Самый лучший фамилиар

Глава 11. Величайшая проблема Джаспера

Удивительно быстро мы вернулись на чистенькие улицы старого города. Мы шли молча — я пялился на широкую спину Эдвина и его изредка дергающийся хвост. Наконец, когда мы проходили мимо очередной забегаловки, он обратился ко мне:

— Джас, ты не голоден?

— Ну есть немного.

— Давай зайдем, я тоже проголодался, — и, не дожидаясь моего ответа, волшебник нырнул под брезентовый навес, дававший тень веранде.

Эдвин сел на изящно изогнутый стул, за столик на двоих. Поняв его, я залез на противоположный стул. Стол доходил Эдвину до границы груди и живота, а мне он был по шею. Подошла приветливая официантка — белая одежда, накрахмаленный фартук, русые локоны и дешевый блокнот в руках.

— Доброе утро. Что будет заказывать гость?

— Мне пару сэндвичей и стакан осса, моему фамилиару пару куриных крыльев. Немного прижарьте их на гриле, если можно.

— Сэндвич с ветчиной или куриной грудкой?

— Рыба есть?

— Красная.

— Будет замечательно. А если и добавите горчицы…

— Будет сделано, господин, — поклонилась официантка и удалилась.

Когда она ушла, Эдвин взял бумажную салфетку и быстро протер обувь — на ней остались разводы от воды, смешанной с кровью.

— Ты всегда так работаешь? — задал я интересующий меня вопрос. Я все же полагал, что градус жестокости будет ниже.

— Да, — просто ответил Эдвин.

— Не легче ли было просто выведать информацию? Или, на худой конец, купить?

— Покупать — слишком дорого для меня. Помимо Костра и Табакерки, у меня есть тренированное тело и специфические навыки, которые я не особо стесняюсь пускать в ход. Поверь мне, Джас — это была довольно быстрая и почти мирная схватка.

— На войне хуже?

Эдвин задумчиво кивнул. Улыбка еще держалась на лице, но его глаза были полны тумана.

— Во время экзамена на Черный сертификат судьи оценивают твои навыки и способности к их применению. Ты борешься один на один, борешься в строю и дерешься с превосходящими силами. Цели больше тебя, цели меньше тебя. Твоя территория и противоположная тебе. Оценивается не только способность справиться с испытанием, а еще и то, как именно ты их проходишь. В итоге твоему сертификату присваивается класс. «Рыцари» хороши в строевом бою. «Стаи» действуют малыми группами. «Дуэлянты» искусны в бою один на один. «Канониры» могут испепелить целые отряды врага. «Наваждения» ведут подрывную деятельность в тылу врага, и прочее, и прочее. Знаешь, для чего нужен класс «Клык»?

— Просвети.

— Представь, что ты генерал. Вошел недавно в город врага, выбрал среди местных лояльного тебе наместника, которого готовили спецслужбы, оставил в городе гарнизон и несколько «Канониров», после чего ушел воевать дальше. Если ты не будешь создавать волшебные вихри в определенных точках, то очередной выстрел Разломного орудия может попасть в города твоей страны. И тут, через пару недель, приходит депеша. Ты ошибся в человеке. Обычно такое заканчивается пощечиной, разрывом отношений, дракой с тем, кого ты считал другом, — Эдвин усмехается, но тут же немного добавляет в голос стали. — Но этот случай закончился гибелью двух сотен рядового состава, пяти волшебников «Стая» и двух «Канониров». Ценные кадры. Ты ошарашен: «Как же так, это же был надежный человек из наших!» А вот и нет — гурры умеют подкупать. Эта история доходит до высшего командования, и они очень опечалены. Даже не твоему просчету — ты все сделал по инструкции. Они опечалены тем, что по вине одного человека, ну, с небольшой группой сторонников, погибли несколько сот человек, и что над уже нашим городом реет флаг Гурра.

— И что делает опечаленное командование?

— Командование посылает «Клыка». Он инкогнито прибывает в город, тратит два-три дня на разведку: мятежники почти всем составом живут в ратуше. Замечательная ситуация. Поздно вечером «Клык», не таясь, заходит в ратушу, и через примерно час выходит. Еще через час полицейские получают донесения горожан о шуме из ратуши. Они заходят туда, и видят лужи из крови. Груды из мелко порубленного мяса. На самом деле у «Клыка» все прошло быстро и чинно, он даже толком не был поцарапан, врагов убивал быстро и милосердно. Но потом ему пришлось навести беспорядок. После полицейских в ратушу заходят корреспонденты, и на весь город раздаются крики о недопустимости перехода под флаг гурров. Его, к слову, нашли в глотке бывшего доверенного человека. Так бывает, — еще раз пожал плечами Эдвин. — «Клык» тратит еще пару дней, чтобы быть уверенным, что ни один мятежник не усомнится в старой поговорке диртциан — «пролил кровь — жди крови». Потом у «Клыка» было еще несколько таких городов, важные шишки из тройки стран, пара отрядов моннгу и даже один-единственный галгара. «Клык» по праву гордится той победой. Стоит учесть — целью «Клыка» было не просто устранить цель, а устранить как можно более зрелищно, чтобы никому не хотелось повторить путь этого бедолаги. А потом столь узкого специалиста посылают на фронт, так как дела государства в Летней войне шли не так чтобы хорошо. И «Клыку», средству террора, воину, оставляющему багровый след, нужно вступать в прямой контакт с противником. И они не кончаются, и не кончаются. Раньше у него были цели, помехи и прочие. Теперь у него только товарищи и враги. Ему пришлось привыкнуть к тому, что все можно решить не волшебством, а простой пулей. Газом. Артиллерией. А знаешь, что было хуже всего? — он помолчал. Мне не хотелось говорить, поэтому он продолжил. — А хуже всего то, что «Клыку» было всего шестнадцать. Знаешь, на войне бывает так легко потеряться…

Официантка принесла на подносе два сэндвича — между золотистыми ломтиками хлеба ярко-красная рыба, зеленые овощи и горчица цвета меда, умопомрачительный запах слабосоленой рыбы и пряностей. К сэндвичам шел широкий стакан, наполовину полный каким-то бирюзовым алкогольным напитком. Передо мной, на стул, поставили бумажный кружок с двумя крыльями, которые чуток подержали на гриле.

— Спасибо большое, — Эд проводил официантку взглядом. Продолжил, как только она ушла. — На войне легко потеряться. Паспорт сгинул в срочном бегстве из одного поселка — на него наступали варага. Тут не до скоординированного отступления — каждый брал свое и бежал, сражаясь с дозорными орды. «Клык» попал к войскам другой страны — а разницы почти никакой. Те же люди, брошенные в такую же мельницу, как и наш с тобой герой. Да, герой — когда он еще служил своему государству, то его представили к награде за невероятно эффективное и эффектное убийство себе подобных. Но знаешь, когда Орудие дало осечку и война прекратилась сама собой, «Клык» ушел, чтобы его не нашли. Он не хотел конфликтов, но это единственное, что он умел. И вот тут, Джаспер, вскрывается самое интересное. Занимаясь своим делом на войне, он был героем. Придя с войны и изредка занимаясь тем же самым, просто защищая себя, он был убийцей. А ведь делал он одно и то же. А вторая доля этого самого интересного заключается в том, что никто не вывесит объявление: «компании требуется квалифицированный убийца, оплата сдельная, по числу голов». А там, дальше…

Эдвин устало махнул рукой. Немного пересев, он взял первый из сэндвичей и впился в него зубами. Он жевал его тщательно, старательно измельчая каждый кусок. Доев, он окончил свой рассказ:

— Сначала наемник — ведь помимо него с войны пришли те, кто наслаждался такой работенкой, как у него, и многим требовалась защита. Другим месть. За некоторых я деньги не брал. Законченные мрази, — рыкнул волшебник и потряс головой. — Война, Джаспер, очищает не всех. Потом наш «Клык» вспомнил, что он еще может собирать информацию о различных целях, и стал сыщиком. И знаешь, у него даже получалось, и получалось хорошо. Он за пять лет даже никого не убил. И тут, в один не самый прекрасный день, у него забирают то последнее, что приносило ему радость. Что было свидетельством его человечности и его силы. «Клыку» ничего не оставалось, как идти по следу похитителей и заниматься тем, что у него получалось лучше всего. Вот тебе история Эдвина Моуза, он же «Клык» ноль-пятнадцать.

Я помолчал. Эдвин тянул из стакана свой алкоголь.

— Можешь рассказать о тех вещах? — попросил я.

— Табакерка — это мой дом. Изнутри он как двухэтажная квартира. Там уютно — я тратился на него. Есть даже застекленный садик с видом на Шум. Там замечательно, — Эдвин, умиротворенный, прикрыл глаза. — А Костер… Как-нибудь в другой раз, хорошо? Я давно никому эту историю не рассказывал. Не хочу сразу говорить все.

Эдвин одним махом опрокинул в себя бирюзовый напиток. Я дожевал крыло и внимательно посмотрел в глаза Эдвину.

— Спасибо за доверие.

— Всегда пожалуйста, Джас. Просто я не хотел, чтобы ты смотрел на меня как на убийцу. То есть, я он и есть, это так. Но… Я никогда не получал от этого удовольствия.

— Я понял тебя, товарищ.

Эдвин усмехнулся.

— Подумать только. Кот может быть более вежливым и приятным, чем многие люди. Хотя, на самом деле, тут мало удивительного. Мисс, можно расчет? — крикнул он официантке.

***

Мы подходили к лавке. За углом Эд остановил меня и присел на корточки:

— Я полагаю, Лира может узнать о Петрушке, но никак не о «Головастике».

— Не дурак.

— И, пожалуй, о нападении тоже стоит умолчать. Справимся сами?

— Смотря, сколько их там будет, — уклончиво ответил я.

— Я еще пособираю информацию. Там посмотрим…

Волшебник встал, и мы вошли в лавку.

Солнечный день, пахший цветами и табаком внезапно сменился на сумерки с ароматом трав и спирта. Мне нравился этот запах. Лира, сидевшая за кассой и читавшая очередной гримуар, встрепенулась от звона колокольчика.

Эдвин устало выдохнул и опустился на синеватый диван. Удивительно, но немолодой, частично промятый диван принял его, словно был великолепнейшей мебелью — Эдвин расслабился, частично утонул в мягком плюше, его тело приняло наиболее оптимальный угол. Я заметил, как спинка дивана медленно двигается за спиной Эда. Кажется, это был диван-массажер.

— У-ух… — выдохнул волшебник. — Обожаю этот диван. Самая удобная мебель, на которой я сидел.

Волшебник погладил диван по подлокотнику. Последний немного выгнулся под его рукой.

Да, Эдвин облюбовал этот диван. Лира сначала была недовольна, что в помещении присутствует посторонний, но увидев, что и диван облюбовал Эдвина, смирилась. Дух, проснувшийся в старой мебели, явно считал себя обязанным Эду, и как мог окутывал его заботой.

Я, сморщившись от этих телячьих ласок, тоже запрыгнул на диван. Потоптавшись, я разочарованно опустил голову на подлокотник — старый и твердый диван. Обернувшись, я с завистью посмотрел на Эда, которому было так мягко, что он на ладонь ушел куда-то вглубь синеватого выцветшего плюша.

— А у тебя в Табакерке есть диван? — поинтересовалась Лира.

— А-агха… — расслабленно выдохнул Эд. — Но даже и вполовину не такой великолепный, как этот.

— Ну да, ты же не скормил духу в своем диване стакана три собственной крови… — вполголоса пробормотала ведьма.

— Что?

— Как прошло преследование, спрашиваю?

— Ах, это. Мы с Джаспером немного потрясли того молодчика. Мы не узнали, где Шенн, но зато узнали местонахождение его ближайшего помощника. В ближайшее время, после выяснения еще нескольких деталей, мы накроем и его.

— Мы?

— Джаспер проявил себя настоящим боевым товарищем. Толковая поддержка, хорошее управление своими способностями, отличный импульс. Будь он человеком, то «Рыцарь» был бы у него в кармане. А то и кто покруче.

— Джас, ты сам как? — с материнской тревогой в голосе спросила Лира.

— Да вроде нормально. Необходимо иногда разогнать кровь. Не скажу, что это была непосильная задача. У моего учителя превосходная школа.

Из решетки за диваном до меня донесся едва слышный аромат дыма. Это был условный знак.

— Пойду, что ли, гляну крыс в подвале.

— Тебе дверь открыть?

— Да, пожалуйста.

Лира вышла из-за кассы, и мы вместе пошли в коридор, оставив Эда присматривать за лавкой.

— Как тебе он?

— Когда люди врут, я это чувствую, — мотнул я головой. — Сегодня он мне рассказал свою историю, и нигде не солгал. Легкой его жизнь не назовешь. Он человек, который хочет покоя, но умеет почти только воевать. Думаю, на него можно положиться.

— Но эти его драки…

— Ты же борешься за бабушку и Медоносную, — сказал я Лире, пока та отпирала дверь в подвал. — Вот и он борется за то, что считает для себя важным. Ну ладно, спасибо. Меня ждут очень большие ящерицы.

И я забежал в подвал. Оттуда несло жаром и духотой — Гальза уже открыл свой котел и ждал меня.

И снова очная ставка перед лицом почти всемогущего ящера. Хоть и неплохой… разумный, приятный собеседник, но его без малого четыре метра роста и шесть конечностей повергают Кота в трепет.

— Сегодня, кот, без новшеств и особенных гара. Сегодня я покажу тебе один особенный прием, который может спасти жизнь или подарить легкую победу.

Повторилась уже стандартная история с обменом кровью. Когда я слизнул кровопламя, то ощутил на голове привычное давление чешуйчатой лапы…

***

Из моей руки вырвалась тугая струя огня, бившая на триста хвостов. Жар был так силен, что раскалял камни докрасна. Я мог поддерживать этот огонь вечно, но таким образом можно победить только мягкотелых людей или шустрых моннгу.

Недавно мой учитель показал мне один фокус, так что самое время испробовать его…

Я пропустил через себя большой поток Мощи, накапливая его в теле — огонь грозился вырваться из меня, но я сдерживался как мог. Когда из-под когтей первый раз капнул огонь, я использовал этот фокус.

Выпусти пламя не из тела — точка пространства вне его, и желательно подальше. Не береги силы и выплесни все одним импульсом. Таковы были слова моего учителя.

Выбрав в качестве точки камень в семидесяти трех хвостах от меня, я выпустил весь суоль разом.

Расцвел приторно-сладкий, бело-желтый, ревущий цветок. Спустя мгновение меня пошатнуло могучим ударом воздуха.

Это был харраку. Мой первый удачный харраку.

*

Мы с Лраггой охотились на панцирника. Мы с ним вдвоем освоили харраку. Он, конечно же, быстрее. У него три рога, так что можно понять.

Я взял охотничий молот и четыре дротика, а Лрагга прихватил кол и два дротика. Такой выбор он объяснял маленьким фокусом, которому научился у бродячего даургу. Мол, нужна металлическая гара и освоенный харраку, и тогда можно пробивать панцирников влет.

После полудня выслеживания и его беспрестанного хвастовства мы, наконец, нашли панцирника.

Нам не повезло — толстая туша панцирника находилась совсем рядом с рекой. Тут недавно был выброс подземного олова, и огромное существо неторопливо хрустело застывшими потеками металла. Конечно, торопиться не надо — в любой момент можно нырнуть в реку, залечь на дно и фильтровать поток гангат.

Я жестом показал Лрагге, что зайду со стороны реки. Друг пожал плечами и фырканьем согласился. Я приоткрыл рот и, держа язык направленным в сторону панцирника, заскользил на шести лапах к реке. Резких изменений в его температуре не было, поэтому я спокойно достиг кромки реки, где и закрыл пасть — бесполезно.

Кипящее железо струилось у моих нижних коленей. Встав из реки, я проверил состояние дротиков и молота — не подплавились ли, по-прежнему острый ли боек молота. Все в порядке.

Я взял дротик длиной в две трети хвоста не за середину, как обычно, а за самый краешек. Прицелившись, я мягко запустил дротик. Перед тем, как его тупой конец оторвался от моих пальцев, я сделал маленький выброс харраку — направленный прочь от моих пальцев.

Обычно дротики едва ли могут оцарапать покров панцирника. Но это был харраку — и дротик наполовину ушел в мягкую плоть чудовища. Панцирник вскинул голову и взревел. Олово сыпалось из его пасти. Он развернулся и хотел было нырнуть в реку, как увидел меня. Я встал во весь рост и взревел громче панцирника.

Сразу после этого громко треснули две пластины, одна за другой — фокус Лрагги. Чудовище замотало головой. Мне даже не надо было пользоваться вагарр. Хватило прыжка.

Острый боек охотничьего молота вошел глубоко в темя панцирника. Могучий зверь вздрогнул, прохрипел что-то и свалился на бургристый от потеков олова берег реки.

Славная охота. Мы отметили наш успех громогласным ревом, а потом и горячей плотью панцирника.

***

Я не удержался — хрящи и кожа с крыла все же выплеснулись из меня.

— Забавный ты, — довольно рыкнул Гальза. — Держишь Отпечаток лучше, чем люди, но такой слабый желудок…

Щелкнув пальцами, галгара превратил выблеванное крылышко в едва заметное пятнышко золы.

— А вообще, теперь тебе следует отдохнуть. Потом начинай практиковать харраку. По-вашему — взрыв. Делай его мощным, делай его слабым. Попытайся сделать его направленным. Главный момент очень прост. Ты можешь взять два листочка с дерева и положить их рядом, на расстоянии… Ну да, примерно как ширина твоего уха. Ты должен сделать направленный взрыв вдоль листочков так, чтобы они даже не шелохнулись. Сумеешь это провернуть, и я покажу тебе трюк, которому меня научил Лрагга. А теперь иди и отдыхай. Кстати, могу согреть тебе воды в ванну. Просто от тебя несет человеческой кровью.

— Ты только Лире это не говори, — отмахнулся я, размышляя про эти листочки.

— Не буду, кот, не буду, — махнул мне на прощание хвостом галгара. Дверь его котла захлопнулась.

***

Я зашел в ванную комнату, на ходу снимая пончо. Она располагалась за одной из дверей на втором этаже. Вся комната была выложена мелкой плиткой: у потолка светло-голубой, а все ниже и ниже цвет был все темнее, вплоть до сине-черного у пола. Комната освещалась так же, как и весь дом — электричеством. По стене шли толстые чугунные трубы, которые заканчивали кранами у монументальной ванны и каменного умывальника. Около умывальника находился шкафчик с разнообразной косметикой, шампунями и мылами. Под шкафчик был запихнут мой тазик.

Я, снова встав на две лапы, с трудом вытащил алюминиевый глубокий таз и как мог подтащил его к ванне. Встал вопрос — как же мне наполнить его водой?

Меня выручила Призрак. Внезапно появившись сбоку и перепугав меня, она вытащила свой главный инструмент — плотные перчатки с тонкой вышивкой. Как объяснила Лира, призраки пользуются такими перчатками, чтобы взаимодействовать с миром. Конечно, считается хорошим тоном покрывать медью ручки дверей и все в этом стиле, но так меди не напасешься. Поэтому придумали двухслойные перчатки: слой ткани и слой тончайшей медной кольчуги, почти невесомой. Призраки взаимодействуют с медью, а медь — со всем остальным. Для защиты нежных колечек и нужна плотная ткань.

Правда, все призраки бродячих поместий были необычными, и могли в какой-то степени взаимодействовать с миром и так. Но, все же, Медоносной было удобнее работать в них.

Призрак без труда подняла таз и поставила его в ванну. Включила воду — сначала холодную, а потом и горячую. Густое облако пара заволокло ванную. Наполнив таз, Призрак без видимого труда переставила таз на пол и, порывшись на одной из полок шкафчика, достала мне крошечный обмылок. Он сильно пах жасмином и, кажется, яснозором. Приятный терпкий аромат. Я с поклоном принял обмылок и залез в воду.

Прошипел от боли и удовольствия одновременно. Как один раз объяснил Гальза, у всех инферналистов проявляется одно их свойств галгар. Знаете ли, галгары никогда и нигде не замерзают. Почему? А попробуйте хотя бы продрогнуть, если у вас вместо крови самый настоящий огонь. И это свойство распространяется на каждого человека-инферналиста. В том числе и вашего покорного слугу.

Поэтому, в принципе, Призрак могла налить мне ледяной воды. Холодно мне бы не было. Неприятно, конечно, но не более. Но Призрак налила мне кипятка. А от жара, как ни парадоксально, галгары не защищены. Да, галгару можно сжечь. Правда, задача нетривиальная. Как и тест с листиками…

Я лег в просторный таз на живот, поджал ножки и положил подбородок на бортик. Балдеж.

Призрак села на теплый кафельный пол и, сняв перчатку, аккуратно меня погладила. И ведь знает, где мне нравится. Да, за ушами, вот тут. Да, можно чуть пониже. Да-а-а-а-а…

Я лежал и мурлыкал. Лежу в горячей ванне, и меня гладит довольно жуткий призрак. А что? А мне можно. Сейчас со смешком вспоминаю мой трепет перед ней. Нет, он, конечно, остался в разумной мере, но прямо не сравнить. Медоносная была стеснительной, вежливой и заботливой. А еще ей нравилось играть со мной.

Сидели так мы долго. Наконец, Призрак тихо вздохнула, вспорхнула на ноги, отряхнула от чего-то невидимого передник и собралась выйти из комнаты. И тут мой Кот решил проявить любопытство. А почему бы и нет…

— Уважаемая Медоносная.

Призрак остановилась и развернулась ко мне. Ее холодные черные глаза и тонкий рот ничего мне не сообщали, но в позе ее плеч и по характеру движений я видел заинтересованность.

— А у вас есть имя?

Призрак вытянулась. Брови медленно поднялись на лоб. Руки, как и обычно, сложенные в замочек на переднике, сжались.

Мама.

Призрак наклонила голову и тряхнула ею. Длинные волосы упали ей на лицо. Тихо-тихо, на границе слышимости, я услышал:

— Амелия…

И она растворилась.

Ого. Она говорит. И голосок красивый…

— Амелия, значит, — вполголоса пробормотал я. — Кажется, она все же перестает быть такой страшной.

Почувствовав, что вода остывает, я пропустил сквозь себя Мощь, и она снова начала исходить паром.

***

Выбравшись из ванной, я обтерся мягким махровым полотенцем. Вообще, это было полотенце для ног, но мне оно было как раз. Одевать свой пончо не стал, напротив, положил его в корзину для грязного белья. Голячком погарцевал в гостиную, укладываться спать, а то Кот все уши прожужжал. Да, еще не ночь. Но вспоминаем, что я кот, и все становится на свои места.

Я свернулся калачиком на своем кресле. Не то, чтобы мне было прохладно, но, тем не менее, так было просто уютнее.

Один из плюсов того, чтобы быть котом — ты засыпаешь почти моментально. Никаких бессонниц и получасовых дум перед сном. Просыпаться так же легко, как и засыпать. Поэтому я довольно легко проснулся ночью из-за громкого монотонного гула. Звук доносился с двери на задний двор, в глубине коридора за лестницей. Я, подчиняясь любопытству Кота и своему собственному, немедленно выдвинулся к месту происшествия.

На пороге распахнутой настежь двери стояла Призрак, вернее, Амелия. Она стояла и смотрела на закатное небо, темное от гудящих туч. Я протиснулся между ней и косяком, выбрался на улицу и глянул на происходящее.

В воздухе беспорядочно носились низко гудящие тучи. Не считая пяти центров, масса туч была распределена равномерно. Тучи мерно затягивались куда-то в область чердака. Присмотревшись внимательнее, я заметил, что туча состоит из некрупных точек, и часть этих точек равномерно перемещалась между тучей и садом. Больше всего их было в оранжерее.

— Пчелы вернулись, — едва слышно прошептала Амелия. Гудение пчел почти перебивало ее.

— Твои?

— Да. Я позвала.

И Призрак замолчала, любуясь тысячами пчел.

***

Прошло два дня.

За это время изменилось немногое. Посетителей не становилось ни больше, ни меньше. К нам приходили человек десять-пятнадцать в день. Лира грустно вздыхала и с напускным оптимизмом заявляла, что взяла отличный темп чтения. И, действительно, названия книг в ее руках менялись с умопомрачительной скоростью. «Уловки в договорах с элементальными духами Солнца и Лун», «Практика использования договоров на крови», «Материалы контрактов», «Громовая маготроника», «Отмена фундаментальных законов и ее практическое применение» и многие другие книги сменялись в ее руках за дни нашей вынужденной осады, вернее, эмбарго.

Еще одна важная деталь — по всему дому начали летать пчелы. Пять роев, которыми, судя по всему, управляла Амелия, расквартировались на чердаке. Пчелы были повсюду — в саду, в окрестных рощицах, летали по всему дому. Причем для Лиры и Гиз это было совершенно в порядке вещей — ведьма выставила в саду поилку для пчел. Насекомые, собственно, вели себя более чем прилично — никого и никогда не жалили, в доме летали у стен и потолков, ночью уходили в свои домики. Судя по всему, в квартирку пчел вела резная дверь напротив двери ритуальной и, по моим прикидкам, комната была просто исполинской. Мне было любопытно залезть туда. А что Кот, спросите вы? А Кот трусил лезть в обитель Призрака. К счастью, в этом я уже его не понимал. Зато Кот частенько пытался охотиться на пчел, и те никак этому не препятствовали. Я же тщательно следил за тем, чтобы наши с ним прыжки не убили ни одной пчелы. Проблем с Медоносной мне не нужно.

Сама Амелия стала выглядеть чуть посмелее, чаще появлялась на глаза и оба вечера ужинала с нами, за общим столом. Если что, ее ужин состоял из половины чашки подслащенной горячей воды.

Из-за множества пчел я отменил все тренировки на территории поместья, и мы с Лирой начали каждый вечер летать в замок. Если я и тренировался в поместье, то только пассивно. (Процесс выглядел так — я пропускал сквозь себя Мощь и ни на что ее не тратил; необходимо терпеть нарастающий жар в венах и мышцах до тех пор, пока из пальцев и пасти не закапает ярко-оранжевая густая жидкость, немедленно прожигающая все, на что попадет.)

Утром третьего Эдвин вежливо попрощался с нами и ушел на разведку. При нем были три кроны и резонатор. Меня он с собой не взял.

***

Я крался вдоль коридора. Более чем уверен, что он устроил засаду дома, а не в саду. Зря. Я бы там не почуял его запаха. Задача теперь в том, чтобы его найти.

Заглянул в гостиную. Гиз сидела в моем кресле, поджав под себя ноги и нервно мотая кончиком хвоста. Пол под ней украшали смятые бумажки, в руках девушки был блокнот. Так выглядел процесс предварительных расчетов для машины Альмори.

— Его тут нет, — даже не взглянув на меня, махнула блокнотом Гиз.

— Уверена?

— А-ага. Так, а если взять корень из шестнадцати и двух, то как это отразится на цвете стебля? Хм, надо прикинуть состав подкормки…

Оставив бурчащую себе под нос Гиз, я двинулся в направлении кухни. Он не мог спрятаться в прихожей, так что сначала исследую кухню.

Дверь в помещение была приоткрыта. Запах старой кухни, несомненно, приятный, перебивал запах хлеба, ветчины, сыра и горчицы. Ага, Лира тут кашеварит. Я носом приоткрыл дверь и глубоко втянул воздух. В воздухе были слабые нотки салата.

— Лира, ты добавляла салат?

— Нет, я готовлю сейчас без зелени.

Я протиснулся в кухню. Моего противника не наблюдалось. Но ведь он мог зайти и за центральную стойку…

Напряжение… Я выдал импульс жара с обеих лапок. Такая температура наверняка убила всю заразу. Теперь можно и вспрыгивать на стойку…

— Джаспер, куда?!

— Тс-с-с!

Я под взгляд Взрослой Недовольной Ведьмы прокрался по краю столика до противоположного конца. Там, вжавшись в дерево, полулежал, готовый к прыжку, Маю. Меня он не видел — боец считал, что я зайду со стороны Лиры.

— НЯ-ХА-ХА-ХА!!! — с громким хохотом я свалился пеньку на спину, аккуратно прихватив когтями его мохообразную шкурку.

Мотнув головой, Маю подпрыгнул и удивительным образом перекрутился в воздухе. Я оказался на полу, подмятый под тушку дрии.

— Не-ет! Пенькам не сдаюсь! — заверещал я, прямо ощущая, как из мозга улетучиваются все серьезные мысли, уступая Коту: «боремся, но не царапаем сильно. Запах салата — друг».

Мы затеяли свару прямо на кухне. Сцепились в клубок — я бил его лапами, изображал, что молочу когтями задних лап по животу, захватывал его, кусая за плечи и загривок. Он бодал меня, ощутимо прикладывал меня об пол или стенки кухни, отрывисто шлепал лапами по бокам и животу, подбрасывал меня. Я был ловчее и быстрее, а он в полтора раза массивнее и, что удивительно, более прыгучим.

Наш клубок разняла посмеивающаяся Лира.

— Уже долго боретесь. Ничья.

Я откатился в сторону, тяжело дыша. Кот, источая довольство, уступал место Джасперу. Маю же тряхнул лобастой головой и приготовился бодать меня.

— Стоп, Маю, я все. Нашел я твою засаду.

Пенек молча сменил позу и уселся на пол.

— Ну вот и славно. Лира, себе мастеришь? Можно мне тоже ветчины?

— Призраку делаю, — девушка протянула мне кусок ветчины.

— Амелии? — удивился я, хватая зубами мясо. — Ошень иншерешна, пакашши!

— Прыгай сюда.

Я послушно забрался на стол и встал на задние лапы — передними буду держать ветчину.

Лира сделала совершенно обычный сэндвич. Два треугольных бутерброда, где между двумя слоями хлеба лежали сыр и ветчина, смазанная горчицей.

— Клашшика, — прочавкал я.

— Гляди, — с усмешкой ответила Лира.

Она достала из кармана дырчатую коробочку с приделанным кольцом. Я знал это инструмент — курительница. Лира засыпала туда щепотку какой-то травки из кармана, оттуда же достала флакончик с молочно-белой жидкостью и капнула капельку. Запахло водой и дымом.

Ведьма красноречиво указала мне глазами на курительницу. Я аккуратно поджег травку, и из коробочки начал струиться неожиданно густой не то дым, не то пар. Лира схватила один треугольник, обкурила его со всех сторон дымом. Потом отставила курительницу в сторону и полюбовалась совершенно обычным сэндвичем.

После этого она с жутким чавканьем смяла сэндвич. Прямо на пол полетели кусочки сыра и ветчины, горчица заструилась по ее ладони. Ведьма сдавливала сэндвич снова и снова, пока он не превратился в непонятное месиво (пахнувшее, впрочем, вполне прилично).

И, конечно же, когда на столе вдруг оказался призрак сэндвича, я охренел. Это был самый обычный сэндвич, только состоящий из того же тумана, что и Амелия.

— К слову, — сказала Лира, снимая с руки комок мякиша, — Ты назвал ее по имени. Она тебе его сказала?

— Ага.

— Это значит, что она тебе доверяет. Ты окончательно стал членом нашей семьи. Поздравляю.

Лира улыбнулась мне, а потом взяла и сделала еще один призрачный сэндвич. Ведьмочка отошла вымыть руки, а когда вернулась, то заметила, что я, урча, доедаю уже второй мякиш.

А что? Все равно выкидывать, а я голоден, как варага.

***

Тот вечер запомнится мне навсегда.

После ужина и незабываемого зрелища удивленной призрачными сэндвичами Медоносной, Лира и Гиз собрались проводить очередной ритуал, призванный вернуть разум Фелиции в наш мир. Гиз пошла раскрашивать мелками пол в комнате бабушки, а Лира села в гостиной. В ее руках находилась очередная книга толщиной с меня. Закладка из кусочка цветной бумаги отмечала новый ритуал. Лира хотела напоследок еще раз повторить формулировки и список жертвенных предметов.

Моими же приоритетами были следующие занятия: лечь на кресло, свернуться калачиком, терпеливо дождаться, пока Лира уйдет, аннексировать ее кресло и счастливо заснуть уже там. План был идеален и был опробован уже не раз.

Однако, мое спокойствие было нарушено самым грубым образом. Неожиданно Кот взбесился. Одновременно с этим я почуял невесомый аромат, едва слышный, но такой дурманящий и очаровывающий. В теле пробежалась горячая волна, и я выдохнул струйку огня.

— Джаспер! — крикнула испуганная Лира.

Но я уже не слышал. В тот момент я впервые полностью уступил Коту. Я стал лишь неслышимой и невидимой точкой зрения, запертой в теле кота. Наше тело вскочило, заполошно оббежало всю комнату, громко промяучило и, не церемонясь, вскочило на подоконник, а оттуда через форточку прямо на улицу. Последовало не самое приятное приземление на брусчатку.

— Джаспер, ты куда? Что с тобой?! — донеслось мне вслед.

Мы же не слышали ничего — мы неслись по вечернему Асмину, не замечая ни обвитых плющом балкончиков, восхода восьми лун, ни других запахов. По мере нашего сумасшедшего бега незнакомый аромат усиливался и нарастал, делая жар в груди невыносимым.

Наконец, мы остановились. Я кое-как перехватил контроль над упертым кошачьим телом и бегло осмотрелся. Запах завел нас в один из крошечных двориков-садов старого города. Чарующий аромат струился из окон второго этажа. Я присмотрелся, окончательно захватывая тело, и обмер от ужаса.

На застекленном балконе второго этажа извивалась молодая кошечка с серой шерстью. В свете восьми лун ее выхоленная шкурка переливалась перламутром. Именно она источала тот внеземной запах.

— Не-е-е-е-ет!!! — заорал я во весь голос.

— Ми-я-я-я-я-у-у-у! — не согласился со мной кот, скрывавшийся до этого в кустах.

— Мя-я-я-а-а-у-у-ур-р! — завторил ему еще один бродячий кот.

В садик на всех парах влетела Лира. От нее шел густой запах тревоги и пота.

— Джаспер! Джаспер! Что с тобой?!

— А-а-а-а! — орал я благим матом. — Не-е-ет!

***

— Подлить тебе еще?

— Ды-а.

Я глядел, как Лира наливает мне очень слабый отвар белоснежника. Успокоительное средней силы, как я знал. Воняло это просто несусветно, и слава Сонму — это перебивало даже воспоминание о том запахе. Меня очередной раз передернуло.

— Лира, ну я же был человеком. Какие, на Дно, кошки?

— Ну сейчас-то ты кот, — справедливо заметила Лира.

— Я разговариваю, осознаю действительность и управляю этим распроклятым огнем! Да я даже читать умею! Какие еще кошки?! — я почувствовал, что на глаза наворачиваются слезы.

— Ну ведь физиология у тебя кошачья. И часть сознания тоже. В конце концов, людям обычно не свойственно прыгать за перышком на шнурке.

Я всхлипнул и шумно отхлебнул сладковатого отвара.

— Я даю Коту волю только тогда, когда это забавно. А это я не назову забавным.

— Но ты нюхаешь…

— Это другое!

Лира только пожала плечами. Я еще раз хлюпнул белоснежником.

— Если тебя это вдруг успокоит, можешь сегодня поспать со мной, — ничего не выражающим тоном предложила Лира.

Я, подумав, согласился. Мне пришлось подождать, пока Лира и посмеивающаяся Гиз закончат ритуал наверху. Как и обычно, с нулевым результатом. Потом Лира приняла ванну. Ее крик «можно подниматься» застал меня, когда я допил неприятно сладкое варево.

Ну и славно.

Я, все еще переживая трагедию, поднялся наверх. Протиснулся в щелочку двери Лиры. Девушка уже сидела на кровати и причесывалась. Я окинул ее беглым взглядом.

— Ну хоть мой совет приняла к действию.

Она скептически осмотрела свою темно-красную рубаху до колен.

— Думаешь?

— Ну, это лучше того тюля.

— Сам ты тюль.

Лира отложила расческу, щелкнула выключателем света и забралась под цветастое одеяло.

— Давай.

Я вздохнул. Чувствовал себя в тот момент неимоверно глупо, но, в конце концов, почему нет? Коты должны спать со своими хозяйками. Сонм, как же это ужасно прозвучало…

Я запрыгнул на упругий матрас Лиры, рефлекторно потоптался и улегся на бочок, спиной к Лире.

— Спокойной ночи, хозяйка.

Ведьмочка довольно хихикнула.

— И тебе спокойной ночи. Какой же ты милый котенок!

И тут я ощутил, как ее рука обхватила мое тело и вдавило его во что-то подозрительно мягкое. Впрочем, я быстро догадался, что это была не подушка. И знаете, что я сделал?

Я заснул. Я же кот.

Спалось мне хорошо — я даже не просыпался.