Ревизор: возвращение в СССР 42

Глава 6

Москва, квартира майора Баранова

Вася Баранов стоял у распахнутого для проветривания окна, вдыхая ночной свежий воздух, пахнущий дождём. На душе у него было неспокойно.

Уже порядком времени Любаша на заводе провела. Но никаких результатов, которые можно было бы предъявить начальству, пока что не было.

Одна планёрка, на которой на него начали смотреть со скепсисом, уже прошла. Там всё на грани обошлось – ругать его ещё не ругали, но посматривали уже на него неодобрительно.

У Васи не было никаких сомнений в том, что на следующей планёрке, если не появится хоть каких-то результатов, его уже начнут откровенно ругать. А ведь ещё есть и генерал Брагин, который наверняка ждёт победных результатов от него. Теоретически ему самому уже стоило его набрать.

Но каждый раз, когда он протягивал руку к трубке, тут же её отдёргивал. Что он ему доложит? То, что ничего утешительного вообще не имеется в данный момент? Что его сотрудница просто гуляет на государственные деньги на своём предприятии?

Нет, он не сомневался в том, что Люба старательно пытается найти хоть какие–то улики, подтверждающие причастность среднего и высокого начальства завода «Серп и Молот» к совершению уголовных преступлений. Но опыта всё же ей критически не хватает. Может, в этом главная причина, что столько времени прошло, а никаких результатов ещё и близко нет.

Впрочем, он и не сомневался, идя в милицию, что работа у него будет очень нервной. Сосед-пенсионер, который 28 лет в милиции отработал, он его во всё посвятил. Так что нельзя сказать, что он пошёл в милицию, будучи наивным и неинформированным, как иногда в неё новички приходят.

Но одно дело – нервы в лихой погоне за преступником, которого ты всё же догонишь и посадишь. А другое дело – вот так переживать, что дело заглохло, когда ставки и ответственность так высоки.

В комнате стало совсем зябко. Да, уже не сентябрь, чтобы на ночь окно оставить открытым и так и спать.

Вздохнув с сожалением о том, что дальше погода будет только с каждым днём ухудшаться, Вася закрыл окно и отправился спать.

***

Москва, квартира Брагиных

На все выходные были дожди по прогнозу, так что от планов на поездку в деревню пришлось отказаться. В шесть вечера в субботу отправились в гости к Брагиным, как и в прошлый раз, прихватив с собой детей. Навозятся снова Андрюшка и Руслан вволю с Ларченком, Наташей и Женькой. Нравится им это, и есть и дополнительная выгода – потом и спать будут крепко.

Как оказалось, мы пришли последними. Когда Костя открыл нам дверь, я услышал из коридора:

– Таким образом, мы решили прибегнуть к бойкоту как последнему нашему оружию, чтобы заставить Карину одуматься и принести вам извинения, – вещала пылко Женька.

Мы вошли внутрь, и я поймал взгляд Миши, причем достаточно озадаченный. У меня создалось полное впечатление, что он тоже уже готов забыть об этом инциденте со сплетнями от Карины. Наверняка он тоже не ожидал, что Женька развернёт такую бурную деятельность. Ну и тем более ему ведь что главное – чтобы друзья его одобряли и поддерживали. Мы и одобрение, и поддержку продемонстрировали.

Женька ещё раза три в разных вариациях повторила все те шаги, что она собирается предпринять в понедельник в отношении Карины, когда наконец мне удалось перевести разговор в компании на другую тему, больше подходящую для субботнего вечера.

К тому времени я уже полностью убедился, что не только Миша, но и Наташа уже рады были бы забыть эту тему про Карину. Наташу в этом плане вообще было легко понять. Каждый раз, когда Женька вспоминала про Карину, она фактически напоминала ей, что ещё недавно её парень гулял с другой девушкой. Кому же такое постоянно слышать приятно будет? Тут уже плевать на извинения со стороны этой Карины. Забыть бы вообще напрочь про неё навсегда.

Понял по лицу и Кости Брагина, что ему тоже вся эта ситуация надоела до чёртиков. Он только что усилием воли не морщился, когда Женька иногда всё же вспоминала про то, что ей предстоит сделать в понедельник.

Но она, увлечённая своим решением восстановить справедливость, как она её понимала, ничего такого не замечала. Плохо она, конечно, всё же анализирует эмоции других людей, когда с ними беседует. То ли это ещё неопытность, понятная для этого возраста, то ли она вообще относится к категории тех людей, которые, когда чем-то увлечены, ничего и никого вокруг не замечают.

Начав с интересом размышлять об этом, подумал, что в некоторой степени Женька напоминает Диану в тот момент, когда та приехала в Москву. Правда, была и существенная разница.

Диана в тот момент интересовалась только собственными интересами и ради того, чтобы добиться чего-то для себя лично, была готова идти вперёд несмотря ни на что. А Женька у нас с тем же пылом отстаивает справедливость для других. Естественно, так, как ее понимает…

Да, реально, те мои вчерашние размышления о том, что ей бы на прокурора лучше учиться, похоже, действительно соответствуют правильному развитию её потенциала. Куда она всю эту энергию будет в каком-нибудь архиве девать? Там же работа достаточно простая. Во-первых, разложить всё по делам, чтоб каждая бумажка была на месте. Во-вторых, по запросам граждан и организаций выдавать им те документы, которые им по запросу с их стороны выдавать положено. Она же со своей тягой к отстаиванию справедливости взвоет там через пару месяцев со скуки…

Ну а с другой стороны… Учитывая, что тяга у Женьки к восстановлению справедливости так велика, отправлять ее на работу, где этим нужно постоянно заниматься, рискованно для семьи Брагиных… Костю жалко… Жена, которая и так готова постоянно воевать со всем миром за свою правду, получит еще и полномочия для этого от государства, и полностью уверится в том, что это ее миссия по жизни. Небось, на работе часто ночевать будет, и дома начнет вести себя с непререкаемой уверенностью в своей правоте. Костя будет жить с женой-фанатиком, и я не уверен, что он сможет долго это выдержать… Война Женьки с преступностью может превратить в пепелище ее личную жизнь… А ведь они только девочку из детдома усыновили. М-да. Повременю я, пожалуй, с такими рекомендациями… В архиве Женькин фанатизм особого вреда ее семье не нанесет. Там ее, если она переборщит, коллеги и начальство нафиг просто пошлют, и ее фанатизм не получит дальнейшего развития…

***

Италия, Больцано

Надо признать, что Фирдаус порядком перепугался, когда Диана ворвалась к нему с криком – «я все знаю». Поскольку он ей не изменял, версия могла быть только одна – его боевая жена все же прознала как-то про проблемы с сицилийской мафией…

Покорно покивал под ее крики о том, что она думает про их мужские тайны от одного из крупных владельцев акций «Роза Россы» – Дианы Эль-Хажж. Особенно не слушая, он больше переживал, что именно она сейчас, узнав про мафию, может отчебучить… Фирдауса очень впечатлил рассказ отца, что мафиози, если их хоть пальцем тронуть, начнут убивать всех мужчин в семье, включая, естественно, его. Он лично не был готов умирать за часть прибыли от чемоданов… И для отца и брата такой участи не желал. А перед глазами крутилась та картинка, когда они с Тареком застали Диану с автоматом Калашникова, отстреливающей мафиози. Перемежаясь с другой картинкой – когда она схватила Калашников, оставленный колумбийским боевиком, и вынудила их всех отпустить… Диана же сейчас точно выйдет на тропу войны, а значит – их всех обязательно убьют сицилийцы… Вот и стоило уезжать от грядущей гражданской войны в Ливане, чтобы погибнуть в спокойной Италии?

Но он был шокирован, когда жена, выплеснув эмоции, вдруг начала рассуждать логично и спокойно:

– Раз мы не можем просто перебить этих засранцев-грабителей, нам нужен другой план, как с ними покончить. Давай думать вместе, любимый.

Приятно удивленный тем, что, похоже, все же еще поживет, Фирдаус попробовал рассуждать, но что-то особенно хорошо это дело у него не пошло. По крайней мере лицо жены выражало большой скептицизм, когда он предложил возбудить иски против магазинов, продающих подделки:

– Я уже это с Тареком обсудила. Судиться можно годами… И даже если мы выиграем, то получим плохую репутацию. Крупный завод разоряет один за другим небольшие семейные бизнесы… Тут большая часть всех этих лавок и магазинов – семейные… Пресса поднимет шум не в нашу пользу. Мол, чемоданы клепает кто-то другой, а мы разоряем честных владельцев магазинов…

Других толковых вариантов Фирдаусу в голову не пришло. Диане, впрочем, тоже. Но ее указательный палец на правой руке, когда она рассуждала, отбрасывая одну идею за другой, периодически дергался, словно она нажимала им на спусковой крючок. Это зрелище пугало Фирдауса до коликов, поэтому он предложил:

– А давай попробуем посоветоваться с твоим братом? Все же всего этого чемоданного бизнеса вообще бы не было, если бы не его идеи. И по рекламе он дал совершенно шикарные предложения.

– Тоже уже думала об этом, – неохотно сказала Диана, – но неужели мы сами ничего не придумаем? Бесит, когда при любой проблеме мы вынуждены бежать к моему брату!

Фирдаус, все же, начал настаивать. Он был уверен, что только Павел способен полностью успокоить свою сестру и настроить ее на конструктив, чтобы она точно не сорвалась на какую-нибудь опасную для жизни стрельбу.

Диана, вздохнув, сказала:

– Давай хоть несколько дней все же сами подумаем. Если ничего толкового в голову не придет, то тогда уже к Паше отправимся. Вернее, ты отправишься – у меня же это рекламное турне… Там в него серьезные деньги вкинуты – я не могу его просто бросить и сбежать…

***

Москва, квартира Ивлевых

В воскресенье часов в десять утра Галия сняла трубку зазвонившего телефона и через несколько секунд меня позвала:

– Паша, это тебя! Эмма звонит.

– О, – сказал я. – Похоже, она вернулась уже из Святославля. Звонок-то не междугородний.

– Похоже, что так. – тихонько, чтобы не услышала Эмма, сказала Галия, передавая мне трубку.

– Привет. Ну что, ты уже в Москве, я так понимаю? – спросил я Эмму.

– Да, уже приехала, хотела с тобой встретиться, показать обе статьи. По Лосиному Острову статья уже готова, но, может быть, ты ещё что-нибудь подскажешь? А вот по Святославлю мне накидали такое огромное количество материалов, что я вся в сомнениях. Мне тут статей на пять хватит. Поэтому мне с тобой точно нужно посоветоваться, на чём лучше сделать основные акценты.

– Так может быть, ты тогда к нам в гости приедешь? Галия будет рада, давно тебя не видела.

Галия радостно закивала рядом со мной.

– Хорошо, Паша! И в самом деле, почему ты всё время к нам должен ездить? Буду через сорок минут.

Галия тут же ушла потрошить холодильник и наши запасы со всяким импортным. Надо и Эмму угостить, и подарочки какие-то подготовить для её детишек, чтобы с собой захватила. В этом плане радует, что запасы у нас очень серьёзные для того, чтобы порадовать двух детсадовцев.

Правда, когда она начала формировать пакет с подарками, я сразу же попросил её не класть туда жевательную резинку. Напомнил, что Никита всё же имеет проблемы. Мало ли он начнёт глотать эту резинку или вовсе ей подавится. Так что предложил ограничиться только безопасными сладостями.

По тому же принципу обошлись и без леденцов, хотя леденцы в целом я не одобрял и старался избегать их покупать – всё же это смерть для зубов. Мне такие подарки даже стыдно было бы раздавать детворе во дворе. Неприятно как-то делать всё, чтобы дети потом при посредничестве доброго дяденьки попали к суровому советскому стоматологу, который иной раз предпочтет вырвать зуб, чем его лечить.

Эмма пришла с двумя авоськами, помимо той дамской сумки, что у неё висела на боку. В одной авоське лежали шесть купленных недавно, судя по тому, что они были ещё тёплыми, булочек. А из другой авоськи она достала две папки: одну очень толстую, другую умеренной толщины. И тут же начала рассказывать нам с Галией и про то, как она без меня на Лосином Острове работала, и с гораздо большим энтузиазмом, как Славку увидела в воинской части под Святославлем! Сказала также с некоторым ужасом, сколько для неё всего подготовил командир воинской части под Святославлем. Ну да, полковник Нестеров и майор Лаптев – люди с воображением, и времени у них было достаточно… Что же они там для Эммы приготовили, раз папка такая толстая? Заинтересовавшись, я начал с изучения именно Святославской папки и её намёток по статье.

Изучив десятка полтора листочков с самыми разными историями, написанными солдатами и офицерами, я ей сказал:

– В любом случае не выкидывай эту папку. Потом заматереешь, станешь членом Союза журналистов, к тебе начнут относиться серьёзно, и ты на основе этих маленьких историй сможешь целую книгу опубликовать. Назовёшь как-нибудь красиво: «100 историй советских солдат мирного времени», а потом какое-нибудь издательство у тебя ее возьмет и тиражом 200 000 экземпляров забабахает.

– 200 000! – ахнула Эмма.

– Ага, тебе за это тысяч 20, наверное, а то и 30 тысяч рублей гонорар выплатят.

– Сколько? – спросили хором Эмма и Галия с выпученными глазами.

– Ну да, а вы разве не знали, что успешные писатели – самые богатые люди в СССР? Даже золотодобытчикам успешным вряд ли получится за ними угнаться. Есть такие, что миллионы рублей уже заработали.

– Миллионы? – спросила Галия, а Эмма просто хватала ртом воздух, словно рыба, выброшенная из воды. Глаза у нее по-прежнему были выпучены, что создавало полную аналогию.

– Да я не шучу, если честно. Если у тебя есть с десяток книг, которые регулярно переиздают вот такими тиражами, то лет за двадцать миллион запросто скопиться может. А дальше начнет уже и второй копиться. Другое дело, на что потратить и первый-то миллион… Вот вопрос из вопросов…

– Так если так, то зачем ты статьи эти пишешь за какие-то тридцать рублей за штуку? – возмутилась хозяйственная Галия. – Ты же умеешь писать красиво, пиши тогда лучше книги сразу. Приятно будет знать, что у тебя в загашнике двадцать тысяч рублей лежат…

И ведь не скажешь ей, что пусть и не двадцать тысяч, но уже прилично так денег таки уже лежат в загашнике… Я усмехнулся и принялся разъяснять девушкам:

– Чтобы на такие вот тиражи выйти, надо, чтобы тебя нормально воспринимали те, кто такие решения по тиражам принимают. Чтобы на каждую твою поданную в издательство рукопись не подавали параллельно десятки анонимок и жалоб. Вот представь, напишу я книгу, пусть даже очень хорошую, и принесу ее в издательство. Знаешь, что дальше будет? Соберутся потом они там, сплошь люди за сорок и пятьдесят, и начнут обсуждать не мою книгу и ее качество, а мой возраст. Как так, никто его не знает, и такой молодой – нельзя ему давать издать эту книгу большим тиражом. Да и небольшим нельзя, а то зазнается. Мы вон сколько к изданию первой книги ползли, все колени посбивали. А ему вот так все достанется, на халяву, когда у него еще молоко на губах не обсохло? Так что сначала надо репутацию наработать, известность. Одно дело вот так препоны ставить молодому и зеленому, которого никто не знает, а другое дело – человеку с репутацией.

– То есть ты в принципе не против книгу написать и такой гонорар получить? – вычленила главное в моих рассуждениях Галия.

– Почему бы и нет? Я ведь могу это сделать в действительности. Но сначала получу известность как журналист. Потом опубликую сборник своих статей и стану членом Союза журналистов. Потом на этом основании проникну и в Союз писателей, примелькаюсь там. И только когда решу, что меня уже более-менее нормально там воспринимают, пришло время, начну писать книгу.

– А потом уже будешь думать, куда миллион девать, – попробовала пошутить Эмма, явно начиная приходить в себя от первоначального шока.

– Нет, на самом деле, это первое, что нужно обдумать, прежде чем писателем становиться, – с серьезным видом сказал я ей, чтобы разрядить атмосферу.

Эмма хмыкнула. Галия тоже. А потом жена сказала Эмме:

– Вот видишь, как хорошо, что ты в Москву перебралась! Ты же ведь тоже можешь по этому пути пойти вслед за Пашей. Начнешь со статей в газете, потом во все эти союзы вступишь, а потом и книга твоя огромным тиражом в продаже появится.

– А я тебе посоветую, что с миллионом твоим делать, – с серьезным видом продолжил я.

– Ох, – покачала головой недоверчиво Эмма, но я видел, что идея запала ей в голову. – Давайте пока что с этими двумя статьями для «Красной звезды» разберемся.

***

Токио, Министерство внешней торговли и промышленности

Министр Кэйсукэ Хаяси с интересом распаковал письмо, присланное помощником его хорошего друга – послом Японии в Советском Союзе.

Давно они с ним уже, правда, не виделись, с прошлого года, когда тот в отпуск приезжал. Да и то отпуск достаточно короткий – переговорили буквально часа полтора.

Письменной перепиской они тоже не баловались. Дружба дружбой, но оба были чрезвычайно занятыми людьми и в ущерб работе дружеской болтовнёй злоупотреблять были не готовы.

Их многое объединяло, они были друг на друга чрезвычайно похожи. Сразу по многим параметрам. Оба были сторонниками жёсткого реванша после поражения во Второй мировой войне.

Если не получилось взять своё в этом мире военной силой, надо использовать другие способы. Для них это было аксиомой.

Оба были согласны, что без новых технологий Япония не сможет добиться никакого реванша. Понятно, что министр внешней торговли и промышленности делал всё, чтобы японская промышленность совершила как можно быстрее мощный технологический рывок, который позволит её подтянуть к уровню западных экономик, а ещё лучше – позволит со временем превзойти их уровень.

Оба были видными активистами Либерально-демократической партии Японии, и оба на редких встречах сожалели о том, что в ней так много коррупции. Хотя и понимали, что коррупция – это часть японской политики, от которой вряд ли когда-то удастся избавиться.

Так что министр был уверен, что ради какой-то ерунды его друг не будет его тревожить. Явно он раздобыл в СССР что-то достаточно интересное для него и полезное.

Прочитав присланную тем переведённую на японский язык статью, он задумчиво кивнул. Неожиданно, можно сказать, очень даже неожиданно.

Статья была полна такого безудержного оптимизма в адрес перспектив японской экономики и её технологического развития, что выступи он сам с такими идеями на заседании правительства, его подняли бы на смех, назвав безнадёжным мечтателем.

Тем более неожиданно было получить такой вот текст из крупной советской газеты от советского журналиста.

Что бы это могло значить? Неужели Советы настолько серьёзно анализируют развитие Японии и честно ожидают от японской экономики таких вот совершенно неожиданных для самих японцев перспектив?

Или это какая-то попытка сбить их с толку, разрушить союз с Америкой, рассказывая сказки об их грядущем величии, которое позволит не опираться так сильно на американцев, как это необходимо сейчас для элементарного выживания в регионе, где практически все ненавидят Японию из-за тех территориальных захватов, что она совершала во время Второй мировой войны?

Впрочем, министром быть хорошо. Когда у тебя есть какие-то сомнения, ты можешь достаточно быстро получить компетентные точки зрения от своих сподвижников.

Вызвав помощника, он велел:

– Соберите через два часа внеочередной совет. Прямо сейчас размножьте на каждого члена совета вот эту статью и убедитесь, что все они её тут же получат.

– Да, господин министр, будет сделано, – поклонился его помощник.

Статья, написанная русским журналистом, была единственным пунктом обсуждения внеочередного совета, и точки зрения членов совета разделились.

Часть выступала за то, что русские, изучив деятельность их министерства и оценив те огромные вложения, которые сделаны в технологическое перевооружение, в полной мере смогли оценить грядущие результаты.

Правда, даже сторонники этой точки зрения говорили, что таких результатов они сами не ожидают получить, и расчётов на них тоже нет. Из опасения сглазить.

Подумать только, предрекать Японии возможность стать второй в мире крупнейшей экономикой, стать главным поставщиком высокотехнологичных товаров на рынок США, Европы – да, всего этого очень бы хотелось, но это же какая-то прямо мечта.

Сторонники второй точки зрения упирали на то, что это попытка идеологического раскола между Японией и США, предпринятая коварными русскими коммунистами. Мол, они решили пойти этим путём, прекрасно зная, что японское посольство, как и другие посольства, постоянно знакомится с их газетами.

Жаркое обсуждение продлилось почти час. Последние минут десять никаких новых точек зрения не появилось, что заставило министра прервать совещание.

– Достаточно, ваши точки зрения я услышал. Поступим следующим образом: эту статью и краткий протокол нашего совещания мы отправим премьер-министру и министру иностранных дел. И уже они, если захотят, ознакомят меня со своей точкой зрения по этому поводу.

Члены совета поклонились министру и вышли. И он сам, и они знали, что последнюю вежливую формулу он использовал сугубо потому, что так положено по этикету.

Он был не просто министром в этом правительстве – он был очень влиятельным министром. Поэтому ни у него, ни у членов его совета не было никаких сомнений, что и премьер-министр, и министр иностранных дел при первой возможности свяжутся с ним, чтобы переговорить по этому поводу.

Они тоже, как и он, были японскими националистами. Для них тоже Япония была превыше всего. Так что обоим тоже будет интересно понять, чем является эта статья – искренним осознанием русскими потенциала и перспектив будущей Японии или попыткой расколоть теснейший альянс между Японией и Соединёнными Штатами Америки.

Дочитали главу – порадуйте автора, поставьте книге лайк, если еще не сделали этого раньше! Вам несложно, а мне – приятно!!! https://author.today/work/473990