Самая темная мука

Глава 5

Катарина сохраняла спокойствие пока Баден вел ее длинным коридором. Он, наверное, воспринимал ее пассивность как очередной признак слабости. Ну и пусть. Его ошибка - ее выигрыш. Баден никогда не станет ожидать, что она начнет действовать против него. Что Катарина и собиралась сделать, через три... две... одну...

Она повисла на нем, изобразив обморок, и потянулась рукой в его карман, чтобы стащить флакон. Успех!

Она спрятала наркотики в складках платья, когда он зарычал и поднял ее на руки. Баден отнес ее в просторную спальню, рукава его рубашки приподнялись, обнажая на бицепсах металлические браслеты. Которые оказались теплыми на ощупь. Он бесцеремонно бросил ее на кровать.

Катарине удалось сохранить спокойное выражение лица и расслабленную позу, когда подскочила на матрасе.

- Веди себя хорошо, девочка, и завтра утром тебя вернут мужу в том же самом состоянии, в каком оставила его.　

Раздались шаги. Дверь закрылась, запирая ее внутри. Замок зловеще щелкнул.

Она подождала одну секунду... пять... десять... прежде чем открыть глаза. Одна! Да! Она подскочила и начала метаться по комнате, ища выход. Возможно, Баден передаст ее Алеку завтра, возможно, нет. Скорее всего, нет. Катарина видела лицо похитителя и могла опознать его в полиции. Как только он заполучит монету, то убьет ее.

Окна оказались наглухо закрытыми. Ручка в балконной двери снята и замазана, чтобы помешать ей расковырять замок. Ладно. Она переключилась на другое, став искать оружие. Но все безделушки убрали. На стенах не висело ни одной картины... ничего, чем можно было бы ударить по голове. В ванной не нашлось даже швабры, чтобы использовать ее в качестве биты.

Либо он рассчитывал взять заложника и приготовился, либо она не первая его жертва похищения.

"Думай, думай". Она вертелась, разглядывая каждый предмет мебели, словно ища ответа на вопрос: "Умру я или останусь жить?". Шкаф! Полная решимости она открыла дверцы. Ощущение триумфа наполнило ее, когда Катарина увидела, что ручки прикреплены гвоздями.

План таков: использовать гвозди, чтобы выколоть глаза Бадену и сбежать.

Хотя она сломала несколько собственных ногтей и несколько раз порезала пальцы, но отвинтила два гвоздя, прежде чем щелкнул дверной замок.

Ее сердце забилось быстрее под ребрами, она прыгнула на кровать, пряча руки в складках одежды.

Баден вкатил тележку с едой.

- Ешь. Ты не должна умереть от голода на моих глазах. - Он бросил сверток одежды к ее ногам. - Кроме того, сделай нам обоим одолжение и переоденься. Я никогда не видел более уродливого платья.

Тогда он еще не рылся в шкафу, который Алек заполнил одеждой для нее.

- Мне любопытно. Какой яд ты подсыпал в еду?

Он хмуро посмотрел на нее, но попробовал каждое блюдо, прежде чем двинуться к выходу.

- Ты не хочешь поесть со мной? Мы могли бы...

Баден захлопнул дверь и закрыл замок.

Здорово! Как же она опоит его, если он отказывается проводить с ней время?

Ответ перестал ее волновать, когда запахи сахара, специй и всего остального достигли ее носа. "Не могу... сопротивляться...". Когда Катарина подошла к тележке, рот наполнился слюной, а желудок заурчал. С моменты ее приезда в Нью-Йорк... как же давно это было... Алек, в основном, морил ее голодом.

"Нужно поддерживать фигуру".

И, она была уверена, недостаток питания к тому же делал ее слабой и одурманенной.

Слабой...

"Я не встречал более хилой женщины".

"Не нравлюсь ему, его мнение не важно".

Когда Катарина приподняла крышку одного из блюд, запахи усилились, а урчание желудка стало громче. Она обнаружила сливочную пасту с кусочками мяса краба, филе в беконе со спаржей в масле на гарнир, салат с клубникой и шпинатом и тарелку лукового французского супа. Но что её любимое? Ореховый пирог, политый расплавленным ванильным мороженым. Баден хоть и ублюдок, но с отличным вкусом.

Сначала она съела десерт, проглатывая кусочек за кусочком. Пасту постигла та же участь, и к тому времени, как она опустошила тарелку, стонала от переедания, из-за которого могла лопнуть.

Страдая от дискомфорта в животе, Катарина переоделась в новую одежду: в шорты и розовую футболку с надписью "Одобрено Уильямом". Одежда была слишком облегающей, но зато в ней легко двигаться.

Она заставит его пожалеть о подарке.

Катарина подошла к двери. Можно было бы взломать замок, как она это сделала в доме Алека, но зачем? Баден ее поймает. Возможно, у нее получится помешать ему войти, по крайней мере, ненадолго, и продумать следующий шаг без страха, что он причинит ей вред в любую секунду.

Она собралась с силами, чтобы подтащить шкаф к двери, и, наконец, ей это удалось. Не лучшая преграда, но сойдет.

Ее мозг работал, пока она вытаскивала еще один гвоздь. Учитывая, что у Бадена есть сообщники, чем больше у нее будет боеприпасов, тем лучше. Но боль в желудке усилилась, в конечном счете, на нее навалилась сильная усталость. Адреналин начал спадать, а ноги словно налились свинцом, пока не стали весить тонну каждая.

"Не засыпай. Не смей спать".

Сон, даже недолгий, сделает ее уязвимой. По этой причине она спала урывками с тех пор, как Алек появился в ее жизни.

Ее лучшая возможность сбежать? Через балкон. Положив в карман гвозди и флакон, Катарина подтащила одеяло к балконным дверям. Если ей удастся выбраться наружу, то вывесит флаг о помощи. Она обернула кулак подушкой и била, била, била. Наконец, стекло разбилось. Благодаря подвешенному одеялу, звук был приглушенным, но все равно заставил ее съежиться. Прошла минута, две, которые казались вечностью, из-за того что задержала дыхание.

Баден так и не вошел повторно в комнату. Он точно поблизости? Или ушел, оставив ее гнить?

Она удалила столько стекла, сколько возможно и протиснулась через отверстие. Горячий летний воздух превратил все пространство в духовку. Катарина встала, ожидая увидеть ограждение из кованого железа, но яркие солнечные лучи осветили шестифутовую кирпичную стену, обвитую плющом с обеих сторон. "Разрази меня гром!" Собственно, балкон полностью окружен кирпичом. Она ничего не могла увидеть, ни другую комнату или другой балкон.

Ей придется забраться по стене, чтобы привлечь чье-то внимание. "Сердце, не подведи меня сейчас". Катарина полезла вверх... еще выше... используя неровности в кладке как опоры для рук и ног. Когда, наконец, забралась наверх, то уселась на выступе и стала держаться изо всех сил.

"Не смей смотреть вниз".

Она все же опустила взгляд, и, вау, ее сердце пропустило удар. Катарина была на высоте птичьего полета. Машины выглядели муравьями, а люди точками. Если она упадет, то превратится в лепешку.

На коже выступили бисеринки пота. Она осмотрела все здание с-образной формы. Большинство окон оказалось зашторено. Несколько балконов в пределах досягаемости были только с железной оградкой, а не кирпичной. Это ей на руку. Но никто не стоял... подождите! Женщина вышла на балкон справа от Катарины.

Экстраординарная девушка лет двадцати с темными волосами до плеч, кончики подрезаны, но неровно, словно пряди ровняли кухонным ножом... и без зеркала. У нее было решительное, угловатое лицо и сильное тело. Таких предпочитает Баден? Ее черная майка демонстрировала накаченные бицепсы и черные браслеты на них. Такие же браслеты как у Бадена. Американская мода?

Обе ее руки покрывали татуировки, но с такого расстояния Катарина не могла рассмотреть рисунок.

Между губами была зажата сигарета, черный дым клубился вокруг девушки. В одной руке она держала стакан с янтарной жидкостью. В другой - бутылку.

- Мадам! - Катарина пыталась шептать и кричать одновременно, размахивая руками. - Мадам!

Глаза неопределенного цвета сосредоточились на ней.

- Potrebujem pomoc. Zavolajte políciu![7] - Слова спешно сорвались с ее губ. "Надо говорить по-английски. Верно." - Меня зовут Катарина Джоэль, и мне нужна помощь. Меня похитил мужчина по имени Баден. Он убийца. Позвоните в полицию...

Женщина погасила сигарету, развернулась и вошла в свой номер, закрыв за собой дверь. Не сказав ни слова.

Катарину накрыло разочарование. Одна из ее собак перепрыгнула бы через здание, чтобы добраться до нее, но человек не озадачился даже ответить?

Черт побери, и что ей делать теперь?

Пришло время заработать свое первое очко.

Баден переместился в...

Духовный мир. В коттедж у моря, судя по плескам волн и запаху соли в прохладном бризе. Обстановка оказалась скудной, стояло только самое необходимое. Диван, журнальный столик и стул. Не было ни картин, ни других украшений. Ни личных вещей, ничего, что бы делало дом уютным.

Приятная мелодия доносилась из задней части дома. Женщина напевала. Точнее, это сирена напевала. Насыщенный, магический голос донесся до Бадена и даже... успокоил Разрушение?

Уловка зверя, чтобы внушить ему ложное чувство спокойствия? Не исключено. Или хитрость сирены?

Баден не мог заставить себя волноваться об этом. Он закрыл глаза и наслаждался редкими, драгоценными минутами покоя.

Только когда лязгнули кастрюли и сковородки, его внимание переключилось. Гнев разгорелся в нем, и Разрушение зарычал. Пожалуй, это не уловка. Женщине без труда удалось отвлечь их обоих. Если она также воздействует и на Гадеса...

Неудивительно, что мужчина хотел заставить ее замолчать.

Ее, безгрешную. Вина вновь охватила Бадена.

"Не могу позволить себе проиграть". Он все еще не верил, что Гадес сдержит слово и освободит победителя, но прямо сейчас, у него не было решения. Ему нужно участвовать и выиграть время.

Полный решимости он прошел через весь дом. И остановился у входа в кухню, наблюдая, как женщина из его видения из пепла вытирала и расставляла посуду. Она двигалась медленно и всегда использовала обе руки... одной держала тарелку, а другой щупала шкафы, словно...

Она была слепой?

Он смотрел на нее еще несколько минут, только чтобы убедиться и решить, да, она слепа. Дважды она поворачивалась в его сторону, но ни разу не показала, ни намека на волнение.

Ужас присоединился к чувству вины. Гадес ждет, что он отрежет язык слепой сирене? Нет. Определенно, нет. Есть черта, которую просто нельзя пересекать. Однажды оступившись, уже не вернешься. Не станешь тем человеком, каким был.

Что если, когда Баден вернется без языка девушки, Гадес отправит Пандору закончить работу? Зная ее, она без вопросов выполнит поручение. Гнев веками копился внутри нее.

Блин! Дрянной выбор.

Сирена застыла и притихла. Ее уши дернулись.　

- Кто там?

Сейчас или никогда. Он появился прямо перед ней, обхватил рукой за талию, и, пока она безуспешно била его в грудь, переместился с ней к Гадесу.

- Я не сделаю ей больно, - заявил Баден, и девушка умолкла. - Ты хотел ее язык. теперь он у тебя... вместе с телом. Если хочешь сохранить его, поклянись, что не причинишь ей вреда.

Король сидел на троне, больше в зале никого не было.

- Ты бросаешь мне вызов прямо с порога. Возмутительно.

Такой сухой тон.

- Если ты хотел преданного слугу, то следовало отдать наручи кому-то другому.

- Я хотел слугу тьмы. А получил слабака! Тебе нужно взять себя в руки. - Гадес нетерпеливо побарабанил пальцами. - Я дам тебе еще один шанс стать мужчиной. Да будет отныне известно. Гадес, князь Преисподней, одаривает своего раба Бадена очередным благом, только сегодня. Ты можешь пожелать что угодно по своему усмотрению. Свободу? Физическое тело?

Баден моргнул, и сирена исчезла из его рук. Моргнул еще раз, и она появилась, сидящей на коленях у Гадеса. Женщина так сильно дрожала, словно у нее приступ. Слезы появились в глазах и потекли по щекам, заставляя его вспомнить о слезах, которые пролила Катарина. В груди возникла боль.

Гадес нежно запустил пальцы в волосы девушки, не отрываясь, смотрел на Бадена.　

- Я возьму ее язык. Если ты не используешь свое благо, чтобы остановить меня.

Ярость... его собственная. Еще больше вины. Беспомощность. Все навалилось на него.

- Подумай хорошенько, - добавил Гадес. - Ты не знаешь, какие преступления совершила эта женщина против меня.

"Что дает тебе право быть судьей, присяжным и палачом?"

- Отпусти ее, - процедил он сквозь стиснутые зубы. - Поклянись не вредить ей и не позволять кому-то еще навредить ей.

Гадес приподнял бровь.

- На это ты потратишь благо? Уверен?

"Нет. Нет!"

Он кивнул, подтверждая, чем вызвал вздох князя.

- Будь я проклят, - ответил Гадес. - Ты первый из моих рабов, кто так поступил.

Другие тоже носили наручи? Что с ними случилось?

Проблеск надежды. Этими несколькими словами князь открыл больше, чем желал. Этот факт Баден использует в свою пользу. Он найдет ответы... и станет действовать.

Дни Гадеса, в качестве его хозяина, сочтены.

- Я в тебе разочаровался, - бросил Гадес. - Однажды ты поймешь, что люди не такие, какими кажутся. Не так ли, сирена?

Ее слезы высохли, и она рассмеялась.

- Вау. Ты действительно напыщенный осел. Дай мне встать. В этой позиции мне неудобно.

С нежной улыбкой Гадес отпустил ее. Она хлопнула его по плечу, затем встала. Ее взгляд оставался расфокусированным, когда она спускалась по ступеням возвышения, молча считая.

Бадена накрыло понимание. Она была слепа, но далеко не безгрешна. Сирена оказалась чертовски коварной.

- Что ты сделаешь, если я ударю ее кинжалом? - спросил Баден.

- Он ничего не сделает, - ответила женщина за князя. - Я остановлю тебя.

- Она одна из моих лучших бойцов.　

Теперь в голосе Гадеса звучала гордость.

"Люди не такие, какими кажутся..."

Уловка. Это всего лишь уловка.

- Подожди меня в покоях, - сказал ей Гадес.

- Да, да. Я знаю это упражнение.

Баден зарычал на нее, когда сирена проходила мимо. Она ощутила его гнев и беззастенчиво показала средний палец, когда прошла через дверь.

Все поручения Гадеса пустышки? Или их тестируют? Что на счет Александра и медали?

Нет, не тест. Баден не уловил ни тени страха от сирены, но Александр фонтанировал эмоциями с самого начала.

Гадес хотел, чтобы он выполнял приказы, не зная причин, не понимая, что реально, а что уловка. Возможно, так Баден не заинтересуется сохранить что-то или кого-то себе.

Ну, он станет рассматривать каждую задачу как наиважнейшую. Будет смотреть и учиться. И подловит момент... найдет способ победить Пандору и Гадеса.

- Ты допустил серьезную ошибку сегодня, Князь.　

Он выплюнул его звание, как проклятье.

- Или узнал о тебе больше, чем тебе удалось узнать обо мне? - Гадес ему улыбнулся. - Сегодняшние уроки были бесплатными, Рыжик. Следующие будут стоить тебе очень дорого.

Катарина лазила по балконной стене всю ночь... утро... проклиная высокую кладку из кирпичей, которая закрывала обзор, надеясь привлечь чье-нибудь внимание. Все это время она прислушивалась, не идет ли Баден, чтобы спрыгнуть вниз и нырнуть в постель, когда он прорвется через преграду. А когда подойдет ближе, Катарина, наконец, пустит в ход гвозди.

Пока она сидела на балконной стене, наверное, уже в тысячный раз, крепкая рука обхватила ее лодыжку и дернула. Катарина приземлилась на не менее крепкую грудь. Раздалось шипение... его она узнала... и сильные руки поймали ее.

Баден здесь!

Он заревел, как рано разбуженный от спячки медведь гризли, когда поставил ее подальше от себя. Его черты лица исказились от... отвращения?

Определенно отвращение. Это его любимая реакция на нее.

- Куда-то собралась, невеста?

Ее кровь застыла. "Держи себя в руках".

- Просто осматриваю достопримечательности, kretén.　

Мудак.

- И снова этот грязный рот.　

Солнечный свет упал на него, наплевав на опасность, которую он излучал. Или тьму внутри.

Хотя, можно ли винить солнце? Баден привлекательно пах. Словно зажгли медовые с корицей свечи в сердце полуночи. Восхитительно и соблазнительно... распутно.

Убийца не мог так пахнуть.

- Ты хочешь эликсира? - спросил он.

- Нет.　

Вскоре он поймет, что уже не владеет флаконом

"Ударь. Сейчас же!"

Молниеносным движением он вытащила гвозди из кармана и вонзила в его шею. Вновь зашипев, Баден оттолкнул ее. Катарина отшатнулась и врезалась в балконные двери... закрытые балконные двери. Они распахнулись от удара, и она ввалилась в комнату, припечатавшись в стену. Звезды засверкали у нее перед глазами.

- Не прикасайся ко мне, - рявкнул он. - Никогда.

Она ему настолько противна?

Когда Катарина отдышалась, то сказала сухим тоном.

- Но пытаться навредить тебе в можно?

Он вырвал гвозди из кожи, ни капли крови не вытекло из раны. Вместо этого вытекло... моторное масло?

- Ты пыталась сопротивляться единственным возможным способом. - Его голос прозвучал удивленно. А затем раздраженно. - Не пытайся снова.

Дрожа одновременно от удивления и от страха, она неуклюже встала на ноги. Он взглядом прошелся по ее скудной одежде и недоброжелательно выдохнул. Затем внезапно проявил заинтересованность.

Кто-то включил обогреватель? Потому теперь на ее коже выступил пот.

- Ты отведешь меня к Алеку?

Маска безразличия вновь застыла на его лице.

- Нет.

- Но почему? Наступил новый день. Он мог уже приготовить монету для тебя. - Но не станет. Вместо этого соберет армию. - Не хочешь получить свое сокровище? Ты так упорно старался ради этого...

Баден взъерошил волосы пальцами, оставив пряди торчать во все стороны. Разве мог он стать еще сексуальнее?

Должно быть, стыдно из-за этого замечания!

- Я хочу ее, - ответил он, - но не желаю, чтобы Гадес заполучил монету. Поэтому Александр может подождать.

- Гадес это...

- Не тема для обсуждения.

В любом случае, ее не интересовало. Отвлеченный Баден лучше чем разозленный. На первый взгляд, он мог показаться спокойным. Но присмотревшись, Катарина заметила, что его зрачки расширены, а взгляд дикий. Мышцы на руках напряжены, так что браслеты сильно впиваются в бицепсы.

- Ты работаешь на Гадеса, но на самом деле недолюбливаешь его? Почему бы тебе не уволиться и...

Он сложил руки на груди. Предупреждение?

- Понятно. Твоя взяла, - ответила она. - Давай поговорим о чем-нибудь другом за выпивкой, согласен?

После минутного колебания Баден кивнул на дверь спальни. Дверь все еще была заблокирована шкафом.

Она вопросительно на него посмотрела.

- Как ты попал внутрь?　

Тайный ход?

Молча он прошел мимо нее и отпихнул шкаф в сторону одним движением руки. Какая сила! Ее сердце забилось быстрее, когда она вышла в коридор и повторила путь, которым он провел ее прошлой ночью, но в обратном направлении, завернула за угол и вошла в знакомую гостиную.

Катарина остановилась у бара, держась спиной к Бадену, пока наливала два стакана виски... и украдкой вытащила флакон, затем вылила содержимое в бутылку, а не бокал. Существовала вероятность, что Баден не примет напиток, который она ему предложит, но еще выше вероятность, что не откажется налить себе сам позже.

Когда она осушила свой бокал, то наткнулась на Бадена и протянула ему другой. Он покачал головой. Пожав плечами, она выпила и второй. Алкоголь обжег горло, но осел в желудке, словно растопленный мед, всего лишь согревая.

- Где твои друзья? - спросила Катарина.

Он так свирепо посмотрел на нее, словно размышлял ответить ей или задушить.

Сохраняя спокойное выражение лица, она его оглядела. На нем была все та же забрызганная кровью одежда, что и вчера. Он спал в ней или заставил себя бодрствовать, как и она? Возможно, последнее. Черты его лица были так напряжены, что у нее появилось чувство, будто Баден вообще никогда не спал, бедняга.

Подождите. Бедняга? Она ему симпатизирует?

Нет, о нет. Недопустимо! Но это заставило ее задуматься... что превратило его в холодного, расчетливого монстра?

Наконец, он ответил.

- Остальные закупают необходимое.

Она ощущала сладкое томление в желудке? Оно исчезло.

- Веревку? Ножи? Брезент, чтобы защитить мебель от брызг крови?

- Монополию. Страну конфет. Дженгу.

Баден сел в кресло напротив дивана, цветочная ткань каким-то образом подчеркивала его впечатляющую мужественность.

- Настольные игры? - Катарина решила остаться стоять, сохраняя доминирующее положение. - Для детей?

- Очевидно, я скучный. И неокрепший. Стоило мне вернуться из... - костяшки его пальцев побелели, когда он сильно сжал подлокотники. - Неважно. Остальные ушли.

Это сжимание... знак того, что друзья обидели его?

Как печально.

Нет. Не печально! Не печально! Новый план появился в голове. «Веди себя с Баденом любезно, установи с ним одностороннюю связь, заручись, что он сдержит слово и не навредит ей, затем спасайся, освободи собак и беги".

Действуй согласно шестому правилу дрессировки: общение должно быть коротким и приятным.

И седьмому: всегда заканчивай на позитивной ноте.

- Давай познакомимся поближе, - сказала она, изображая восторг, - и я решу, скучный ты или нет.

- Твое мнение едва ли важно. Мы посидим в тишине.

"Не нравлюсь ему".

- Бедняжка. Я очень хороший собеседник, и ты боишься, что придется приложить усилия, чтобы не ударить в грязь лицом. Я понимаю.

Он сжал губы.

- Тебе удавалось заткнуть за пояс Александра?

- Прошу тебя. Я моргала, и он прибегал. - Это было правдой. К сожалению. - Ты не считаешь меня сильнее и умнее Алека? Разве можешь сопротивляться моему обаянию?

Он провел языком по зубам и резко встал. Когда Баден приблизился к бару и налил себе выпить, то избегал смотреть ей в глаза.

Расцвела надежда. Наконец! Что-то идет так, как ей нужно.

- Что ты хочешь знать обо мне? - он вернулся в кресло с полу наполненным стаканом. - Почему ты хочешь это знать?

Чувства предвкушения и восторга разгорелись в ней, но она попыталась их скрыть.

- Почему? Я любопытное создание. Что? Не единожды ты и твои друзья говорили о людях так, словно не относите себя к ним. Светловолосый мужчина...

- Торин.

- Торин даже сказал, что ты на порядок лучше. Демоны не лучше.

Баден так и держал стакан, не сделав и глотка. "Не пялься. Ты не должна выглядеть слишком нетерпеливой".

- Я понимаю, что ты монстр не в буквальном смысле, - бросила Катарина. Она слишком зациклилась на словах?

- Так ты думаешь, мы... кто? - спросил он. - Психи?

Нет причин лгать.

- Да. Но кем вы считаете себя?

- Бессмертными.

Она грубо рассмеялась.

- Как вампиры? Оборотни?　

Современная киношная фантазия.

- Если бы я был кровопийцей, то уже осушил бы тебя. Будь я волком, то приковал бы к кровати и использовал как шлюху стаи. Ты бы назвала это kurva jebat.

В его тоне не промелькнуло ни искорки веселья, и, протрезвев, Катарина поняла - он искренне верит в свои слова... верит, что ночные твари существуют.

- Я никому не скажу, - бросила она, поднимая правую руку. В фантастических мирах потусторонние хищники предпочитали скрывать своё происхождение, часто убивая тех, кто узнавал правду. - Клянусь.

- Можешь рассказать, кому захочешь. Тебя сочтут сумасшедшей. Безумной.

Баден пожал плечами и залпом осушил бокал.

Облегчение накрыло ее, прохладное и приятное. Она ждала, внимательно наблюдая, когда подействует успокоительное, но ничего не менялось.

Правило восьмое: отвлеки при необходимости.

- Убеди меня. Расскажи о своей жизни.

- Опять же, почему меня должно это беспокоить?

- Потому что мне бы очень хотелось услышать твою историю?

- Это недостаточный повод.

- Так... чего ты хочешь?

В его глазах вспыхнул огонь. Баден резко выдохнул, словно остался недоволен ходом своих мыслей. Или, возможно, был слишком доволен. Его штаны вдруг натянулись.

У Катарины во рту пересохло. Она сцепила руки, сложив их в молитвенном жесте.

- Просто расскажи мне. Очень прошу. Пожалуйста!

Призыв... после которого выражение его лица смягчилось.

- Многие века я жил на горе Олимп, охраняя Зевса. Уверен, ты слышала о нем. Все слышали. Я и мои друзья сильно обиделись, когда он поручил защищать свое величайшее сокровище, Ларец Пандоры, женщине. Тебе известно оно под названием ящик Пандоры. Чтобы наказать Зевса, мы выкрали Ларец, открыли его и выпустили демонов.

Подождите, подождите, подождите.　

- Демонов?

Резкий кивок.

- Он решил покарать нас и проклял, сделав наши тела вместилищами для демонов. Я получил Недоверие, хотя и избавился от него в тот день, когда меня обезглавили.

Она фыркнула.

- Обезглавили? И все-таки ты здесь, живой и невредимый.

- Живой, да. Невредимый, нет. Я не бессмертный и не человек, всего лишь оболочка. В мире есть духи, и как видишь, мой дух хорошо сохранился.

- Ты называешь себя призраком?

- В некоторой степени. - Он поставил стакан на столик сбоку, к ее разочарованию, его рука не дрогнула. - Я провел последние четыре века в ловушке внутри тюремной реальности. Пока несколько недель назад меня не освободили, как тогда демонов из шкатулки.

- Демоны, - повторила она глухо. Катарина всегда верила в сверхъестественное. Мир людей и животных такой удивительно сложный, такой совершенный и такой продуманный в плане замысла, что она понимала - Бог есть... и если есть Бог, то были и ангелы-хранители.

Ее ангел-хранитель в отпуске. Определенно.

Кроме того, Катарина видела столько зла, что верила в существование демонов, которыми управляет дьявол. Но... но...

Баден не бессмертный. Не мог им быть. Такие вещи не случаются с такими людьми как она. Нормальными. Обычными.

- Почему же ты теперь не смеешься, невеста?

Ее глаза сузились. Он смеет издеваться над ней.

- Возможно, я была слишком занята, задаваясь вопросом, собираешься ли ты свалить все свои преступления на демона.

- Нет, - ответил он, удивив ее. - Я больше не одержим. По крайней мере, не демоном. Не уверен, что живет внутри меня сейчас. Что-то темное... зверь, называющий себя Разрушение. Но я не виню его за произошедшее в церкви. Это был мой выбор. Я спускал курок. Орудовал клинком.

Зверь? Разрушение?　

- Ты ранил людей в церкви с такой легкостью. Предполагаю, что насилие не новая область знаний для тебя, неважно признаешь или нет.

- Нет, это для меня не ново. Но иногда особенно сладко.

Холодные пальцы страха пробежались по ее позвоночнику.

- Чем больше зла совершаешь, тем большим злом становишься, - высказалась Катарина. На мгновение закрыла глаза и вспомнила себя в безопасности в объятиях Питера. Девушку со светлым будущим. Счастливую. Подающую надежды. - Что твоя девушка... жена?.. думает об этих наклонностях?

- У меня нет женщины, которую мог бы назвать своей. Ни одна недостаточно сильна, чтобы справиться со мной.

"Без силы, у нас ничего не будет... мы будем никем".

- Сила - это единственное требование к паре?

- Да. - Баден нахмурился. - Нет. Я не нуждаюсь в паре. Я слишком опасен.

Он отвел взгляд и посмотрел куда- то за нее. Затем побледнел, его глаза загорелись красным. Нет, нет. Они налились кровью, вот и все. Ужас от ситуации... и его заявления... повлияли на ее восприятие.

На лбу Бадена выступил пот, когда тело начала сотрясать дрожь. У него паническая атака? Или он сражается с тем, что зовется зверем?

Она уже размышляла над тем, чтобы утешить его, но не знала, как это сделать, не прикасаясь к нему.

- Пой, - прохрипел Баден. - Начинай петь сейчас же.

Она хотела огрызнуться в ответ на его резкий приказ, но вместо этого послушалась. Катарина часто пела собакам, когда они становились злыми. Как правило, они успокаивались. Спустя несколько минут, красный цвет в глазах Бадена стал тускнеть. Он облегченно выдохнул, щеки опять приняли естественный цвет.

Баден потер висок, словно отгоняя боль. Или голос, который не мог заставить замолчать.

Наркотики, наконец, подействовали? Она облизнула губы, внезапно занервничав. Если он заподозрит...

"Отвлеки его".

- Ну. Моя очередь делиться. - Прежде чем он прикажет ей замолчать, Катарина начала: - Я выросла с отцом-американцем. Он был черным. А моя мать из Словении была белой как снег. Большинство людей приняли нашу семью, но нашлись и те, кто не смог. Я много раз ввязывалась в драки с этими несогласными. В школе приходилось бить-пригибаться-замедляться-выпрямляться. Папа говорил, что мы не можем бороться с огнем с помощью огня. Надо использовать воду.

- У меня... нет матери.

Баден быстро моргнул и наклонил голову в сторону. Его глаза медленно закрылись и больше не открывались, тело завалилось вбок.

Что значит, у него нет матери?

Разве это важно? Сейчас лучшее время для побега. "Оставайся спокойной. Сосредоточенной". Катарина бросилась к входной двери, по пути ища оружие. Ни ножей, ни пистолетов. Ладно. Она пойдет с тем, что есть. Ее руки дрожали, когда она нажала на замок. Петли заскрипели, когда дверь распахнулась.

Дзынь. Двери лифта раскрылись. Из кабины вышла темноволосая женщина, которая курила сигарету на соседнем балконе. С большой перекинутой через плечо сумкой она направилась к Катарине.

В конце концов, люди не пустая трата места. Женщина пришла помочь.

- Спасибо! - Катарина остановилась перед ней. - Нам нужно предупредить...

- Где Баден? - спросила женщина скрипучим голосом. Как и у Бадена, у нее присутствовал едва заметный греческий акцент.

Акцент... браслеты...

Беспокойство затмило чувство восторга.　

- Там. Спит. Я напоила его.

Женщина довольно улыбнулась.

- Ну, ну. А ты полна сюрпризов?

Катарина вцепилась в ее запястье и потащила назад к лифтам.

- Пойдем. Мы должны предупредить власти. Они занимаются...

- Нет. Они так не поступают. А я да.

С этими словами женщина ударила Катарину в лоб.

Она отшатнулась, возникли боль и головокружение. Ее последней мыслью, прежде чем темнота поглотила, было: "Только я могла сбежать от убийцы и попасть в еще худшую передрягу".