Сделай сам – 1

Глава 14 Слава товарищу «Мосину» и мне! Или слово?

Скандал в стране и в мире разгорался просто страшный. Но кто бы из всех ныне живущих знал, чего на самом деле стоил этот выстрел! Нет, не мне одному. А всему миру.

Да, я не Бэтмен. Я хуже и злее. Я инженер-технолог. Мне некогда хернёй страдать. Мне дело надо делать. Ибо дел столько, что за всю жизнь не переделать. Работа у нас, технологов, такая — исправлять за другими так, чтобы всё работало, как надо.

Как говорится, хочешь что-то сделать хорошо, сделай это сам. Эх, тяжела ты шапка Мономаха попаданческая. За всех ответственность приходится держать так-то. За многие сотни миллионов ныне живущих и за будущие миллиарды жителей Земли. Кто-то скажет, возгордился слишком. В Бога решил поиграть.

Я же скажу, что не горжусь тем, что сделал. Но сделал то, что нужно было бы сотворить любому уважающему себя попаданцу в Россию этих времен. Я дал стране шанс получить наследника престола. А вместе с ним и новую возможную цепь хода событий. Ведь сколько всего дурного и печального у нас в истории когда-то случилось из-за слабого монарха. А монарх без сильного здорового наследника был априори слаб на всех фронтах. Что внутренних, что внешних.

О том, что императорская чета собирается убыть в Германию для посещения родни императрицы, газеты всех предупредили сильно заранее. Как же! Новость! И горячая! Давай её в прямой эфир! Потому я точно знал дату и место отбытия высочайшего семейства. И, не будь дураком, наведался туда заранее, чтоб всё там осмотреть.

А место оказалось такое, что стреляй — не хочу. Железнодорожный вокзал Петергофа, что только-только собирались реконструировать, дабы закрыть платформы крышей. Отчего вокруг него уже с начала лета начали собирать целые развалы камней, досок всяких, кирпичей и всего тому подобного. Ждали, пока монархи свалят, чтоб начать.

Зная же, откуда все поедут и куда, найти себе место для лёжки — не самая сложная задача в жизни. Времена-то нынче какие? Охрана первых лиц государства на снайперов не рассчитана вовсе! Хорошо если от бомбиста прикроют собою! И то вряд ли. Того же Столыпина, насколько я помню, в упор расстреляли из револьвера. Да и не его одного. Каплан мне в свидетели! Ту, что Фанни. И нет, она ни с какой стороны не смешная на английский манер. Просто имя такое.

Первая выпущенная мною 5,6-мм мелкашечная пуля стала и последней. Дистанция как раз была чуть менее двух сотен шагов и потому я не промахнулся. Вложил чётко в голову сбоку, где точно нет особо толстого лба. Знаем! Плавали уже! Хотя тут пулька у меня не чета тем самым дешёвым свинцовым, какими я когда-то отбивался от любителей чужого добра. Тут пулька уже оболочечная, твёрдая. Да и пороховой заряд аж впятеро больше!

Выронив из рук свой сложенный зонтик, только-только покинувшая презентованный нашим семейством лимузин и вслед за мужем поднявшаяся по лестнице на железнодорожную платформу Александра Фёдоровна было дернулась схватиться за голову, но тут же обмякла и рухнула на дощатый настил платформы.

Я же мигом юркнул за дерево, из-за которого стрелял и, сливаясь с травой, ужиком припустил поглубже в насаждения. Там, в глубине, меня дожидались привычный уже футляр от музыкального инструмента и велосипед. Не на машине ж мне было сюда являться! Не так уж много их пока в столице и вообще в стране, чтобы светиться так. Всего чуть более полутора сотен продали на сегодняшний момент на внутреннем рынке и вдвое больше за границу — почти все в Англию ушли, однако.

Так вот. Скандал поднялся страшный. Все тут же стали прикидывать в уме и выдвигать гипотезы — кому это было выгодно. По углам в кругу «своих» шептались даже про мать нынешнего российского императора, мол, довела её невестка окончательно, вот и решила вопрос радикально. Недаром изначально Мария Фёдоровна была резко против выбора сына. Кивали и на Марию Павловну всё больше. Ту самую, что отправляла адъютанта своего мужа по мою душу. Все чётко знали, как она не переваривает «Гессенскую муху» совершенно. Я даже первое время подумывал подбросить целевой пистолет куда-то им в сад. Прикопать там под кустиком каким, а после анонимно «сдать контору» и после наблюдать за «большими разборками в маленьком Бронксе». Но передумал. Слишком… В общем, слишком.

Не поверили бы в охранке в такое. Да и император бы сказал, чтоб не поверили, даже если бы сошлись все карты вместе. Ибо семейные разборки должны оставаться внутри семьи и не выплёскиваться наружу всякими сенсациями.

Что за пистолет такой? Да тот самый, что я заранее оставил валяться на земле близ штабеля с досками, как раз в полусотне метрах от платформы. Естественно, прежде выстрелив из него ещё по пути сюда в одном лесочке, да и оставив гильзу в оружии. Однозарядный ведь! И одноразовый, как все должны подумать.

Его для меня купил в ломбарде среднего пошиба какой-то забулдыга, легко поверив в россказни, что мне, мальцу, не продают, а очень-очень надо. Взяв за посредничество аж 50 копеек, он вскоре передал тот мне прямо в грязные ручонки, да, повелев не баловать, отправился поправлять здоровье к ближайшей же дешёвой рюмочной.

Лишь третий, к кому я обратился, деньги не украл! Два предыдущих рублики забрали и свалили тут же, оставив меня с носом.

И да, ручонки у меня, как и моська с растрёпанной одеждой и картузом на 3 размера больше, на тот момент были грязными. Хрен бы кто опознал во мне самого Яковлева младшего! Владельца… Многих знаний! Во!

Зачем так сложно было делать? Подкидывать какой-то пистолет? Да потому что на сей день во всей России всего лишь 5 стрелковых обществ! Пять! Против 700 в Германии и свыше 2000 в крохотной Швейцарии! Из них лишь два в столице. И постоянных членов этих обществ не более 200 человек! Вот 100% с них бы охранка и начала всех проверять и каждого. Хотя бы для того, чтобы наглядно продемонстрировать своё рвение в работе.

Так что, не оставлять на месте преступления оружия — значит подвергать себя опасности непременного обыска. А у нас с Паниным-Коломенкиным два таких интересных и уникальных карабина наличествуют, как раз стреляющие такими же пульками, но только куда дальше и мощнее! С телескопическими прицелами! Которые мы ни разу не скрывали от интересующихся ими лиц. Потому вполне могли статься в числе первых, как подозреваемые. А тут на тебе — пистоль на месте преступления, от которого несёт сгоревшим порохом и без какого-либо оптического прицела. Плюс гильза от стандартного 22 лонг райфла в нём. И никаких тебе особых карабинов под сильно нестандартный патрон подозревать ни в чём не надо! Видать, просто отменный стрелок из пистолета тут орудовал! Охотник. Или военный какой. Ибо скрытный, как чёрт! Пух и нет его тут же! Ату искать его ребята по лесам и по долам! Шашки наголо и вперед назад за лиловыми кроликами!

Таким вот образом очень скоро вся отечественная пресса, как по команде сверху, переключилась на обсасывание гипотезы, что это могло быть ответным ходом со стороны европейских производителей оружия. Поскольку все прочие гипотезы могли привести к такому скандалу, что просто ой и ай.

Ведь Николай II что? Николай II совсем недавно предлагал всем на Гаагской конференции жить в дружбе и жвачке. Сократить всем миром заказы на новое вооружение, ограничить появление новых способов истребления себе подобных и всё в таком вот духе. Как раз вот в мае 1899 года ничего почти не получилось согласовать, так как стороны не договорились о разделе мира.

Но то, что не получилось, вовсе не означало, что не затаили обиду на такого царственного провокатора. Ишь ты какой! Без заказов вздумал оставить десятки частных оружейных фабрик и заводов! Вот, мол, и вынесли ему «неизвестные европейские оружейники» столь показательное первое предупреждение.

Это ведь в России оружие производят большей частью казённые заводы, и деньги там считают по-другому. Не как частники в Европах.

Критики, конечно, такая версия не выдерживала вовсе. Но продвигалась. Да.

А мы тем временем с французами договорились. Мы — это Яковлевы. Уж как папа́ плевался едким ядом, утверждая, что ноги его не будет ни на каком совместном предприятии с иностранцами. Но всё же вынужден был выбросить белый флаг. Мы с мамой додавили. Когда бы ещё выдался такой шанс? Хотя и с той стороны переговорщиков уже вовсю махали беленьким платочком. Убедились любители лягушек, что Яковлевы их, мягко говоря, не любят всех скопом. Аж кушать чёрную икру не можем, как не любим! Но бизнес есть бизнес. Деньги не пахнут. И всё такое.

Приехал же к нам ещё весной 99-го года господин де Дион. Один, как стебель. Без Бутона. Приехал договариваться давить совместно прочих конкурентов. Ну так тут делаются сейчас все дела, что, ежели желаешь иметь бизнес в Третьей республике, изволь там проживать и постоянно грызться за место под Солнцем. Плюс оставлять там денежки, подпитывая постоянно местных банкиров. А нам ведь некогда такой фигнёй страдать. У нас на родине работы — выше крыши. И свои банкиры некормленые!

Уехал он тогда к себе ни с чем. Не приглянулось нам совсем его щедрое предложение, что мы ему всё, а он нас по плечу приятельски похлопает, фигурально выражаясь.

Потом приехал снова. Не один. А с дельным предложением. Мы ему лицензию на 10 лет на наши движки, включая меньший — на 4 цилиндра, а он нам, помимо должных лицензионных отчислений, четверть акций от всего будущего предприятия и посреднические услуги по всей Франции, как торговый представитель наших тракторов. Причём российской сборки! Но есть нюанс!

Во Франции правительство уже как 7 лет вело активную работу, направленную на подъем производительности труда местного сельского хозяйства, ибо локальные цены на хавчик были сильно высокими, что вылилось в создание огромного числа сельскохозяйственных машин. На конной или паровой тяге. Отчего наши всеядные трактора смотрелись бы там неплохо. Но только на крупных товарных производствах, которых так-то было минимум. Там всё держалось на совсем уж мелком частнике-крестьянине, отчего и цены на зерно взлетали до небес.

Тут уже я внёс рацпредложение — бери или плати. Не мной придумано, но мною позаимствовано. Мол, дорогой наш маркиз, сказали слово, докажите делом. Извольте ежегодно продавать во Франции, Голландии, Испании и Бельгии с Италией по 2500 тракторов, как минимум. Вы всё равно там все рядом, почти рукой подать. А коли не осилите, платите нам из своего кармана и забирайте нераспроданный остаток хоть себе. Фазенду там окучивать какую или же просто в море их топить, сразу сбрасывая за борт. Иначе штраф такой, что легче будет застрелиться. Персонально вам. За это мы сверху продадим ещё лицензию на грузовик наш 5-тонный. И кое-что ещё.

Хотел я было предложить вообще играть всем скопом в изготовление аж в нескольких странах машин на единой платформе. Удобно ведь, чёрт побери! Везде одни детали, запчасти и размеры! Мечта технолога! Но вовремя себя одёрнул. Какая, блин, единая платформа? О чём я вообще думаю? У нас дюймовая система, а там метрическая. Все инструменты, все станки, все навыки рабочих переделывать придётся. В общем, не судьба. Я, как технолог, знаю, что это за болото будет. Утонем, нафиг, все и только булькнем напоследок. Нам в этом плане для размещения своих заводов лишь Великобритания и США подходят. А, говоря по чести — только США. Островитянам мы уже готовую технику лучше будем отгружать отсюда. Так куда дешевле выйдет, чем лично там всё с нуля развивать.

Рядили. Спорили. Договорились. Через ещё два его приезда. Дион, который де, и без Бутона пересчитывает наши механизмы на метрический лад и начинает ими всеми заваливать рынок Европы, давя там всех конкурентов, как каток лягушек. Он ведь и так всё больше зарабатывал там у себя во Франциях с продаж движков другим, а не машин готовых. Теперь же будет продавать достойные движки, а не те позорища, что прежде. Ну и отстёгивать нам законный процент. Немалый! Речь так-то идёт о цифре в 20 тысяч двигателей ежегодно! Минимум! А в перспективе ближайших 10 лет и все 50, если не 100! Плюс трактора, конечно. Которые надо где-то делать.

Вот именно через него мы и влезли в очень правильное дело. Хоть усмейся иль уписайся со смеху, вон как оно бывает в жизни! «Санкт-Петербургский частный коммерческий банк» находится здесь же, в столице Российской империи, как и мы, грешные. А выйти на его верхушку именно по интересующему нас делу мы смогли лишь через Париж. Точнее через де Диона, который в своей стране являлся не только очень состоятельным, но и очень публичным человеком. Недавно даже отсидел 15 суток в тюряге за то, что огрел президента Франции прямо тростью и прямо по голове. Случился у них вот диспут аж на целом стадионе. И огрел! Может себе позволить человек! И при этом не потерять своих позиций в бизнесе!

В общем, он там через свои связи пошебуршал и предоставил нам на обозрение месье Буэ. И нет, это не меня сейчас стошнило. Это, блин, фамилия такая у человека. Буэ! Капец! Господи, спасибо, что мы Яковлевы! Хрен докопаешься! Зато зовут Филипп! И хорошо, что не Киркоров. Последнего сейчас не поняли бы совершенно, да и забили бы камнями сгоряча.

Так этот вот Филипп Буэ искал бабло активно. Бабло, которого катастрофически недоставало новейшему «Харьковскому паровозостроительному заводу», где он числился одним из трёх директоров правления, а также главным по тарелочкам — то бишь, ведущим специалистом по производственному оборудованию, которое и поставлял в Харьков со своего собственного завода во Франции, потихоньку налаживая его импортозамещение на месте.

Хорошо устроился мужик, короче. Так он думал. Покуда ему свои же французские товарищи, из тех, что вместе с бельгийцами через банки контролировали почти всю металлургию на юге России, не устроили козью морду, прокинув с нормальными ценами на сырьё и вообще с поставками оного сырья.

В России так-то с самого начала 1899 года разрастался экономический кризис. Но вместо того, чтобы сбавить цены на свою продукцию из-за перепроизводства, все монополисты ринулись, наоборот, создавать товарный дефицит на рынке, при этом удерживая у себя громадные запасы. Лишь бы только цена внутри страны не рухнула настолько, что и привозные чугуны со сталями окажутся не конкурентами российским. Они ведь с неё, с этой самой завышенной цены, кормятся вместе с торговыми посредниками и банкирами своими забугорными.

Но чтобы удерживать такие запасы — читай громадные замороженные деньги, нужны дешёвые кредиты на продолжение собственно самого производства. А их нет! Вот вообще! Лишь дорогие имеются, которые не сильно интересны. Так уже ближе к середине лета появился искусственный дефицит на рынке металла и угля. Тут уже не о получении прибылей с русского завода, тут уже о сбережении своих личных карманов пришлось задуматься месье Буэ. Вот дал ведь Бог фамилию бедняге.

И плюс столичные банкиры из числа главных вкладчиков ХПЗ сказали резко — «Тпру-у-у! Стоять родная! Какие такие деньги? Завод построен, денег нет, работайте и не просите лишнего. А лучше сами начинайте приносить в клювике весёлые фунты. Для того вас, собственно, и создавали, чтобы это вы денежку давали, да побольше, а не мы расходовали на вас что-то постоянно.»

Короче, оказалось, что у банкиров тоже всё не слава Богу в этом их «Санкт-Петербургском частном коммерческом банке». Больно уж много бабла они ссудили всяким биржевым махинаторам и спекулянтам, чтобы поживиться на, соответственно, биржевых махинациях и биржевых спекуляциях. А тут война! Точнее кризис! Настоящий! И денежки тю-тю. С концами. Нетути их более.

Пошла волна банкротств и лопания мыльных пузырей, которых было очень много. Прям очень, очень, очень много. Плюс также люди постепенно потянулись за своими денежками в банки, логично предположив, что в такой ситуации стеклянная банка под кроватью — она надёжней будет какого-то там учреждения финансов. Пусть даже с гордым наименованием.

Нет. Банк мы не купили. Кто бы нам позволил? Частный он, конечно, частный. Но, тут политика! Понимать надо! Зато купили долю в РПиМО! Немалую! Аж четверть! Ту, что прежде принадлежала директору Санкт-Петербургского биржевого комитета, денежки на которую он взял в самом банке, в котором тогда числился членом правления.

Тогда и числился — в прошедшем времени не просто так. Скончался он скоропостижно. Еще в 98 году. Когда пораньше многих понял, что грядёт на управляемой им бирже. Сам или помогли — кто его знает. Главное, что долг перед банком наследники закрыли быстро путём сдачи в него своих акций «Русского Паровозостроительного и Механического акционерного общества». То есть РПиМО, который на 100% владел ХПЗ.

С одной стороны — весьма ценный актив для банка и банкиров, так как завод имел твёрдый государственный заказ на паровозы ещё на 4 года вперед. Да и вдобавок пара членов правления имели в РПиМО свои немалые доли — аж 50% в сумме. С другой же стороны — банк им был куда ценнее предприятия. Банкиры же! Привыкли только денежки считать! И неважно с чего они получены.

А тут случился грандиозный кассовый разрыв и утрата ликвидности. Так это, вроде, прозывается у них, у жуликов из банков. Срочно, вот прямо сейчас, понадобились наличные средства.

К этому времени из тех 5 миллионов рубликов, что к нам уже пришли за 4 последних года чистой прибылью, один уже давно ушёл на оплату патентных прав. Еще поллимона вложили в существующую недвижимость, модернизировав производства и начав ремонт дома. И столько же «проели и пропили» всей семьей. Да! Шиканули слегка! Имели на то полное право!

Оставшихся же трех миллионов на единолично контролируемый тракторный завод никак не хватало! Хоть ты тресни! Требовалось минимум 5! И ещё вдвое меньше на оборотные средства́.

А ХТЗ уже имел почти всё, что нам надо было. На дополнительное оборудование и цеха хватило бы 700 — 800 тысяч рублей, большую часть которых можно было отдать самому заводу, который уже мог делать и строительные конструкции, и даже крупные части станков.

Короче, тихо за спиной банкиров сговорились мы с французами и подписали такой секретный договорчик, что по завершении имеющейся у Буэ с ними договорённости о технической поддержке в развитии ХПЗ, то есть в 1909 году, свою 25-процентную долю акций завода он передаёт только нам и никому другому. За это мы ему здесь и сейчас предоставляем кучу лицензий на автокомпоненты на огромные суммы, чтобы им с де Дионом и Бутоном в сотрудничестве делать автомобили наших конструкций, да кое-что подкинули из лицензий по станкам. Плюс денег дали наличманом 200 тысяч рубликов. И на ещё столько же сговорились по факту передачи акций. И при его самом активном посредничестве выкупили у банка акции, честь по чести, за 875 тысяч рублей. То есть по номиналу, а не по завышенной чуть ли не вдвое цене, как это ещё полгода назад везде практиковалось. Ещё же полмиллиона вложили в этот самый коммерческий банк вкладом на 3 года, с условием, что половина этой суммы уйдет дешёвым кредитом ХПЗ на пополнение оборотных средств.

Таким вот образом уже через 10 лет мы, Яковлевы, должны были получить свыше половины акций завода, учитывая обязательную достройку за наш счёт ещё пары цехов и, соответственно, докапитализацию предприятия на эту самую сумму. Предприятия, стоило отметить, шикарно расположенного, современного, не убыточного и с отличным доступом к солидному числу рабочих рук и инженерных кадров.

А как иначе мне прикажете давать стране действительно недорогие трактора? Сейчас мы пока строим под заказ лишь единичные экземпляры тяжелых гусеничных машин, опираясь на возможности Путиловского завода, завода Нобеля и Балтийского завода, где нам всё льют, куют и точат.

Почему именно тяжелые трактора? Так, как тут сейчас принято, лелеем себя надеждой на казённый заказ. Вот и показываем лицом тот товар, который может заинтересовать высокое армейское начальство. Тяжелые-то орудия тягать чем-то надо! Хотя бы в тех же крепостях. А наш самый мощный трактор для этого подходит идеально по сравнению со всем остальным, что только есть сейчас на свете.

Но там всё больше отец шустрит через свои связи. Я не лезу. Лишь подсказал ему идею дульного тормоза для завязки нужных разговоров, да и ушёл в туман. Пусть дальше сам разбирается с вояками и соблазняет их там всякими посылами. А то ещё, как всегда, наломаю дров в общении с очередными представителями высшего мира сего. Назову всё своими словами, как оно есть. Вообще заказов тогда не получим! Я умею! И практикую! Да.