С каждым вздохом

Глава 6

Камерон стоял под навесом хижины, которая стояла только благодаря тому, что прислонялась к крепкому дереву, и тихо ругался. Ему не следовало завладевать этой чертовой ведьмой МакЛеодов. И уж определенно, не следовало целовать ее. Что он должен был сделать, оставить перед домом и уйти не бросив и взгляда назад? Это, без сомнения, в очередной раз подняло свою уродливою голову, то омерзительное чувство чести, капля по капле внушенное ему матерью. Однажды оно может привести его к смерти.

К сожалению, он был слишком стар, что бы теперь меняться. Он махнул мужественное «прощай» его здравому смыслу и заглянул за угол того, что выдавало себя за дом, что бы увидеть, что было вокруг Сани.

Ему не пришлось идти далеко, что бы узнать это. Она ругалась, плакала и топала так громко, что он едва ли остановил бы ее, пока она не созвала всех МакЛеодов. Это не хорошо бы прошло для них обоих. Он был Камерон, а она практически обезумела. Она несла какой-то вздор на Гельском, потом что-то, что звучало немного похожим для его уха на французский, потом на идеальный английский. Хорошо, возможно ее английский и не был идеален. Она произносила речь странно, хотя она и была достаточно внятной. Он бросил быстрый взгляд за угол и увидел как она непрерывно перешагивала взад вперед через порог хижины, со всевозрастающим безумием. Камерон отступил и стал осмысливать увиденное. Она, безусловно, ожидала найти внутри что-то, чего там не оказалось. Он понял это, когда заглянул ей через плечо. Он был равным образом поражен как и она, обнаружив, что внутри дом был совершенно пуст.

Но тот, из которого он вытянул ее, не был пуст.

Он размышлял над этим немного дольше, прежде чем понял, что из-за угла больше не раздавались ругательства. Он в панике рванул вперед, только чтобы найти Сани стоящую на коленях перед порогом, раскачивающуюся из стороны в сторону и бормочущую на Гельском вещи о воротах сквозь время, обозначенных Х-ом на карте, и смерти какого-то МакЛеода по имени Джеймс.

Хорошо, с последним он мог полностью согласиться.

Он подошел к ней и остановился рядом.

— Сани?

Она быстро посмотрела на него вверх, ее лицо выражало абсолютную боль. — Моя сестра звала меня так.

Он нахмурился. — Да, ты говорила. Она потеряла сестру, и теперь использование этого имени будет так сильно огорчать ее? Или это было, не приведи господь, что-то от намного женственного характера, который он не мог сразу же предугадать и не будет счастлив знать об этом, если обнаружит? Когда плакала женщина, он был не в лучшей форме в эти моменты.

Но что не говори, трусом его не назовешь, так что он расправил плечи и сел на корточки рядом с ней.

— В чем дело? — оживленно сказа он. — Расскажи мне и позволь об этом позаботиться.

Она смотрела на него несколько секунд, ее рот безрезультатно работал — словно то, что она должна была сказать ему было такого монументального характера, что она просто не могла найти слова, что бы объяснить это.

Камерон собрал волю в кулак, что бы не обращать внимания на ее рот. Он знал, что это чувствовалось желание, и потребовались все его громадное самообладание, что бы не наклониться в перед и снова не попробовать на вкус ее губы.

Он потер руками глаза. Святые угодники, он был столь же безумен как и женщина перед ним. Он был меньше чем в пол лиги от входной двери Малколма МакЛеода и меньше всего думал о своем мече, и больше о губах Саншайн Филипс.

Это — безумие.

Он потянул ее вверх, поставил на ноги и заставил себя сконцентрироваться на насущной проблеме. — Почему обстановка твоего дома исчезла? МакЛеоды украли все твои вещи, пока тебя не было?

Она начала говорить, но потом покачала головой. — Ты не поверишь мне, если я расскажу тебе.

— Конечно поверю, — без колебаний сказал он.

— Не поверишь, — так же твердо сказала она. — И даже если я расскажу тебе, ты не сможешь помочь мне. Думаю, лучшее, что ты можешь сделать это уйти отсюда пока МакЛеоды не обнаружили тебя.

— Я не оставлю тебя здесь одну, — резко сказал он, — и я могу помочь тебе. Ты забыла, кто я.

Она улыбнулась, хотя это была не оскорбляющая улыбка. — Я не забыла, кто ты.

— Тогда ответь на мои вопросы.

Долгий момент или два она смотрела на него, потом кивнула. — Хорошо, я расскажу тебе. Только позволь мне вначале увидеть твои руки.

Он моргнул. — Зачем?

— Хочу, что бы они были благополучно вдалеке от всего с рукоятками.

Он медленно показал руки.

Она посмотрела на них, посмотрела на него, потом глубоко вдохнула. — Очень хорошо, правда здесь. Это не просто порог с улицы внутрь маленького дома. Это проход сквозь время.

Он моргнул. Он слышал слова, смирился с тем, что они вырастут в его бедной голове во что-то походящее на связь между отдельными моментами, а потом нахмурился, когда они не сделали этого. Может, он пропустил что-то где-то. — Не думаю, что правильно тебя расслышал, — сказал он.

Она указала на дверь. — По эту сторону порога идет 1375 год. По ту сторону, через ворота ты не можешь видеть, будущее. Год 2005, что бы быть точной.

Она замолчала, без сомнении, что бы оценить его реакцию. Ему пришлось признать, с неохотой, что он был слишком удивлен, что бы быть кем-то полезным.

— Той ночью, когда ты пришел забрать меня, я стояла по ту сторону двери более чем за шестьсот лет от этого года, — продолжила она. — Я должна была только перешагнуть через этот порог и вернуться в свое время. — она на долго замолчал. — Наверно, ворота не работают.

Он закрыл рот, когда понял, что тот открылся.

Черт! Как могла женщина, которая была такой красивой, которая так вкусно пахла, у которой были такие идеально красивые зубы и яркие глаза, столь абсолютно, полностью, всецело, непреклонно нести бред?

Она должно быть увидела его мысли на его лице, потому что стала медленно отходить назад. Потом резко повернулась и побежала.

Он поймал ее раньше сем она смогла сделать пять шагов. Он обернул одной рукой ее талию, а другой рукой обнял за плечи и притянул к себе.

— Прекрати, — прошептал он, прижавшись к ее уху. — Прекрати бороться со мной. Вдохни, Саншайн, и не кричи, когда будешь выдыхать. У меня нет намерения причинить тебе боль.

— Твоя рука была на мече.

— Не была.

— Была.

— У меня есть скверные привычки, — без колебаний сказа он, понимая, что она была права. — То безумие, что ты извергла, поразило меня, ничего больше. Я не причиню тебе боли.

Она не расслабилась, но он понял это. То же самое случалось с ним, когда он знал, что кто-то был позади него, и готовился нанести ему удар. Он положил подбородок на ее плечо, напевал самую веселенькую любовную песенку, которую он мог вспомнить, и неподвижно держал ее.

— Дыши, — прошептал он. — Вдохни и выдохни.

Она так и сделала, хотя они были неровные, это были вдохи. Наконец, он почувствовал, что ее руки поднялись, что бы лечь на его руку. Всхлип вырвался из нее, но она практически в то же мгновение подавила его. Он был впечатлен. Он не был привыкшим к женщинам, которые могли делать что-то, и тем не менее пронзительно не кричали, когда решали, что было нужно дать выход женственному приступу плача.

— Временные врата, — наконец сказал он, поворачивая слова на его язык. — Из одного века в другой.

— Да.

Он должен был очень тяжело работать, что бы подавить громкое фырканье недоверия. То, что он услышал, было просто смешно. Ходили, конечно, слухи о таинственных вещах, происходящих на земле МакЛеодов, но это был предел тем глупостям, что мог сочинить даже легкомысленный МакЛеод. Мужчины были мужчинами, они жили и умирали в годы установленными для них Судьбой.

Если только МакЛеод не рассказывал сказку, конечно, и тогда все было возможно. Самые длинный из их зимних вечеров проходили в размышлениях над судьбой лорда Джеймса, который очевидно избежал смерти и ушел в какой-то восхитительный рай с его женой Элизабет. Камерон всегда подозревал, что ветреная пара оставившая крепость в поисках минут уединения, подверглась нападению нескольких смелых Фергюсонов, а потом была брошена теми же Фергюсонами в озеро, где они и благополучно лежали на дне в течение прошедших шестидесяти пяти лет.

Ему не следовало удивляться, что Саншайн верит во что-то, что так хорошо вписывается в ее рассказ, даже если она и была урожденной МакКензи. Любое влияние МакЛеодов на впечатлительное сознание, безусловно, был плохим.

Он закрыл глаза и позволил себе глубокий вдох женщины, которая пахла словно цветы, а потом без колебаний принял решение. Он рассмешит ее немного, потом убедит, что она сбилась с пути, потом отвезет ее обратно в его крепость, где он сделает…

Женится на Джил, вот что он сделает.

Он подавил проклятие. Никогда в жизни он не сожалел о своем месте в этой жизни, чем в этот момент. Если бы он был простым членом клана, то мог бы просить лорда о разрешении использовать его порог, взял бы Саншайн Филипс в руку, и обручился бы с ней. Конечно, у него могли быть следующие год и день, что бы убедить ее остаться с ним. Он мог найти способ позаимствовать священника лорда на пол часа и должным образом жениться на ней.

К сожалению, он не был простым членом клана, и у него была обязанность, от которой он не мог уклониться. Очень скоро он должен будет исполнить эту обязанность.

Но может не совсем исполнить, пока. Может он отложить свою обязанность немного и сконцентрироваться на женщине в его руках.

— Саншайн, здесь есть еще ворота о которых ты говоришь? — спросил он.

— В лесу к западу от крепости есть одни.

Конечно. Он не должен был ожидать чего-то другого. — Попытаемся напасть на те?

Она отскочила от него, потом повернулась и удивленно посмотрела на него. — Ты поможешь мне?

— Конечно.

Слезы потекли по ее щекам. Она выглядела такой благодарной, он едва не заплакал.

— Спасибо, — прошептала она.

— Да, ну, я не из тех, кто отказывает слабоумной девчонке в ее маленьких просьбах, — грубо сказал он, обняв рукой ее плечи. — Мы заберем мою лошадь и поедем, так что когда на нас нападут двадцать докучливых МакЛеодов, я подтолкну тебя обратно в их руки и заживу припеваючи. Хотя я не совсем уверен, почему я не могу доставить тебя в крепость.

— Потому что они не узнают меня, — спокойно сказала она.

Он хмыкнул, но когда потянул ее за собой, больше ничего не сказал. Сумасшедшая девчонка. Красивая, очаровательная, сумасшедшая девчонка.

И он, обволакиваемымый ее безумие.

Он не обращал внимания на тот факт, что ее дом не был пуст, когда он забирал ее. Или что ее одежда не походила ни на что, к чему он когда-либо прикасался. Или что способ, которым она сшивала его брата, был более искусный, чем у других целительниц, которых он видел раньше.

В определенный момент он поднял ее на руки, поскольку, хотя она и не жаловалась, было очевидно, что вещи причиныли ей боль. Она не протестовала. Она просто обвила руками его шею и прижалась щекой к его волосам.

Он ускорил шаг. Он должен выкинуть ее из своей жизни, прежде чем она довела его до безумии, и его безумие не признало никакие чертовы врата времени. Подавшись ему он обнаружит уединенный уголок и не однократно переспит с ней, и в тоже время он наталкивал ее довести его до такого состояния. И не важно его или ее положение, обручится с ним будет хорошей идеей. Он был чертовски уверен, что его не хватит на всю дорогу домой, что бы не искать священника, если она продолжит влетать ему в уши.

— Я не виню тебя за то, что ты не веришь мне, — в какой-то момент сказала она.

Он с благодарностью ухватился за эту отвлекающую реплику. — Мне очень жаль, что такая красивая девушка очевидно растеряла так много мозгов. Но, тем не менее, я отнесу тебя, куда ты захочешь, что бы доказать тебе, что ты ошибаешься. Потом я заберу тебя домой и закрою в моей темнице, где ты не сможешь причинить себе вред.

— Какой ты заботливый.

— Чистый альтруизм, — согласился он.

Она улыбается, решил он, но это был только намек на улыбку. Он посадил ее на лошадь, потом прыгнул позади нее. Он очень хорошо знал, где была крепость МакЛеодов, но, тем не менее, следовал ее указаниям, что бы проверить ее. Его едва ли удивило, что она действительно знала дорогу к воротам.

— Расскажи мне еще раз, почему мы не хотим просто подъехать к парадной двери МакЛеода?

— Потому что он не узнает меня.

— Потому что ты не из 1375 года от рождества Христова?

— Точно.

Холодный озноб пробежал по его позвоночнику. Он незаметно перекрестился, но он должен был опираться на ее тело, с тех пор как она сидела впереди, так что он предположил, что это не и было уж таким незаметным.

— Отгоняете дьявола, милорд?

Он заворчал. — Милорд, неужели. В конце концов девчонка оказала мне должное уважение. Потребовался случай такой важности, что бы вырвать его из тебя. Ты выказала мне отчетливый недостаток уважения.

Она похлопала его руку, обнимающую ее талию. — Ты не мой лорд.

Но он с удовольствие был бы им, понял он. Камерон быстро закрыл глаза и взмолился о силе. Он должен жениться на Джил. Он должен вырастить сыновей брата, как своих, просто потому что, если он не сделает этого, это сделает Гайрик и тогда клан пойдет прахом. Он не будет удивлен обнаружив, что дети Джил пропали одной длинной ночью, а Гайрик вернулся домой с окровавленными руками. Но даже если он не был бы обречен жениться на Джил, он не мог жениться на ведьме МакЛеодов, в не зависимости от того, как ни соблазнительна была эта мысль. Его клан никогда не примет ее, и он не мог подвергать ее такому страданию всю жизнь.

Они прибыли на место в лесу, где хотела остановиться Саншайн. Он спрыгнул вниз, потом протянул руки за ней. Когда он снимал ее, то держал дальше от себя, просто потому что он был так чертовски искушало прижать ее к себе и поцеловать еще раз. Чем дальше от него она была, тем лучше для остатков его самообладания.

Она секунду смотрела на него, потом потянулась и поцеловала его в щеку.

— Спасибо.

Она ушла так быстро, что его руки сжали только воздух, когда он попытался потянуться к ней. Он застыл вместо того, что бы держать в одной руке узду своей лошади и доставать меч из ножен на его спине другой рукой. Нет смыслы готовиться.

Он следил, как Сани твердо идет к нескольким возможным пятнам. Он не был удивлен увидев, что ничего не произошло.

Девчонка была красива, но совершенно запуталась. В какой-то момент она прогнала она. Камерон ушел, потому что она потребовала этого. Он отвел лошадь глубже в тень, положил руку на холку и стал ждать. Его лошадь была тихой, как могила. Он был так же тих. Даже Сани затихла, стоя там несколько минут обняв себя руками.

И потом дошел звук хрустнувшей ветки под сапогами и короткое проклятие. Камерон увидел очень крупного мужчину — племянника Малколма МакЛеода Уолтера, как специально, — который вышел из тени и встал прямо за Сани.

— Потерялась, мисси? — вежливо спросил Уолтер.

Она в удивлении обернулась вокруг, потом отступила назад. — Может быть.

Уолтер целеустремленно потер руки.

— Тогда позволь мне помочь тебе найти дорогу, милая, прямо в мою постель…

Камерон не рискнул ждать, что бы увидеть, были ли поблизости еще МакЛеоды бесполезно слоняющиеся по округе с такими же мыслями в голове. Он выпрыгнул из тени и столкнул Сани с пути, с шипением вытаскивая на свободу из ножен свой меч.

— Лошадь, — рявкнул он ей. Он слышал, как она бежала, затем повернулся, что бы встретить лицом к лицу своего противника. — Мне на тебя не за что сердиться, — спокойно сказал он. — Позволь нам уйти, и ты будешь жив, что бы увидеть восход солнца.

Уолтер фыркнул. — Ты сумасшедший? Сам Камерон прямо здесь в моих руках? Я не дурак, что бы позволить тебе уйти. Или девчонке. Она милая штучка, не правда ли?

— Ты ее знаешь? — спросил камерон, потому что не мог помочь сам.

— Не знаю, — с усмешкой сказал Уолтер, — Но, конечно, хотел бы. Теперь, милорд, поторапливайтесь, так что бы я добрался до этого. Камерон выбил меч Уолтера из его рук, потом ударил его в лицо. Уолтер покачиваясь упал. Камерон побежал через поляну и вскочил позади Сани.

— Но, — закричал он.

Его лошадь сорвалась с места словно выстрел. Сани выпустила узду и едва не упала, наклоняясь вперед, что бы взять их обратно. Камерон быстро перегнулся, к счастью, что бы поймать ее — и услышал что, что-то просвистело над их головами. Он наклонил Сани, прижимая ее к шее лошади, до тех пор, пока не решил, что они были за пределами хорошо брошенных ножей или камней.

Он обратно вложил меч в ножны за головой, потом взял у Сани узду. Он обернул руки вокруг ее талии и скакал как ветер, благодарный лошадь за скорость и выносливость. Они могли легко попасть в руки МакЛеодов, но удача была на их стороне. Это или то, что МакЛеодов не интересовала погоня за ними. Он обдумывал это какое-то время. Уолтер не узнал ее — но, безусловно, должен был, или не должен был? Целительница клана очень важное лицо, с которым обычно обращались с уважением.

Хорошо, только не на его земле.

Да, Уолтер должен был знать ее, но он не знал. Она должна была чувствовать себя очень спокойно и защищено идя к парадной двери Малколма и стуча в нее, но она не чувствовала. Она должна была открыть дверь и найти дом, который она оставила ждать ее.

Но она не нашла.

Он начал задаваться вопросом, а если она говорит правду.

Он замедлил скачку, только когда они были в полу часе от его собственной деревни, просто что бы дать себе время решить, что делать. Он не мог держать ее в своей спальне, его клан подумает, что он спит с ней. Он предположил, что если бы ему пришлось еще дольше ухаживать за ней, он получил бы толчок и тот час же сделал это.

К сожалению, даже если бы он не уложил ее в постель, в тот же самый момент, когда он поселит ее в своей комнате, все так подумают. Его так же заклеймят как колдуна и они обои, и Сани, и он, встретят их конец на дне озера. Как был любезен указать Гайрик, мастерство мужчины с клинком подходит только до того момента, когда он безнадежно превзойден численностью.

Может Джеймс и Элизабет МакЛеод оказались в точно таком же затруднительном положении. Превзойденными численно. Убиты. Говорившие беззвучными тонами в течении многих лет после их смерти.

Он не хотел той же судьбы для Сани или себя. Он должен был так или иначе ее защитить. Если он оставит ее одну в деревне, она не проведет и ночи, прежде чем кто-нибудь ворвется через ее дверь и либо изнасилует ее, либо перережет ей горло.

Черт побери, что теперь делать?

Он раздумывал над этим всю дорогу в деревню, но потом решил, что все, что он мог сделать, это позаботиться, что бы она осталась как можно дальше от крепости. Гайрик, последние несколько лет, прилежно трудился, что бы одного за другим отвернуть его людей от него. И это не имело значения в прошлом, когда его братья стояли позади него, и втроем они образовывали могучую группу. Но теперь, когда он был один, крепость несомненно станет опасным местом.

Нет, самое лучшее будет держать Саншайн где-нибудь еще. Даже если он не сможет обеспечить ее удобствами, по крайней мере, он сможет сохранить ее жизнь. Он должен был ей жизжнь, потому что она пыталась спасти его брата и потому что он был причиной, почему она оказалась в его времени.

Он слабо верил, что он воспринимал ее серьезно, но это было что-то, что вскоер выясниться, очевидно.

Он остановился перед хижиной на дальнем восточном конце деревни. Не далеко от маленького дома бежал ручей, и лес был лишь в нескольких шагах. У нее будет вода и дрова. Она не может просить большего.

Он соскользнул с лошади на землю, потом протянул за ней руки. Выражение ее лица было очень мрачным, когда она поставил ее на ноги. Он вытащил из своего сапога нож и вложил его в ее руки.

— Убей первого же, — просто сказал он.

— А если это ты?

— Я постучу.

— Хорошо, постучи.

Он улыбнулся, прежде чем смог остановиться, потом пришел в себя. Он хотел притянуть ее в свои объятия и держать ее в них в безопасности. Он хотел притянуть ее к себе и опустошать ее рот до тех пор, пока он не сотрется грань, где заканчивался он, и начиналась она. У него было самое смехотворное побуждение встать на одно колено и просить ее стать его.

Может она была ведьмой и околдовала его сверкающими зелеными глазами и нерешительной улыбкой. Он прошел за ней в заброшенную хижину, прежде чем потерял, те немногие остатки разума. Он тихо выругался. Внутри не было ничего, кроме стула. Даже кровати, что бы прилечь.

Он ударил своим ножом о кремень, что бы зажечь охапку веток на середине комнаты. В конечном счете он мог сделать ей кровать и стулья. Это и крепкую дверь с засовом поперек нее.

Он начал раздувать небольшое огонь до тех пор пока не решил, что он на самом деле мог согреть их, потом сделал два шага, что отделяли его от двери. Он остановился на улице и посмотрел на нее.

— Это лучшее, что я мог сделать, — тихо сказал он.

— Спасибо. Это очень щедро. Чей это дом?

— Моей целительницы.

— Она здесь больше не живет?

— Умерла.

Она сжала губы. — Не удивляюсь.

Он слабо улыбнулся, и потер висок. — Собери свои мысли вместе, девчонка. Это намного удобнее, чем моя темница.

— Так я и думала, — она глубоко вдохнула, выдохнула, потом подняла взгляд на него. — Что ты собираешься делать теперь?

— С тобой или со своим будущим? — спросил он, запнувшись немного на последнем слове.

— И с тем и другим.

Он секунду размышлял над его словами, потом изверг их так быстро, как только мог. Другой способ сказать их показал бы его намного эмоциональнее, чем он хотел показаться. — Я женюсь на вдове моего брата, — выдавил он, — Выращу его детей как своих собственных, и произведу на свет от нее еще детей. Думаю, это ответ на первый вопрос, да?

Она вздрогнула, хотя и скрыла это достаточно быстро. Она посмотрела на него и надела улыбку, которая могла бы быть убедительной, если бы ей не было так трудно ее сохранить. — Конечно. Это твоя обязанность.

Он чуть слышно выругался, потом снял свой плед и обернул его вокруг ее плеч. — Я найду одеяла для тебя завтра.

— Ты не должен…

— Я обязан, — резко перебил он. Он глубоко вдохнул. — И я так хочу, — мягким тембром сказал он.

— Прости, Саншайн, я не могу больше ничего сделать.

— Со мной будет все в порядке.

Его обеспокоило, что она сумеет обойтись таким не многим, и все же принимает это с такой легкостью. К сожалению, больше не было ничего, что он мог бы сделать. Его обязанность по отношению к его клану стоит на первом месте, перед тем, что он, возможно, хотел, перед тем, что возможно хотела иметь от него Саншайн.

Он шагнул назад. — Спи. Саншайн.

Она кивнула, потом зашла внутрь и закрыла дверь. Он понял тогда, что она не ела целый день, и он не кормил ее и в тот день. Он даже был немного удивлен, что она все еще держалась на ногах. Это говорило многое о ее стойкости.

Он вскочил на лошадь и развернул ее к крепости. Он достанет еду, питье и принесет это ей.

Но он постучится.

И после того, что он только что сказал ей, и то как он ей это сказал, он ни сколько не будет винить ее, если она не откроет ему.