С каждым вздохом

Глава 8

Камерон расстегнул портупею и откатил меч сильно застонав. Святые угодники, девчонка серьезно его ушибла. Он вытянул лезвие из ножен, потом положи его рядом с лицом, так что бы было легко дотянуться до рукоятки. Даже если он не сможет поднять его, он сможет положить свою руку на него и бросить на любых возможных убийц предупредительный суровый взгляд. Саншайн не может ожидать от него больше, чем это. После всего, это ее ошибка, что он вздрагивал каждый раз, когда вдыхал.

Очевидно, тихо подкрадываться к ней действительно было очень плохой идеей.

Он подпер голову рукой и следил, как она бродила по лугу, наклоняясь, время от времени, что бы сорвать сорняк или что-то другое. Это были, подозревал он, травы что бы либо вылечить его, либо отравить. Он подозревал, что не заслуживал ничего другого. Он уже и так хорошенько все спутал и казалось не улучшил это вовсе. Список вещей, который он уже сделал, но не должен был, был достаточно длинным, что бы удовлетворить любого писца. Для начала ему не следовало вытаскивать ее из ее дома. Ему не следовало оставлять ее без защиты в первую ночь. Ему безусловно не следовало срезать с нее одежду.

И наи-несомненно ему не следовало целовать ее перед тем, что, как оказалось, не было ее домом.

Ему следовало немедленно выбросить из памяти это, но он не мог даже решиться на нерешительную попытку. Он смотрел, как она со знанием дела продолжала изучать их луг и все время думал о том, как она чувствовала себя в его руках, и как она задержала дыхание когда он ее целовал.

Словно он нравился ей в некотором роде.

Он не думал, что она поддастся еще одному такому поцелую — и он был бы круглым дураком спросив ее. Он собирался жениться на жене брата, и хотя он мог бы быть многими другими вещами, изменником он не был.

Но, святые, он не мог отвести от нее взгляд. Он ждал до тех пор пока она подошла в пределы двадцати шагов от него, громко прочистил горло и примял траву перед собой.

— Присядь, девушка.

Она только искала, куда бы отойти в другое место.

— Я сейчас пойду за тобой, — добавил он.

Когда он увидел выражение ее лица, он пожалел почему не держал свой рот на замке. Он быстро закрыл глаза, потом посмотрел на нее.

— Пожалуйста, Саншайн.

Она несколько секунд смотрела на него в тишине, прежде чем глубоко вздохнула и пошла к нему. Она вывернула ее импровизированную юбку перед ним, потом села на колени и стала перебирать травы. Он время от времени следил, как она пробовала на вкус то, что собрала, потом либо оставляла, либо выбрасывала кучки таких же трав. Он решил, после некоторого времени, что она будет не обращать на него внимания весь день, если он не сделает что-нибудь с этим.

— Какие травы у тебя здесь? — вежливо спросил он.

— Подорожник, — сказала она, указывая на одну кучку, — молодые листья одуванчика и красивые цветы. Но я думаю, ты уже это и так понял, разве нет?

— Почти, — согласился он, — Я знаю как использовать первое, подозреваю, что второе сделает очень горькое тушеное мясо, и не имею понятия, что ты собираешься делать с третьим.

Она взяла несколько цветов и стала сплетать их вместе. Она ловко сделала из них скромного размера круг и потянулась, что бы положить его ему на голову.

— Их используют, что бы сделать корону, — торжественно сказала она.

— Для Своей привлекательной головы.

Он попытался бросить грубый ответ, что бы скрыть, как ее улыбка поразила его в сердце, но все, что он смог сделать это посмотреть на нее, беспомощно и безмолвно.

— Хорошо, — сказала она, с притворным удивлением, — мы достигли своего рода исторического события здесь, правда?

Он не мог даже обругать ее.

— Тебе нечего сказать, Роберт Френсис?

— Проклятье, — справился он. — И не зови меня Френсисом.

Она улыбнулась. — А как тебя зовут остальные? Как звала тебя последняя твоя ведьма?

— Милорд, — быстро сказал он, — но она говорила это с ужасным кудахтаньем, которое каждый раз заставляло встать дыбом волосы на моей шее. Мои кузены зовут меня Камерон, но с другой стороны так делают и мои враги. После этого, я осмелюсь сказать, ты можешь звать меня, как тебе нравится.

— Тогда мне придется делать тебе короны чаще, — размышляла она. — Это делает тебя весьма сговорчивым. Либо это все корона, либо у тебя был очень хороший ночной сон.

— С корнями дерева под моей задницей, и корой вонзающейся в мою спину? — жаловался он. — Нет, не особенно хороший, хотя я не завидовал вам из-за нехватки комфорта у меня.

Она в удивлении следила за ним. — Ты спал в лесу?

— Как еще я мог следить за твоей дверью? — он немного приподнялся, так что его колени прижимались к ее спине. Она не прислонялась к нему, но, по крайней мере, он касался ее и она не убегала. Она все еще смотрела на него с тем самым видом полнейшего удивления.

— Что? — спросил он.

— Ты следил за моей дверью?

— Конечно, — сказал он, — Ты под моей защитой. Пока ты здесь, я сделаю все что смогу, что бы ты была в безопасности.

— Ох, — прошептала она. — Понимаю. Спасибо.

Он не мог представить, что она ожидала чего-то меньшего, но с другой стороны, она была ведьмой и возможно не привыкла, что о ней хорошо заботятся.

У него все больше причин делать это.

— Какие-нибудь проблемы этим утром? — спросил он.

Она покачала головой. — Думаю, предупреждающий знак, который ты оставил перед моей дверью было действительно очень полезным, если не немного ужасным.

— Этого парня не будут оплакивать, — презрительно сказал Камерон. — Он и раньше доставил нескольким девушкам проблемы, вот почему я и не был удивлен увидев его у твоей двери прошлым вечером. Может моя реакция и была немного сильнее, чем она могла быть в других обстоятельствах, но я не могу сказать, что он этого не заслуживает.

Он почувствовал, что по ней прошла дрожь, но она ничего не сказала. По себе, он был согласен лежать на, по большей части, мокрой траве и смотреть, как Саншайн Филипс перебирает свои сорняки. Было холодно — в конце концов была весна — но приятно. Он в конечном счете, тем не менее, должен был освободить его бок. Он перекатился на спину, поморщившись от боли, когда сделал это.

— Я действительно ушибла тебя? — спросила она.

— А ты думаешь, я сам до такого дошел? — он неловко растянулся. — Ты опасна.

— Я не хотела быть такой жестокой. Я немного нервничаю.

Он понимал это. Он так же был в этом состоянии утром, после быстрого набега в кухню за едой, когда вернулся и нашел ее дом пустым. Когда он в конце концов понял, что она была на лугу, он был вынужден просто остановиться и отдышаться, пока его сердце не прекратило биться так сильно, что он боялся, оно вырвется из груди.

Он вздохнул так глубоко, как только мог. Он должен был что-то сделать с ней — не говоря о том, что бы просто заботиться о ее потребностях и безопасности. Либо он должен вернуть ее туда, откуда она была родом, либо он должен был иметь ее для себя. К сожалению, он подозревал, что последнее будет худшим решением. И принимая его, он не сможет иметь ее, возможно, будет лучше подумать, как вернуть ее домой.

Но, возможно, все же не сейчас. Возможно, он проведет этот день с ней и вечером примет решение раз и навсегда, чем бы она для него не была.

Он не возлагал много надежд на это, на самом деле.

Он вздохнул так глубоко как осмелился, потом закрыл глаза. — Скажешь мне, если кто-нибудь будет подходить.

— Кого ты ждешь? — спросила она. — Джил?

Он почти улыбнулся. — Женщина, у тебя есть рот, который не мог бы оставаться сдержанным? Твоему лорду не удалось научить тебя твоему месту? Или когда не говорят о женщинах, твой новый лорд не хочет обсуждать?

— Ты не мой новый лорд, и ты тот, кто сказал, что хочет жениться на ней.

— Я никогда не говорил, что хочу жениться на ней, — сказал он, открыв один глаз и рассматривая ее. — Я сказал, я собираюсь.

— Тогда почему ты еще здесь?

Он закрыл глаза и обдумывал это какое-то время в тишине. Почему? Ну, список был достаточно длинным. Потому что Саншайн Филипс была привлекательной, себе на уме и совершенно очевидно желала подвергнуться опасности, что бы выполнить свою обязанность — как она сделала, когда она приехала позаботиться о Брейке. Потому что он провел три дня, ухаживая за ней, когда она горела в лихорадке, так или иначе с тех пор видение ее лицо часто посещало его. Потому что она резко разговаривала с ним, и он безумно наслаждался этим, словно он был простым мужчиной, не лордом, словно она на самом деле наслаждалась его компанией.

Почему, действительно.

— Потому, — сказал он, наконец, находя все больше причин для этого. — Я хочу сгрести тебя в объятия и целовать до тех пор пока ни один из нас не сможет думать ясно. Но поскольку это кажется опрометчивым, я воздержусь. Но я все еще не могу оставить тебя одну.

Она долго молчала, в конечном итоге он вынужден был открыть глаза и посмотреть на нее.

Поскольку она уставилась на него с таким выражением лица, что было смесью опасения и страшной надежды, это было все, что он мог сделать, что бы не сделать, так как угрожал.

Он лежал там, следя за ней, и задумался, как так получилось, что женщина, которая была определенно умной как утка, смогла справиться меньше чем за неделю, сокрушила его настолько всецело, что его глаза горели от мысли о ее улыбке, его сердце горело мыслями удержать ее рядом с собой на остаток дня, и остальные его части горели при мысли о ней в его постели на годы вперед?

Черт возьми, как он когда-либо собирался обходиться без нее?

Он сел со стоном, потом потянулся и взял ее руку. — Думаю, ты настоящая ведьма, Саншайн Филипс.

— Какое это имеет отношение к твоему или моему будущему?

— Никакого, — сказал он, переплетая свои пальцы с ее, — Кроме того, что я проведу каждый день моего будущего, желая лежать с тобой вместе.

— Ты не можешь говорить серьезно, — сказала она низким голосом.

Он посмотрел вниз на ее пальцы переплетенные с его, потом встретил ее взгляд. — Я думаю, я серьезен. — медленно сказал он.

— Ты не знаешь меня…

— Я знаю достаточно.

На ее глаза навернулись слезы. — Бесполезно думать об этом, говорить об этом, даже позволить малейший момент представить…

Он наклонился вперед и оборвал ее слова своим ртом. Это была необычайно плохая идея, но он не мог остановить себя. И как только он оказался занятым очень приятным делом целуя ее, он не хотел останавливаться. Он желал, что бы его бок не болел так сильно, когда он притягивал ее в свои объятия и делал много других вещей кроме поцелуя.

И тогда он понял, когда ее дыхание стало учащаться, что она не была опытной распутной девкой со множеством любовников на ее чести.

Он тот час же смягчил свой поцелуй, превратив его во что-то более целомудренное, чем он был только мгновение назад. Потребовалось немного, но она наконец, расслабилась в его руках. С течением времени он почувствовал, что ее рука осторожно поднялась, что бы лечь на его плечо.

Господи, он в беде.

Он нежно целовал ее рот, ее веки, ее щеки. Он отодвинул ее пока еще у него оставалась хоть капля здравого смысла, но оставил руки у нее в волосах, что бы удержать ее рядом.

Одинокая слеза скатилась по ее щеке. — Небеса помогите нам. — прошептала она, не открывая глаз.

— Саншайн, боюсь, мы пропустили всю помощь.

Она посмотрела на него. — Мы не можем сделать этого.

Он очень глубоко вдохнул, кивнул. Потом, прежде чем он снова растянулся рядом с ней на земле, провел рукой вниз по ее спине. И все же остался достаточно близко. Прикосновения к ней убивали его, но он решил, что будет намного хуже не прикасаться к ней. Он искал сказать что-то полезное. — Я перечислю все мои ошибки связанные с тобой, — легко сказал он. — Это поможет тебе понять, что я никогда не был нужен тебе.

Она поднялась и коснулась своего рта. Он подозревал, что это было сделано бессознательно. Она поймала его, что он наблюдает за ней, и сразу же убрала руку.

— Хорошо, — сказала она, надевая улыбку, которая ни в малейшей степени не была убедительной. — Тебе будет лучше составить большой список.

— Потребуются усилия, — криво сказал он, — Но я постараюсь. Первое. Я резкий. Настолько же требовательный. У меня мрачный и неприятный юмор. Я не терплю глупость и я не терплю предательства. — Он остановился, пытаясь определить, испугало ли ее что-нибудь из этого.

Она только молча смотрела на него.

Он поспешно продолжил. — Я нелегко верю. Я провожу ужасно много времени, тренируясь с мечом, и я убиваю первым и чудо, если я не сделал ошибки. — он остановился. — Еще не испугалась?

Она покачала головой. — Думаю, лучше копни поглубже.

Он улыбнулся в злости на себя. — Мне нравится сильно растопленный камин, горячая ванна, и усердная распутная девка в моей постели. Теперь тебя оттолкнуло?

— У тебя много усердных распутных девиц в постели? — спросила она, со слабой улыбкой, — Или ты распугал их своим мрачным и неприятным юмором?

— Было несколько, — бормотал он. — Теперь, много усердных мужчин было в твоей посели?

Ее лицо внезапно стало совершенно красным. — Я определенно не собираюсь тебе рассказывать.

Он рассматривал ее яркий румянец и подумал, что никогда не мог представить себя неожиданно одаренным таким.

Он почувствовал, что его рот открылся. — Ты служанка?

Она оказалась самой быстрой распутной девчонкой, которую он когда-либо видел. Не помогло и то, что в тот же момент он попытался подползти к ее ногам, что бы догнать ее, боль выстрелила в нем так неожиданно, что бросила его на колени. Он с усилием поднялся и все равно побежал за ней. Он поймал ее на полпути к ручью и развернул, но не рискнул притянут ее в свои руки или снова поцеловать или продемонстрировал, то что он чувствовал или не чувствовал к ней. Они были слишком близко к деревне для этого. Он просто удерживал ее за руки, что бы она не убежала дальше.

— Я вспомнил еще один недостаток, — сказал он, концентрируясь на первой мысли которая пришла на ум.

— Какой? — несчастно сказала она.

— Я чертовски любопытный. Я, как известно, думаю слишком много и задаю слишком много вопросов. Мой отец находил это во мне самой неприятной чертой. У него была привычка говорить мне, что мне следовало быть служанкой леди в красивом доме, а не рыцарем в его. — он остановился. — Время от времени он еще называл меня девчонкой.

Она улыбнулась. — Не называл.

— Называл, — искренне сказал Камерон. — Думаю, это должно было вдохновить меня выходить из дома и тренироваться больше, но кто знает? Этот человек был совершенно без угрызений совести.

— Кажется, у тебя есть ее немного.

— К моему вечному стыду. — он хотел сжать ее в своих руках и позволить своему сердцу быть в мире, но понимание того, что это подвергнет ее опасности резко охладило его пыл. Он отпустил ее, скользнув своими руками по ее, потом сделал шаг назад. — Надо сходить забрать твои сорняки, женщина. Думаю, я чувствую как поднимается ветер. — он улыбнулся ей его самой скромной улыбкой. — Пойдешь со мной?

Она глубоко вдохнула, потом кивнула. Он пожалел, что у него не было ничего очаровательного сказать, но обаяние не было его сильной стороной, не смотря на то, что его мать заявляла о нем. Иногда он мог соорудить приличную улыбку для кухарки, что бы получить еще кусочек чего-нибудь сладенького, но на большее он был не способен. И все же сейчас он должен был хоть что то сказать. Он открыл рот и наделся, что выйдет хоть что-то дельное.

— Что ты хочешь от своей жизни? — было, несомненно, лучшее, что он смог сказать.

Она посмотрела на него в полном удивлении.

Он согласился. Он никогда в своей жизни не задавал такого глупого вопроса, даже не перед своим отцом, что бы вдохновить на еще одну лекцию о риске задавать слишком много вопросов. Он в ужасе посмотрел на нее.

— Я не склонен к самоанализу, — вяло сказал он. — Я не знаю от куда, черт побери, это пришло.

— Цветы в твоих волосах.

Он поднял руку вверх и обнаружил, что его корона все еще лежала не его голове. — Понятно. И ты не обязана отвечать, если не хочешь. Это очень личный вопрос.

Она пожала плечами. — Я отвечу, хотя боюсь это не будет очень интересным ответом. Я хотела бы мужа и детей. Сад. — она слегка улыбнулась. — Дождь, стучащий по крыше.

— Ты настоящая Шотландская девушка, да? Кроме того, это не унылые вещи, Саншайн. В них есть богатство.

А учитывая то, что он никогда без принуждения не получит их ни от кого, они действительно были драгоценными.

— А ты, что хочешь от жизни? — спросила она.

Он неловко передвинулся, но решил, что она заслуживала честного ответа. Он сжал за спиной руки. — Я хочу женщину, которая будет любить меня, если я не буду лордом.

— От твоего звания действительно так много выгоды? — спросила она. — Для меня это значит, что ты впереди во время сражения, последний идешь спать, когда в крепости, что-то не так и первый просыпаешься, когда ты нужен.

— Все могло быть хуже. Я мог быть парнем с кухни и спал бы точно так же мало, но не ел так же хорошо.

Она улыбнулась. — Это было бы настолько плохо?

— Нормально. Я бы сказал да. Сегодня, думаю, что мог бы совершенно счастливо согласиться на это. — Он прервался. — Это бы дало мне немного свободы, которой я не наслаждаюсь.

Она остановилась, когда он нагнулся поднять свой меч. — Что думает Джил о тебе и твоем нежелании быть лордом?

Он с улыбкой вложил меч в ножны. — Вообще-то, не имею понятия, что она думает, да и мне все равно. А почему ты так часто говоришь о ней?

— Ты собираешься жениться на ней. Я думала, что это подходящая тема.

Он предположил то, что она говорила, было правильно. Он тяжело вздохнул, когда привязывал меч к спине, потом выругался, когда начал наклоняться. Сани остановила его, и сама подобрала свои травы и их еду.

— Ну?

— Джил скорее воткнет нож мне в живот, чем скажет доброе слово, — сказал он с фырканьем, — Я совершенно уверен, что она скорее предпочла бы выйти замуж за Гайрика. Но с другой стороны, думаю, она бы предпочла убить и меня и Гайрика, а потом возглавила бы клан сама.

— Долг, иногда, — трудная вещь, — предложила она. — Особенно, когда он впутывает твое сердце.

— Саншайн, дорогая, ты не имеешь понятия об этом. Но поскольку я не могу изменить себя, давай вернемся назад и сделаем это в лучших традициях.

Она кивнула и пошла с ним через луг за ним. — Куда это ты направился? — спросила она.

Она надела улыбку, которая его почему-то обеспокоила. Это была самая что ни на есть фальшивейшая улыбка, которую он когда-либо видел. Он предположил, что это должно было бы польстить ему, что она почувствовала потребность надеть ее, но это не льстило. Он был слишком занят желая, что бы она не была вынужденой.

Он осторожно снял корону, и водрузил цветы над ее бровями. — Мне надо идти вбить немного уважения в моих людей после обеда, но я скоро вернусь и принесу тебе чего-нибудь еще поесть.

— Камерон, ты не должен…

— Я скоро вернусь и буду следить за твоей дверью.

Она посмотрела вверх на него. — Ты не можешь не спать вечно.

— Когда я больше не смогу не спать. Я просто вручу тебе мой меч и доверю тебя охранять меня. Ты сможешь же, правда?

Она кивнула и снова надела ту самую улыбку.

Он прошел с ней назад через луг, потом оставил ее перед дверью с едой, которую принес.

— Будь осторожна.

Она кивнула, но ничего не сказала.

Он понимал. Что тут было еще сказать?

Он шел через деревню, придавая большое значение легкой беседе с главами семей, которые встречались по дороге. Чем скорое его люди привыкнут к Сани, тем скорее они увидят, что она его не волновала, тем скорее они поймут, что она просто женщина и тем в большей безопасности она будет.

Он решил, что мог сохранить свое горе по факту, что не мог обладать ею в уединении его собственной комнаты.

Он вошел в большой зал и оглядел мужчин столпившихся без дела у камина. Только несколько из них подняли глаза и признали его, и это распалило его гнев. Он прошел через зал и положил руку на спинку стула Брайса.

— Ну, парни, — произнес он с подчеркнутой медлительностью, — нет работы сегодня? Никаких коней, за которыми надо ухаживать? Никаких мечей, которые должны быть заточены, так что бы вы не умерли на конце лезвия МакЛеода или Фергюсона? Нет времени даже на тренировки с этими самыми мечами, так вы помните как пользоваться ими?

Врайс встал. — Давайте, парни. У Камерона есть это право.

— У Камерона есть это право, — зарычал Камерон. Он обвел их всех взглядом. — Должен ли я вытащить вас во двор и вбить воспоминание, кто ваш лорд в ваши затуманенные головы?

Все они наполнились своего рода уважением, прежде чем толпой вышли из зала. Камерон смотрел им в след, потом понял, кто там не был.

Гайрик.

Он повернулся и пошел к лестнице. Он перескакивал две ступени за раз, пока не достиг площадки, потом пошел неслышным шагом по коридору. Он приложил ухо к своей собственной двери, но не услышал ничего, кроме счастливого пения Брайаны. Она без сомнения шила, или убирала, или расхаживала за надежно закрытой дверью. Камерон пошел дальше по коридору и остановился перед комнатой Брейка.

Доносившееся из нее голоса имели мало отношения к горю.

Камерон толкнул дверь и посмотрел на оккупантов кровати брата. Джил смотрела на него в ужасе, а Гайрик с ухмылкой. Камерон откинулся на дверь и махнул на них.

— Конец, во всех смыслах.

— Уже, — сказал Гайрик, скатываясь с кровати и обвязываясь пледом. Он сложил руки на груди и посмотрел на Камерона. — Ты что-то хотел?

— Жену моего брата, — спокойно сказал Камерон.

— Ты не можешь иметь ее, — сказал Гайрик низким, угрожающим голосом.

— Не могу? — сказал Камерон, — Я полагал, что у меня обязанность перед памятью моего брата. — Он холодно посмотрел на Гайрика. — Или я ошибаюсь?

Гайрик протолкнулся через него. — Следи за своей спиной.

Камерон фыркнул. — Я могу это делать лучше, чем ты, доже в полудреме.

Гайрик бросил ему проклятие, когда проходил мимо него, которое Камерон проигнорировал. Он посмотрел на Джил, которая уже села и прижимала к горлу простыню.

— Оденься, — посоветовал он.

— Я не хочу за тебя замуж, — она метала икру.

Отлично, он конечно разделял ее чувство, но в частности это не имело никакого значения, что он хотел.

Она дрожащей рукой указала на своего сына. — Он не Брейка, он сын Гайрика.

Камерон конечно никогда не спрашивал своего брата о положении в его брачном ложе, его собственное заслуживающее осуждение любопытство оставалось при себе, но, к сожалению, для попытки обмана Джил, Эйдан выглядел точно так же как Сим, когда был маленьким мальчиком — кое-что Камерон действительно помнил очень хорошо. Он была совершенно доведена до отчаяния, что бы избежать его кровати, если лгала, что бы удержаться подальше от нее.

А если она желала заявить, что она носила ребенка другого мужчина, возможно у него было меньше обязанности перед Брейком, чем он думал. Возможно, он мог бы жениться, на ком пожелает.

Он задумался, что за шум это вызовет, если он женится на ведьме МакЛеодов.

Должно быть лучше не знать.

Он холодно посмотрел на Джил. — Я даю тебе неделю.

— Вначале я убью тебя.

Камерон хмыкнул ей, потом развернулся и пошел назад по коридору. Он не сомневался, что она попытается выполнить угрозу, так что может ему будет безопасней ночевать в лесу немного, пока она не свыкнется со своей судьбой.

Кроме того, так он будет ближе к Саншайн.

Это безусловно было приятнейшей мыслью, которую питал за прошедшую четверть часа. Он шел присоединиться к свои людям для небольшой тренировки, но думал, что не будет долго этим заниматься. Его бок отвратительно болел, и он знал именно то, куда он мог сходить за некоторыми травами.

Могли ли его винить, если его сердце могла успокоить та же самая женщина?