Сделай сам – 1

Глава 19 Нет неразрешимых проблем

С Кази, как я уже говорил, мне тоже вышло много поругаться. Но тут он уже меня поначалу своими аргументами задавил. Динозавр же! Пользуется преимуществом в весе! Гад.

Но задавил частично! Я в ответ потом по нему тоже потоптался своими грязными пяточками знающего много чего попаданца! Даже за ухо в конце концов оттаскали, не имея должных словесных контраргументов в возникшем споре! Чтоб, значит, старших уважал и не дерзил.

Нашёлся, блин, старший! Да я в душе постарше него буду! Просто из-за молодого тела шило в одном месте никак не угомонится, вот и выходит моё общение с людьми таким, каким выходит.

Люминий — это, конечно, не чугуний с железием. Кто соответствующие чушки из вагонов по ночам разгружал, тот знает, что я прав. Люминий — он куда приятней и милей тому, кто его таскает. Но, вот беда, тоже металл, что поддаётся ржавлению. Особенно в солёной воде. Особенно, учитывая то, что алюминиевый корпус ты сейчас хрен чем покрасишь так, чтобы эта самая краска уже через неделю не начала с него сползать слоями. Плюс дорогой, собака. Один кило — рубь!

К чему я это всё говорю? Да к тому, что первый отечественный моторный торпедный катер, точнее его прототип, на небольшой верфи Кази сварганили из древесины, как и все те прогулочные катера, что он прежде делал для состоятельной публики. Сварганили по всем нынешним правилам постройки миноносного корабля такого класса — то есть с намертво прикрученным к носу слегка наклонным минным аппаратом. Точнее с местом под него, поскольку кто бы сейчас Кази этот самый минный аппарат дал в руки подержать.

По-сути, сотворил он самый обычный 50-футовый минный катер, но только с нашим мотором вместо паровой машины и котла. И всё! На этом весь его прогресс закончился! Я себе лицо едва фейспалмом не разбил, когда увидел это бултыхающееся на воде чудо инженерной мысли.

Это ведь надо было так умудриться загубить на корню вообще всю идею! Зато, блин, всё в соответствии с распоряжениями вице-адмирала Тыртова — управляющего Морским министерством. Тоже очередной динозавр на мою многострадальную попаданческую голову. И тоже с правом прекращать и не допущать ничего нового. И ведь даже стрелять их всех бесполезно! Все остальные точно такие же!

Получилось у Кази, короче говоря, самое обычное корыто со скоростью в 14 узлов. И он, блин, счастлив! Типа, получилось ведь! И скорость аж на 2 узла выше, чем у такого же, но парового! А то, что с такими движками он должен был спроектировать и построить конфетку, которая и 25 узлов и более обязана была показывать, это уже были лишь мои чаяния, что без должного пригляда погибли сразу же после моего отъезда в загранкомандировку.

— Это что? — скорчив брезгливую моську, ещё более брезгливо ткнул я пальчиком в направлении покачивающегося на волнах плавсредства.

— Это катер! — уже нахмурившись, но, всё ещё гордо выпячивая грудь колесом, тут же отрапортовал Михаил Ильич. — Минный!

— Нет. На минный катер это точно не похоже, — вовсе перекосил я свою физиономию, дабы всем её видом донести до собеседника, что я вообще думаю о его творении. — Это, скорее, то, что в воде не тонет, когда попадает туда из канализационных труб.

— Да что ты понимаешь в военно-морской технике, малёк нахальный! — мигом взвился этот динозавр из класса водоплавающих и давай тут же склонять меня всякими нехорошими словами. Да ещё при этом активно размахивать руками.

И всё это под сильно удивлённым взглядом целого графа! По-нашему, считай, что князя!

Граф де Ламбер прибыл к нам в Россию аж из самого Парижу. Причём граф этот оказался ещё тем хитро переплетённым кренделем. Сам сын русского генерала и даже бывшего наместника Царства Польского, он до сего момента ни разу не посещал свою официальную родину. Почему официальную? Да потому что он с рождения является исключительно подданным российской короны. Вот такой вот он граф Шарль де Ламбер из Франции. Хитренький. Но не о том разговор.

Так вот, прибыл этот самый хитрый Шарль в Россию, чтобы достать двигатели. Самые мощные и при этом максимально лёгкие из всех, какие мы только способны предложить. Это его маркиз де Дион в наш адрес отправил, когда тот к нему обратился с соответствующей просьбой.

А уж когда он появился на пороге нашего завода и начал задавать определенные наводящие вопросы, я, оказавшийся как раз на месте, принялся делать то же самое, но уже в обратном направлении. Так и дошли до понимания, что нам срочно необходимо отправиться на верфь к Михаилу Ильичу и посмотреть, что там к чему.

Мы ему как раз отгрузили продольную спарку соответствующих моторов, сделанных на основе нашего для гоночных автомобилей. То есть самое мощное и лёгкое из того, что сейчас вообще способны сотворить. Аж целых 180 лошадиных сил он выдавал на испытательном стенде!

Там вот, на верфи, они и нашли друг друга при моём посредничестве. За что лично мне расплатиться пришлось сильно красным и сильно оттопыренным ухом. Это Кази, поняв, что я пропускаю все его негодования мимо этого самого уха, решил, что крайне необходимо донести до меня его главную мысль именно через него. Вот и поймал меня, пока я делал пофигистический вид, да показательно смотрел вдаль.

И хорошо так нашли они друг друга, стоило бы отметить. Ведь этот самый де Ламбер являлся создателем первого в мире катера на подводных крыльях! А ныне активно изучал эффект редана, благодаря которому сокращалась смачиваемая поверхность днища судна и соответственно уменьшалось сопротивление со стороны воды. Что, очевидно, приводило к повышению максимальной скорости хода при всех прочих равных.

Но для того, чтобы этот самый эффект реализовать, необходимы были достаточно мощные моторы. Которые пока виделось возможным найти лишь у нас, в России.

Покатались мы, значит, на этом минном катере. Послушали, как фурчат его движки. Потом ещё на двух плавсредствах по Неве походили — на мелком прогулочном катерке на 6 персон и на добротной такой яхте уже морской зоны. Кризис кризисом, а находит себе Михаил Ильич заказы, находит. Знакомства в высшем свете дают о себе знать! Но, как я понимаю, ему тут не столько деньги важны, сколько состояние собственной души. Радуется, что до сих пор суда на воду спускает. Пусть даже такие, утлые по сравнению с прежними крейсерами да броненосцами.

— Давай, малёк. Рассказывай. Чего ты там с минным катером удумал. — Это отошедший от приступа священного негодования и отведший душу на речных прогулках Кази, стало быть, начал мне предлагать обратно мириться.

— А зачем? — лишь безразлично я пожал плечами. — Вы ведь всё равно опять всё сделаете по старинке, спустив в унитаз всё, что я ни посоветую. Чего ради тогда мне напрягаться, да тратить своё драгоценное время? Я вон лучше с господином графом всё это дело обсужу. У него взгляд на будущее малотоннажных судов куда как более прогрессивный.

— Рассказывай, кому говорят! Не буду я тебя более за ухо тягать. Признаю. Погорячился. — Вот что животрепещущий разговор двух судостроителей с одним из них делает!

Всё же, пока мы катались по Неве туда-сюда, эти двое братцев-кроликов успели вдосталь наговориться на любимую морскую тему. И что-то, по всей видимости, в голове Михаила Ильича таки щёлкнуло. Видать, сложил 2 и 2 — то, что ему попытался объяснить сейчас наш визитёр из далёкой Франции и то, что я ему подсовывал под нос прежде, пытаясь доказать, что современные катера должны быть именно такими, а не просто шлюпками с моторчиками.

Хотел я было ответить, что мои знания так-то больших денег стоят. И даже уже было открыл рот, чтобы ляпнуть это. Но передумал. Мой мир это автомобили и теперь ещё частично трактора. Море, как ни крути, не моя стихия. Как и небо. Потому, ну что мне жалко что ли продвинуть и тут науку чуть вперед? Может даже к началу войны с Японией тот же Кази успеет что-то дельное построить, что не позволит японцам разгромить наш флот с тем же разгромным счётом.

— Эффект описанный месье де Ламбером вы осознали в полной мере? Чего там достигается и как? — на всякий случай сперва уточнил я, чтобы понимать, с чего мне начинать и на что вообще обращать внимание человека.

— Да. Мысль Шарль высказал действительно дельную и интересную. Тут действительно есть с чем работать и над чем экспериментировать, — солидно так кивнул головой наш местный мелкий судостроитель.

О как! Уже Шарль! И это оказывается его мысли дельные! А мои — так, просто погулять вышли. Но опять же возникать не стал. Привык уже, что Кази просто человек такой. Авторитарный. Плюс всё ещё видит во мне несмышленого паренька, хоть и понимает, что в моём случае этот конкретный вид весьма обманчив. А ведь мне уже 14 лет стукнуло! На девчонок вновь засматриваться начал! Голова нет-нет, да поворачивается сама собой следом за очередной прелестницей, попавшей в поле моего зрения. Теперь вот с ужасом жду гормонально взрыва. Как бы на весь этот период у меня работа совсем не встала.

Ну кто из советских мальчишек не видел во всяких книжках, газетах и журналах времён своего детства рисунка советского торпедного катера Г-5? Да все видели. Просто многие, наверное, банально не помнят, что это именно Г-5. Но образ этакой летящей вперед по воде капельки стального цвета в мозгах засесть должен был накрепко. Всё же на фоне всех прочих катеров, кораблей и судов он всегда выглядел необыкновенным своим внешним видом.

Вот я и постарался изобразить внимающему мне Кази и не менее внимающему мне Шарлю общий вид этого «пришельца из будущего». Хрен с ним с французом. Пусть пользуется. Глядишь, так и в нашем флоте нечто подобное поскорее появится. Через Францию-то оно куда ближе до Морского министерства Российской империи, нежели мне, жителю столицы и заводчику.

В общем, проделал схожий фокус, что и с англичанами. Слил на сторону то, что те могли бы сотворить куда скорее наших, да и умыл на этом руки. Пусть дальше сами разбираются, что там к чему и как. Подводных-то камней им придётся пересчитать своими лбами ой как немало, пока не дойдут до приемлемого результата. Так что работа в конечном итоге будет сделана, но у меня на сей счёт голова болеть уже не будет.

Единственное, я задолбался пояснять на ломанном французском, что тут, чего, к чему и как я вдруг изобразил. Я всё же не кораблестроитель, а по машинам спец. Самозваный. Но, вроде, выкрутился как-то. Тема-то это совсем новая для всех, не только для меня. Потому вышло отболтаться отсылками к банальным законам физики. Пусть дальше сами страдают.

Зато прогулка по Неве смогла натолкнуть меня на очень правильную мысль по решению проблемы имени Владимировичей! Возможно, пришедший с Финского залива морской воздух мозги прочистил. А может быть я просто смог взглянуть на данную проблему немного под другим углом. Причем взглянуть и под новым углом — в прямом смысле этих слов. Смотреть-то по сторонам я тоже не забывал, пока мы плавали. Ой, нет, пардон, ходили по воде.

Легко ли мне рассуждать о том, как поскорее спровадить на тот свет великокняжескую чету?

Чисто с человеческой точки зрения это, конечно, нехорошо. Грех, он грех и есть. Но лично меня на сей счёт совесть даже не пыталась грызть. Так, лениво приоткрыла один сонный глазик, посмотрела мне в душу с вопросом — «Не сделал ещё что ли?», после чего вновь провалилась в крепкий сон.

Я-то прекрасно знал, что в данном случае возможны лишь два варианта: либо они, либо мы. Больно спесивы все эти «великие», чтобы прощать каким-то там заводчикам щелчки по носу. А у нас как раз стройка на втором доме отменилась! Так что теперь могут и не дождаться пополнения общей площади жилфонда и ударить прямо сейчас, в любой момент.

Легко ли это было осуществить чисто физически? На удивление да! Вот вдруг всё как один к одному сошлось, сложилось!

Жили-то себе и не сильно тужили Владимир Александрович с Марий Павловной во Владимирском дворце, что располагался на Дворцовой набережной. Как раз напротив нашего доме, только через Неву. Отчего, как я понимаю, именно на нашу собственность и позарились вообще. Чай каждый день её из окон наблюдали.

А мы не князья Оболенские и не Кириковы, которые и в торговле, и в армии, и в оперно-балетной богемной жизни столицы были на слуху. Это, если что, владельцы соседних с нашим домов. Мы простые заводчики. Пусть и миллионеры уже, но отнюдь не величина с точки зрения наличия административных ресурсов для противостояния с такими людьми.

В общем, на расстоянии прямой видимости мы с ними жили. Я даже замерил — ровно верста по прямой. И это было плохо. На версту, да ещё и через реку, мой снайперский Маузер бить точно не мог. В том смысле, что достаточно прицельно, дабы точно гарантировать летальный результат. Слишком уж большим разлет у пуль получался. Знаю. Пробовал стрелять в полях. Дальше 700 метров никакой гарантии поражения цели. А мне-то надо с гарантией! Хреначить же длинной очередью из станкового пулемёта — что вешать на себя табличку с надписью — «Это я всех их поубивал». Глупо, в общем.

Да и зайцев в целях экономии ресурсов следовало добывать минимум по 2 штуки одним выстрелом. А лучше вовсе 3! Потому от снайперской винтовки пока что отказался. Время для неё ещё придёт. У нас в Германии аж целый Вильгельм II жив живёхонек и свои грандиознейшие планы супротив всех вокруг строит. Строитель хренов.

А они нам эти его планы нужны? А они нам вообще не нужны! Потому лучше приберегу винтовочку для него. Или для кого из английского королевского семейства. В Австро-Венгрии опят же кандидатов хватает. Достойных её выстрела кандидатур вообще выше крыши по всему миру проживает так-то.

Вот и решил, что в их случае мне легче будет обойтись куда более привычным для данного времени подходом.

Нет! Не динамитом! Я не бомбист! Это уж точно не наши методы! Террористические! За такое и всяких эсеров надо будет пощипать потом в плане сокращения их отмороженного поголовья.

Я говорю о старом добром револьвере! Точнее, о пистолете. Надо ведь подрывать репутацию Браунинга! А как её лучше всего подорвать? Конечно же, путём бесчеловечного применения пистолета его имени в жутчайшем преступлении!

Век сейчас стоит на дворе всё ещё непуганых идиотов. Плюс дают о себе знать сложившиеся в обществе пристрастия к открытым каретам. Потому автомобиль, принадлежавший именно семейству Владимировичей, имел открытый сверху кузов. И каждый раз, куда-то выезжая из своего дома, они проезжали мимо строящегося Троицкого моста.

Мне ведь почему прежде думалось, что «работать» с ближней дистанции в данном случае будет не комильфо? Да потому что места удобного для того не имелось! В плане незаметности и дальнейшего свободного отхода.

Но именно в 1898 году началась грандиозная стройка данного капитального моста, который должны были сдать ещё в этом году. Но сильно-сильно запаздывали со сроками, отчего и посреди реки, и по её берегам поныне была развёрнута огромная строительная площадка с кучей деревянных подпорок, временных конструкций, нагромождений стройматериалов и, конечно же, с немыслимым количеством мотающихся туда-сюда подёнщиков.

В общем, на меня, выряженного как какой-то мальчишка-доставщик, вообще никто не обращал внимания. Таких мальчишек тут каждый день появлялось с пару десятков, то с сообщениями, то с какими-нибудь срочными и мелкими посылками. Затерялся среди людей, короче.

А опознать необходимый мне лимузин вышло очень легко. Говорю же, сейчас все предпочитают индивидуальность. А я, готовясь к операции, успел хорошенько изучить и саму машину, и привычки к поездкам, и охрану, и вообще всех сопровождающих лиц.

Одна беда была опять. С оружием! Я хоть уже и не мелкая мелочь, но всё равно слишком молодой. А потому ничего такого стреляющего мне никто не продаёт. Пришлось изрядно потрудиться и извернуться, чтобы подготовиться как следует.

Хорошо хоть показушников, особенно среди офицеров, у нас в стране хватает. Нашлись и в нашем стрелковом обществе те, кто позарился на нового «иностранца», вместо того чтобы приобрести наш с Мосиным аналогичный ПЯММ. Вот у них-то я и слямзил втихаря стреляные гильзочки, а также две початые пачки патронов.

У меня ведь самого что из стреляющего под рукой имелось? Два дерринджера — которые в этом деле вообще не вариант. Два ПЯММ-а — светить которыми в таком значении никак было нельзя. Плюс две винтовки — но эти не для ближнего боя уж точно. И… та-дам! Ещё три трофейных «Кобольта» с тех самых ухарей, что прихватили меня 3 года назад. И два из них были как раз 0.32 калибра, что теоретически позволяло использовать их для стрельбы патронами от Браунинга М1900. Естественно, после определенной доработки камор барабана. Что, с учётом имеющегося под рукой станочного парка, оказалось для меня вообще самым простым делом во всей подготовке к данной операции.

Как показал эксперимент над одним из «Кобольтов», он легко мог переварить 6 выстрелов более мощным патроном с бездымным порохом, нежели родным для него 0.32 СмитВессон. А большего мне и не требовалось.

То и дело появляясь на протяжении нескольких дней с небольшими посылочками в руках в районе Суворовской площади, я изображал из себя доставщика, который постоянно приносит что-то на стройку. Ведь просто так шататься там туда-сюда смотрелось бы слишком подозрительно. И это был, пожалуй, самый тонкий момент во всём моём плане.

Один раз даже упустил хороший случай и лишь проводил тоскливым взглядом катящийся вдаль от меня автомобиль Владимировичей! Но, наконец, дождался!

Стоило только нужному мне лимузину оказаться поданным к парадному входу Владимирского дворца, как я тут же не бегом, но и не черепашьим темпом переместился от развалов строительного мусора к углу служебного корпуса Мраморного дворца. А уже оттуда, как автомобиль тронулся с места, спокойно перешёл через дорогу обратно по направлению к стройке.

Естественно, перешёл не просто так! Прикрыв лицо носовым платком, будто чихаю в него, споткнулся по пути и выронил из рук один из двух пакетов, который, вот беда, порвался, плюхнувшись на землю. Именно таким образом солидная россыпь скрученных в ёжики гвоздей оказалась на дороге и, соответственно, пути потребного мне автомобиля.

Я же, сделав вид, что быстренько собрал рассыпавшийся товар с земли, на самом деле разбросал гвоздики по куда большей площади и поспешил убраться с дороги да юркнуть на территорию стройки.

Резина в эти времена у автомобилей была откровенно плохенькая, отчего моя небольшая диверсия удалась на все 100%. Грациозный «Русь Империал» наехал на заботливо подготовленный мною «чеснок» всеми своими колесами и под звуки шипения выходящего наружу воздуха, остановился всего-то в 10 метрах от выбранной мною для стрельбы позиции в почти никем не посещаемых развалах заготовок под строительные леса.

В городах это было очень частым явлением — когда колеса немногочисленных пока ещё машин «ловили» потерянные многочисленными лошадками гвозди от подков, отчего на борту каждого автомобиля имелось минимум по 2 запаски. Потому водитель и сопровождающий великокняжескую чету офицер разве что выругались про себя, да полезли вдвоём смотреть, что именно там случилось.

Именно в это время я и начал действовать, удостоверившись, что в мою сторону вообще никто не смотрит.

Мост тут строили очень громко. И постоянные звуки удара металла по металл, а также не прекращающиеся перекрикивания рабочих со звуком стука топоров да визгом пил надёжно заглушили чихи моего снабжённого самодельным глушителем револьвера.

Шесть чихов, шесть пуль. По три в каждого из двух пассажиров. Я даже не стал целиться в голову. Сейчас на дворе такие времена, что от трёх огнестрельных ранений в грудь человек умрёт в любом случае. Пусть не сразу, но через день или два или даже неделю — уж точно. Гангрену-то никто не отменял. Не тот нынче уровень медицины, чтобы с нею справляться. Да и скорой помощи нет. А бить в голову было слишком рискованно промахом. Особенно с такого-то оружия. У моего «Кобольта» всё же и ствол был коротковат, и патрон был не родным, отчего и так не сильно высокая точность данного револьвера пострадала ещё больше. Впрочем, даже для такой переделки 10 метров серьёзным расстоянием не стали.

Сунув же мигом отработавший своё револьвер в бумажный пакет, чтоб сгоревшим порохом не сильно вокруг меня вонял, а тот, в свою очередь, засунув в вытащенную из-за пазухи матерчатую сумку, я был таков. Естественно, предварительно кинув быстрый взгляд себе под ноги и, убедившись, что шесть чуть ранее сброшенных мною гильз от Браунинга могут быть легко впоследствии найдены.

Паренёк-доставщик сделал своё дело, пареньку-доставщику надо было спешить дальше. Ведь его, как того волка, тоже ноги кормят. И таких, как я, вокруг всегда с полдюжины найдется. Что-что, а настороженные взгляды всяких городовых и дворников мы точно не цепляем, поскольку являемся едва ли не постоянным элементом привычного городского пейзажа. Прям, как голуби!

— Надо будет срочно подать объявление в газету о готовности приобрести лицензию на лёгкий и стойкий броневой сплав для создания личной защиты, — про себя подумал я, удаляясь в противоположную сторону от всё больше и больше нарастающего за спиной шума. — Ведь в какой-то момент на их месте вполне себе могу оказаться и я сам. Более того! Уже оказывался. Плюс опять же третий заяц! О котором забывать не следует!

Угрозу семье я устранил. Браунинг, как оружие, в глазах общественности дискредитировал.

Мало того, что оно стало орудием столь громкого убийства! А откуда бы там ещё гильзы взялись, как не из самозарядного пистолета? Так ещё и не все 7 патронов убийца смог расстрелять! Гильз-то будет найдено не более шести! А это что? А это значит, что пистолет, скорее всего, заклинило на последнем патроне. Логично же! Двойной удар по конкуренту! Опосредованный! Просто надо будет эти слухи хорошенько подтолкнуть в печати. Инкогнито!

Ну и в качестве вишенки на торте нашему столичному заводу уж точно не помешает начать самим выпускать бронированные корпуса лимузинов экстра-класса. Император, надо полагать, такой царский подгон оценит. Да и самим не лишним будет озаботиться о собственной безопасности. Времена-то подходят такие, революционные. Надо быть начеку! Тем более что с триплексом у нас, наконец, всё как надо вышло. Получили!

Это я очень удачно, пребывая в Великобритании, услышал про такой материал, как целлулоид, и зацепился за знакомое слово. А как услышал, так и срослась цепочка ассоциаций. Ведь долгие-долгие годы именно целлулоидные окна прикрывали по бокам от весенней и осенней слякоти пассажиров автомобилей с мягкой крышей. А после он же стал той плёнкой, с которой начали спекать под давлением сами стёкла. Точнее не он сам, а один из его двух составных компонентов — нитроцеллюлоза.

Так и живём!