Род Корневых будет жить!

Глава 16

Те каналы, которые я видел утром, такими и остались. По ним точно так же текло что-то жидкое — не то вода, не то очень густой воздух. Разве что затор в районе шеи стал поменьше, да течением слегка очистились застои в голове и в коленях, но полностью пока не исчезли. А в других местах да, там стало значительно чище. Но всё равно принципиально ничего не поменялось. Кроме разве что одного — в районе солнечного сплетения появилась золотая горошина, от которой ко всем каналам протянулись лучи.

Я смотрел и не понимал: о какой хаотичной ци говорил китаец. Я ничего не видел. До тех пор, пока не решил посмотреть на всю систему каналов сверху.

Даже не знаю, как мне это пришло в голову. Просто решил увидеть всю систему каналов целиком. И оказалось, что мир внутри меня объёмен. И над каналами в моём теле сверху, можно сказать, толщи воздуха с облаками и тучами.

А ещё я увидел белые звёздочки — сотни белых звёздочек по всему телу, между которыми дует лёгкий ветерок. И направление этого ветерка совпадает с направлением течения в каналах… Более того, звёздочки были привязаны к уже существующим каналам…

Вот только этому ветерку было не под силу заставить толщи воздуха двигаться в нужном направлении и в нужном русле. Они стремились передвигаться в обратном и где им вздумается…

Мог ли я что-то сделать и надо ли было это что-то делать — я не знал.

Но ведь не попробуешь, не узнаешь.

И я попробовал.

Я попробовал в воздушной толще мысленно нарисовать свою систему каналов — параллельно уже существующей. И направить движение туда, куда оно стремится, только по нужным руслам.

И как ни странно, толщи воздуха поддались.

Приободрённый первыми успехами, я наметил каналы. Белые звёздочки мне очень помогли — они служили мне ориентирами. И даже золотую горошину скопировал. Только тут она стала не золотой, а собрала облака, точнее тучи. В результате вторая горошина стала не золотистой, а чёрной. Но в принципе во всей этой массе наметился порядок, и меня это вполне устроило.

Я не знал, правильно поступаю или нет. Я просто опирался на рассказы сослуживца-старовера, который учил меня дышать, ну и на интуицию. Плюс, я больше ничего не мог делать — тело полностью обездвижено, и даже разговаривать невозможно — так я хоть порасспрашивал бы китайца о магии, но он лишил меня этой возможности. Вот и пришлось развлекаться, как мог.

Внезапно я заметил, что звёзды начали гаснуть — одна за одной начиная с краёв и по направлению к центру.

Я не сразу догадался, что это Мо Сянь вытаскивает из меня свои иглы. Понял только когда почувствовал, что могу говорить, а вслед за этим и двигаться.

Правда я был настолько расслаблен, что мне потребовалось время, чтобы собраться с силами и сесть.

Ругаться на Мо Сяня уже не хотелось — всё было позади. Да и лень было, честно говоря.

Пока я поднимался, Мо Сянь зажёг ещё одну ароматическую палочку и, повернувшись ко мне, сказал:

— Молодой господин, вам пока не нужно слишком резко двигаться. Нужно посидеть, помедитировать пока догорит эта палочка благовоний. Пусть процесс закрепится.

— Получилось хоть? — спросил я.

Мне хотелось узнать, зря я страдал или нет.

— Пока не знаю, — ответил Мо Сянь. — Если сейчас без иголок хаотичная ци потечёт по каналам, значит, получилось. Если же нет, то…

— То что? — спросил я.

— То завтра попробуем снова, а сегодня вам придётся сократить своё пребывание в деревне. По-хорошему вам туда вообще сегодня не нужно… Это может нанести вред вашей ци. Но ваши обычаи… Ваши варварские обычаи!.. — китаец осуждающе нахмурился.

Я, признаться, разозлился.

Нет, это не мой мир! Точнее, не мой родной! Но не китайцам судить, какие у нас обычаи! И никаким другим народам! Пусть разбираются в своих обычаях, а в наши нечего нос совать.

Поэтому я выпрямился и жёстко произнёс:

— Это моя страна и это мои люди! Поэтому я пойду и сделаю всё, что требуется! Какой же я барин, если буду думать только о собственном благополучии?

Китаец тут же выставил перед собой соединённые в круг руки и поклонился — чуть глубже, чем обычно:

— Простите меня, молодой господин.

И остался согнутым до тех пор, пока я не сказал уже помягче:

— Славяне никогда не были индивидуалистами и никогда не ставили свои интересы выше общественных.

Конечно, я кривил душой. В любом обобщении всегда есть исключения. К тому же я говорил скорее о своём мире, чем об этом — об этом я ещё ничего не знал. Но я точно знал одно — нельзя допускать вот такого снисходительного тона. Стоит допустить, и сразу начнётся: люди первого сорта, люди второго сорта, вовсе не люди…

Знаем, плавали! Для меня это неприемлемо. Можно судить отдельного человека, но говорить, что вот эта нация так себе — это неправильно. Хотя признаюсь честно: иногда и самому хочется обобщить…

Но я не позволяю себе этого делать. Потому что в любом народе есть выдающиеся личности и есть отъявленные мерзавцы. В любом! И судить нужно каждого человека конкретно за его дела, а не за принадлежность к нации!

Приняв извинения китайца, я попытался расслабиться, но у меня плохо получалось. Всё-таки его слова выбили меня из расслабленного состояния.

Однако, я продолжал сидеть, и даже закрыл глаза, чтобы расслабиться. Но какой там! Я был зол! И не просто зол, а в бешенстве!

Даже не знаю, почему меня так сильно зацепили слова китайца, ведь ещё некоторое время назад я сам раздумывал о том, что прилюдное восхваление Рода меня не устраивает.

Я глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Всё-таки нужно сосредоточиться на каналах. Не хочется ещё раз становиться подушечкой для иголок…

Но как же бесит, блин!

Я понимал, что завёлся. Завёлся настолько, что привычный приём с наблюдением каналов не сработал. И мне было это странно. Я никогда раньше не был таким приверженцем идеи равенства всех народов.

Ну как бы может и был, но я никогда об этом сильно не задумывался, а тут прям подгорело…

И тем не менее я постарался взять себя в руки. Вспомнил сослуживца старообрядца и начал дышать. Постарался полностью сосредоточиться на дыхании. Хотя прямо скажу, это было очень не просто!

И тут почувствовал пальцы на своём запястье.

Открыл глаза и увидел встревоженного китайца.

— Что-то не так? — спросил я у него.

— Такое ощущение, что ци разрывает вас изнутри, — с тревогой в голосе сказал китаец.

— В смысле? — не понял я, чувствуя, как внутри меня взметнулся вихрь, готовый снести тут всё к херам.

Китаец промолчал, и продолжил тщательно вымерять пульс, всё больше бледнея.

— Что? — довольно-таки жёстко спросил я.

— Ничего не понимаю, как такое может быть, — пробормотал китаец и снова взялся мерить пульс.

— Да объясни ты по-человечески! — рявкнул на него я, понимая, что ещё чуть-чуть, и сверну ему башку.

— Такое ощущение, что ваша ци одновременно течёт в противоположных направлениях.

— Ну и что? — спросил я, вспоминая, как отстраивал вторую систему каналов и направлял течение потоков.

Китаец удивлённо посмотрел на меня, как будто я задал глупейший вопрос.

— Но так не бывает! — воскликнул он.

— Раньше не было, теперь есть, — пожал я плечами. — Так почему разрушает-то?

— Ну как же? — китаец беспомощно развёл руками. — Ведь это же… Оно же в разные стороны… Тело не выдержит ведь! Не было ещё такого!

— Подожди! — остановил его я. — Ты мне скажи, как с этим справиться?

— Перенаправить поток?.. — неуверенно пробормотал китаец. — Но, когда он запущен, как сменить ему направление? Даже не представляю, какая для этого нужна сила? А перенаправишь, и что? Где гарантия, что оно не вернётся как было? — китаец был явно растерян.

Я зацепился за слова перенаправить поток, и взглянул на все эти каналы внутренним взором.

Тот первый тёк себе и тёк, и золотая горошина плавала в широкой чаше, соединяя лучиками все каналы. А вот вторая система…

Я хорошо помнил, что она сразу стремилась именно в этом направлении и видел, что ветерок, который создавали иголки, не смог бы повернуть движение вспять. Всё, что я сделал, это упорядочил движение, которое и так было.

— Повернуть вспять не получится, — сказал я Мо Сяню. — Он сразу был направлен именно в эту сторону. Первый поток двигался нормально, а второй — в обратную сторону. Я только помог ему — сделал для него русла. Так что давай думать, как сделать так, чтобы меня не разрывало?

Китаец снова поглядел на меня, но теперь уже внимательно.

— Так это вы сделали, молодой господин? — спросил он.

— Я, — подтвердил я свои слова.

Мо Сянь сразу же поверил мне и задумался.

Когда Мо Сянь снова посмотрел на меня, ароматическая палочка сгорела до половины.

— Я вижу пока только один выход, — сказал он.

— И какой же? — спросил я.

— Усиление самоконтроля. Если для обычного человека потеря самоконтроля нежелательна, то для вас, молодой господин, это может стать смертельным.

Признаться, чего-то такого я и ждал. И когда услышал, то совсем не обрадовался. Потому что самоконтроль никогда не был моей сильной стороной. Взять тот момент, как я умер в своём мире. Будь самоконтроль у меня чуть лучше, я не пошёл бы крошить этих ублюдков. Ну или не действовал бы сгоряча.

С другой стороны, я перестану быть собой, если начну прощать всех мразей.

— Вам нужно будет развивать оба потока одновременно и равномерно, — продолжал наставлять меня Мо Сянь.

— Ну, это-то понятно, — перебил его я. — Ты объясни, что это означает на практике?

— Много… — сказал Мо Сянь. — Очень много тренировок! И с дедом Радимом, и со мной.

— Угу, — согласился я. — Это как раз то, чего я хочу.

— Очень хорошо! — похвалил меня китаец.

Видимо он готовился к тому, что сейчас придётся убеждать меня.

Но нет, убеждать меня не надо. Я должен стать сильным. И если для этого нужно две тренировки в день и каждый день, я буду вкалывать!

Тем более, что я лучше стал чувствовать тело, которое мне досталось. Поначалу-то был как в неизвестном скафандре, тактико-технические характеристики которого мне не знакомы. Ну а теперь я более-менее освоился.

Что ж, цель у меня была — отомстить его светлости князю Волкову Александру Петровичу за то, что он отдал распоряжение убить детей. Отомстить ему и его людям.

Чёрного колдуна я уже убил, как говорят, хотя сам я этого не помню. Но я прекрасно понимал, что чёрный колдун только исполнитель. И пока я не разберусь с предводителем, мы не можем быть в безопасности — по нашу голову придут и другие.

У меня есть ещё тридцать шесть дней до того, как я должен буду отправиться в академию.

Но теперь я примерно понимаю, в какую сторону мне двигаться.

И сидеть, ждать, пока догорит ароматическая палочка, мне было уже невыносимо. А потому я поднялся и сказал Мо Сяню:

— Спасибо за помощь. Сегодня после посещения деревни продолжим. А сейчас я должен идти. Там управляющий мне что-то хотел сказать.