С каждым вздохом

Глава 17

Сани тихо шла через лес на север от дома, благодаря деревья за то, что те не пропускали дождь, и еще более признательная за то, что, коснувшись затылка, больше не чувствовала шишку. Сон, чай и травы сделали свое дело.

А неделю не встречая Роберта Френсиса Камерона мак Камерона, она практически поверила, что сердце, как и тело, может исцелиться.

После того, как она оправилась от шока, что провела у Мадлен рядом с ним целый вечер, Сани позволила себе задуматься о нем беспристрастно. Ей было интересно, тот удар по голове стер всю память, или только его воспоминания о ней. Она задумалась, имела ли его сногсшибательная невеста хоть какое-то понятие, когда он родился, или она просто думала о нем, как об успешном бизнесмене, которому случилось владеть в Шотландии замком.

Сани, скорее всего, поверила бы последнему, если бы не знала Камерона лучше. Как-то утром она воспользовалась компьютером Патрика и нашла разные подробности о современном Камероне, его делах и выставленной на всеобщее обозрение помолвке с Пенелопой Айнсворт, произошедшей менее двух месяцев назад. Было очень странно читать о его жизни в будущем, о жизни, частью которой она все равно не будет, о жизни, в которой он шел вперед, в то время, как она сидела дома, деловито нюхая травы и совершенно не понимая, что влюбилась в этого же публичного человека, только в совершенно другом веке.

Она позволила ветру дуть неделю и решила, что он не собирался дуть в спину какому-нибудь главе клана Камеронов и подгонять к ней, так может, наступило время отпустить. Он женится на великолепной Леди Пенелопе, а она продолжит искать порядочного парня. Ничего не изменилось. А со временем, быть может, она найдет в себе силы перестать спать, закутавшись в его плед.

И если она сможет это, она сможет заставить себя назвать Шотландию домом. Она все еще будет в состоянии бродить по Шотландской земле, у нее все еще будут горы и деревья, у нее все еще будет дождь. Она очень этого хотела.

Сани остановилась на краю леса Морейж и посмотрела на луг, что лежал перед ней, затем достала из кармана нарисованную от руки карту Джейми и стала искать любые возможные проблемы. Либо земля перед ней была безопасной, либо Джеймс был не совсем уверен в исследовании причуд земли Камерона, потому что земля к северу была полностью свободна от Х-ов. Она не чувствовала никаких угрызений совести, что бродит тут, главным образом, потому, что знала: вышеупомянутого лаэрда нет дома. Она услышала это от Патрика, который выяснил это у Джона Багли, который, очевидно, жил, чтобы фехтовать с Камероном. Джон сказал, что Камерон в Лондоне, скорее всего, сопровождал с вечеринки на вечеринку свою невесту и счастливо жил светской жизнью, частью которой Саншайн была рада не являться.

Она сложила карту Джеймса и пошла через луг. Сани шла очень долго, понимая, что, чем дольше она шла, тем лучше себя чувствовала. Она выбросит его из головы. На самом деле, она честно думала, что уже сделала это.

В конце концов, Сани ведь не знала его всю жизнь. Она, например, не знала, какой у него любимый цвет, или какая ему нравится музыка. Она не могла сказать, глотает ли он, не жуя, или нет, а, может, он выдавливает зубную пасту у колпачка, а не от конца тюбика, или будет оставлять грязную посуду на полу, чтобы она подняла ее на следующий день.

Фактически Сани проигнорировала тот факт, что точно знала, как он смотрел, когда наблюдал за ней, или поддразнивал, или хотел ее. Она знала, как она выглядел с цветочной короной на голове, как его рука обнимала ее, как перекатывались его мускулы, когда он сражался шестифутовым палашом. Итак, она хотела бы прожить еще один день, чтобы узнать, какой у него любимый цвет.

Он хотел, чтобы она называла его Кам, потому что желал, слышать это имя от кого-то, кого любит.

Саншайн закрыла глаза. Она не могла снова возвращаться той же дорогой. У него был своя жизнь, у нее — своя. Очевидно, они не предназначены друг для друга. И чем скорее она смирится с этим, тем богаче она будет жить.

А сейчас, может, лучшее, что она могла сделать, это вернуться в дом Морейж. Девушка плотнее закуталась в плащ и внезапно задрожала. Небо над ней было черным, будто из ниоткуда появился сильный ветер. Было глупо выходить на прогулку так поздно. Сани огляделась и поняла, что не обратила внимания, куда пришла. Она стояла посреди очень большого луга, но, из-за тумана не видела гор, которые должны были возвышаться в стороне от него.

Сани задумалась, сильно тревожась, не попала ли она снова в прошлое.

Тихое ржание лошади прямо позади девушки так сильно испугало ее, что она вскрикнула и развернулась, чтобы встретиться с звуком. Гнедая лошадь остановилась в нескольких футах от нее. Она прижала руку к сердцу, и подняла взгляд посмотреть, кто пытался сбить ее.

Это был Камерон.

Она была так удивлена, увидев его, что только молча смотрела на него.

Итак, по крайней мере, на этот раз он был в джинсах. Хотя она и не была уверена, что было хуже. Он мог быть одет в современные вещи и жить в современном мире, но был так недосягаем, что, с таким же успехом, мог жить и сотни лет назад.

Он подъехал к ней ближе.

— Дайте мне вашу руку, госпожа Саншайн.

Она вложила свою ладонь в его и поняла, что сделала, только когда задрожала от покалывания, которое прошло по ней от простого прикосновения к нему. Она хотела бы убежать, но он не отпустил бы ее.

— Позвольте проводить Вас домой, — сказал он.

— Мне этого не нужно, — отказалась она.

— Не глупите, женщина. Вы не можете возвращаться в такую бурю.

Она должна была признать, что в этом есть смысл. Самонадеянно думать, что она вообще сможет найти дорогу домой — она пришла бы полузамерзшей. Скакать с ним на лошади — меньшее из двух зол. Она хотела спросить, почему он был здесь как раз в то самое время, когда он был ей нужен, но не смогла. Быть может, он просто выехал на прогулку, а она попалась ему на пути. Это была случайность.

Точно такая же, как и его появление, когда он искал целительницу для своего брата, который умирал 650 лет до этого, а нашел ее.

— Саншайн.

Она подняла голову и встретила его взгляд. Он смотрел на нее с каким-то узнаванием. Хотя она решила, что это всего лишь взгляд, которым мужчина может одарить девицу, которую пытается вызволить из беды. Взгляд, который говорил: ей следует принять его героические старания, пока они оба не умерли от простуды.

Сани вздохнула и кивнула.

Она поставила ногу на его и позволила ему поднять ее на лошадь так, что она оказалось позади него.

Он обвил ее руками свою талию.

— Держись.

У нее не было другого выбора. Альтернатива отпала, когда его лошадь сорвалась с места. Хотя она и не хотела. Это слишком сильно напомнило ей прошлый раз, когда она скакала с ним на лошади. Только тогда у него был шестифутовый палаш за спиной, и ее пугало, что они не увидят даже рассвет, не то, что будущее. Теперь, он просто легко ехал по своей земле, а потом и по земле Джемса, очевидно не сильно озабоченный, что МакЛеод рассержен тем, что Камерон смел появиться на их землях и мог бросить ему в грудь кинжал.

Времена изменились.

Он остановился перед ее домом, перекинул ногу через седло и мягко спрыгнул на землю. Камерон повернулся и протянул к ней руки.

Она закрыла глаза от абсолютной интимности того, что он сейчас сделает, затем положила ладони ему на плечи. Он поймал ее за талию и осторожно поставил на ноги. Саншайн сразу же отпрянула от него и представила: если бы у нее было мужество просто рассказать ему то, что он забыл. Пока еще могла.

И тогда она сдала ошибку, посмотрев в его лицо.

Он выглядел ужасно.

— Что с Вами случилось? — удивленно спросила Сани.

— Похмелье, — сказал он, осторожно потирая лоб.

— Почему тогда Вы в седле? — спросила она.

Камерон слабо улыбнулся.

— Я хотел узнать, можешь ли ты мне облегчить хоть чем-то боль. Как сделала это раньше.

Ей потребовалось какое-то время, чтобы понять его слова.

— Ты скакал на лошади, чтобы увидеть меня?

— На самом деле, я прилетел в Шотландию, чтобы увидеть тебя.

Она стала отступать назад, прежде чем поняла, что делает. Она бы развернулась и убежала от него, но он поймал ее за локоть прежде, чем девушка смогла это сделать.

— Пожалуйста, Саншайн, — сказал он, подарив страдальческую улыбку. — Пожалуйста. Если у тебя есть хоть немного жалости, пожалуйста, отбрось то, что у тебя есть против меня, и приготовь мне что-нибудь, в чем нет сырых яиц.

Она не осмелилась посмотреть ему в лицо, так что просто уставилась на его подбородок.

— Ты мог зайти в Бутс (1).

— Я не хотел идти в Бутс.

Она хотела сказать ему, чтобы он пошел и посмотрел в собственной аптечке, но не смогла заставить себя произнести этих слов.

— Кроме того, — сказал он, потирая ее руку. — Ты же, конечно, не будешь выпроваживать меня, по крайней мере, не позволив немного просохнуть у огня, верно?

Вообще-то, отправить его назад в бурю, казалось лучшей мыслью за весь день. К несчастью, судя по состоянию Камерона, он вряд ли был способен дойти самостоятельно до ее камина, не говоря уж о его собственном доме.

Черт, она ненавидела в себе Мать Терезу.

— Я сделаю тебе что-нибудь, — вымучено сказала она. — Хотя тебе лучше выпить это, пока еще не совсем стемнело.

Очевидно, другого приглашения ему было не нужно.

Камерон подарил ей мимолетную улыбку, которая, к сожалению, была похожа на те, которые он дарил ей века назад, затем повернулся посмотреть на ее дом.

Сани глубоко вдохнула и пошла к двери.

— Стой.

Она остановилась на пороге и посмотрела на него.

— Почему?

— Я должен пойти первым. Убедиться, что в доме безопасно.

Она хотела сказать ему, что у нее нет причин чувствовать себя в опасности, особенно если она будет в доме, а он и его очаровательные улыбки останутся на улице, но не могла. Она смотрела, как он снял с лошади седло, и, дружески ударив по крупу, отпустил животное. Со вздохом она отошла в сторону, чтобы он мог открыть дверь и войти внутрь.

Врезавшись в его спину, Сани поняла, что он внезапно остановился, шагнув через порог. Он потянулся назад, чтобы не дать ей упасть.

На самом деле он держал ее слишком крепко.

Она отошла от него и включила свет, чтобы посмотреть на его лицо. Он выглядел так, словно только что увидел призрака.

Сани бросила взгляд на стулья перед камином, чтобы убедиться, что дело не в этом, затем снова посмотрела на него.

— Что случилось?

— Что-то в твоем пороге… — он содрогнулся. — Он мне не нравится.

— Но ты же был здесь и раньше, — сказала она. — Ты не приходил к Морейж?

— Нет. Алистер всегда посылал за ней машину. — Камерон глубоко вдохнул, но это не улучшило цвет его лица. — Я чувствую себя, как будто был здесь раньше, но это невозможно…

Возможно, но она не стала говорить ему. Он раньше выглядел плохо, теперь он выглядел, словно мог потерять сознание, если она не посадит его в кресло. Она положила одну руку ему на плечи точно так же, как сделала это по дороге к Патрику, другой рукой Сани обняла его за талию и насильно провела в дом. Она подвела его к одному из удобных кресел перед камином и, когда посадила его в кресло, он совершенно не сопротивлялся.

— Я должен видеть, что ты тоже греешься у камина. — Слабо сказал Камерон.

— Что ты сейчас должен, так это держать голову между колен, пока не потерял сознание. — Сказала девушка. — Я сама могу разжечь камин. Я даже могу позаботиться о твоей лошади. Джеймс держит небольшое стойло с сеном и овсом, и Патрик был здесь сегодня утром, так что я уверена, что есть и вода на… хм… там… — Сани закрыла рот, когда поняла, что лепетала.

Она нервничала, вот что это было. В первые дни после возвращения она так сильно хотела, чтобы Камерон как-то нашел дорогу к ее дому и сел в кресло перед камином. А сейчас, он был здесь, но это было совсем не так, как она себе это представляла. И все что она сейчас могла сделать, это не расплакаться.

Лучшим вариантом было сбежать.

Она пойдет позаботиться о его лошади, затем уйдет к Патрику. Камерон мог высохнуть перед камином и уехать домой, к тому времени, как она вернется… через день или два. Его голова пройдет и без нее.

Она оставила Камерона устраиваться, а сама вышла на улицу. Сани пригоршней овса заманила его лошадь в небольшое стойло, вытерла насухо и удостоверилась, что у него хватит корма немного поесть. Она задумалась, затем обошла дом и забрала седло Камерона. Не было никакого смысла оставлять его мокнуть под дождем. Она подняла его и вскрикнула, когда его вырвали у нее из рук.

К счастью, или может быть к несчастью, Камерон держал его с другой стороны.

— Иди и сядь у камина, женщина, — отрывисто сказал он. — Я сейчас приду.

Она хотела возразить, но он выглядел еще хуже, чем десять минут назад. Сани следила, как он очень неуверенно вошел в сгущающийся мрак и, вздрогнув, поняла, что он говорил на гаэльском. Только вот она не могла вспомнить, сколько времени он говорил на нем, и было ли то, что она отвечала ему на том же языке, отражением ее душевного состояния.

Саншайн глубоко вздохнула. Хорошо, может она и не умрет оттого, что сделает чай и позволит ему посидеть перед камином. Она хорошо уяснит раз и навсегда, что он не знает ее и что у него нет желания заводить с ней знакомства, и будет лечить свое разбитое сердце.

И будет делать это в Сиэтле, если у нее есть хоть капля здравого смысла.

Сани зашла в дом и вначале подбросила дров в камин, затем приготовила лекарство, облегчающее похмелье.

Камерон вошел, закрыв за собой дверь. Она слышала, как он снимал сапоги и поставил их у двери, наверняка рядом с ее обувью. Сани слышала, как он снимал пальто и повесил его на вешалку. Все казалось совершенно нормальным, «Я дома милая, что у нас на ужин?» — так это могло быть, если бы ситуация сложилась иначе. Он подошел к ней сзади. — Дай я сниму твой пальто, Саншайн.

Она позволила ему сделать это, затем подняла кружку чего-то неприятного для него и чего-то вкусного для себя и понесла их в свою маленькую гостиную.

Сани протянула ему лечебный отвар и села на скамеечку Морейж перед камином. Камерон понюхал, оценивая, что она ему дала, затем глубоко вдохнул и выпил содержимое.

На это ушло пара минут, но, в конце концов, она увидела, что морщинки от напряженности и боли на его лице стали разглаживаться. Тишина окутали их обоих, тишина, которой следовало быть полной знания, что в этом веке у Сани был и он, и современные нити для швов, но она такой не была. Сани пыталась довольствоваться тем, что у нее было, но это не работало.

Он должен уйти. Даже если для этого ей пришлось бы вытолкать его за дверь.

Она забрала у Камерона кружку и вышла на кухню, прежде чем ей пришлось делать вид, что ей уютно сидеть в тишине. Девушка вылила остатки чая и вымыла кружку. Камерон мог бы его выпить и ехать домой. Даже Морейж не винила бы ее за то, что она хотела выгнать его, не считая смягчающих обстоятельств. Она подняла его кружку и вернулась в гостиную, ожидая увидеть, что он сидит перед камином.

Вместо этого он стоял, прислонившись к стене, в четырех шагах от нее, и следил за ней.

Сани чуть не выронила кружку. Он резко подался вперед и поймал ее, и снова прислонился к стене.

— Почему ты нервничаешь?

— Не нервничаю, — солгала она. — Я просто волнуюсь, что ты не доберешься домой до наступления темноты, так что будет лучше, если ты поскорее допьешь отвар.

Камерон слабо улыбнулся.

— Ты выпроваживаешь меня?

— Точно.

Он улыбнулся шире.

— И даже вначале не предложишь покормить меня?

— Ты хочешь, что бы я покормила тебя? — удивленно спросила она.

— Вообще-то, не думаю, что рискну поесть, — обеспокоенно сказал он. — Этим утром меня заставили пережить поздний завтрак — лондонский поздний завтрак, не меньше. И я все еще пытаюсь удержать его внутри.

— Я должна испытывать к тебе жалость? — спросила Сани, резче, чем хотела.

Камерон не отреагировал. Его улыбка исчезла, и он выпил чай, затем медленно протянул ей чашку. — Что я такого сделал, что ты меня так не любишь?

Она неуверенно переступила с ноги на ногу.

— Я не не люблю тебя.

— Тогда почему так злишься на меня?

— Я не злюсь на тебя.

— Тогда почему, госпожа Саншайн, Вы каждый раз убегаете, стоит мне подойти к Вам?

Потому что смотреть в его сверкающие голубые глаза и видеть, что он ее не узнает… это убивало ее.

Потому что, когда он стоит в четырех шагах от нее, и она знает, как почувствует себя, если пройдет эти четыре фута, бросившись к нему в объятия, убивало ее. Потому что, глядеть на его рот, который был так красив и знать, какие чудеса он мог подарить ей, убивало ее.

Сани крепко ухватилась за первую мысль, что пришла ей в голову.

— Почему тебя это так заботит? — спросила она.

Камерон задумался и очень осторожно подобрал слова.

— Я не уверен, что у меня есть достойный ответ на этот вопрос.

— Спасибо, что все равно приложил усилия, — едко заметила она. Сани сказала так, потому что было легче быть злой, чем уязвленной — а у нее не было причин чувствовать себя уязвленной. Человек потерял несколько важных воспоминаний, и его нельзя было винить за то, что он делал с ней.

Но его можно было обвинить в том, что он оставался в ее доме, когда должен был стоять где-то в другом месте. Она отвернулась и вымыла чашку. Это даст ему время надеть сапоги и пальто и катиться к черту.

Сани слышала, что он ушел. Это было многообещающе.

Она поставила кружку на сушилку и закрыла глаза, когда услышала, как открывается входная дверь. Она судорожно вздохнула и обернулась, когда дверь снова закрылась.

Камерон, к сожалению, стоял не с той стороны двери.

Он прислонился к коску и посмотрел на нее.

— Буря ужасная. Там слишком сыро, чтобы выходить.

Сани почувствовала, как ее рот открылся от удивления.

— Что?

Он прошел через комнату и прислонился к маленькой кухонной стойке, которая отделяла кухню Морейж от гостиной. — Моя лошадь совершенно счастливо устроена в твоем сарае, и я думаю, что буду настолько же счастлив, устроившись у тебя на полу. — Слабо улыбнувшись, он посмотрел на нее. — Мне даже не понадобится подушка.

— Но ты не можешь остаться здесь, — сказала она удивленно.

— Я не предлагал ничего непристойного, — легко сказал он. — Просто немного высокогорного гостеприимства.

— Ха, — фыркнула девушка. Сани подмывало напомнить ему все случаи, которые плохо заканчивались для хозяев, но удержалась. — Думаю, на сегодня я исполнила свой долг.

Он улыбнулся.

— Но ты, конечно, не хочешь, чтобы меня рвало всю дорогу до дома, не так ли?

— А почему тебя должно рвать?

Он бросил на нее взгляд.

— Я представляю себе, что ты положила в этот чай, женщина. Думается, ты почувствовала бы себя немного виноватой, отказывая в своей ванной.

Она закрыла глаза, зная, что ее зажали в угол, и она была совершенно неуверенна, как будет оттуда выбираться. Хуже того, она не знала, хотела ли выбираться.

Это было безумие. Ее планы расспросить его исчезли, ее решительность выпроводить его на улицу испарилась, и сейчас она серьезно думала над тем, чтобы позволить ему провести ночь в ее доме. Только одна вещь, заставляла казаться эту затею не очень разумной. То, что он проведет большую часть ночи в ее ванной у унитаза.

Он потянулся через стойку и взял ее руку. — Если бы у тебя нашлось одеяло для меня, я был бы очень благодарен.

— У тебя совершенно нет совести.

— Но есть честь.

Сани глубоко вдохнула, затем устало пошла ему за одеялом и подушкой. Закатив глаза, она немного дольше искала матрас, который, она знала, валялся в глубине ее небольшого чулана. Сани удостоверилась, что его пледы были надежно сложены в ящике, куда она положила их днем, взяла сменную одежду для него, затем пошла в ванную и переоделась в спортивный костюм.

Сани смотрела в зеркало, когда чистила зубы.

Не было ничего удивительного, что он хотел только чай и место на полу. Она была похожа на черта.

Саншайн вернулась обратно в маленькую гостиную, не обращая внимания на стоящего там мужчину, и стала тушить огонь. Камерон поймал ее руку и забрал кочергу.

— Оставь. Я позабочусь о нем потом, когда пройдет буря, — хрипло сказал он.

Сани резко взглянула на него. Камерон снова был бледен, его лоб покрывал пот. — Ты плохо выглядишь.

— А чувствую себя еще хуже.

Она указала на ванну.

— Если будет рвать, то туда.

Он словно защищая, положил руку на живот.

— Думаю, мне как раз понадобится.

Сани посмотрела, как он уходил и закрыл дверь, и закатила глаза. Она разложила для него матрас, положила подушку и расстелила одеяло. Она сняла еще одно покрывало с кресла, и положил его на матрас. Затем легла в постель и помолилась о сне.

К несчастью для ее душевного спокойствия, она все еще не заснула, когда Камерон вышел из ванной. Он постоял в нерешительности, затем сел и потянулся с тяжелым вздохом.

— Поздний завтрак? — спросила она.

— Нежное воспоминание о нем.

Сани повернулась на бок и смотрела на него в свете камина, ожидая, когда он уснет.

Опасный.

И, совершенно неожиданно для нее, такой несерьезный. Он вскочил на ноги и большими шагами направился в ванну.

Может она была слишком щедра на ингредиент или два.

Камерон вышел немного позже, проклиная ее. Сани потянулась за книгой о флоре и фауне. Она знала большую часть из того, что в ней писалось, но книжка было толстой и написана очень неинтересно, и Сани пользовалась ею несколько раз в месяц, чтобы та помогла ей заснуть. Она включила фонарь и приготовилась позволить книге помочь ей еще раз. Может, если она почитает вслух, то заглушит стоны Камерона.

Сани неожиданно поняла, что он передвинул свою кровать. Ближе к ней, между прочим.

— Что ты делаешь? — взвизгнула она.

— У камина слишком жарко, — сказал он. Камерон сел, снял рубашку и носки, и лег. — Черт, женщина ты положила слишком много лобелии в чай.

— Что значит, что ты почувствуешь себя лучше намного быстрей.

— Путь к выздоровлению, как я подозреваю, длин и тернист.

Сама того не желая, Сани улыбнулась.

— Ты никогда не говорил, как хочешь почувствовать себя лучше, а только что хочешь, чтобы стало лучше.

— В следующий раз буду точнее.

Сани не могла помочь, но наделась, ради своего бедного сердца, что следующего раза не будет. Она пыталась сосредоточиться на книге, но она была, как Саншайн уже признавала и раньше, скучной как уборка.

И Камерон, очевидно, вспомнил новую порцию неприятных вещей о ней. Он стал бормотать по-французски, перешел на латинский, и когда разошелся на итальянском, Сани решила что с нее хватит. Она развернулась, чтобы сказать ему об этом.

Книга выскользнула из пальцев и приземлилась ему на лицо.

Он вскрикнул, сел и уставился на нее.

— Почему, черт возьми, я думал, что провести ночь у тебя на полу будет хорошей идеей?

— Я никогда не просила тебя об этом! — выпалила она в ответ.

Он посмотрел на нее, открыв рот. Затем закрыл его. — О, черт, — сказал он со вздохом, откладывая книгу. — Саншайн…

— Я в порядке, — резко сказала она. — Все в порядке.

— Нет, это было неуместно. Я извиняюсь. — Он протянул руку и дотронулся до нее. — Я не имел в виду то, что сказал. Я очень благодарен за твою доброту ко мне, особенно, когда не дал тебе выбора.

— Не думаю, — выдавила она. — Я бы смогла тебя выставить. Я уверена.

Камерон улыбнулся и убрал руку. — Я убежден, что смогла бы, и я высоко ценю твое самообладание. Почему бы тебе не лечь, любимая, и успокоиться. Я присмотрю за тобой.

— Из ванной, — пробормотала она на выдохе. Сани легла, потому что думала, что так могла бы укрыться одеялом с головой и больше не смотреть на него. Саншайн закрыла глаза, когда почувствовала, как он убирает волосы с ее лица.

— Если понадобится — из ванной, — согласился он и замолчал. — Ты предложила мне больше гостеприимства, чем я заслуживаю, и я благодарен тебе за это. — Он остановился. — И я очень благодарен за место перед камином.

Саншайн молча, смотрела на него.

Он подтянул ее одеяло повыше, снова коснулся ее лица, а затем лег. Мужчина молчал какое-то время. — Спасибо за укрытие, Саншайн.

Она не могла ответить. Сани ждала, пока не услышала его глубокое дыхание, затем перевернулась на бок и часто-часто задышала, чтобы не заплакать. Она не хотела быть его укрытием.

Она хотела быть тем, кем она была когда-то для него.

Она хотела толкнуть его, чтобы выяснить, мог ли он вспомнить больше то, что почувствовал у порога Морейж, выяснить, мог ли он вспомнить все, что забыл. Она хотела толкнуть его так сильно, чтобы он потребовал, чтобы она прекратила. Она хотела загнать его в угол, где у него не было бы выбора, кроме того, чтобы признать, что он знает, кто он такой. Или чтобы он допустил, что у него не было понятия, что произошло до того, как его ударили по голове.

С той же страстью Саншайн хотела убежать от него так далеко, как только сможет. Она разрывалась между первым и вторым, и ее удивило, что она не разрыдалась рядом с ним.

Толкнуть его, или вытолкать.

Может к тому времени, как она проснется, он уйдет, и ей не придется принимать решение.

Она не возлагала на это больших надежд.

1 — Однотипные аптеки, принадлежат компании "Бутс" — фармацевтическая компания; выпускает и продаёт через широкую сеть собственных аптек и магазинов аптекарские товары, предметы личной гигиены и косметики, а так же некоторые предметы домашнего обихода. Основана в 1888 г. — прим. редактора