Глава двадцать вторая. Валу

И сызнова лятел Борила на Магур у голубом небосклоне, тока ноне осторонь него мчалси верхом на здоровущем волке, оседлавше его точно коня, сам сын Индры, Змей Огненный Волх. Ножны с мечом, принесённые ему деревянным воинами, Бог повесил на пояс слева. Следом же за Магур и Асуром неслось несметно воинство Волха, собранное по зову соратников. Инолды оглядываясь назадь отрок довольным взором обозревал то полчище скоробранцев и широко вулыбалси, радуясь сообща с взыгравшим сердцем да щебечущей, будто певча пташка, душой тому чё ему таки-так удалось зазвать у рать таковую мощь. Кадыкась, вызванная свистом мальчика, на слуду некогда величавой реки и древнего града, погибшего от хвори людского племени, як пояснил Волх, явилась Магур и у небосводе скучились небесны волки, Асур не мешкаючи оседлал водного из них да взмахнул рукой. И абие деревянны воины, принёсши ему его оружие, прынялись пятитьси назад, перьставляючи свои несгибаемые ноги у обратном направление при ентом сохраняючи ровность ходу. Боренька ж мигом, словно страшась, шо Волх можеть отказатьси итить с ним, взобралси на птицу, оглядевшую его по-доброму, да услед за Богом поднялась в поднебесье. Пролетаючи над кадый-то давнёшенько покинутым градом Борилка вдругорядь подивилси его огромадному виду, со высокими чертогами, какими-то изумительными постройками, и точно замкнутому по коло у каменну крепостну стену, во многих местах и вовсе потерявшу ту величественну городьбу.

Несметно число у том граде зрилось каких-то громоздких чуров также каменных, живописующих лики, по-видимому, Богов. Обаче ужось вельми порушенных, покрытых стелющимися растениями, мхами и пятнами, заслонёнными ражими деревами. Магур летела весьма быстро, не часточко взмахиваючи мощными крылами, прижимаясь к её телу и крепко держась за перья на шее, Боренька то глазел на зёлены дали Бел Света, скользивши под ними, то перьводил взор и сотрел у озаряемое огненно-рыжеватым светом лико Волха, сидящего ровнёхонько, подставивши свову могутну грудь порывистому ветру. Кудыреваты редрые волосья Бога струились позадь него дивными волнами, чуть зримо колебаясь да иноредь полыхая огнистым светом. Волх приметив пристальный взгляд на собе мальца, повертал к нему голову и легохонько тронул тонкий серебряный снурок, накинутый на шею волку, придерживаемый перстами. И зверь без задержу взвыл ащё выше да завис над отроком. Волх же слегка наклонив стан, зычно поспрашал:

— Куда мы нынче летим Борил? Одначе за мальчонку ответствовала Магур, своим дюжим голосом будто наполнившим увесь небосвод:

— Мы направляемся к землям Богов Озема и Сумерлы, где томится воин, каковому предназначен меч Индры.

— Для него Борюша везёт мёртвую и живую воду? — сызнова вопросил Волх, ужотко обращаясь к птице.

— Да! — почитай чё гикнула птица, покрываючи тем зовом вой ветра, появившегося у небесах и переполнившим его своей мощью. — Борил добыл воду на великой Мер-горе. Он вырвал меч из недр огненной реки. И тяперича спасёт того, кто будет биться с тем мечом защищая Добро.

Мечом оное тока и может изгнать с Бел Света Зло, кованное самим Сварогом загодя у Небесной Сварге. Огненный Волх натянул снурок и зверь тот же морг свертал управо да выровнил полёт подле птицы. Асур ласковенько взглянул на мальца и расплывшись улыбкой произнёс:

— Храбрый ты отрок— Борюша! Борил— достойный предводитель рати людей, волшебных народов, зверей и Асуров! И его сильный, густой и единожды мелодичный глас гулкой песнью пронёсси по мироколице, замерши идей-то удали… можеть тама куды днесь стремились летевшие, а можеть уплывши и дальче… тудыличи у просторну Поселенну. На энтот раз полёть был до зела долгим так чаво Боренька порывалси несколько раз вуснуть. Маленечко покачивающаяся туды-сюды птица убаюкивала мальца, да тока кады глаза ужось сами собой смыкались Борилка встряхивал головушкой, и немедля пробуждалси. А тама, удолу, живописность Бел Света зачуровывала. Зекрые дали лесов перькликались со высокими утесистыми горами на маковках коих лёжали жалки крохи белого снегу, им взамен приспевали жёлты приволья еланей, пожней и степей вже истративших к жнивеню месяцу зелёный цвет. Извилистые голубы реченьки и тарели синих али зеленоватых озёр и няшей, чрез какой-то сиг нанова сменялись зелёными просторами боров и гаев. Чудилось промаж того Асур Ра усё время их полёта неторопливо так ступаеть за ними следом. Евойный воз и тучные воли тащились медленно не нагоняючи и при ентом не отставаючи, словно им у то було не надобно. Ра многось раз выкидывал уперёдь широки полосы свету и у тех лучах перьливались волосы, брада да усы Волха. Сын Индры чуть заметно качал головой, а посем оборачивалси и инолды взмахивал рукой, будто привечал не достославного солнечного Бога, а свово давнего знакомца аль соотчича. Щедрый и добрый солнечный Ра вулыбалси у тем маханиям Волха и глядючи на летящего сторонь него на птице мальчика, слегка приоткрывал уста, точно чёй-то гутарил ему. Да токась Борилка не слыхивал молви Асура, но чуял своим светлым сердечком, чё тот его величаеть как-то милостиво. А внегда холодный воздух касалси тела мальчугана, обдаваючи его колючей студёностью, вызываючи тем самым небольшу таку дрожь, Бог торопливо посылал златые лучи из свово лика, согреваючи тем теплом усего Борюшу. Кадыкась напоследях Магур прыняла униз, и неотступно следующие за ней небесные волки направили свой полёть туды ж, мальчишечка узрел под собой на землице Бел Света проступивши каменны взгорья, похожие на выпученны животы, такие покатые и неровные. На них сувсем мало виднелось зелени, их склоны устилали берёзовые стланники, низенькие кустики, да кособоко-изогнутые деревца.

— Змей Огненный Волх! — нежданно вельми зычно кликнула Магур и голосу ейному вторил свист ветра раздавшийся у ушах мальчугана. — Обожди нас за грядой земель подземных Богов. Мы освободим воина и возвярнёмся к тебе.

— Добре! — не мнее громко ответствовал Асур и тронувши снурок на шее волка, взял малёхо ровней и у миг отклонившись от птицы, полётел со своими воинами уперёд.

— Борюша, — обратилась к мальцу Магур лишь тока небесны воины во главе с Волхом исчезли с глаз. — Припади грудью ко мне, вжмись в оперенье, а ноги притули к телу…и… — птица на миг смолкла, а опосля чуть слышно сказала, словно пужаясь чё голос нанова устремитьси у раздолье небес. — И ничего не страшись. Борилка поспешил исполнить веленное Магур и чичас же припал грудью к ейной спине, вощутив под животом плескающуюся у кубынях водицу тёпленьку и холодненькую, да покрепчей обхватил перья за оные дёржалси. Отрок поклал на мягоньки перья птицы праву щёку утак, абы непременно сё зреть. Сложил внахлест ноги и подпёр ими её грудь придавивши чуть топорщившиеся от быстроты полёту пёрышки. И тадыличи нежданно Магур зараз уся заблестала. Крошечные искорки голубые и серебристые, схожие с каплями, прынялись выскальзывать прямо из ейного златого венка… прямо с лучистых самоцветных каменьев, нанизанных на остроконечные перьевые зубья и скатыватьси по оперенью птицы, по волосам, коже, одёже и вечам мальчика. Вони не просто скатывались, а будто покрывали сверху усё чаво касались… таковым голубо-серебристым светом. И невдолге вже и оперенье птицы и мальчонка прильнувшей к ней пылали тем изумительным, ярым светом. Абие Магур порывчато взяла униз и Бореньке почудилось чё вони лётять почитай отвесно к тем взгорьям. Быстрота её лёта была такова, шо порывистый ветер гулко свистел осторонь неё окатываючи той стремительностью птицу со усех сторон. Обаче ноне ветер не отзывалси эхом у голове мальца, а вроде як проносилси мимо. Усё шибче и шибче нагоняла лёт Магур, нарастал гудящий рядом с ними свист и гам.

Восторженно затаивши дыхание зрил мальчуган как явственней проступали пред ним приближающиеся склоны бугров покатых, покрытых мхами, низкими травами и кособокими деревами, и казалось, шо птица решила насмерть убитьси об них. Поелику с кажиным сигом землица очерчивалась усё ближее да ближее. Боренька ано вспужалси того чё чичас вони шибануться о горну гряду и прикрыл роть, подавляючи у собе крик ужаса желающего отнуду вырватьси, а опосля увидал аки резко Магур, сложив крылья, прижала их телу. Засим послышалси отрывистый звук удара, и примешавшийся ко нему не мнее громкий скрёжет, хруст, точно попадания камня в чавой-то крепкое и весьма плотное. А пред очами мальчика на маненько мелькнули разявившиеся каменны стенищи горы, верно разошедшейся надвое. Изъеденной изнутрей тонкими щелями да трещинами, схожими с чешуйчато-слоистой кожей змеи. Магур меже тем порывчато испрямилась, выпустила униз лапы, ейна быстрота полёта пробивша бугор насквозе мгновенно замедлилась, и она приземлилась на залащенный, будто озёрна гладь, пол, сверкнувший от просочившихся у Подземный мир солнечных лучей, ярым сине-зекрым светом. И стоило токмо загнутым когтям птицы шкоребнуть по глади пола, как немедля разорвавшийся купол печоры дрогнул и издаваючи хруст да скрёжеть лихо сомкнулси, миг посем сияние с оперенья Магур и Борилы спало. Отрок торопливо выпрямилси и огляделси. Ноне они очутились у той самой пештере идеже томилси Валу.

Осторонь правой стенищи усё также протекал тонкий ручеёк горящий рдяным светом, у котором полыхал жёлто-кумачовый огнь. Примыкаючи к левой стяны, осеняемой енвонтим светом, поместились ражие валуны бурого цвета, оные як ноне мерекал малец, были окаменевшими мамаями, и промаж них, словно разделяючи тех воинов на две рати, высилась глава Валу. Свод печеры наполнилси о-каньем перьпуганных грибов каковые залезши в сноповозки, погоняючи лянивых кротов улепётывали у перьход, чё вёл к Богам Оземе и Сумерле. Брошенные ж на пол ужи, со тёмно-серой чешуёй и жёлтыми отметинами на главах, егозливо наползаючи друг на дружку, стремились вслед за прислужниками великих Асуров, овые из них, право молвить, ей-же-ей, схоронились за валунами.

— Борил! — обратилась к мальчугану птица, — слушай тяперича, внимательно, как ты должон оживить Валу. Выслухав Магур, Боренька у знак согласия порывисто кивнул, и кады она опустила крыло к полу, точно лесенкой, неспешно по нему спустилси. Оказавшись на гладком полу отрок живинько направилси прямо к главе Валу и вставши супротив неё, на малёхо замер. Асур огромадной каменной глыбой высилси пред ним, являя токмо водну голову без рук, ног, тела и шеи. Глаза Валу были прикрыты каменными веками с короткими златыми точь-точь як колючки Ёжа торчащими ресницами. Поблескивая златым светом, недвижно лежнем лежали на главе каменны волосья, а на круглом лице поместилси большой с обрубленным кончиком нос. Чуток обвислые, полноваты губы и проходящие над ними тонко иссеченные златые вусы, и брада покоевшиеся на полу, усё… усё то було застылым. При ентом обаче чудилась голова живой, ужотко так явственно на ней проступала кажна чёрточка, кажен изгиб, и даже от уголков глаз расходилися у разны стороны по три лучика морщинок. Высокий, вжесь потрескавшийся, лоб был покрыт бороздами-морщинами, а златы брови проступали изрубленными короткими струнами волосьев. Борила сотрел у лико Асура и глубоко дышал, иноредь вздрагивало его тело, вже так вон страшилси творить то чаво велела ему Магур.

Одначе вон усё же справилси со волнением объявшим его усего и будто проникшим у душу, отчавось она сжалась, у сердце, отчавось оно прытче застучало намереваясь верно выскочить из груди, и прынялси медленно сымать с плеча котомку, кубыни и ножны с мечом. Уложивши у то усё на пол, малец медленно извлёк из ножен меч и повертавшись к Богу шагнул поближее, а засим, шоб пробудить того, звонко гикнул:

— Валу! Валу! Валу! Пробудись! Пробудись! Пробудись! И немедля из камней, чё перьливались у него во лбу на цепи Любоначалия, вырвались серебристо-голубые таки як паутинка лучи, на груди вспламенилси зелёно-голубым светом знак Велеса, пробив рубаху насквозе, и ярко-марно пыхнул зачур-слезинка Валу. И у тот увесь чудной свет морг опосля впал на лицо Асура и осветил его, абие оживив и васнь содеявши мягше и гибче, вроде як подвижнее. Оттого зараз затрепетали коротки реснички, дрогнули веки и изогнулись у улыбке губы. Без усякого скрежета, треска али скрыпа, аки то було при первой встрече, веки Валу отворились казав мальчонке тёмно-синие зрачки плавающие у желтоватом белке. Уста Асура, сызнова пошли волной, чуть дрыгнули, а посем раскрылись и печору наполнил гулкий низкий глас:

— Борила… ты пришёл?! — и у эвонтой молви почуял отрок тако тепло, радость и нежность, на каку способен токмо светлый человек али Бог.

— Прибыл Валу, а як же?! — с трепетанием у гласе ответствовал мальчуган и глянул в очи Асура большущи таковы словно наполняющиеся синевой ночи. — Валу я прыбыл сюды, шоб выручить тобя из бёды, занеже давным… давнёшенько ты свершил злодейство… противу Бел Свету, отца свово и людей… Эвонтим злодеяниям, гутарил утак Бог Озем, неть прощения, и души таковые опосля кончины отходять во Пекло… Но ты, Валу, пред гибелью обратилси у валун и погиб як камень, разбитый на несметно колико осколков… Не преданый вогню… не схороненый у землице… оставалси ты лежмя лёживать теми каменьями, крошевом, а посему душа твова прынялась бродить по Бел Свету влекомая сынками СтриБога: Позвиздом, Подагой, Провеем… Лишь Догода, самый добрый из братцев ветров, способлявший мене усё мову торенку, был жалостлив ко тобе… Догода и Сумерла, раскупава така жинка Бога Озема, заступилися за тобя… Тады-то прислужники Асуров Подземного мира… кроты, ужи и грибы отправились у Таранец и собравши останки валуна, привезли и сложили их у печоре… Зачурованным посохом, Бог Озем придал евонтим каменьям образ головы, а добродушный Догода словивши душеньку твову, принёс и вложил её у тот облик. И будяшь ты томиться туто-ва доколь ктой-то не захочеть тобе пособить. Обаче и сам должон ты спомочь собе ибо ня будять тобе прощения, ежели не постоишь ты за Добро и Свет, выступив воином у сече, идеже своею юшкой смогёшь смыть злодеяния сотворимые тобой! Ноне я, Борил, простой бероский мальчик, прибыл сюды, абы звать тобя у свову рать! Рать Свету— беросов, полканов, зверей, Асуров! Ты Валу сугласен вступить у енту рать, сугласен битьси не на жизть, на смерть со Злом, заслоняючи своей грудью Добро? Мальчонка смолк и муторно задышал, будто страшилси услыхать отказ, вон почитай чё впилси обеими руками у рукоять уткнутого остриём во пол меча. Валу не сводил усё времечко каляканья отрока с его лица взору, а як токмо он замолчал, перьвёл взгляд и зекнул на затихшу посредь пештеры Магур, у его глубоких, синих глазищах мгновенно бляснув пропали, точно кровавы капли слёзинок, и вон зычно пробачил:

— Да, Борил, сын Воила, идущий Солнечной торенкой, оврингом Сварожичей я согласен вступить во твою рать и защищать Добро! И клянусь я нынче, заточённый в этой каменной голове, что отдам всю свою юшку, до последней капли, всю свою жизнь, до последнего вздоха, чтоб победить Зло которое жаждит пожрать твой народ!

— Быть по сему! Тады! Тады! — звучно кликнул Боренька и абие поднял увысь таковой тяжелющий и могутный меч. — Тадыка сомкни свои очи Валу! Асур зыркнул на меч Индры, клинок коего у тоже мгновеньице вспламенилси, будто загоревшись от полымя, золото-червлёным светом и торопливо закрыл свои крупны глаза. И стоило токмо сомкнуть Валу очи аки Борилка для храбрости гикнув гулкое раскатистое: «А…а…а!» вроде подзадоривая собя энтим возгласом и шагнувши упредь, опустил меч прямь на каменну главу Асура. Валун немедля треснул и по лицу Валу почитай от средины изрезанного морщинками лба, куды и пришёлси удар клинка, униз побегла широка трещина. Она разрубила лицо на две части, пройдясь по носу, вусам, устам и браде Асура, да достигнувши пола вошла у евойну гладку поверхность. И тадыличи у разны направления от ентой расселины пошли трещины поменьче, изъевшие лико и вовсе на несметно число разрезов. Прошёл какой-то морг и лицо Валу, и даже усе волосья, вусы, брада… ей-же-ей, уся як есть каменна глава, була испещерена теми углублениями. Борила ужо убравший у сторону меч, увидал пред собой васнь измождённое несчётным коликом тонких морщинок лицо не зрелого Валу, а старца. Ащё немножко и от главы стали отваливатьси, падаючи на пол, небольши таки булыжники, останки кадый-то единого целого. Спервоначалу прынялись падать удол кудри золотых волос Асура, опосля отвалились златы брови, чуть обвислые, полноватые губы, большой с обрубленным кончиком нос, а засим и увесь оставшийся лежняк осыпалси на пол, образовавши здоровущу кучу. Чичас же малец шагнул к заветным кубыням с зачурованной водыкой и присевши обок них вложил меч у ножны. Торопливо вон взял у руки кубыню с мёртвой водой, идеже по чёрной поверхности кожи приплясывали голубые искорки. Осторожно сице, шоб никоим образом не расплескать водицу отрок вытащил втулку из горлышка, да поклал её на пол. Усё также спешно, верно боясь опоздиться в оживлении Валу, мальчик споднялси с корточек и сжимаючи у правой рученьке кубыню, поверталси к кучи каменьев. Ужотко паче покойней и медленней он налил собе на левую пясть воду, и як токмо, та коснулась кожи, так тут же пошла малой рябью, будто волной, а посем послухалось еле различимое легохонько тако дребезжание. Уловив энтов звук, Борила подошёл упритык к останкам главы, и пляснул на неё из ладони воду. Махунечки капли водыки впали на каменья и не мешкаючи набрякши да разростясь, расползлись у разны направления, выбрасываючи тонки нити, перьплетаясь меж собой теми волоконцами да создаваючи единожду лёгкую паутинну сеть, укрывшу усю ту кучищу. И валуны прикрытые той сетью нежданно резко вздрогнули, под ейной голубоватой сенью, да осыпались мельчайшим песком удол, живописав на полу нещечко схожее с человечьим образом, тока вельми могутного сложения. Ищё мгновеньеце и эвонта сеть вошла, будто впитавшись, у человека, на сиг вспыхнув и выкинув выспрь разрозненные лучи света рассекающие на многось светящихся частей и само тело, и усё окрестъ него. И лишь тот свет наполнил образ да на чуток осенил своею яростью печору, як весьма ладно стали глядетьси и вытянутые уперёд ражие ноги, и покоящиеся на выпуклой, покатой груди скрещенные промаж собя руки, и слегка закинутая смотрящая у свод печоры округлым подбородком глава, и ярко-жёлтые кудырявые волосья раскинутые по полу. Немного опосля свет иссяк, потух и сам Валу. И Боренька обозреваючи того приметил чё кожа на лице его и оголённые почитай до локтя руки, оченно мышцастые, были бледно-белого цвета. Обаче ноне они не являлись каменными, а зрились живыми, состоящими из плоти и юшки. Токась Асур был явно не живым, а словно помертвелым, вон не шевелилси, не дышал и от него тянуло стылостью. Абие, ведая чё кажный сиг чичаса дорог, малец поверталси и подойдя к своим вечам, опустилси на присядки. Со усей тщательностью он воткнул у горлышко кубыни втулку, сберегаючи кажну каплю водыки, и пристроил её подле котомки. Также, со усем почтением, вон открыл вторую, белую кубыню, по поверхности каковой мерцали голубые искорки, да едва слышно «охнул!» вспужавшись чё водица могёть от резкого того движения выплескнутьси. Одначе водыка лишь заходила ходором у кубыни, но не вырвалась наружу. Подавшись высь, Боренька поднялси с корточек и шагнул к телу Валу… уся ищё мёртвому. Перьложив кубыню из одной руки у леву он, преклонивши её немножечко, вылил зачурованной живой воды собе на праву длань.

Голубовата водица нежданно пошла по ладошке колом, словно водокруть и немедля послухалась тихая мелодия капели додолы. Без усякого задержу отрок плеснул ту поющую воду на тело Асура. Ащё толком-то не долетев, не коснувшись хоть и вумершей, но усё ж плоти, прямь в воздухе водыка распалась на уймищу капелек не больше просяного зёрнышка. Крохи живой воды обильно покрыли грудь Валу, его руки, ноги, лицо и кажись попали на солнечные кудри, да приземлившись на чуток замерли. Вони ярко блеснули голубизной света, а миг спустя вроде як лопнув выкинули ввысь уймищу махунечких, едва видимых крупиц. Эвонта мжица окатила своей влажностью Валу сделавши и его, и евойно долгое одеяние полностью сырым. И тадыка Асур унезапно глубоко вздохнул, грудь его чуть-чуть дрогнула, а посем он прерывчато выдохнул. Зараз шевельнулись его пальцы на руках, качнулись туды-сюды ноги обутые во такие ж, як и у Огненного Волха мягонькие сапоги тока голубого цвету обвязанные свёрху и понизу златыми полосами. Мокрое тёмно-голубое одеяние сплошное и доходившее Валу до щиколоток, расшитое широким золотым волоконцем по подолу и краю рукава, слегка затрепетало, будто под ним пробудилась кажна жилочка, и потекла юшка. Стягивающий стан Асура пояс, с дивной широкой пряжкой в виде двух сомкнутых жерновов с изогнутыми лучами по полотну, задрожал, вроде желаючи разойтись. Валу резко шевельнул головой, зычно выдохнул, а засим нежданно сел и глянул на Борила своими крупными тёмно-синими очами.

Загрузка...