Сабатон. Системный приручитель 3

Глава 28 Королевская битва

Почему старый котяра Безумец и, что важнее, в чём это его безумие выражается, мне было очень интересно. Но пока я коротко спросил лишь одно:

— Опасный?

Мила задумалась на секунду и с сомнением кивнула. То есть, всё равно, что покачала головой. А что за заминка? Типа, опасный — но не для нас? Логично, он же мийю по башке огрел, а не на меня с кошколюдкой кинулся. А сейчас агрессии вовсе не проявляет — стоит, молчит, внимательно меня разглядывает.

И чёрт с ним пока, надо с ребятами разобраться.

Мальчик — кареглазый, с отросшими пшеничного цвета волосами — смотрел на меня с полным офигеванием на чумазом лице. Его одежда была ужасно грязной, на шее был застёгнут кожаный ошейник. Такие я уже видел — они фиксируют перед Системой рабский статус.

Непросто мне будет и с парнем, и с его сестрёнкой. А она, судя по шебуршанию, рядом. Вдоль всей правой стены сарая огорожено, там сено. В нём девочка, видимо, и прячется.

Как мне их вытаскивать отсюда — учитывая пожар и небоеспособную Милу? Как в бой идти сейчас? Оставлять тут опасно, тащить с собой — вовсе идиотизм.

Время поджимает, но самое главное я сделал: нашёл ребят. Позволю себе потратить пару минут, чтобы установить с ними контакт. Какое-то время они будут с нами. Возможно, и вовсе останутся насовсем: не факт, что их родители живы. Не факт, что получится найти кого-то постороннего, но достойного доверия и достаточно сердобольного, чтобы взял детей себе.

Дети — не взрослые, им не скажешь «иди со мной, если хочешь жить». По крайней мере, такие малыши. Придётся сначала немного пообщаться с ними, а потом разобраться с вырубленным лопатой котом и с Безумцем, который эту самую лопату не спешит выпускать из рук.

Спасать остальных мийю буду по остаточному принципу. Если всё выгорит — постараюсь ещё и максимум профита с этого получить. Посмотрим, как всё выйдет. Чёткого плана у меня в голове пока нет.

Мальчик спросил:

— Ты ведь не полицейский? Ты герой, да?

«Герой» из его уст прозвучало, как профессия. Как в аниме с попаданцами каком-нибудь, где есть всякие гильдии авантюристов и герои, которые выполняют квесты и убивают монстров. Нам бы такие светло-фэнтезийные реалии вместо того, что Система подсунула. Но что-то не прокатило.

А вообще, я именно за такие странные для взрослых и наивные на первый взгляд вопросы детей и люблю. Вот, вроде бы, играют, ничего не предвещает — а потом как спросят что-то, и сам думаешь: как ответить-то? Чтобы не глупостью отмазаться, как мой отец любил, чтобы чему-то научить, не обмануть безграничного детского доверия.

И научиться самому — потому что некоторые вещи порой и не осмысляешь толком, живёшь и живёшь. А когда вдруг надо описать их простыми словами, так, чтобы понял ребёнок — будто и сам открываешь для себя новые точки зрения на привычные вещи.

Гиперактивная маленькая Юлька меня такими вопросами без перерыва заваливала, да. И ладно бы, что такое смерть или откуда берутся дети.

Когда ответите семилетней девочке, которую искренне любите, жалко ли убивать врагов на войне — всерьёз, не пытаясь отмазаться, — что-то по полочкам разложите и внутри себя самого.

Герой…

Не герой — русский офицер. Правда, сейчас прошлая жизнь уже кажется бесконечно далёкой. И теперь у меня есть и другой статус, поближе к текущим реалиям.

— Нет, — я мягко улыбнулся мальчику. И очень постарался, чтобы улыбка была живой — так-то я следил и за Милой, что пялилась на вырубленного кота. Очень нехорошо пялилась, надо сказать. И за Безумцем — он в долгу не оставался и, устало оперевшись на лопату, с любопытством смотрел в ответ. — Я приручитель. Вас спасать пришёл.

Мальчик в ответ серьёзно кивнул.

— Анюта тоже приручитель. А я дурацкий сборщик.

Офигеть, вот это новость. Да у меня тут коллега образовалась. Да и сборщик — это какой-то добывающий класс? В паре с культиватором-Шенгом или травницей-Леной он может быть очень полезным.

Но спросил я про другое, конечно:

— Анюта — это твоя сестра? А тебя как зовут?

— Дима Лидер.

— Лидер?

— Лидер. Ну, — он потешно поморщился. — Фамилия такая. Лидер.

Мне и самому стоило догадаться, знал парня с такой фамилией. Она немецкая, с привычным русскому уху словом «лидер» просто созвучна. А что значит на самом деле, даже этот носитель фамилии не знал. Сказал, что гуглил из любопытства, но чёткого ответа не нашёл.

— Ладно, Дима Лидер. Зови Анюту, со мной вам нечего бояться.

— Я и не боюсь, — буркнул он. А то, что вцепился в меня так, что фиг оторвёшь — это ничего, конечно же. — Анюта! Тут дядя приручитель! Выходи!

Шебуршание в сене тут же прекратилось. Девочка затихла и вылезать наружу, похоже, не собиралась.

Дима вздохнул:

— Анюта вредная.

— А ты иди к ней, — мягко отозвался я и сел на корточки. Мальчик, оказавшись на земле, неохотно меня отпустил. — Объясни ей всё, ты же мужчина. И старший, да?

Он кивнул.

— Вот. А я пока со старым котиком поговорю. Он ведь научился вас понимать?

— Этот мийю научиться, — мяукнул Безумец. Не по русски, ясное дело.

— Он хороший, — Дима поймал меня за руку. — Ты накажи этих котов, дядя приручитель. Но этого не наказывай.

— Постараюсь, Дим, — обещать я ничего не стал.

— Ты отведешь нас к маме? — он заглянул мне в глаза. На лице мальчика надежда боролась с недоверием. — Мама не стала монстром, как бабушка?

Бабушка? Ясно было, что дети тут были не одни. Но то, что обратившаяся бабушка не убила их — чудо. Да и то, что ребята к котам попали — не самый худший исход. Гораздо лучше смерти, по крайней мере.

— Я не знаю, Дим. Проверим вместе. Вы из Топольного?

— Бабушка с дедушкой из Топольного, — ответил он, покачав головой. — Мы в городе живём. Я, мама, папа, Анюта.

— Ты знаешь, какой город? Барнаул?

— Нет, Бийск. Улица Приморская, дом девять.

— Мы поищем твоих маму и папу, — ответил я.

Если честно, надеялся, что дети из Топольного. Сдать их родителям, если те живы, было бы самым простым решением. Деревня от нас должна быть через осколок, ну максимум через два, если расположение у них неудачное. А до Бийска мы доберёмся чёрт знает когда. Тем более, что он даже не по пути — если и рваться в город, то сразу в столицу края, в Барнаул.

Хотя, в Бийске много военных — его ближе к тридцатым сделали закрытым городом из-за оборонных предприятий. Друзей у меня там нет, но пара хороших знакомых служат. И власть там именно армия должна взять, больше некому.

Может, есть смысл заглянуть?

Посмотрим, как пойдёт. Семьи всех наших ребят собирать всё равно придётся. Я сам переживаю что за Юлину маму, что за Семёныча с внучкой. Своих бросать никак нельзя.

— Хорошо. Скорее бы, — Дима шмыгнул носом и пошёл вытаскивать из укрытия сестру.

В какой-то степени, нам даже повезло, что они совсем малыши. Весь уровень творящейся жести они просто не способны осознать. Подросток или взрослый на их месте мог бы сейчас биться в истерике, а Дима даже не заплакал. Пока, по крайней мере.

Психика гибкая, из жизненного опыта — только детский сад и мультики.

Впрочем, слёзы ещё обязательно будут, и не раз. Благо, женщин у нас в отряде хватает — есть, кому малышей передать. Я как-то неделю сидел с десятилетней Юлей, когда её мама в больнице лежала — так чуть не сдурел. Под конец был готов на стену лезть от этого рыжего энерджайзера.

Дети хороши порционно. Родителем я так и не стал, и даже не знаю, смог бы или нет. Башка у меня под другое заточена.

Кот — как-то стрёмно его Безумцем звать, если честно — очень по человечески вздохнул, проводив мальчика взглядом, и устало уселся на землю, отложив таки лопату. Никаких следов сумасшествия я в нём не видел. Нормальный взгляд, нормальная жестикуляция.

Впрочем — это пока ничего не значит.

Кто он? Шизофреник? Аутист? Просто какой-нибудь философ, не вписавшийся со своими идеями в кошачье общество? Вообще, смахивает скорее на юродивого, что собирает милостыню у церкви — только с кошачьей спецификой. Лохматый, седой от макушки до хвоста, сутулый. Завёрнут в какую-то грубую мешковину на манер пончо.

Коты, кстати, вообще всякие плащи и накидки любят — прям как авторы фэнтези. Дождей у них тут быть не может, смены времён года — тоже. Осталось чисто как традиция, полностью лишённая практического смысла.

А вот глаза у старика хитрые, насмешливые. Вряд ли он реально сумасшедший, за его прозвищем просто кроется какая-то история.

— Рыжая найти Великий Вожак, — промяукал он. И это был не вопрос — утверждение. Надо же, как быстро он догадался. Всё понял, когда я назвал свой класс? И ведь он не осуждает Милу, пусть и ощущается в его словах насмешка. Хотя, если подумать — он так и о том, что русский понимает, сказал.

Дожили. Я уже понимаю по мяуканью кошачью иронию. Да, в целом — все их интонации. Система всё-таки с мозгами чудеса творит.

И ведь он, похоже, даже не осуждает то, что Мила стала питомцем. Для меня собственная свобода — величайшая ценность, и такого мне не понять никогда. Полностью кому-то подчиниться. Не как тупой зомби, конечно, но всё равно.

Да и это я — хороший хозяин, который из питомцев не делает себе послушных рабов. Могло ведь быть и иначе. Как своих подопечных будет ломать приручитель-психопат?

Кот, однако, продолжил. И… М-да, такого я точно не ожидал.

— Этот мийю найти Великая Мать.

Честно, у меня в голове всё сложилось не сразу.

Ну, мать и мать. У них же богиня — Тёплая Мать. Чего бы тому, кого местные называют безумным, не дать ей своё имя. Тем более, не сильно-то оно отличается от общепринятого.

Но, кот бросил взгляд в сторону Димы, который стоял у ограждения и что-то шептал спрятавшейся сестре.

Девочке-приручителю.

Срань господня!

Седой мийю-старик, ещё и с весёлым именем Безумец, стал питомцем маленькой девочки! Ей сколько лет вообще, если она младше Димы? Ему примерно пять-шесть. Ей — четыре? Три⁈

У Милы глаза потешно распахнулись, она даже про вырубленного котяру забыла. Да и у меня глаза, чую, по пять рублей сейчас.

— Великая Мать — ребёнок? — хмыкнул я. — Ещё и ребёнок, которого ваши воины забрали в рабство. Ты не староват для её сына, кот?

— Имена — глупо, — отозвался кот. — Этот мийю видеть, Рыжая — не Рыжая. Милая. Этот мийю видеть, что мийю не любить Милая. Этот мийю видеть, чужой воин — Железный Сапог. Этот мийю видеть, что в Железный Сапог нет лапа.

Я хмыкнул: с последним утверждением не поспоришь. Интересно только, как котяра наши Системные имена увидел. Навык какой-то? Что ещё он может показать? Если кто-то, скажем, сможет видеть твой уровень, это уже опасно. Если ещё и характеристики с навыками — вообще атас.

Надеюсь, защита от этого сканирования есть. У Системы всё по полочкам, на любой меч должен быть свой щит. И нашему отряду надо обзавестись и тем, и другим.

И системный перевод интересно работает. Мила — милая, Сабатон — железный сапог. Если первое вполне осмысленно, с сапогом смысл уже передан паршиво. Сабатон — это не столько сапог, сколько накладка на сапог.

Кстати, я ещё и обуви на котах не видел — а слово «сапог» у них в языке есть. Хотя, все до одного босые, от крестьян до воинов. Почему так?

Хм, и ещё вопрос. Мы с ребятами поменяли Миле системное имя, раз кот увидел его. Хотя, роль играло только моё финальное решение, так что никаких мы — я. А у терминала мне обещали, что выбранное имя останется со мной навсегда. Вот, а тут вдруг нюанс нашёлся.

Питомцем, конечно, я ни у кого становиться не буду, но это интересное наблюдение. Вряд ли прям дыра в Системе, скорее — она просто не все нюансы поведала.

Хотя, чего я ждал? Система любой информацией делится неохотно. С той же монадой — не выдала справку, что это, а заставила собирать искры души, выдав ради пояснений целый квест.

Ничего, ещё насяду на кота с вопросами — он питомец девочки, так что никуда уже не денется от нас.

— А что насчёт имени Безумец? — спросил я, не удержавшись. Ног во мне нету, шутник хренов… Нет, я не злился из-за такой фигни, просто не ожидал, что котяра меня так красиво подденет. — Тоже глупое?

— Безумец? — он довольно разгладил топорщащиеся длинные усы. Точнее — вибриссы. — Этот мийю — Мурчание.

— Мурзик! — послышался приглушённый голос, и солома снова заволновалась. Старческая ворчливость в тоненьком детском голоске звучала до жути потешно. — Тебя зовут Мурзик! Дима, почему он не говорит по русски⁈

Надо же, как шпарит. Хотя, Юля уже в год разговаривала.

— У него горло не такое, как у тебя, Анют, — ответил я девочке. — Не такое, как у людей — это же кот. Он может только мяукать. А ты человек, ты мяукать не умеешь.

— Мяу! — донеслось из соломы недовольно. И маленькая призывательница снова затихла. Похоже, придётся её насильно вытаскивать. Лишь бы истерики не было, нам только её сейчас не хватало.

Ладно, время утекает, как вода сквозь пальцы, и рассусоливать уже просто некогда. Мийю умирают, выгорает лес — а мы тут лясы точим.

Можно ли доверять коту? Чисто технически, он подчиняется девочке, достаточно заслужить её доверие. Практически — он старше её, и при желании может крутить своей хозяйкой, как хочет. Мы в одной лодке, да. Но не факт, что курс у нас общий.

Ещё и вырубленный кот — воин, не крестьянин. Брони на нём нет, только набедренная повязка, но на плечах воинский плащ, а на поясе — увесистая дубинка. Надсмотрщик?

В любом случае, у него должна быть раскачана выносливость, а старик его вырубил одним ударом. Выглядит новоиспечённый Мурзик древней развалиной, но впечатление явно обманчивое.

В этот миг мне пришло новое сообщение от Системы:

[Опыт +50

1500 / 2000

Удачи, игрок!]

Спасибо, конечно, но сейчас не до того вообще.

Ладно, погнали.

— Мурзик, я выведу детей отсюда. Ты с нами?

— Этот мийю служить Великая Мать.

— В бою я могу на тебя рассчитывать? Какой у тебя класс?

Мила замотала головой — похоже, она силу кота признаёт. Он мяукнул:

— Этот мийю помочь чужой воин. Этот мийю — обманщик.

— Обманщик? — я хмыкнул. Доверие такие заявления нифига не вызывали. — Это класс такой?

В этот раз Мила и Мурзик замотали головами одновременно. Как же тяжело всё-таки с котами общаться, язык у них максимально не информативный, да и сами они не спешат наваливать мне деталей.

— Невидимость? Иллюзии? — предположил я. Что ещё может означать «обманщик»? — От этого будет толк против зомби?

— Этот мийю справиться, — мявкнул кот. Он сидел, устало ссутулившись, и способным победить некромантовых тварей не выглядел. Хотя, логично — он же обманщик. Или я ищу смысл там, где его нет?

Срань господня…

Ладно, буду считать, что он эдакий кошачий мастер Йода. Тот, который джедай, а не который йод. Типа, старый, но имбовый.

— Оружие есть? — я кивнул на лопату. — Кроме этого, конечно.

Если ответит, что нет, дам ему свой топорик. Не хочется — он у меня в биополе. Опыт может передавать при убийстве только мне, да и психологически реально ощущается личным, но делать нефиг. Секира сейчас нужна мне.

Мурзик (блин, седому коту с хитрыми умными глазами вообще это имя не подходит) молча отбросил в сторону лопату, а через миг у него в руке из ниоткуда появился хопеш. У нас на Земле такие были у древних египтян — это серповидные мечи с заточкой на внешней стороне изгиба клинка.

Хотя, как по мне, они скорее на топоры похожи. Рубящие свойства те же, по крайней мере. Но это уже — исключительно моё дилетантское мнение.

Кинжалы Милы выглядели так же, только размером не удались.

Интересно, кстати. Я связал странное оружие с тем, что Мила жрица. Ну, типа, что-то ритуальное, а потому не особо эффективное в бою. Слишком мелкие у неё клинки, рубить толком не рубят — годятся только для секущих ударов. В рамках дуэлей это куда не шло, но для сражений с монстрами не годится совсем.

Но важно сейчас не это: у Мурзика похожее оружие. Кто он такой вообще? Тоже жрец или какой-нибудь храмовый воин? Без храма, правда — у мийю такой роскоши нет, но где-то у озера должно быть языческое капище с идолами.

Даже если так — его в кошачьей иерархии спустили на дно. Почему не убили, если он опасен?

Ладно, об этом тоже потом.

Хопеш оказался большим и увесистым. Вместе с длинной рукоятью был чуть ли не больше самого котяры. Клинок-полумесяц из системного металла, рукоять — деревянная, обмотанная поверх тонким кожанным шнурком.

Блин, а ведь он весит, скорее всего, больше моей секиры. Египетские хопеши раза в три меньше были. Если не путаю — примерно полметровые, не больше двух килограмм весом. А этот метра полтора, как сам кот.

Мурзику это, впрочем, никаких неудобств не доставляло. Значит, силы у него пятнадцать очков минимум, а то и больше двадцати. Подкачался за долгую жизнь, ничего не скажешь. И личным оружием, которое можно скрыть в биополе, обзавёлся.

Как вообще в системном мире старость выглядит, раз уж на то пошло? Характеристики в какой-то момент начинают деградировать? А если воин начинает жить спокойной жизнью, предаваясь лени и гедонизму — он теряет то, что раньше добыл прокачкой?

Интересный вопрос. На себе я его проверять, конечно, не буду.

Ладно, и последнее:

— Кто этот мийю?

Я кивнул на вырубленного кота. Мурзик приложил его знатно — воин и не думал приходить в себя. Если бы не было видно, что он дышит, можно было бы даже заподозрить, что он умер.

— Ветер, — прошипела Мила. — Этот гниль — предатель. Предать Тёплая Мать. Предать семья эта мийю.

— Он плохой, — подала голос Анюта. И, наконец, показалась наружу. Впрочем, из-за перегородки была видна только её голова.

Волосы, как и у брата — золотистые, щёки очаровательно пухлые, глаза — зелёные. Девочка тоже была до невозможного чумазой, на шее у неё тоже был ошейник. Но — первым мне в глаза бросилось другое.

Во-первых, совсем недавно у неё из носа бежала кровь. Она так и засохла на верхней губе и на подбородке. Благо, нос не сломан, иначе под глазами бы уже успели налиться здоровенные синяки.

Во-вторых, от правого виска до уголка рта её лицо рассекли три неровных пореза. Старые, уже покрывшиеся коростой. Ран я повидал много, и могу точно сказать — эти оставят шрамы. Если, конечно, не подправить каким-нибудь системным навыком, на пластическую хирургию больше рассчитывать не приходится.

Не трудно догадаться, что порезы оставило не лезвие, а когти.

— Это он сделал, — Анюта коснулась своей щеки. — И Диму он царапал. А Мурзик нас лечил, но это секрет.

Она строго на меня посмотрела — видимо, чтобы не выдал их страшную тайну.

Я только коротко кивнул, сгрёб чёрного за шкирку и потащил наружу.

— Мила, ты со мной. Мурзик — смотри за детьми.

С одной стороны — в Африке я повидал всякого дерьма.

Видел мальчика чуть старше Димы, которому не повезло родиться альбиносом. Африканцы верят, что в альбиносах есть магическая сила. И не прочь приобщиться к ней.

У мальчика не было руки — его однажды просто затащили в переулок и нахрен её отрубили. На глазах у матери, которую в этот момент три человека прижимали к земле. Она чудом успела спасти сына, когда мрази сбежали. Перетянула культю, дотащила в больницу.

Про сексуальное рабство, педофилию и прочее вообще молчу.

Мне часто снятся тощие чёрные дети с рахитичными вздутыми животами. Иногда они просят еды. Иногда — ходят в дыму от сжигаемого коровьего навоза, который отгоняет вездесущих насекомых, и обтираются пеплом. Иногда — копошатся в обугленных руинах.

А иногда — лежат без движения на земле, глядя мёртвыми глазами в небо. Тощие, как скелеты. Смотришь на них и не можешь поверить, что человек может быть истощён НАСТОЛЬКО. Как на чёрно-белых фото из фашистских концлагерей, только в жизни и прямо перед тобой.

Я видел разные страны и народы Африки. Племена, что сохранили традиционный уклад — скотоводы, охотники, — кое-как выжили. С трудом, но всё же. Племена, жившие на игле туризма и гуманитарки, вымирали у нас на глазах. Пусть их и пытались поддерживать, как могли.

При том — обе стороны.

В очагах цивилизации было хуже, там процветали анархия, бандитизм и военная диктатура местных царьков. От голода в городах умирали реже. Всё больше от пуль, от бомб, под обломками. Хуже всего было, когда дети сами брали в руки оружие.

Диму и Анюту не съели, не расчленили, не изнасиловали. Худшее не случилось. Но их забрали в рабство, и один хвостатый ублюдок решил, что может полосовать детей когтями.

Девочке он прошёлся по лицу специально? В их культуре женственность тоже связана с красотой. И эта мразь решила изуродовать Аню шрамами.

И Мурзик — мастер Йода недоделанный. Какого хрена он хозяйку не защитил?

— Срань господня, — буркнул я под нос привычную мантру и швырнул кота на землю. Он наконец очнулся, завозился, тихонько скуля. Мила держалась рядом — она вцепилась мне в локоть, чтобы не отстать.

Но, сказать я больше ничего не успел.

[Внимание, игрок!

Задание Портал обновлено!

Осколок в скором времени будет разрушен. Убейте оставшихся жителей осколка или захватите его иным образом.

Портал перенесён в центр осколка. Стены начали движение.

У вас осталось полтора часа.

Удачи, игрок!]

Удачи…

Мне кажется, Система в тайне над нами издевается. Хотя, полтора часа — это не так плохо. Одно интересно… Про стены — это то, о чём я думаю?

Мила зашипела, шерсть на её рыжей шкуре встала дыбом. А через миг земля под ногами дрогнула, как при землетрясении — приличном таком, баллов в пять. Со всех сторон раздался низкий, едва слышный гул. Просто, пока ещё издалека, приглушённый лесом.

«Стены начали движение».

Осколок сужается, как зона в королевской битве.

Я хмыкнул.

Пожалуй, это даже не страшно. Мне есть, с кем оставить детей и раненую Милу. Главное, поменять укрытие — сюда скоро дойдёт пожар. А я смогу закрыть портальный квест и нафармить опыта. Цинично, да. Но сопереживать рабовладельцам меня не тянет — это раз. А два — мы должны становиться сильнее. Постоянно, чтобы не отстать от других, чтобы была возможность справиться с любой угрозой.

Мила сказала, что воинов спасать не нужно — так я и поступлю. А обычных мийю, если выжившие ещё есть, вытащим. Кого не смогу взять питомцем я — того возьмёт Анюта.

Реально ведь, как королевская битва. С одним нюансом: здесь не все против всех. Здесь против всех — я.