начертанный на лезвии кинжала.

– Моя честь – верность. – Произнёс боярич, внимая кинжал из ножен и читая девиз написанный поверх узора на серой стали клинка.