Сеча за Бел Свет [СИ]

Глава тридцать третья. Сынки Ра

Нежданно Халы вцепившиеся у Ра, замерли на миг, прекративши желвить тело Бога. Ищё малеша вони медлили, а посем резко дёрнули на собе Асура, раздираючи его тело у разных направлениях. Послухалси страшный, раскатистый треск, хруст разрываемой плоти и скрёжет ломаемых костей. И тело великого, солнечного Бога, освещающего и согревающего от началу веков Бел Свет, распалось на две части. С одной его стороны находились левая рука и весьма поеденна нога да часть туловища, а с иной осталась правая культя, почитай целая нога, туловище и нетронутая голова. Лицо Бога перекосилось, резкий дрыг тронул останки внегда единого, роть приоткрылси и отнуду вырвалси тихий возглас перьшедший у стон. Глаза Асура тёмно-синие, добрые и любящие, глянули во глубины Поселенной, уста изогнулись дугой, восьмиконечна звёзда, точно описанная солнечным колом, полыхающая над его златыми кудрями, потухла. А чрез сиг сомкнулись блистающие смаглым светом веки, схоронив под собой погибшие очи Асура, и ужотко умирающий Ра, обхватив останками правой руки, копошащихся сторонь него Хал и поджавши их под собе, полятел униз на землю. Остальны ж змеи, токмо оторванна часть тела Бога сорвалась удол, напали на воз, опоясав, опутав его своей тьмой. Скрозе наполнившиеся слезьми очи Борюша наблюдал за падающим к землям Бел Света великим телом Бога. Горящим огненным потоком слетел Ра удол и врезалси во Мать Сыру Землю. Раздалось оглушительное грохотание и перьклонившийся мальчик почувствовал, как хлынуло ему у лицо огненно дыхание погибшего Асура, ащё немножечко и по землице со того месту идеже приземлилси Ра потекла полыхающа река, её яркость была такова, чё осветила верно увесь Бел Свет. А Халы промаж того дожелвили солнечный воз, погасив его сияние. Иная же часть Ра, также поедаемая змеями, сувсем на маненько зависла у небесах. Кружащий околот неё Волх пустил полымя у змеев, и они вспламенившись нежданно стремительно качнулись, а посем скопом с телом Бога полётели… да тока не к Бел Свету, а вспять от него… тудыличи у мглистую Поселенную, наполненную стайками и сонмами звёзд. Морг опосля то вжесь було не тело оплетённое Халами и объятое огнём, а лишь далёкая размывчатая пежина … ищё сиг и темнесь полностью его поглотила. И абие у мироколице настала мгла. Огненная река пламя у каковой будто бесилось може и давало свету дольнему миру, но не осеняло небеса. И они доселе голубые и инде заслоняемые чёрными телами Хал потонули у мраке…. таковом густом васнь опустошающем, изнуряющем и умертвляющем усё живое. Лишь изредка мелькал у них Волх усё доколь бьющийся с Халами. Унезапно резко дохнул на отрока льдяной порыв ветру, и то вжесь был не Позвизд, почасту мелькающий подле Вил, то было какое-то иное дуновение, точно пришлое из других краёв. Боренька тягостно вздрогнул и порывчато задышал, будто, и, не ощущая объявшего тело мороза. Горячи потоки слёз застилали ему очи, текли по щекам, падали на грудь, а у главе стучала водна жуткая думка, вроде як набат выбивающий тугой, грохочущий звук: «Усё! Усё! Усё! Погиб Ра!.. дарующий свет, тепло и жизть! Погиб Бог и Бел Свет!» И вторя тем стенаниям, причитала над павшим Богом Мать Сыра Земля, наблюдаючи за горящим потоком огня, усё чё восталось от столь трепетно её согревающего Асура. И те тихие рюминья долетали до слуха мальчонки, словно то матушка его, Белуня, оплакивала погибших старчих сынков. Нежданно послухалси вельми тихий скрып, так васнь иде… оченно не близко отворили створки ворот. И во тьме Поселенной весьма ярко полыхнул голубой свет. Боренька торопливо утёр тыльной стороной пясти очи и вгляделси у ту темнедь. И тады ж сине-голубая капля оторвавшись от источника света, порывчато моргнув затухла и без задержу прокатилси оглушающий рокот, а засим из того голубого свету навстречу Бел Свету устремились три ярчайшие искры: смаглая, рдяная и голубая. Они сице бойко приближались к Бел Свету, чё вмале мальчик разглядел идущих скороходью коней. А чрез сиг або морг, кто разберёть у эвонтой тьме, и вовсе явственно живописались образы скачущих. Та искра, чё чудилось Борюше издале смаглой, обернулась четвёркой огненно-златых коней, молодых, задорных и могутных. Густые, вскосмаченные гривы летели, вслед за их обладателями, махонисто развеваясь по ветру, и по ним туды-сюды пробегали искристые крохи златого света. Рьяные жеребцы были впряжённы у боляхну злату колесницу, с низкими затейливыми бортами по углам украшенную резными человеческими образами, со двумя здоровущими, словно жернова, колёсами с осьмью ступицами. На колеснице сжимая у руках золотые долгие поводья стоял юный и пригожий Бог. И тот Асур с широкими мощными плечьми, со златыми кудреватыми, длинными волосьми и солнечным ликом весьма напоминал Валу и Ра. Солнечно— златые, густые брови и ресницы, большой будто с обрубленным кончиком нос, высокий лоб и нежно-алые губы, да таки ж аки у Ра тёмно-синие очи. Эвонтов Бог был усё ж помладче Валу, можно гутарить чё то был отрок, и у него ано не пробивались волоски над устами. Обаче при ентом он зрилси до зела могутным и велим, один-в-один як земной Борилка. Во правой руке у Асура находились поводья, а у левой он держал на коротком злачёном черешке долгий тонкий горящий бич, и иногды взмахивая им резко щёлкал его концом у вышине Поселенной, прямо над своей головой, идеже почитай осторонь кудерек волос сияла восьмиконечна звёзда, описанная солнечным колом, символ самого Сварога. И немедля проскальзывал по Поселенной и мироколице звонкий щелчок подзадоривающий и без того ярых, полных сил и младости солнечных коней. Асур был обряжен у смаглое сплошное одеяние, доходившее ему до лодыжек, расшитое широким редрым волоконцем по подолу и краю рукава. Крепкий стан опоясывал широкий пояс с чудной застёжкой в виде двух сомкнутых солнечных жерновов. А на ноги Бога были надёваны короткие рдяные сапожки, опушенные по краю златым сиянием света, да без снуров. У та вторая искра, чё казалась Бореньке рдяной обернулась идущим скоком со серебристой шёрстью конём. Евойна развевающаяся златая, длинная грива и хвост стелились следом за ним и вершником восседающим на нём, и по их хохлатой поверхности резвились немалые кумачные капли огня. Сверху на мочном жеребце сидывал младой и весьма упавый Бог с золотыми волнами кудырей, с молочным цветом лица, крупным лбом и прямым слегка горбатым носом, да ярко голубыми очами. Над его главой, также як и над головой первого Бога, горела восьмиконечна звезда, да тока эвонта пыхала почитай червлёным светом, осеняя и Асура, и его жёлто-прозрачное одеяние с рдяным отблеском, вспыхивающих по полотну искорок, насыщенной светозарностью. Бог был не мнее внушителен у плечах, с крепким станом и дюжими руками. Он удерживал у левой руке большущий меч лезвие коего горело багряным огнём. Голубая искорка также вмале живописалась, и тады Борюша узрел идущих скороходью двух прозрачно-бурых коней, у эвонтих животин заместо грив клубились буро-серые тучи. Мощны копыта усяк раз ступая по Поселенной вызывали гулкие удары грома. Они тянули за собой серебристу колесницу без бортов, лишь с плоским ровным перьливающимся радужным цветом пятачком. Два здоровущих серебристых колеса вращались так живо, васнь мелькающие пред глазьми мгновенно бьющие у оземь молнии, блистающие и выбрасывающие туды-сюды ярые вспышки света. На колеснице стоял, крепко удерживая поводья в левой руке, Бог. Он был самым могутным из усех Ясуней… ширше во плечах и с вельми мышцастыми руками. Его долгое одеяние почти смурного цвету без рукавов оголяло руки. Серебряные до плеч кудри горели голубым светом озаряючи усего Бога, аль у то осеняло коловращающееся бело-голубое Перуново колесо, будто приткнутое сзади к его голове. Пробивающиеся над верхней губой серебряные, редкие волосья заместо усов и таки ж редкие волосья покрывающие покатый, раздвоенный подбородок, гутарили о нём як о младом вьюноше. У Бога был прямой нос и сине-голубые очи, словно мечущие молнии. Асур держал у правой руке радугу-лук перьливающуюся смаглым, рдяным, зекрым, марным и синим цветами, а за плечьми у него висело золотое туло полное полыхающих серебристым светом стрел с огнистыми хвостами. Опоясанный лучистым широким поясом, сверху присыпанным прозрачно-смурными самоцветными каменьями, на каковом поместились большущие ножны с пылающей рукоятью меча, Бог был весьма сёрдит и его сведённые во едино густы серебристы брови придавали оному взору грозность. Затаивши дух, мальчик наблюдал приход светлых Ясуней, которые приблизившись к месту сечи не мешкаючи разделились. И тот кый скакал на прозрачно-бурых конях с клубящимися буро-серыми тучами направилси униз к землям Бел Света. Оглушительное рокотание шествующих нарысью, по небосводу, коней было таковым мощным, чё Борилка на маленько оглох, а волосья, одеяния и кожа мальца зараз покрылись каплями водицы.

— Это Перун — Громовержец! — вельми зычно молвила Магур, стараясь перькликать грохотание. Да тока Боренька и сам распознал в ентом могутном Асуре Бога Битв и Войны Громовержца Перуна. Два же иных Бога пришли у помочь к Огненному Волху, и тот который был на солнечной колеснице мгновенно осветил небеса и согрел отрока.

— Хорс! — не мнее громко пояснила Магур, гикая величания Богов, — сын Ра и Волыни. Ноне он заменит на небесной тверди своего солнечного отца! Гляди-ка, Борюша, ты присутствуешь не просто при гибели Бога, ты наблюдаешь смену эры.

— Смену эры? — перьспросил мальчонка, не понимаючи сказанного ему птицей, и повертавши голову налево, в свете вспыхнувшего нового красна солнышка рассмотрел Вил и летаглов на малеша прекративших сечу и замерших у небесах, по-видимому, также созерцая прибытие Богов.

— Да … эра— движение солнца… И днесь происходит смена эры, — произнесла Магур и содеяв небольшой круг, подалась увыспрь, абы мальчик смог луче разглядеть великих Ясуней. — Погиб Ра, а вместе с ним умерли Вышня и Крышня, ибо эти Боги суть едины. Они живут, правят у единой эре. Тяперича настало время иных Асуров. Младого Бога Хорса и сынка Перуна, каковой вмале родится.

— Як…як сице, — горестно закликал мальчонка и утёр дланью мокры щёки и глаза, — як сице… Помер Вышня и Крышня… а як же тады мы беросы… без Ясуней наших?.. Без Вышни— отца нашего?.. без Крышни? Магур порывчато снизила ретивость полёта и закружила на едном месте, а Боренька задравши голову увидал как Хорс, отныне солнечный Бог Бел Света, взмахнул своим бичом, и, огревши его пылающим концом тела чёрных Хал прынялси сечь их на части да куски.

— У беросов будут другие Асуры! Те, что родятся вмале и вступят в земли Бел Света да своей удалью и могутностью призовут остатки беросов под свои стяги! — отметила Магур, и, свершивши до зела махонистый круг, чуть тише добавила. — Тот, что на серебристом коне Бог Огня Светозарый Семаргл. А ОгнеБог промеж того взмахнул своим мечом и острое горящее багряным пламенем лезвие абие отрубило у одного из Хал махом три головы.

— Пошто же… пошто они не прибыли дотоль того и не спасли Ра, — прогутарил дрогнувшим гласом Борюша и ужотко паче не сдерживаючи горьких слёз зарюмил, дрожмя задрожало его продрогшее от небесного холоду и капель додолы тело, кады он припомнил очи такового доброго и любящего Асура. — Пошто?… — догикал он.

— Смена эры, — оченно тихо сказала Магур и затрепетали ейны перья, точно чуя душевну боль мальца. — Ра всегда бился с Огненным Волхом. И не раз они побеждали, изгоняючи с Бел Света, Хал. Но нынче Ра устал и состарился, и не стало былой силы, мощи и удали в нём. Так всегда Борюша… всему предназначена смерть… Всему…И то тебе несомненно ведомо. — Птица на морг смолкла, а посем направивши полёт униз, чуть громче добавила, — а ноне летим униз…Посмотрим как там твое воинство. Борила немотствовал, он видал аки под мочными ударами молодых, ярых Богов Семаргла и Хорса гибли Халы. Мелькали горящий огнём меч ОгнеБога и златой бич Хорса, вспламенялись от огненного дыхания Волха мерзостные гады, погубившие величественного Ра. Мальчик опустил голову, и вжесь не в силах противитьси боли дал волю тякущим слезам покинуть его зелёные с карими брызгами очи. А Магур ужотко стремительно прыняла отвесно удол и тяперича пред глазами отрока показалась усё доколь пылающая Мать Сыра Земля.

Перуновы кони промаж того направились прямёхо к энтим текущим, точно река останкам и востановились над ней. Громовержец вынул серебристо-златую молнию из свово туло, вставил её у радужный лук и натянул тугу тетиву. Послухалси гулкий удар грома, засим серебристая молния вдарила в пылающую реку и униз из колесницы да туч-коней побежали потоки вод. Они коснулись вслед за молнией, объятую пламенем реку и огнь чичас же убавилси, а маненько погодя и вовсе иссяк. Ащё морг и вже по землице течёт громко плюхая рдяно-бурыми, васнь грязными водами великая Ра-река. Магур стремительно взяла улево и низ… и вмале Борилка потерял из виду Перуна. Он ищё како-то времечко зарилси на бьющихся у поднебесье Богов и Хал и зрил, аки с кажным мигом становилось меньче у голубизне тверди тьмы и чёрных огромадных тел змей. Або чуть-чуть и мгла истощилась сувсем, Волх, Семаргл, Вилы и останки небесных волков направили свое единождые силы супротив летаглов. А Хорс выровнив свову колесницу, выставивши её как раз пополудню и взмахнувши над головой бичом, подзадоривая младых и солнечных коней, зараз осветил и согрел Бел Свет. Подлетевши к оземе Магур закружила над ней, и мальчуган приклонившись возрилси удол на свову рать да немедля громко вскликнул. Занеже тама, на столь величественной и дарующей жизть землице, плотно устилаючи её возлежали мёртвые тела. Многось середь них було ворогов, но не меньче зрилось павшими Борилкиных соратников. Туто-ва на Бел Свете озаряемом пылающим телом солнечного Бога Ра, сечь не смыкала ни на миг, а поелику тела шишуг, отяп, беросов, полканов, друдов, мамаев и останки духов наполняли землю. Нежить ужотко отступила, и, судя по сему сокрылась, оно як ни одного из тех предателей не було видно. Птиценогие, аки и птицеголовые ноли усе пали аль бежали, обаче песиголовцы и панывичи усё поколь противились. Право молвить, тяперича они не срящали, а большей частью боронились. Они скучились у единужду гурьбу и ратовались с обступившими их со усех сторон Борюшиными скоробранцами, каковые рубили, били и оплетали вражьи тела. Вослед за отроком с мироколицы слетели у помочь к земному воинству небесные волки и прынялись выхватывать особлива бойких в скопище да рвать на части, унося их у поднебесье. Слевого же краю от боронящихся ворогов бились Крив и Валу, вони стояли обособливо и посторонь них окромя мёртвых тел панывичей и мамаев никого не зрилось. У чудища Крива осталась ужось токмо одна рука… та самая оная крепко сжимала молот ЧерноБоже с чёрным, чёрным деревянным черешком, да с не мнее чёрной головкой. Малец зыркнув на Валу, нанова тягостно содрогнулси. Потомуй как права рука Асура была оторванна от плеча купно с рукавом, кый ноне сполз и обильно залитый жёлтой юшкой мотылялси туды-сюды, удерживаясь на локте. А сама рука также як и рукав висела на тонких белых жилах, обильно кровоточа, трепыхаясь и легохонько покачиваясь. Одеяние Бога внегда тёмно-голубое було сплошью залито юшкой, точно его окатили сверху. Валу тяжелёхонько взмахивал левой здоровой рукой, стараясь нанесть удар по Криву. Но тот чуя або угадывая движения Бога, да будто не вощущая боли, отскакивал у бок и резво направлял свой молот у сторону Валу, желая обранить его на здоровое плечо того. Силы же Асура были зримо на исходе, он грузно покачиваясь наступал на врага, при том не больно отклоняясь от ударов, и словно, сице казалось мальчику, плохо видел. Густая, желтая юшка струилась по солнечным, кудырявым волосьям, выкатывая из рассечения на макушке, она плотно сокрывала под собой правый глаз Бога и стекая по щеке, улетала удол к оземе вже тонкой капелью. Нежданно Крив вдарил так-таки молотом по правому плечу Валу и удар тот был таковой, чё права рука зараз оторвалась от тела Бога и впала на землю, прямь ему под ноги. Асур порывчато порскнул, и, изнемогши впал на колени. Голова его стремительно коснулась груди, воткнувшись мочным подбородком у неё, посем левая рука сжимающая меча опустилась униз. Борилка резво выхватил стрелу из туло, и, натянув тетиву пустил её у Крива, но та, хоть и была искоркой Перуновой молнии, не сумела пробить чешую змеиного тела, и, пройдя скользком, впала на оземь, горящим лепестком пламени. А Крив промаж того подскочыл к стоящему на коленях и муторно покачивающемуся взад уперёд Валу и высоко вскинул над головой молот ЧерноБоже.

— А!..А!..А!.. — гикнул Боренька кумекая чё абие на его глазах чудище погубить Валу. Но Асур унезапно резко выкинул увысь меч и серебристо лезвие того воткнулось глубоко у бок змеиного тела, разорвав его на части.

Чудище громогласно взрывело и отпрянув назад, вырвав тело из меча, спотыкнулось о наваленные на поле брани останки панывичей да качнувшись стремительно впало на землицу, завалившись прямо на левый бок. Из его усё ащё поколь живой руки выскочил молот и не мнее бойко низринулся на оземь. Крив муторно захрапел, а его три лика единожды исказила злобно-ненавистная рожекорча, изо рта…махом из трёх… покатила чёрная тягучая юшка. Валу немешкаючи поднялси на ноги и шатаясь, не разбираючи торенки, шагаючи прям по отрубленным телам панывичей и мамаев, приблизилси к лежащему, храпящему Криву, каковой протянул у сторону Асура оставшуюся руку загораживаясь ею от свовой смерти. Валу остановившись над эвонтим кадый-то бывшим простым беросом, последним сынком Велички поскрёбышком, махоточкой, зерняткой, забывшим своих сродников, тех с кем у него была едина юшка, вера, традиции и землица, зажал рукоять меча у левой руке и нанёс резкий прямой удар прям у средину змеиного тела. Острое лезвие, мгновенно пробив чешую, вонзилось приглубло унутрь и тело чудище подалось уперёд, словно нанизываясь своей мощью на великий меч, чёрная аки и сердце Крива, тягучая кровь потекла из места раны.

Тело судорожно вздрогнуло, а опосля распрямившись впало на землю, и без задержу лопнула у месте разрыва змеиная чешуя. Принявшись трескатьси на части да куски, а засим отваливатьси на бурую покрытую алой, жёлтой, чёрной юшкой почву, оборачиваясь у смурные лужицы.

Остатки черноты стекли с человечьего тела и пред потухающими очами Валу, предстал худой, малорослый и невзрачный на вид паренёк Крив. Евойны два чёрных косых глазка испуганно зыркнули на Асура, да абие сомкнулись веками, и тогды ж из груди пронзённого мечом заструилась алая, людская кровь. Бог, обхватил рукоять меча левой рукой и порывчато дёрнув на собе, вытащил клинок из мёртвого тела да приподнявши его ввысь дотронулси навершием залитым кровью до груди, как раз до того места иде под одеянием усё покуда билось величественное сердце. И шибко, васнь подкошенный, острой косонькой Богини Мары, повалилси спиной назад. Ищё ано не достигнувши земли, он сомкнул свои синие очи и глубоко, по-видимому, последний раз выдохнул. А на груди у Бореньки загорелси дарённый Валу зачур. Отрок торопливо отодвинул холст у сторону и заглянул унутрь, а яхонтовый зачур, сберегавший усё то времечко жизть Борюше, прямо на его глазах, из густо-красного с марным оттенком обратилси у смаглую крупную слезинку, и, соскользнув со снурка прочертил по смуглой коже широку кроваву полосу. И тадыличи мальчонка дотумкал, чё Валу вслед за своим отцом Ра— помер. Мальчуган, токмо просушивший очи от слёз по Ра, встрепенулси усем тельцем, его уста приоткрылись и оттудась вырвалси едва слышимый глухой стон потери. Ищё немножечко Боренька не сводил очей с залившегося бледность лица Валу, а солнечно сияние досель осеняемое те купавы черты точно иссохлось аль испарилось под жаркими лучами его братца Хорса. А посем нежданно солнечный свет чавой-то загородило, малец, задрал голову, и, воззрилси увысь. И сувсем недалече от собе углядел летагла. Энтов летагл был гораздо крупнее усех тех с коими дотоль билси отрок и смотрелси весьма страшным.

Лишайники, укрывавшие евойну главу, щёки да подбородок, опускались ему на грудь и имели чёрно-пепельный цвет. А загнутый, схожий с птичьим клювом, нос, вже перьломанный посерёдке, был свёрнут на сторону, отчегось и лицо его чудилось вроде аки потянутым улево. На голове у эвонтого летагла, прямо на лишайниках поместилси тонкий с палец ширшиной обод златистого цвету, в гладь полотна, оного були вставлены сини самоцветны каменья. «Шаркун!»— без задержу, пронеслась у голове Бореньки догадка, — «сынок Провея!» И мальчишечка торопливо достал из туло стрелу, кумекая, чё без зачура Валу он беззаступен, и поелику надоть битьси. Обаче Шаркун, не жаждал своей смерти, вон прибыл за иным. И покуда мальчуган вставлял у ушко стрелу и вскидывал лук, Шаркун стремительно подлетел к Борилке и занёс над ним свой серповидный топор. Лезвие полыхнуло у солнечных лучах ярым светом и малец узрел як в его направлении скользнул, рассекая, воздух клинок. Желая спастись от него, он пригнулси к птице, почитай вжавшись в её оперенье. А острие топора, коснувшись вздыбленной от живости лёту рубахи, просвистело над его головой и головой Магур, срезавши несколько взлахмоченных пошеничных волосьев одного, и оттопыренных перьев второй. А Магур меже тем круто взяла удол. Мальчик абие испрямилси, и торопливо вставил стрелу у лук, да вздев голову ввысь прынялись искать глазами свово ворога. Так-таки над ним Шаркуна вже не було. Серое месиво унезапно приблизилось сзади, и мальчуган почуял тяжёлое, объятое ненавистью дыхание царька летаглов, а посем вуслыхал тихий свист летящего топора. Ищё морг… Сиг… И острое лезвие клинка врезалось Борюше у спину! Борила порывисто качнулси уперёд и от нежданности выронил из рук стрелу да лук. Уста сами собой открылись, издавши тихое «ух!» и немедля из правого уголка рта потекла тонешенькой струйкой жёлтая кровь. От боли в очах на малеша потемнело, а засим заплясали пред ними ярко-смаглые жернова свету. И отрок ужось то не почуял, а словно вуслыхал аки вырванный из недр его тела топор, ащё раз приглубло вошёл у него, в ентов раз, верно, перьрубив тама чавой-то.

Занеже руки Бореньки махонисто раздались у стороны…. сице вроде як он сбиралси взметнуть крылом. Резкая нестерпимая боль вдарила прямо у голову, и вон кажись загикал. Тело мальчугана посем дрыгнуло кажной частичкой и завалилось на оперенья великой птицы Индры, Магур, заливая их ярко-жёлтой, а опосля алой юшкой.