Сабатон. Системный приручитель 3

Глава 23 Пекло

Через баррикаду мы пробрались быстро. Я подсадил Милу — благо, росту хватало, чтобы она смогла дотянуться до верха.

Самому можно было забраться по неровностям: из-за того, что собрана стена была из кривых стволов местных деревьев, их хватало. Но, Мила просто сбросила мне верёвку с узлами. Так и поднялся.

Ещё один труп валялся на баррикаде. Что интересно — пол этого местечка для лучников был собран из вполне себе прямых деревянных жердей. И — про них мне Мила тоже уже рассказывала.

Это — копейные деревья. Да, от слова копьё. Несколько их плантаций есть в селении. Растут они в условиях Тёмной Рощи неохотно, их ещё и постоянно пытаются сожрать какие-то местные короеды, а гусеницы бабочек обожают их листву.

В общем, следят за этими деревьями, как за зеницей ока. Шутка ли: одно древко копья выращивается около десяти лет. Именно заготовленные древка и пустили сюда, настелив пол.

Кстати, железное дерево — второе название копейных деревьев. Несложно догадаться, что дано оно за прочность. С системным металлом, конечно, не сравнится, но вот обычной сталью их хрен перерубишь.

Ещё два мёртвых лучника лежали на земле за баррикадой. У одного была начисто срублена голова, и второго — разорван живот. Вместе с кожанным нагрудником, блин. У всех была разорвана грудина, так что шансов найти у них эссенции не было. Чуть в отдалении дальше виднелся лагерь с догорающим костром, нехитрым походным скарбом и меховыми спальниками.

Там же в разных живописных позах валялись изуродованные тела ещё четырёх мийю.

Мила на побоище смотрела с ужасом. С одной стороны, к этим воинам она никаких симпатий не питала: они свергли её род и сделали девчонку-кошку сиротой. С другой — она понимала, что сейчас такая же резня творится и где-то в глубине осколка.

Я сдернул с одного из трупов плащ — выбрал тот, что меньше всего залит кровью. Ножом располосовал его, получив широкие полосы ткани. Две из них мы свернули и повязали на лицо, остальные я сунул под ремень.

Как бы не была вкачана выносливость, долго дышать продуктами горения мы не сможем. А запасные пойдут для тех, кого мы спасём. Учитывая обстоятельства — надо хотя бы похищенных детей вытащить. Рисковать сгореть ради котов я не собираюсь, так что зацепим их, только если сложатся удобные обстоятельства.

У костра я приметил фляжку примерно в полтора-два литра объёмом, сделанную из чего-то типа кабачка. Выдернул деревянную пробку — до краёв залито водой. Отлично, я бутылки бросил перед входом в осколок. Не думал, что пригодятся.

Попадём в дым — польём водой повязки на лице.

Фляжку я сунул в сетку в боковой части рюкзака. Благо, места хватило. Тут же валялся более удобный кожаный бурдюк литра на три минимум, но его располосовали когтями, и вся вода вытекла.

Ладно, последний тест…

— Кровь ещё тёплая, Мил. И тела не остыли, — бросил я после короткой проверки, и обтёр пальцы о шерсть мёртвого копейщика. — Мы всего минут на двадцать опоздали, похоже. Так что — погнали, шансы ещё есть.

И мы рванули дальше по тускло освещённому древесному тоннелю. Он ветвился, но дорогу я бы нашёл и один — по блестящим в свете лишайника кровавым отпечаткам на утоптанной тропинке.

По крайней мере, я находил бы путь до тех пор, пока они не исчезнут.

Судить о том, сколько тварей ворвалось сюда, было сложно. Но, судя по количеству следов — не меньше десятка.

Окружение было чертовски странным, мозгу к нему требовалось привыкнуть так же, как и к вечно маячащим в поле зрения громадам системных стен.

Месиво шипастых деревьев, составляющее стены и потолок тоннеля, давило, то и дело чудилось движение в области периферийного зрения. Но, стоило оглянуться — и я не видел никакой опасности. Разве что, пару раз замечал то каких-то мелких животных вроде белок, то крупных жуков. Один раз — сороконожку размером с доброго удава.

М-да, так себе место для жизни. Я, увидев сколопендру такого размера у себя дома, взялся бы за огнемёт.

А вот некромантовым зомби в этих тоннелях делать нечего, они сейчас устраивают резню в жилой части осколка. Пока что реальной опасности нет, это просто со мной шутит собственное сознание.

Разве что, нам могут встретиться сбежавшие коты.

Усиливали ощущение нереальности происходящего флюоресцирующие лишайник и чуть позже замеченные мною огромные древесные грибы. Я действительно чувствовал: мы больше не на Земле, а в осколке совершенно другого мира. Это одновременно и угнетало, и вызывало интерес.

Жаль, что у меня не будет возможности побродить здесь, спокойно осмотреться, поднять немного опыта с местной фауны. Даже со стрёмных сколопендр, как бы мерзко они не выглядели.

Но — нет.

Некромант похерил все планы. И чего ему в своём осколке не сиделось, спрашивается? Подослал к нам своих тварей, будто так и надо. А они тут мусорят, ведут себя некрасиво. Работу у нас отнимают, понимаешь…

Тоннель многократно ветвился, изгибался. Расходящиеся в стороны проходы иногда были крупными, а иногда — такими мелкими, что я бы там толком не протиснулся. Они даже для габаритов мийю маловаты.

Впрочем, Мила мне об этом тоже уже рассказывала.

В центре осколка у них поселение — не сильно большое, народу-то немного. Большую его часть при этом занимают не дома даже, а пресное озеро — маленькое, но чертовски глубокое — и посевы с растениями.

Под поселение в переплетении деревьев с большим трудом создан огромный зал, который содержат в порядке и регулярно вырубают наступающие деревья. Самые ходовые проходы тоже прочищают, а вот не такие важные порой зарастают, пока и до них не дойдёт очередь.

Большая часть дикой живности давно истреблена, остались самые мелкие и юркие животные, способные быстро спрятаться среди деревьев. Ну и, старательно разводятся животные домашние.

Коридоры и природные залы, как я понял, на деле разнообразнее. Есть тёмные сырые места с болотистой почвой, есть светлые и просторные, с разнообразной светящейся растительностью, цветами и местными видами ярких бабочек, светлячков и прочих букашек.

Осколок в разы меньше нашего. Оценить сложно, но вряд ли он больше километров пятнадцати в диаметре. То есть, до самого поселения нам бежать километров семь. Благо, с нашей прокачкой это совсем не сложно.

Стены и потолок осколка коты находили — там всё те же системные стены, за которыми не видно совершенно ничего. Хотя, ходят слухи — или, скорее уж, страшилки — о гигантских тёмных силуэтах. Мол, иногда можно разглядеть, как с другой стороны стремительно проносится что-то огромное — практически вплотную к стенам и совершенно беззвучно.

Мила об этом рассказывала дома, сидя на кровати. Старалась выглядеть непринуждённо, но было видно, что ей жутковато.

Забавно. Я тогда так и представил котят, что у костра рассказывают друг другу страшные истории про монстров за системной стеной, привидений и обязательно — чёрного мийю, который живёт в самых тёмных уголках леса и по ночам ворует детей.

Впрочем, концепцию дней и ночей, доставшуюся от предков, кошколюды уже почти забыли. В этом осколке такой роскоши попросту нет. Как тут растения без фотосинтеза живут, вообще слабо представляю. Может быть, какой-нибудь профессор биологии выдвинул бы пару теорий. Но — таких тут нет.

А вообще, я бы не удивился, если бы эти силуэты за системной стеной оказались реальны — чёрт его знает, что в Системном мире может быть на самом деле. И где вообще болтаются осколки погибших миров — не в космосе же. Может, по другую сторону реально варп и безумные демоны, а то и какое-нибудь хтоническое измерение с ктулхами и древними богами.

Если честно — дай бог бы и не узнать. Дедушка Лавкрафт очень убедительно предупреждал, что некоторые знания для хрупкого человеческого разума просто не предназначены.

Первыми мы встретили не выживших котов и не зомбей. Мы встретили огонь. Чёрт знает, как тут распространяются звуки и что им мешает, но я ничего не слышал до последнего. Просто тоннель вдруг резко поднялся вверх, и мы окунулись в густой дым. Тут же — плеснули водой на повязки.

Эх, сейчас бы противогаз. Да респиратор хотя-бы. Ну, или — защитные очки на крайняк.

Повязки помогали паршиво, рот заполнила тяжёлая горечь, в лёгких зажгло, а глаза начали слезиться от дыма. Не говоря о том, что видимость резко упала. Зато, вот треск горящей древесины и рёв пламени были всё ближе и ближе с каждым шагом.

Мила мяукнула, что тропа скоро снова уйдёт вниз. Да я и сам ощущал, как уклон меняется, пусть и не мог толком ничего разглядеть. Кошколюдка просто вцепилась мне в руку и вела вперёд, ориентируясь хрен победи какими инстинктами.

Другое дело — в лицо уже дышал жар, а отблески близкого пожара виднелись даже за дымовой завесой. Она, впрочем, вдруг развеялась, и мы в конце крутого спуска увидели поворот. Из-за поворота светило пламя — ревущее, жаркое.

Несколько ударов сердца, и мы шагнули в этот огненный ад. Что хорошо — дым уходил куда-то вверх, в переплетение толстых шипастых ветвей. Что плохо… Пожалуй, вообще всё остальное — плохо.

Мила зашипела и встала, как вкопанная. Её шерсть мгновенно поднялась, визуально увеличив кошку, хвост распушился и поднялся трубой.

Огня боится?

Разбираться с этим мне было некогда, я просто сгрёб Милу подмышку и рванул вперёд, рявкнув во всю мощь лёгких:

— За поворотами следи!

Я только сейчас сообразил, что осколок тут изолирован. Местная биосистема удивительна тем, что умудряется уже многие годы поддерживать пригодную для жизни атмосферу. Растения, какими бы странными они ни были, как-то поглощают углекислый газ, продукты горения — коты же жгут костры, — газы, что выделяются при гниении… И выделяют кислород.

Или я усложняю, и жизнь осколку как-то обеспечивает Система? Вот чёрт его знает, если честно. Важно то, что весь кислород пламя может выжечь в осколке к чертям. Собственно — вместе с самим осколком. Так что, сейчас опаснее всего даже не огонь, не зомби, даже не воины мийю. Самая вероятная для нас смерть тут — удушье. Ну, или — отравление угарным газом.

Час от часу не легче, короче.

— Гореть не дом мийю, Великий Вожак, — мявкнула Мила откуда-то у меня из подмышки. Из-за шума я её еле расслышал. — Дом мийю быть дальше.

Это, в общем-то, хорошая новость. Чёрт его знает, что тут случилось. Может, зомби убили кота, который трубкой баловался или шашлыки жарил. И от огня занялось что-то сухое, мгновенно спровоцировав пожар. Это и не важно.

Я спросил про другое:

— Ваш дом выше этого места или ниже? Хотя бы примерно, Мил?

Потому что, если сильно выше — мы можем найти только зомби и бездыханные тела. Да и сами долго не продержимся.

Кошколюдка меня успокоила — их селение в низине. Уже хорошо. Вопрос ещё — как быстро до туда доберётся пламя? Хотя, это будет не важно, если оно угробит нас прямо сейчас.

Повезло в том, что тропинка тут была широкой — метра два с половиной. Но огонь горел что справа, что слева, что над головой. Сверху сыпались искры, горящие веточки и угольки. В любой момент могло рухнуть что случайное одинокое бревно, что целые тонны пылающей иномирной древесины.

Влага на повязке пересохла практически мгновенно, от жара затрещали волосы, раскалилась одежда. Спасибо хоть, системный металл медленно нагревается. Я… Да, я почувствовал себя так, будто меня засунули в духовку. Чую, когда выйдем отсюда — ни ресниц, ни бровей у меня не останется. Не сгорят, конечно — просто свернутся, сплавятся от жара.

Я, как мог, прибавил шагу — надо выскочить отсюда скорее. Чувствую себя так, будто тело с потом каждую секунду теряет по литру влаги. Во рту сухо и горько, горло и лёгкие горят, кожа на лице будто бы вот-вот лопнет…

Чёрт, следующим предметом, куда я вселю монаду, будет фляга с водой. Потому что… Потому что — ну его нахрен!

Метрах в пяти от нас поперёк тропы рухнуло кривое бревно, подняв в воздух целый сноп искр. Я втопил ещё сильнее и прыгнул под отчаянный Милин мявк. Орущие по весне коты от такого разбежались бы по подвалам и ещё с месяц не показывались бы наружу.

На миг стало ещё жарче, а потом раскалившиеся подошвы берц коснулись земли — и я бросился дальше.

Вовремя.

Меньше десятка шагов, и сзади раздался оглушительный треск и грохот, пламя взревело — будто взбесилось, что мы проскочили. В спину ударила волна нестерпимого жара.

Срань господня! Лишь бы патроны в обрезе не рванули!

Я коротко оглянулся — проход завалило. Сипло выдавил, стараясь перекричать адский шум вокруг:

— Мила, другие пути назад есть?

Кошколюдка не ответила, и пришлось её встряхнуть.

— Мила! Есть другие проходы к порталу⁈

Она спрятала лицо в руках и решительно замотала головой.

— Отлично!

Главное, чтобы к моменту, когда мы ломанёмся назад, остался хоть один не горящий проход. Ну, или хотя бы не заваленный.

Впереди вдруг послышался отчаянный мявк. Мила тут же вскинулась, пытаясь рассмотреть, что там. За пеленой дрожащего от жара воздуха и пологом искр виднелась развилка. Из какого конкретно прохода орали, понять было невозможно.

— Куда нам?

Кошколюдка ткнула пальцем вправо. Всё бы ничего, но проход был уже чуть ли не на метр. А у меня и так, похоже, вся рожа уже в волдырях. Твою-то мать!

Спасибо, что дым уходит вверх, иначе я бы уже упал, наверное. Остаётся надеяться, что мы скоро выскочим из охваченной огнём чащи леса. Благо, ветра тут нет, пламя не должно распространяться слишком быстро.

Я повернул, и метрах в тридцати от нас увидел стремительно несущегося навстречу кошколюда. Чёрного, в кожаной броне. Воин мийю, походу. Оружия, правда, у него в руках не было. Из хорошего — там реально была граница пожара. Чуть-чуть потерпим, и всё, будет легче.

Из плохого — раз кот рвётся в огонь, значит, позади него что-то ещё хуже. И я наконец разглядел, что.

Зомби. Этого, в отличии от того, что шустро свалил от портала, я сумел хорошо разглядеть. Смахивал он больше всего на одну из тварюшек из Карпентерского «Нечто». Того самого олдскульного ужастика, где полярники столкнулись с заражающим людей инопланетным чёрт знает чем.

Он был с головы до ног залит кровью, подволакивал кем-то раненую ногу — и только поэтому всё ещё не догнал кота. Правая рука удлинилась, кисть исчезла — просто из предплечья торчало длинное и узкое костяное лезвие.

А левых рук вовсе было две. Одна более-менее обычная, с внушительными когтями на пальцах. Вторая — с костяным шипом вместо ладони.

Марина говорила, что Доброслав собирал некоторых своих тварей из разных тел. Подтаскивал весь материал, который мог найти.

Лицо зомби я не разглядел из-за расстояния и крови, а вот огромный рот, раскрывшийся прямо под рёбрами, мгновенно бросился в глаза. Изо рта торчал мясистый длинный язык. Если глаза меня не обманывают — с костяным крючком на конце.

Из груди у него торчала рукоятка ножа, вогнанного по самую гарду. Ублюдку это явно никак не мешало.

Колени выгнулись в обратную сторону, появился дополнительный сустав… И, несмотря на рану в ноге, кота он медленно, но верно догонял.

Мила отчаянно заорала, чтобы воин бежал к нам. Кажется, начисто позабыв, что собралась мстить за семью. Сам воин реально втобил быстрее, его даже я не смутил. Пожар? Огромный иномирянин? Какая нахрен разница, когда тебя хочет сожрать неведомая хтонь!

Хтонь, однако, имела другое мнение.

Зомби тоже ускорился. Точнее — припал на четвереньки. Ну, пятиреньки, в его случае. Мощно выпрыгнул вперёд — и в полёте выстрелил из распахнувшейся пасти на туловище языком. Как долбанная ведьма, которую я валил во время нашего похода к терминалу.

Кот взвизгнул — коротко, отчаянно. Я вообще не думал, что мийю чисто физически способны издавать такие звуки. Костяной крюк, судя по всему, вцепился ему куда-то в область основания шеи.

Зомби стремительно сблизился с пойманной жертвой. Мила вскрикнула, когда из груди кота вырвалось костяное лезвие, вбитое в спину. Когтистая левая рука поймала кота за руку, шип второй левой руки вонзился в бок. А внешне нормальная человеческая голова зомби вдруг распахнулась, как долбанный чемодан. Буквально пополам переломилась. Огромная клыкастая пасть вцепилась орущему коту в горло.

В этот миг мы выскочили из огненного тоннеля, жар остался позади. Я поставил на ноги Милу, тут же задвинув её себе за спину, зомби — отшвырнул в сторону бездыханное тело.

Между нами было метров пять, не больше. Мне в руку из биополя прыгнул топор.

Ладно, посмотрим, что за тварей наплодил этот Доброслав. Позади пожар, где-то впереди, за спиной у твари, обычные дети, которых коты сделали рабами. Времени нет.

В бой мы рванули одновременно.