Род Корневых будет жить!

Глава 7

Поначалу ели молча. Видно было, что Кузьма с Прасковьей чувствуют себя неуютно. Матрёна же задумчиво возила ложкой по тарелке. Казалось, ей вообще всё пофиг. Егор Казимирович ел, размеренно черпая ложкой суп. Мо Сянь оставался беспристрастным. Создавалось впечатление, что он одинаково будет есть хоть сдобную булочку, хоть жареных слизней. Китаец, чё!

Парни кадеты ели с аппетитом, но старались вести себя сдержано. Но они меня сейчас мало интересовали — уж они-то к нападению точно не причастны. Остальных же я пока никого не сбрасывал со счетов. Даже китайца! Ну и что, что его не было в усадьбе? Он мог заранее передать врагам информацию.

Вряд ли, конечно, но мог же? Теоретически.

Поэтому я ел и поглядывал на всех.

Ближе к концу трапезы Егор Казимирович сказал:

— Владимир Дмитриевич, нужно решить вопрос с защитой усадьбы и деревни.

Я вопросительно посмотрел на него, вынуждая продолжить.

— Защита будет действовать ещё сорок дней, точнее уже тридцать семь. До тех пор, пока души усопших связаны с этим миром. Потом защитный контур падёт и обереги деда Радима действовать перестанут.

Я кивнул, что понял.

Хотя понял я только одно — у меня всего тридцать семь дней! А потом придёт сибирский пушной зверёк.

Повисшее скорбное молчание пошатнуло мои подозрения. Но я напомнил себе о том, что чёрный колдун пришёл слишком вовремя! А потому спросил:

— Какие-нибудь идеи есть?

Егор Казимирович сокрушённо развёл руками.

— Если бы я знал, Владимир Дмитриевич, то давно сказал бы!

Остальные тоже сникли. Все, кроме китайца. Он продолжал есть с невозмутимым видом.

— Мо Сянь, — позвал я его.

— Молодой господин, — слегка наклонив голову, ответил китаец.

Он и бровью не пошевелил, что слышал мой вопрос про защиту усадьбы и деревни.

— У тебя есть идеи? — напрямую спросил я.

— Есть время принятия пищи и есть время обсуждения идей, — так же невозмутимо ответил Мо Сянь.

Так-то он был прав. И я продолжил есть.

— Володя, — внезапно подал голос один из кадетов — курносый и веснушчатый. — Мы тут с Данилой подумали…

Я глянул на второго кадета — высокого и сильно худого. Значит, его зовут Данила. Запомним!

Потом кивнул заговорившему:

— Слушаю!

— Ты не подумай чего, но когда нет силы… — начал оправдываться он.

— Глеб, Володя всё понимает! — оборвал оправдания Данила.

— Да, понимаю, — подтвердил я. И подбодрил: — Продолжай, Глеб!

— Может, тебе нанять кого из свободных магов?

В его голосе чувствовалось искреннее переживание, и я ещё раз подумал про то, что у хозяина тела хорошие друзья.

Но на вопрос Глеба Егор Казимирович тяжело вздохнул.

— Это не вариант! Свободный маг нам не по карману. Да и где гарантия, что он не подомнёт всех под себя?

— А если обратиться за помощью в монастырь? — Глеб тут же выдвинул второй вариант.

— Ну, один раз помогут, а дальше что? — спросил управляющий.

Глеб сник. И тем не менее предложил ещё:

— Может тогда ополчение собрать?

Но голос его прозвучал настолько неуверенно, что никто не стал комментировать. Ведь даже мне было понятно, что это абсолютно не выход.

Я слушал предложения и возражения и мотал на ус. Я должен был собрать информацию об этом мире. Прежде чем что-то предпринять. Потому что можно сделать только хуже — в этом я уже убедился.

Постепенно ужин подошёл к концу, и Прасковья встала убирать тарелки. И зыркнув на Матрёну спросила:

— А ты чего сидишь?

Та неохотно поднялась и буркнув:

— Иду, — тоже начала лениво собирать посуду.

— Пойдёмте в гостиную, — предложил Егор Казимирович.

И мы вслед за ним отправились в соседнюю комнату. Все, за исключением Кузьмы.

Только мы встали, как он поклонился и сказал:

— Пойду я, барин! Мне ещё дрова приготовить нужно. Да лошадей посмотреть. Завтра-то праздник… — И со вздохом добавил: — Прямо на пир к Роду отправились Дмитрий Петрович и Мария Ивановна с детками, прямо на пир…

Я сначала удивился, что за праздник, но потом вспомнил про День величания Рода, на который ехали хозяин тела с друзьями, и отпустил Кузьму.

Он не стал мешкать и слинял по скорому.

Гостиная была просторной и светлой. Диваны, кресла, небольшие столики — всё для того, чтобы люди могли отдохнуть и пообщаться. Причём, не просто пообщаться, а именно вести неспешные светские беседы. Ну а что? Тепло, светло и мухи не кусают.

Вообще везде в доме было хорошее освещение. Явно не электричество, но и не свечи. К потолку в нескольких местах были прикреплены ярко светящиеся шары — где-то по одиночке, а где-то группами. Словно отпустили вверх воздушные шарики, наполненные гелием. И вот они куда долетели, там и светили теперь.

Егор Казимирович перехватил мой взгляд и с сожалением сказал:

— Недолго осталось радоваться столь яркому свету. Скоро придётся жить с лучиной или со свечой.

Я ничего не ответил. Да и что тут скажешь? Я уже догадался, что освещение тут магическое. Такое же, кстати, было и в столовой, и во флигеле, и в коридоре. Ну а так как у меня магической силы нет, то если оно потухнет, включить его я не смогу. Разве что электричество «придумаю»…

Было у меня некоторое сомнение по поводу того, можно ли спросить у кого-нибудь про силу и про её природу. Но после Матрёны я как-то поостерегся — вдруг хозяин тела должен был знать об этом и мои вопросы вызовут новые вопросы, но уже не у меня. Или что ещё хуже, сподвигнут народ на какие-нибудь действия, которые мне не понравятся.

Но прикинув всё так и эдак, решил, что расспросить всё же надо. Всё-таки времени впереди слишком мало.

Нужно было только не у всех сразу спрашивать, а у кого-то одного. И чтоб без свидетелей. Чтобы если что, то как-нибудь выкрутиться по-тихому.

Прокрутив в памяти имена тех, кто мог бы помочь, я выделил деда Радима, Егора Казимировича и Мо Сяня. Подумав немного, деда Радима пока отмёл — он живёт в деревне. К тому же я всё равно потихоньку расспрошу его и вытяну всё, что он знает, пока буду тренироваться. Во всяком случае, попробую. Но я прекрасно понимал, что знает он скорее всего немного.

Егора Казимировича я тоже отмёл — почти сразу. Сам он магией не владеет. Я это видел. И если знает о ней, то только в теории. А мне лучше бы найти практика.

Что касается Мо Сяня, мне он показался самым перспективным в смысле расспросов. Магией он пользуется. Но даже если не магией, то магическим предметом точно — я видел своими глазами, как он летает, стоя на мече. Вот только захочет ли он делиться знаниями?

Все сидели в креслах и молчали, каждый был погружён в свои мысли. И после слов Егора Казимировича, мысли эти скорее всего у всех были не весёлые. Во всяком случае, лица точно не выражали радости.

Я задумчиво посмотрел на китайца.

Он сидел в кресле, прикрыв глаза и, казалось, витал в своих фантазиях. Ну или медитировал. Хотя нет — его пальцы рук едва заметно и совершенно не слышно отбивали на подлокотнике кресла какой-то сложный ритм.

Я попробовал услышать этот ритм или просто мысленно повторить его, и мне показалось… Нет, мне точно показалось, что воздух задрожал. Точнее даже не задрожал, а как бы… В общем, показалось…

Мо Сянь открыл глаза и кивнул мне.

Потом, не спеша, встал и, соединив пальцы рук и подняв руки перед собой, по своему обыкновению поклонился мне. И сказал:

— Молодой господин, вы позволите покинуть вас? Меня ждёт недочитанная книга. Я хотел бы почитать её перед сном.

Я от растерянности только кивнул.

— А как же кофе? — спросил управляющий у китайца.

Сложив руки кольцом, тот поклонился и управляющему:

— Вы очень внимательны, Егор Казимирович!

Потом Мо Сянь повернулся к Глебу и Даниле и поклонился каждому в отдельности.

А после развернулся и, заложив руку за спину, степенно вышел.

Я готов был уже кинуться за ним, как Егор Каземирович произнёс:

— Хорошо, что он ушёл…

— Почему? — удивился я.

— Никогда не знаю, чего ждать от него, — ответил управляющий. — Да и дела семьи нужно бы обсудить.

— Тогда мы тоже пойдём отдыхать, — тут же встал Глеб.

— Да, день был… насыщенным, — поддержал его Данила.

— Спасибо вам! — искренне ответил я и парни ушли.

Мы с управляющим остались вдвоём, когда Прасковья принесла кофе.

То ли она видела, как все ушли, то ли ещё по какой причине, но на небольшом серебряном подносе стояли только две чашки ароматного дымящегося напитка.

— Как вы любите, Владимир Дмитриевич! Со сливочками и с сахаром, — сказала она и протянула мне чашку.

Потом вторую протянула управляющему и вышла, прикрыв за собой двери.

«Интересненько!» — подумал я и приготовился слушать, что мне скажет Егор Казимирович.

А он однозначно собирался что-то сказать. И не просто вот сейчас захотел, а явно планировал заранее.

Но я не собирался облегчать задачу управляющему, хотелось посмотреть, как он будет действовать. С китайцем же позже поговорю — никуда он не денется.

А потому сделал вид, что полностью увлечён кофе.

— В кадетском училище поди такого кофе не подают? — с заботливой улыбкой спросил Егор Казимирович.

— Не подают, — улыбнулся в ответ я.

На самом деле я понятия не имел, что там подают. Но вряд ли между кадетским училищем в моём мире и кадетским училищем в этом есть большие отличия. Потому что основная задача такого учебного заведения заключается в подготовке военных кадров. А военные должны уметь переносить тяготы и лишения. Поэтому вряд ли там будет такая роскошь, как кофе. Может, для преподавателей и будет, но точно не для кадетов.

— Хорошо, что вам не придётся возвращаться в училище… — протянул управляющий и завис на вдохе явно не закончив фразу. И помолчав продолжил: — Хотя для вас было бы лучше учиться именно в кадетском училище. Как и распорядился ваш батюшка.

— Почему? — спросил я.

— Потому что сила вам недоступна, — прямо сказал управляющий. — Без силы вам в академии будет трудно.

— А зачем мне в академию? — поинтересовался я.

— Ну как же? Чтобы вступить в наследство и официально стать главой рода вы должны закончить академию и сдать выпускной экзамен.

Я промолчал, собираясь с мыслями.

Это что получается? Просто унаследовать нельзя, нужно ещё и экзамены какие-то сдать?

Егор Казимирович, не дождавшись от меня реакции, продолжил:

— В академии должен был учиться Александр, ваш брат. И он должен был наследовать род, но судьба распорядилась иначе.

— У брата была сила? — спросил я.

Егор Казимирович кивнул:

— Да. Ваш брат обладал очень высоким потенциалом. Как и ваша сестра.

— А я, значит, должен был стать военным? — спросил я.

— А что ещё остаётся-то? Ежели без силы…