Глава двадцать четвёртая. На смыке

Вмале Борила, Валу и мамаи подбрели к жарко полыхающему костру, осторонь оного расположились небесны волки и Волх, устроившийся на каком-то невысоком лежняке похожем на стуло тока без ослона. Он сидывал на нём протянувши ноги, обутые у мягонькие сапоги, впредь, прямо к костру, с обеих сторон каменного стуло лежмя лёживали звери.

Увидевши чужаков небесны волки враз взволновались, хотя сразу признали в идущем первым мальчике свово. Вздевши увысь свои огромадны головы, и втягиваючи незнакомый дух здоровущими носами они раскрыли пасти и ворчливо зарычали, да резво повскакивали на ноги.

— Тихо! — молвил мелодичным, густым гласом Огненный Волх и звери сей миг смолкли, опустили налитые мощью тела на оземь, обаче не перьстав зыриться на пришлых, словно усяк морг ожидаючи сряща. Сын Индры немедля встал со свово сидалища и тады Боренька узрел, чё то никако не стуло, а простой камень на краю какового лежал боляхный куль. Волх содеял несколько шажков навстречу подходящим, обойдя костёр по коло. А малец лишь днесь обозреваючи сам костерок скумекал, чё тот не жущерить ветви, а пляшет сам по себе на мху, касаясь евойных плотных разветвлений схожих с бородами, одначе не обжигая и не воставляючи на том каких-нить следов. Пламя не кормилось ни ветвями, ни стволами, оно словно шло само из собе, и выбрасываючи увысь горячущие лучи рыжего, алого и смаглого свету, опадала удол крохами огненных брызг.

— Кто это? — поспрашал ровным голосом Волх приблизившегося ко нему отрока не сводя взгляда с лица Валу, он даже нахмурил свой крупный и без того покрытый тонкими бороздами-морщинами лоб, можеть чавой-то припоминаючи.

— Эвонто Валу, сын Ра и Коровы Доны, он внук Небесной Коровы Земун, — ответствовал мальчуган и почемуй-то порывисто дрогнул, изгоняючи из собе сон, сице его одолевающий.

— И ворог Индры, — добавил Волх и унезапно зычно засмеялси, и его гудящий, будто набат пред боем, глас прокатилси по ентим непривлекательным и промёрзлым землям. — Вот это да! — не мнее громко кликнул у тот говорок Асур и перьстав смеятьси, паче суровее отметил, — значит меч ты, Борил, добывал для него? Подвергал свою жизнь опасности карабкаясь на Мер-гору за живой и мёртвой водой? И всё это для того, кто когды-то забыл отца родного, Бел Свет и Богов да творил супротив простых людей зло?

— То було кады-то, — уставше прогутарил мальчик и вулыбнулси. Он тяжело сомкнул, а посем разомкнул слипающиеся очи, чуя аки наполняется бероска рать могутной силой, а его тело слабостью, и досказал, — то було кады-то давно Огненный Волх. А днесь мы усе сообща пойдём у единой рати. Я, ты и он! И усе мы связаны меже собой единождым желанием спасти Богов, Бел Свет и простых людей от Зла.

Утак я думкаю. Волх немногось немотствовал, опосля ж того оглядел по-доброму мальчугана и Валу, мамаев стоящих позадь них мощной стенищей и расплылси у улыбке, морщинки на его лбу расправились и он негромко пробачил:

— Ты прав Борюша! Тяперича мы все единожды! Ты, я, Валу!

Ты-простой отрок, я— сын Индры и Валу-сын Ра! Да будет так! — и кивнул обращая у тот взмах головы к Валу, точно прынимая того у сплочённу рать, а засим вопросил у мальчика, — а ты верно устал?

— И голоден, — вздыхаючи молвил мальчишечка да закачал головушкой, прогоняючи обуревающий его Сон, сынка Богини Мары.

— Тогды надобно тебя накормить, — ласковенько забалабонил Волх. — И тебя, Валу, тоже ты ж давнешенько не жущерил…то, — Асур протянул последне слово, да так легохонько, никоим образом не желая задеть сына Ра. Одначе Валу лишь вулыбнулси у ответ, и озарил сиянием отхлынувшим от его божественной кожи непроглядну тьму ночи, являя тем самым радость высвобождения от каменных оков и обретение плоти и жизти.

— Что ж тогды идём, — скузал Волх глядючи на довольство рассылаемое окрестъ собе Валу и указуя рукой на широкий камень, промаж того обозреваючи мамаев поспрашал, — а это я как погляжу потомки велетов?

Ты, Борюша, и ентов суровый люд оживил?

— Агась, — выдохнул из собе малец и слегка покачиваясь туды-сюды направилси к камню. Эвонтов ражий валун был блёкло-желтоватого цвету и не ярко перьливалси от пляшущих бликов пламени, васнь отражающихся в нём. По виду он напоминал четырёхугольну столешницу, высокую и таку ж гладку. Подойдя к валуну отрок и Асуры прынялись на него усаживатьси. Обессиленный тем, чё ему пришлось перьнесть за вэнти деньки, Боренька снявши пусты кубыни и котомку поклал на лежак и опустившись сам на него, недвижно замер. Наслаждаясь теплом идущим с под камня и от костерка. Посторонь мальчика присел Валу, усё ащё широко вулыбающийся и довольно обозревающий раздолье эвонтого краю, оный вроде як был неоглядным. Огненный Волх принявший на собе размещение мамаев, справа от скучившихся небесных волков, поместилси на валун супротив мальчонки и сынка Ра. Еле заметным движением руки он привлёк на средину камня лежащий на краю куль, и неторопливо развернул укутанну у здоровущий ручник итьбу. Борила абие обернулси и на выправленной белой али серой ширинке, у то було сложно разобрать, узрел покоившуюся большущу жаренну задню ногу тура, можеть того самого коего беросы видали идючи у Таранец. Волх повёл рукой, точно под лежащу огромной горой мяса ногу, и достал с под неё с долгим вострым клинком загнутый нож. Повертавшись к итьбе мальчонка вызарилси на тот нож, кый загодя не приметил на Асуре. Ловким движением руки Волх отрезал от ноги кусок мясу поначалу для Борюши, посем для Валу. Малец хоть и был голоден, но шамал почемуй-то с неохотой, верно, оттогось чё глаза евойны усё время закрывались. И сице незаметно для самого собе вон и закочумарил, согнувши спину да свесив униз тяжелёхоньку голову. От той тягости отрока нежданно качнуло тудыли-сюдыли, он почуял аки ктой-то его ласковенько приобнявши поклал на тёплу поверхность валуна, которая унезапно раздалась у разны стороны. И Боренька узрел под собой приглубу пропасть да текущую тама огненну реку. Бурлили по дну кипящие смагло-червлёные реки, перькатывающие у разных направлениях полыхающими водами, поигрывающие рябью волн, выбрасывающие выспрь боляхные, лопающиеся булдыри да мелко-струйчаты струи. И тихий, едва слышимый голосок родненькой матушки Белуни позвал его: «Борилушка! Сыночка мой любый! Идеже ты затерялси?»

Опосля того горестно вздохнувши, Белуня зарюмила и чудилось у том плаче така боль, непереносимая материнским сердцем и невыносимая для души мальчика.

— Борюша! — явственно услыхал мальчонка сторонь собя голос Огненного Волха. — Пробудись! Уже утро! Мальчуган чичас же открыл глаза и увидал над собой сияющее лицо Асура да слегка растрепавшиеся от дуновения ветра его рыжие волосья.

Глухая боль засевша от рюменья матушки у душе Борила, абие схлынула, стоило ему токмо узреть могучего Бога. Вон лёживал на том самом камне на котором они шамали. Несмотря на сыплющий, с укутанного у серые плотные тучи неба, ситничёк и стелющуюся белую, разорванную и местами опускающийся к оземи мгу, ему не было сыро иль холодно, лежняк будто живо существо, обогревал его своей теплотой. Мгновенно поднявшись с валуна малец уселси и посотрел на Волха стоящего обок приплясывающего светозарными всплесками костра да улыбающегося.

Боренька расправил затёкши от сна плечи, пошевелил руками, а Асур промаж того произнёс:

— Подымайся Борил! Покуда ты почивал, прилетала Магур и велела ступать к тому месту где вы лечили своих хворых. Она добавила, что завтра к вечёру полканы прибудут к нам, и тогды нам надобно отправляться к друдам, да призвать их в свою рать.

— Чавой-то вони шибко скоро прибудуть, — усё доколь потягиваясь прогутарил мальчик, и поправил накинутую на голову куклю.

— Нет, это не они скоро идут, — пояснил Волх и мотнул головой, приветствуя подошедшего к нему Валу, коей хаживал до своих мамаев. — То ты на Магур просто далече летал. Ведь Боголесье вельми не близко лежит от Таранца. Выслухав Волха и широко просиявши Валу Боренька поднялси с тёплого камня, хотя ему, ежеле правду молвить, ей-же-ей, желалось ищё подремать. Прямо пред взором мальчугана ноне находились мамаи и небесны волки, и коль повечёру вони разместились раздельно, то тяперича, можеть сдружившись, вже перьмешались. И созерцал до зела радостный мальчонка сидевших на покрытой мхами землице мамаев и возлежащих подле них с прикрытыми глазами, аль зевающих небесных волков. Весьма подвижные остроконечные уши воинов Волха меже тем беспокойно дрожали, по-видимому, они прислушивались к витающим у энтих землях звукам, но не чуя никакой вопасности и сами были спокойны. Валу и Волх также сотрели друг на друга по-доброму, понимаючи чё днесь вони единожды и токмо у ентом сплочении залог их обьчей победы. Наспех пожущерив останками жаренного тура и оправившись, Волх нежданно для мальчика снял с пояса свой золотой рог и подступив упритык к костру, протянул его широкий конец к пламени, почитай чё коснувшись огня той округлой гранью. И не мешкаючи пламя изогнулось тончайшим лепестком и ринулось унутрь рога. Прошло не больче морга аки увесь огнь вошёл у зачурованный рог, не оставивши опосля собе на землице и мхе ано опалённого места.

— Ого! — восхищённо изрёк мальчишечка, глядючи на творёно чудо. А Огненный Волх ужотко оседлал свово небесного волка, взобравшись тому на взгривок, и взявши у руки серебряный снурок, словно вышедший из его густоватой шёрсти молвил:

— Мы полетим. А ты Борюша с нами али поведёшь Валу и мамаев? Да и ведаешь ли куды ступать? Мальчик торопливо огляделси, но у ентовом крае ничавось не зрелось знамым, хотя горищи раскинувшиеся недалече были теми, оные вон вроде как видывал, одначе у то можеть просто ему чудилось таковым.

Помотавши головой, он прынялси сымать котомку, отвечаючи на у те поспрашания Асура:

— Я повяду Валу и мамаев. Евонти края мене не знамы, а можеть и знамы. Я же туто-ва бывал единый раз, не примечал как йтить. Но днесь я достану Ёжа и попрошу его привесть у надобное место. И вон мигом нас туды проводить, оно аки Ёж весьма умный зверёк.

— Добре, — отметил Волх и тронул снурок на шее волка. — Пущай своего Ёжа да ступайте, а мы взлетим и будем держаться недалече. Борюша, — миг спустя, заботливым взглядом осматривая мальчугана, нанова вопросил Асур, — а может всё ж верхом? На одном из моих воинов? Так тебе будет много легше. Боренька возрилси на такового здоровущего волка, стоявшего посторонь него и, васнь егойный пёс Поспешок, помахивающего долгим хвостом, да шевелящего приоткрытыми крыльями ожидаючи веления свово повелителя, и отрицательно покачав головой, произнёс:

— Не-а… я луче ногами, оно мене сице свычней.

— Ну, гляди сам, — скузал Асур и повёл управо рукой, да без задержу егойны сильнейшие воины зараз взмахнули крылами подавшись у небушко. — Ежели утомишься, — громко гикнул Волх наполняючи приволье того края своим зычным голосом, — то свистни. Я немедля пришлю к тебе волка.

— Аття! — откликнулси мальчик не сводя взору с парящего у поднебесье Волха. Посем ж опустил досель задранну голову и раснуровав котомку высвободил из киндяка зверька да пустил его на оземь. Свернувшийся клубком Ёж приземлившись на подухи мха, недовольно порскнул на отрока, можеть утак выражаючи обиду из-за долгого заточения у котомке, а засим усё ж направил свойный бег у просимое Борюшей место. И вслед за торопливо поспешающим зверьком двинулись Борила, Валу и мамаи, своими босыми мочными стопами плюхая по сырым инде напитанными водыкой мхам. Нонешний день был ужо до зела промозглым. С серого неба токмо Боренька и воины тронулись у путь посыпал дождь, паче крупней ситничка таковой будто отломышек, аль крупица. Позвизд ащё малёхо потрепавший волосья Валу и шебуршащий охабнем мальца к средине денька вроде стих, он може пожалел ступающих, обаче вымокший Борилка у то и неприметил. Занеже вельми он продрог, а истосковавшаяся по родным далям и сродникам душа, так перетревоженная рюменьем матушки, и вовсе давала тряску усему телу. Валу идущий осторонь него, широко улыбалси, и светилси точь-у-точь як его отец Ра, кыего днесь не пускали зекнуть на земли Бел Света курчавые, плывущие плотной стенищей тучи. Летящие у поднебесье воины Змея Огненного Волха усяк раз спускаясь понижее, верно приглядываючи за отроком, сымали своей заботой и могутностью схожей с белесовато-голубым облаком, грусть со его души. Медленно, ежели быть точней уразвалочку, двигающиеся следом за мальчуганом мамаи иноредь перьходили на бег и отрываясь уперёдь, перьжидали Борюшу и Валу сидючи на влажных мхах, утираючи текущу мжицу с удлинённых голов и лиц. Кадыкась к вечёру добрались до преждней стоянки беросов, иде Гушу поцилувала Ворогуха, Борилка ужотко сувсем без сил вуселси, як и мамаи, на сыру подуху зелёно-бурого мха. Волх без задержу спустилси на землицу-матушку с небушка, и мамаи чавой-то прогутарив, на малопонятном напоминающем рык зверья, языке со небесными волками отправили овых из них на охоту. Троё волков абие сызнова подались ввысь, абы выглядеть стадо животин, а мамаи побегли следом. И эвонто у них вышло так забавно и единожды прытко, чё повертавший у направлении их мальчик довольно просиял. Казалось чё перьставляючи свои дюжие ножищи по оземи они зараз преодолевали не меньче чем косову сажень. Волх слезши со свово волка внимательно обозрел утомлённого мальца и наклонившись, приподнял куклю да всмотрелси у его лицо, засим раздосадовано покачав головой. И тады ж торопливо снял с пояса золотой рог, приставил загнутый, узкий конец к губам и дохнул у него. И у то ж мгновеньице из его вяще расширенного иного конца на землю вытек длинный язык рыже-рдяного пламени. Огнь оторвалси от краю рога и впал на мхи, да чичас же вспыхнув, возгорелси ярым костерком, раздаривая окрестъ собе тепло. Огненный Волх промаж того малеша отступил от костра и повертавшись улево ащё раз дохнул у рог. У ентов раз вкупе с огнём из рога выпал махунечкий уполпальца камушек. Энтот голыш, огороженный со усех сторон огнём, впал на мхи и мигом, вроде як сугреваемый тем чудным пламенем, вспух. Увеличившись спервоначалу в ладонь, посем у локоть… пять локтей, опосля ж, утопаючи у вспышке света, обернувшись огромным валуном, залащенным да плоским, словно столешница. Полымя на морг вскинулось выспрь лепестками света, а засим вошло у ентов валун.

— Садись Борюша на лежняк, — мягко пробалякал Волх, — да обсохни, а то ты больно вымок и притомился. Отрок спешно встал со мха, и, обойдя полыхающий огнём и теплом костерок, подступил к валуну. Он медленно протянул руку и слегка приклонившись, провёл озябшими перстами по его гладкой поверхности, согреваемой изнутри, будто просачивающимся, сквозе каменны стенищи, легохоньким колебанием полымя. Не мудрствуя лукаво, мальчонка опустилси на лежняк и снявши с собя котомку да кубыни поклал подле собе. Валу подойдя к мальчику склонил голову на бок и посотрел на него сверху униз, а посем поднял с оземи тулящегося к сапогам Борилки и вздрагивающего Ёжа, такового манюсенько в сличении с мочными руками Асура, да пристроил того осторонь на камень. Зверёк колготно ткнулси носом у котомку, и Боренька, плохо повинующимися пальцами развязал на ней снурки, достал отнуду куль с останками полканского пирога да сунул кусочек Ёжу под нос. Тихо застрекотал ванов червячок в вымокшей котомке, поясняючи мальчишечке, чё с ним усё добре. Нанова прикрывши котомку, и доколь Асуры присевши на край лежняка повели меж собой негромкое баляканье, Борюша возлёгши на поверхность камня поверталси на правый бок. Лениво подтянул ко собе ноги и вуставилси взором на колеблющееся, словно углубинах лежняка, рыжее пламя да ощущая живое тепло, каковое сыздавна дарит нам огонь сугревающий и питающий, затих. На утро Борюшу никтось не будил. Сугретый теплом лежняка, он кочумал ноли больчу часть дня. Токмо к вечёру пробудилси и то, занеже земли лежащие околот места смыка наполнились топотом лошадиных копыт. А в ушах мальчика загремела их дюжая поступь, точно выбиваемая вощагами из тулумбаса мелодия нарождающейся сечи. Сей миг вскочивши с камня, мальчуган огляделси. Днесь Ра усё-таки прорвал плотны полстины туч, застилающих небо, и просушил сырые мхи, земли, травы да изогнутые деревца, он ласково голубил своими лучами лицо мальчишечки, приветствуя его. Поднявшись на ноги Борила скинул с головы куклю и вуставилси во раскинутые пред ним просторы Бел Света да не сразу, из-за вскочивших ощетинившихся небесных волков и мамаев, разглядел заполнивших те дали полканов, с восседающими свёрху на них беросов. Во первом рядье на саврасом полкане трюхал Былята, осторонь него скорым шагом шёл с горделивой осанкой Рам. Полканы подступили сувсем близёхонько и остановились. Их було много… дюже много и Боренька усмотревши таку могутну рать вооружённу не токась полканскими киями, но и мечами, луками, висящими по обеим сторонам лошадиных станов здоровущими тулами полными стрел и кулями с итьбой, радостно вскликнул да абие кинулси уперёдь, пужаясь чё в эвонтой ораве ратников его не приметят. Обаче его заметили и не просто полканы, но и родненьки беросы. С саврасаго полкана спрыгнул Былята и иные беросы, также спешившись, поспешили навстречу к отроку. Усяк миг спотыкаясь об трепещущиеся полы охабня Боренька, проскальзывая промеже волков и мамаев, подбёг к Быляте да нырнул у его широко раскрыты объятия.

Вжалси у него, ощутив струящуюся от воина трепетну любовь и родную, единую со усеми беросами юшку, той первой капли росинки впавшей у желды от полы охабня Бога Вышни. Былята не мнее мальчика крепко того прижал ко собе, провёл заскорузлой дланью по светло-пошеничным волосьям и вельми мягко молвил:

— От же наш Борюша…жив и здоров. А мы то усё полошились идеже ты да як.

— А я ищё воинов прывёл, — довольно ответил мальчуган и выскочил из объятий Быляты, качнув головой у направлении подошедших Асуров и их них воинов. — Эвонто, — добавил он опосля того, — Асур Змей Огненный Волх, сын Индры, со небесными волками, а тот чё схож с солнышком красным, сынок Бога Ра, Асур Валу с мамаями. Малец радостно обозрел лица своих соплеменников да полканов и приметил аки лико Рама, не сводящего взгляду с Асуров, при величании их имён нежданно вздрогнуло. На лбу темника, посередь коего пролегал серебристый, вузкий снурок плотно стягивающий волосья, явственно проступила малость приглубых, коротких морщинок, вылезших с под обода да скрещивающихся со двумя не мнее яркими, прорезавшими кожу меже дугообразных тонких, чорных бровей, а посем показались капли пота. Рам открыл было роть жёлая чёй-то бачить, но засим сызнова его сомкнул так и не сказав не единого словечка. А Боренька промаж того прынялси здоровкаться с иными беросами, кые также нежно его обымали, вулыбались и поглаживали по волосам. Крас последним выпустив мальчика из объятий, подал ему евойный лук и туло. Бережно принявши поданное, отрок малешенько поглазел на них, да закинувши одно и другое на спину прокалякал, усё поколь сияюще:

— От днесь я могу туло и лук дёржать у руках, оно аки стоило токмо мене покинуть Подземный мир Озема и Сумерлы, як из длани абие пропали усяки паутинки…и жёлезо я больче не привлечаю, — вон веселёхонько засмеялси и протянувши уперёдь руку явил розовату ладошку. Поводя взором по рядью стоящих подле него беросов и полканов, Боренька напоследях рассмотрел сползающего с одного из сынов Китовраса шишугу. Тот явно кургузился, верно, будучи тока чичаса разбуженным, и зрилси весьма сонным да медлительным, прикрываючи тыльной стороной пясти и без того махунечкие глазёнки.

— Гуша! — до зела звонко гикнул мальчуган, и, боясь чё шишуга его не видить, помахал ему рукой. Обаче Гуша шёл к мальцу неспешно, покачиваясь туды-сюды, обходя полканов, и иноредь вздеваючи голову да чавой-то на них невразумительно ворча.

— Эт не Гуша ей-ей… а прям кака бёдушка, — вставил у тот говорок Сом да вусмехаясь приголубил Боренькины волосья, — сперва никак нё желал садитьси на полкана, едва уговорили, припугнувши чё насувсем уставим во Таранце. А нынче снять с полкана его не могём, так и кочумарить на нём.

— Агась и шамаеть прям на ходу, излавливая у поднебесье усяких жучков, — дополнил молвь соратника Гордыня и загаганив, провёл перстами, приглаживая ровнёхонько, по своим засегда всклокоченным бровям.

— И бабочек, — прыбавил Орёл прыснувший смехом и евойны карие очи задорно блеснули огнём. Гуша меж тем приблизилси к мальчугану да растолкавши в сторону сгрудившихся беросов, полез вубниматьси. Да токась он обымалси невдолзе, оно як унезапно отрок почуял дрожание телес шишуги, посем тот выскочил из тех стискиваний, васнь чавой-то вельми вспужавшись, и киваючи у направлении стоящих позадь Асуров небесных волков, тихонько прокалякал:

— Борилка эвонто чё волки чё ли? Они жущерять шишуг.

— Неть, Гуша не страшись, — успокоил соратника мальчонка, и несильно похлопал того по покрытому шерстью плечу, отметив чё с последней встречи с ним шишуга научилси говаривать сувсем аки берос. — Они як и полканы шишуг не желвять.

— Потомуй как, — зычным гласом пояснил Волх и шагнул ближее к мальчику, отчавось Гуша прыгнул назадь и прижавшись к Красу, резво задравши голову высь, тормошливо затрясси. — Потомуй как в шишугах и есть-то толком нечего. Одни кости да шерсть. Асур пробачил у то и засмеялси, и немедля громко да задорно поддержал его жизнерадостный Валу, Борилка, беросы, полканы вкупе с Рамом и ано мамаи, каковые до ентого мига почитай чё и не вулыбалися, лишь небесны волки никак собе не показали, впрочем они же были зверями, чаво от них чаять. Кадыличи усе успокоились, от того бурного смеху, и даже повеселели, а Гуша свесив, легохонько униз свову губенцию серчаючи пустил слюну, Волх обращаясь к прибывшим воинам, скузал:

— Магур велела нам идти к друдам, чтобы призвать их в нашу рать, а дальше держать путь во бероские земли. Оно как летаглы, что сыздавна заточённые Крышней во своих чертогах, от зелья посланного Паном пробудились. Они покинули свой град и улетели к воинству панывичей.

Посему медлить нам неможно! Ныне полканы отдохните и вкусите той трапезы, что добыли мамаи и волки нарочно для вас, а завтра поутру в путь!

— Огненный Волх, — негромко так, абы никто не слухивал забалякал Борила, увидав як опосля реченьки Асура полканы прынялись становитьси на ночлег, а мамаи направились ко кострам, на которых ужось поспевали боляхны части мяса, точно изловленных огромадных мамунов. — Они друды с нами никак не пойдуть… ведал бы ты каки они не гостеприимны…да…и… Волх внимательно прослухал мальчика и вутрицательно покачал головой, отчавось заколыхались и пошли волнами его рыжие волосы, а у них замелькали масенькие крупицы рдяных огоньков напоминающих искры.

— Не страшись Борюша, — дополнил то качание головы Асур. — Друды издревле превыше всего чтили Богиню Мать Сыру Землю… и её сынов.

Они обязательно пойдут, ведь я же её сын. Волх расплылси у улыбке, глядючи на мальчика, и его купавое, мужественное лицо засветилось удалью да чистотой, так чё Боренька постиг, поелику столь могутного витязя полюбила Богиня Леля, вжесь так он был ладен собой. Малец довольно выдохнул, угомонившись, оно як ноне он был не водин, а со такими мощными и величественными помочниками, оным никак не могли отказать друды. А Волх зазываючи беросов и Рама располагатьси на лежняке направилси вслед за ними и Валу. Одначе Рам почемуй-то не двинулси с места, да пытливо и со каким-то прищуром сотрел в спину удалявшегося сына Ра, а внегда отрок подошёл ко нему, приклонил свой стан и едва слышно произнёс:

— Княже! Асур Валу, сын Ра, он ворог Индры. «Сызнова!»— недовольно отметил про собе мальчишечка и скорчил на до энтого радостно-сияющем личике кислу мину, и зекнув прямо у карие, лучистые очи темника ужо вслух ответствовал:

— Ты у мене то поспрашаешь Рам али як?

— Как…как… — и вовсе шебутно повторил Рам, и колготно поправил на лбу снурок смахивая оттедась капли пота. — Выходь ты для него… для ворога Индры добыл великий меч. И тяперича он его носит в полканских ножнах на поясе.

— Он его не токмо носить, он на нём будять ащё ратовать, — пояснил строгим голосом мальчик сице будто гутарил с младшим братцем. А увидевши аки всплеснул ручищами темник добавил, — и воду живу и мёртву я добыл, шоб воскрешить Валу и мамаев. Нешто ты Рам не зришь, кто на нашей стороне?.. сам сын Индры— Асур Змей Огненный Волх и небесны волки.

— Он тоже когды-то бился со своим отцом, — ащё тише молвил Рам и в смятение оглянулси, точно пужаясь чё ихнюю беседу подслухают, а засим зыркнул яркостью очей на обеих Асуров каковые купно с беросами располагались на тёплом лежняке.

— Кады-то…кады-то Рам, — сердито пробурчал Борилка и потёр словно вросшие у лоб каменья на цепи Любоначалия. — У то було кады-то, правильно ты пробачил. Усяк могёть ошибитьси, оступитьси. Он можеть быть опоенным каким-нить злобным зельем от коего пропадёть память и позабудитьси кто отец твой, кто мать твова. И тако содеялось с Валу, сынком Ра… и тако, ежели ты про то ведаешь, содеялось с Индрой, сынком Мать Сыра Земли. Но эвонту оплошку, эвонту бёду можно засегда поправить добрым свершением. Оттогось ноне ступаеть Валу сообща с нами. Оттогось днесь прислал Индра Магур, позволил добыть меч, позвать Волха и оживить Валу. И нешто ты мерекаешь Рам, то пособлял мене лишь Крышня и Велес?… У неть! То и Индра на моей стороне, оно як он— Индра, твой Дев и мой предок, луче иных ведаеть, чё тако Зло и як с ним надоть ратоватьси. Битьси Рам, нам надоть усем месте, аки единождый кулак, а то победы не видать! Борилка скузал ту реченьку и смолк, вельми вудивляясь, як он за энту долгу торенку научилси сице ладно калякать. А темник меже тем немотствовал, може обдумкивая услышанное, а може ащё чаво… при ентом бросаючи непонятливы таки взгляды на Валу и Волха, но немного погодя, усё ж ответил:

— Может ты и прав княже. Потому как одно мне ясно, не прилетела бы к тебе Магур, ежели б то ей Индра не указал.

— Осе и оно! — радостно откликнулси отрок и протянувши руку, похлопал дланью по обратной стороне пясти темника, покоящийся на рукояти меча. — А тяперича давай Рам, отправимси к лежняку, вотдохнём и пожелвим. Ты верно вустал за торенку, а упереди у нас ащё паче долгий овринг и тяжёлая сеча. Рам ничавось на тот говорок не прогутарил, одначе у знак согласия кивнул головой и пошёл вслед за мальцом к камню, на кый ужотко поклали огромадный кусок мяса мамуна, оным многось времени питалси у энтом краю, злобно порождение Пекла, змей Цмок.

Загрузка...