Революция демонолога

Глава 26

Меридия. Перекресток на северо-восточном тракте .

В этих краях уже выпал и лег, не спеша таять, плотный снег. Торговые караваны, пропавшие на время конфликта с Крэландом, вновь возобновили свой ход. Купцы спешили нагнать упущенную прибыль, перевозя товары как встарь — из одной страны в другую.

Конечно, последствия войны до сих пор встречались на дороге. Хватало и выжженных поселений, которые пока никто не спешил восстанавливать, и разжиревшего зверья, ждущего удобного момента, чтобы разорвать неосторожного путника посреди ночи.

Но сегодня на выложенном булыжником тракте, припорошенным снегом и покрытым коркой первого ледка, было довольно оживленно. Встретились сразу три каравана — идущие с запада торговцы двигались в Крэланд, чтобы распродать там зерно, которого в Меридии хватало, а на участвовавших в мятеже землях попросту не существовало.

С юга двигался вооруженный до зубов отряд без гербов. Наемники сторожили несколько крытых повозок. О содержимом говорить не требовалось — металлические слитки, награбленные в осиротевшем королевском домене, в Крэланде ценились крайне высоко. Настолько, что торговец, везущий этот груз, не поскупился нанять два десятка псов войны, чтобы только добраться в целости и сохранности. А как известно, купцы — народ прижимистый, и если вложение денег не принесет прибыли хотя бы на триста процентов, они и не почешутся.

Из Крэланда же шла вереница телег. Некогда этот караван был королевским и развозил всех желающих за малую плату. А теперь с ним передвигались беженцы из Крэланда, которым хотелось убраться подальше от войн королевства. После краткого, но очень серьезно ударившего по простолюдинам мятежа да конфликта с Меридией, а после и затянувшейся резней против Аронии желающих покинуть страну было в избытке. И бежали эти простолюдины в ближайшие страны, где у них была возможность жить по-людски, а не смотреть на пепелище, оставшееся от родного дома.

Встретившись на перекрестке, все три каравана остановились на ночь. Обычное дело — время позднее, рядом такие же простые люди, как ты сам. Да и облик наемников внушал доверие. Взять-то с беглых крестьян было нечего, они последние куски хлеба доедали. А везущие зерно купцы тоже не спешили ночью мчаться по тракту, рискуя нарваться на разбойников или хищников.

Так что возник небольшой лагерь на перекрестке, повозки и телеги расставили кругом, а люди расположились внутри. Выставленная охрана смотрела на пустой тракт, выискивая возможных лихих людей, подбирающееся к живым людям зверье. Ну или на худой конец сборщика налогов. Ведь известно же, что именно они во всем виноваты, достаточно спросить любого торгового человека.

На кострах приготовили нехитрый походный ужин, но — каждый караван потреблял только свое. Исключения не делали даже для воды. У всех свои запасы, и кормить лишние рты никто не хотел.

Среди беженцев имелась интересная группа братьев Райога. И в первую очередь привлекала она внимание своей молодостью. Редко можно было встретить двадцати-тридцатилетних братьев, намеревающихся устроить свою жизнь в другом королевстве. Слишком сильно не любили служители создателя конкуренции в своих рядах.

Впрочем, для лагеря сегодняшней ночью именно священники стали настоящим развлечением. Ни один из них не старался читать морали и нотации, не рассказывал о достойной жизни, за которую будет не стыдно предстать перед Райогом.

Нет, клирики рассказывали о своем путешествии по свету, и смешных и забавных случаях, которым стали свидетелями. Вскоре беседа оживилась, последнее недоверие растаяло. И даже наемники улыбались, слушая рассказы брата Климента — старшего среди священников.

— …вот такие дела, господа, — закончил он очередную историю и тут же поднялся на ноги. — Мне нужно отлучиться. Братья, дайте людям еще духовной пищи. Ночь холодная, дорога тяжелая. Нужно поддерживать друг друга.

Добравшись до выгребной ямы, которую вырыли здесь совместными усилиями люди трех караванов, брат Климент расстегнул свою рясу и приготовился к тому, зачем пришел. Но взгляд его зацепился за черную стену деревьев, и священник замер, вглядываясь во тьму.

Показалось или нет? Вроде бы мелькнуло что-то на высоте человеческого роста.

Оправив одеяние, клирик сунул руку в один из многочисленных карманов и сжал маленький амулет. Сознание тут же прочистилось, тело наполнила бодрость, как будто брат Климент не топал целый день на морозе рядом с телегой, а сладко спал. Заклинание, вложенное в артефакт работы аронийских мастеров, подействовало как обычно.

Продолжая вглядываться в стену не таких уж и далеких деревьев, священник переместил руку в другой карман. Привычно нащупав тонкий кастет, продел в него пальцы. Одно плавное движение, при котором никто бы не разглядел магического оружия на кисти клирика.

Отряд аронийских ликвидаторов, который возглавлял Климент, специализировался на убийстве одаренных. И несмотря на относительно молодой облик, мужчина был достаточно опытен, чтобы почуять рядом посторонние чары.

Очень слабый след в эфире, и кто-нибудь другой его бы не заметил. Но брат Климент его уловил и сразу понял, что поднимать панику поздно.

С недавних пор все аронийские священники опасались демонологии. Всего лишь один бастард смог порушить планы всего клира, а позднее еще и грабил арсеналы с превосходным оружием Аркейна.

Чего брат Климент никак не мог ожидать, так это встречи с проклятым чародеем в Меридии.

В лесу вновь мелькнули два огонька, и теперь священник был уверен: перед ним тот самый одержимый, который вырезал всех попадающихся на пути братьев Райога.

— Выходи, — негромко позвал брат Климент.

Меж деревьев проступила фигура, а затем свет звезд с неба явил клирику молодого человека в белой рубашке. Его глаза горели демоническим огнем, в отведенной в сторону правой руке вспыхнуло яркое оранжевое пламя. Приложив указательный палец левой руки к губам, демонолог вновь отошел под тень деревьев.

Однако флер заклятья, вспыхнувшего на ладони демонолога, оставило четкий след, и брат Климент пошел в лес, внимательно глядя под ноги.

Стоило войти на несколько метров вглубь зарослей, клирик остановился у весело потрескивающего маленького костра, на котором булькал мясной бульон. По обе стороны хитро спрятанного огня стояли походные стулья. На одном из них уже сидел маг.

— Садитесь, брат, — предложил тот, будто на его руках не было стольких смертей среди аронийского клира. — Нам есть о чем поговорить.

У священника в левой руке уже был зажат специальный амулет. Все братья, шедшие с ним на задание по устранению герцога Торна, сейчас четко ощущали, где находится их лидер. Подать им сигнал было делом одного прикосновения.

Однако что-то не давало брату Клименту так поступить. Почему-то казалось важным услышать, что решил рассказать ему противник.

А потому он сел на свободный стул и замер.

Киррэл Шварцмаркт усмехнулся, глядя на него.

— Я знаю, что вас послали убить Максимуса Торна, — произнес демонолог. — И также знаю, что вы понятия не имеете, что вас ждет в Хоккене. Но это я готов исправить прямо сейчас.

Он достал из кармана лежащей рядом сумки небольшой кристалл и бросил его священнику. Камень сверкнул в пламени костра, и артефакт сменил хозяина.

Ощутив силу в кристалле, брат Климент нахмурился. Взглянув на предмет в своей руке, священник замер.

Перед его глазами в одно мгновение промелькнуло все то, что богиня Мархана когда-то показала Киррэлу. А затем пошли современные записи, уже в виде сухих фактов.

Голос демонолога вторгся в сознание священника, рассказывая в деталях, что случилось в Хоккене, как герцог Торн стал королем, и чем он угрожает Эделлону одним своим существованием.

Несколько раз моргнув, брат Климент бросил кристалл обратно.

— Зачем ты мне все это показал? — спросил он, чувствуя оторопь перед сидящим напротив него человеком.

О подобной магии, записывающей образы, клирик лишь слышал из старых преданий. Утраченное искусство времен расцвета единой Империи вдруг оказалось в его руках.

Киррэл Шварцмаркт вновь усмехнулся.

— Ты не успеешь добраться до столицы Хоккена вовремя, — произнес он. — Но я смогу открыть для вас дорогу. Мои чары доставят вас прямо к воротам города. И дальше все будет зависеть только от вас самих.

Задавать вопрос, почему же демонолог не избавит мир от Торна сам, брат Климент не стал. Ответ был очевиден: барон Чернотопья не хотел рисковать собой, а еретиков Аронии ему не жалко.

— Я слушаю, — кивнул священник.

Хоккен, центральное графство Мойран .

Командир дружины ее сиятельства набросил металлический засов на тяжелые толстые двери, усиленные стальными полосами, и отступил на шаг, вынимая меч из ножен на поясе. Легким движением скинул с плеча щит и приготовился подороже продать свою жизнь.

После того, как Торн узурпировал трон, во всем королевстве стала ослабевать магия. Понемногу, едва заметно, но постоянно. И вот уже некогда непобедимые воины, обеспеченные защитой от любой угрозы, вдруг стали лишь умелыми рубаками, не способными более отбиваться от вражеских чар.

Не миновала эта участь и усиленные с помощью древних заклинаний укрепления. Чем дольше сидел на троне новый король, взявший себе имя Максимус Второй, тем быстрее выдыхалась защита родовых замков.

И именно в этот момент начался кошмар, о котором никто и подумать не мог. На территорию Хоккена прорвались чудовища. Они пришли в огромных количествах, сметая все и всех на своем пути. Без магической поддержки им никто не мог оказать достойного сопротивления.

Графство Мойран было красивым и безопасным местом. Здесь на протяжении столетий не было ни конфликтов, ни войн. Даже разбойники не спешили творить свои бесчинства на этой земле. Теперь же вместо радостных улыбок на лицах жителей отпечаталась скорбь и смирение.

Нашествие чудовищ не оставляло надежды никому. И помощи ждать было неоткуда.

— Ваше сиятельство, прошу вас, не подходите к окнам! — выкрикнул капитан, обернувшись к своей госпоже.

Демоны уже прорвались в замок, и за крепко-накрепко закрытыми дверьми слышались стоны раненых и погибающих. Дружина графства еще оказывала последнее отчаянное сопротивление, но было ясно, что это бесполезно.

Девушка шестнадцати лет, одетая в праздничный наряд, изрядно перепачканный кровью и грязью, тряслась от пережитого ужаса. Ее расширенные глаза не отпускали своего капитана — уже пожилого мужчину, которого графиня помнила с раннего детства.

Сегодня был ее день рождения. Все графство праздновало вместе с семьей правителя. И в этот же радостный и полный счастья день вся семья владетелей Мойрана оказалась убита на глазах девушки.

Капитан был прав. Теперь она, Изабелла Мойран, была графиней этой земли. Земли, которую терзали потусторонние твари.

Девушка приоткрыла рот, чтобы что-то сказать, но в этот момент в двери с силой ударили с другой стороны. Металлический засов с оглушительным лязгом погнулся, и капитан с проклятием отошел еще на шаг. Что бы ни ломилось в покои последней представительницы графского рода, оно было невероятно сильно.

Мужчина чувствовал, как по спине течет липкий пот страха. Но лишь сильнее стиснул рукоять меча, когда-то зачарованного, чтобы прорубать самые крепкие магические доспехи, а теперь ставшего просто заточенной железкой.

Удар в створки повторился, и на этот раз в центре изгиба засова появилась трещина. Стало очевидно, что еще одного толчка запор не переживет, и капитан вдохнул поглубже, на мгновение прикрыв глаза.

Он слышал донесения от своих людей, что братья Райога стали призывать людей покинуть королевство как можно скорее. Пророчили смерть и несчастья всем, кто не послушается. Рассказывали о кровавых жертвоприношениях нового короля и о том, что милость Райога для Хоккена теперь окончена.

Тогда капитан счел их попыткой присоединить графство к назревающему мятежу. Отец Изабеллы, граф Альберт Мойран, уже неоднократно получал завуалированные приглашения к участию в свержении узурпатора. И крики священников казались продолжением этих уговоров.

Никто не мог знать, что в кои-то веки братья Райога окажутся правы, и для Хоккена действительно пришла пора расплачиваться за то, что на троне страны оказался недостойный править человек.

Заговорщикам не хватило времени, чтобы осуществить свой замысел. Они увязли в разбирательствах и спорах между собой, пытаясь поделить власть, которая упадет к ним в руки после смерти Торна. Капитан знал из первых уст, что граф Альберт все же решился присоединиться к другим аристократам в этом дурном деле. Но никогда бы старый воин не поведал об этом Изабелле, для нее отец должен был оставаться все тем же прекрасным, благородным человеком, стоящим на страже справедливости в графстве.

Новый удар пришелся в двери, и засов со свистом улетел прочь, расколовшись на две неравных части. Капитан взревел, нагнетая ярость, выплескивая всю злость и собственный страх, что успели поселиться в нем за это время.

Чудовищная уродливая туша похожего на огромную бочку монстра застряла в проходе, и у последнего воина графства Мойран появилось немного времени, чтобы нанести свой удар. Капитан слышал испуганный крик за спиной и бросился вперед.

Клинок описал дугу, устремляясь к потусторонней твари…

И ударил самым кончиком об пол.

Несколько секунд капитан смотрел туда, где только что стояло невообразимо отвратительное чудовище.

Коридор был абсолютно пуст, ни бочкообразного гиганта, ни других монстров будто и не существовало. Лишь устроенный тварями погром да пятна крови, оставшиеся от дружинников графства, свидетельствовали о том, что случившееся все же не было сном.

Не тратя времени на раздумья, капитан обернулся к Изабелле и тут же поспешил схватить ее за руку. Девушка, еще несколько секунд назад находящаяся в ступоре, замерла с ножом у собственной груди и готовилась прервать свою жизнь, лишь бы не достаться демонам.

— Ваше сиятельство, — без какого-либо пиетета перед юной аристократкой мужчина выбил оружие из рук графини. — Я не знаю, что случилось и куда делись эти твари, но нам нужно немедленно уходить!.. Здесь мы в ловушке. Вы обязаны спастись! Слышите, ваше сиятельство?!

Изабелла вздрогнула, приходя в себя, вновь посмотрела в сторону дверей. И, обессилев от всего случившегося, упала в обморок. С проклятьем вогнав меч в ножны, последний защитник графства Мойран поднял невесомое тело своей госпожи на руки и пустился бегом из родового замка.

День, когда Изабелле, графине Мойран исполнилось шестнадцать, стал ее вторым днем рождения. День, когда Киррэл «Чертополох» Шварцмаркт отозвал всех пришедших в Хоккен демонов.