Ревизор: возвращение в СССР 42

Глава 13

Москва, квартира Ивлевых

Договорили мы с высокопоставленным комсомольцем. Смотрю, а Тузик стоит у двери и всячески намекает, что очень неплохо было бы туда выйти…

Эх, как здорово было летом. Погода хорошая, Валентина Никаноровна по вечерам с детьми гуляла к нашему возвращению, и Тузик выгуливался по полной программе.

Сегодня, видимо, сочла вечером, что погода не очень удачная для прогулок, вот и Тузик остался невыгулянным. Пришлось снова переодеваться во что-то, в чём можно пусть даже и вечером в темноте на улицу выйти.

Вышли. Тузик сразу же бросился в ближайшие кусты свои дела делать. Слышу издалека звуки разговора, а вскоре различил, что один голос точно мне знаком – явно там Иван с какой-то женщиной возвращается.

Подойдя поближе, попали в свет фонаря. Ну точно, Иван, и женщину рядом с ним узнал – это та самая Марина, которая у него на дне рождения внезапно появилась, подружка Лины.

Настроение, конечно, немножко испортилось. Не понравилось мне, как эта Марина на меня пыталась вешаться, пока на Ивана не переключилась. Если она вдруг то же самое устроит, то Иван однозначно обидится.

Вон он как жадно её за локоть к себе прижимает, но и не уйдёшь уже никуда. Не бежать же вслед за Тузиком в те же самые кусты…

– Привет, Иван! Привет, Марина! – вежливо поздоровался я.

– О, Паша, привет! – радостно сказал Иван, – видишь, с какой я шикарной женщиной!

Ясно, пьяненький уже, и прилично. Марина, правда, такой же оказалась. Общаться из-за этого особо смысла не имело, так что я спровадил их в подъезд и облегченно выдохнул. Не факт, что они вспомнят завтра, когда протрезвеют, что меня видели вообще…

Тузик еще минут пять погулял, и подскочил ко мне – мол, дела сделаны, можем идти домой. Образцовый он пес, что есть, то есть. Повезло мне с ним. Есть же такие псы, что еще и заставят побегать за собой хозяина, чтобы домой загнать. Видимо, Тузику хватает нашей беготни по утрам, все же он дворняга, а не какой-нибудь там пес охотничьей породы, которому полчаса по утрам не хватает, чтобы набегаться вдосталь…

Уже подходя к подъезду, услышал, как меня кто-то окликнул:

– Паша, привет!

Обернувшись, увидел догоняющего меня улыбающегося Мартина.

– Привет, Мартин! – поздоровался с ним. – Ты чего такой радостный?

– Да я помогал Луизе в общежитие из больницы перебраться, – поделился счастливый немец. – Она выздоровела. Но столько вещей накопилось, пока она лежала там, сама бы ни за что не справилась.

– О, рад слышать, – улыбнулся я. – Передавай ей привет и пожелания не болеть больше, когда увидишь.

– Хорошо, – закивал Мартин энергично. – Я к ней завтра после пар поеду, продуктов привезу. Ей только послезавтра на занятия.

– Понятно. Молодец, что помогаешь ей, – похвалил я немца. – Болеть в целом плохо, а в одиночестве – так вообще никуда не годится.

– Что ты, – замахал руками Мартин, – я ее одну не оставлю. Я и в больницу к ней почти каждый день ездил, еду возил и все необходимое. Луиза чудесная девушка, жаль, что так не повезло ей простудиться сильно.

– Ну, хорошо то, что хорошо кончается, – похлопал я Мартина по плечу. – Она молодая, сильная, с болезнью справилась. На картошку больше не поедет, надеюсь, так что все в порядке.

– И не говори, на картошку я ее точно больше не отпущу никогда, – заявил Мартин решительно. – Хватит и одного раза. Будем в кино ходить и в театр, там такой девушке самое место. Она же городская, из Берлина. Непривычная она к сельскому труду…

– Кстати, – вспомнил я, что хотел Галию с Луизой подружить, – вы же вроде в гости к нам хотели прийти вместе, помнишь? Но не получилось из-за картошки, а потом из-за больницы. Так приходите на выходных, может? Отпразднуем выздоровление, так сказать.

– Отличная идея, – оживился Мартин. – Луиза точно обрадуется, она даже в больнице вспоминала, что не смогла к вам в гости попасть. Я поговорю с ней.

– Прекрасно, – кивнул я. – Тогда сообщи, когда решитесь, все организуем.

На этом распрощались с немцем и пошли каждый в свой подъезд.

С улыбкой подумал, что Мартин, похоже, влюбился не на шутку в эту девушку. Совсем с другой стороны себя показывает. Раньше был чем-то типа вареной картошки в отношении девушек, даже с Илмой они больше беседы какие-то умные вели да за ручки держались. А тут немца как подменили. Жизнерадостный, веселый, в глазах мечтательность и одухотворенность. Приятно посмотреть. Хоть бы у них все сложилось хорошо с Луизой…

Но в подъезд я зайти так и не успел. Зашумел мотор машины, подъезжающей к нашему дому. Что-то большое, типа микроавтобуса. А это значит, что…

Ну да, так и оказалось! Ахмада из аэропорта привезли!

– Привет, привет! – радостно сказал он, пока ему шофер помогал чемоданы выгружать из салона. Я помог тут же, подхватив один из них, и Тузик тут же помогать начал, правда, по-своему, по-собачьи, прыгая вокруг Ахмада.

– Что ты так долго-то ездил в этот раз? – спросил я, когда довольный шофер, выгрузив последнего пассажира, из тех, что развозил по Москве после аэропорта, отъехал.

– Честно? Сам не знаю! – сказал Ахмад, подхватив второй чемодан. – Не я же себе командировку выписывал, начальство почему-то так решило… Дорога там крохотная, раз в десять короче той, ради которой мы в Якутию летали, а времени нам больше отвели на поездку… Разве что министр хотел, чтобы мы там в различных НИИ строительных, по которым нас все время возили, ума и знаний набрались… Ну разве что вот такое у меня предположение…

– Ну, зато командировочные хорошие будут, – сказал я.

– Это да, – согласился Ахмад.

Так за разговорами добрались до лифта, а потом и до квартиры Ахмада. Мы с Тузиком навязываться в гости не стали, хотя Ахмад меня, не знаю как Тузика, очень приглашал. Ну что я, не ездил в длительные командировки? Возвращаешься вот так, в темноте вечерней, и одна мысль – обнять жену и свалиться на диван. Самое то, чтобы быстрее в себя прийти. Нет уж, не буду ему мешать привычной схемой быстро прийти в чувство…

Договорились, что на выходных пересечемся. Может, если погода позволит, в баню съездим в деревню… Главное, чтобы дождей сильных не было, и дорогу не развезло…

С утра в четверг, как следует побегав с Тузиком, сел писать доклад для КГБ.

Уже планируя этим заниматься, внезапно сообразил, что писать мне особенно и нечего. Когда меня попросили сделать для КГБ в первый раз доклад по союзникам СССР по ОВД, я его очень качественно сделал… Практически всё, что тогда знал, хорошо тогда систематизировал и представил. Ну и в принципе я никогда и не был специалистом по Восточной Европе, чтобы что-то тогда важное упустить в том докладе…

Насколько помню, даже успел намекнуть, что и папа римский скоро будет при содействии Запада избран польского происхождения, сугубо для того, чтобы повлиять на трансформацию польского общества в пользу западных интересов, и повысить шансы отбить Польшу от дружбы с Советским Союзом…

До событий «Солидарности» сейчас ещё девять лет. Никакого нет смысла что-то по ним заранее говорить, разве что в общих словах.

Ну ладно, это всё же не повод не делать тот доклад, который вторично заказала КГБ. Решил, что скажу основные вещи, которые тогда говорил, немного другими словами с уточнением других важных аспектов.

Первый тезис взял о том, что события в Венгрии 1956 года, и в Чехословакии 1968 года показали, насколько на самом деле привязана Восточная Европа к Советскому Союзу, и об этом нам не стоит никогда забывать.

Там полно людей, которые хотят порвать с Советским Союзом на полном серьёзе, и вряд ли их число существенно уменьшилось после событий 1956 и 1968 годов…

Следующий тезис сделал по поводу того, что крепость отношений Восточной Европы с Москвой зависит сугубо от крепости самого Советского Союза. Чем слабее Москва, тем больше шансов, что Восточная Европа пожелает отделиться от неё, и тем больше ей будут помогать на Западе. Чем сильнее Москва, в том числе экономически и политически, тем спокойнее и плодотворнее будут её отношения со странами Восточной Европы.

Сейчас, возможно, этот тезис смотрится несколько банально, но во времена Горбачёва пренебрежение им обойдётся Советскому Союзу чрезвычайно дорого. Мало того, что он упустит всю Восточную Европу из-под контроля СССР, так ещё и откровенно прозевает тот момент, что она вся целиком войдёт в НАТО и станет использоваться уже против Москвы.

Может быть, если я сделаю этот акцент в своём докладе, то по этому поводу будет КГБ проявлять больше озабоченности и доносить её, в том числе и до Политбюро…

Хотя, впрочем, какая разница? Никак это не поможет стране, когда Горбачёв придёт к власти… На все мои предостережения, как и на предостережения КГБ, ему будет откровенно плевать. Не такой он человек, чтобы серьёзно воспринимать аналитику. Уж он точно за красивыми словами сути никогда не был способен увидеть…

Следующий тезис выдвинул, что Советский Союз должен быть самодостаточен по всем важнейшим товарам, которые производятся сейчас для поставок в Советский Союз на территории Восточной Европы, в том числе и для того, чтобы не возбуждать там иллюзии, что без Восточной Европы Советский Союз продержаться никак не может. А то чем больше у всяких панов представлений о собственной значимости, тем сложнее с ними по-человечески общаться.

Следующий тезис выдвинул о том, что снабжение товарами народного потребления в СССР должно быть не хуже, чем в той же самой ГДР или Венгрии. Разница сейчас отнюдь не в пользу Советского Союза, и результат тоже вполне себе понятен. Местные, когда туда приезжают из Советского Союза, и начинают метаться по магазинам в поисках того, чего в СССР нет, искренне считают, что у них всё лучше, чем в СССР. А как можно подчиняться Москве, если советские граждане живут хуже, чем в той же самой Польше или Венгрии? Нелогично как-то, с их точки зрения.

В общем, доклад вышло написать не так и просто, как хотелось бы, но что уж тут поделать. Что смог, то и написал.

Закончив работать над докладом, сложил распечатанный экземпляр в отдельную папку и сразу же положил в портфель, чтобы не забыть завтра ни в коем случае прихватить с собой, когда к Румянцеву поеду, а то мало ли что, позвонит кто-нибудь завтра внезапно по телефону, Галия или няня попросят чем-то помочь с малышами, или ещё что-то отвлечёт.

Впрочем, наверное, у каждого человека, у которого была достаточно насыщенная жизнь, есть что вспомнить по тому поводу, когда он что-то забыл с собой взять, что нужно было обязательно с собой прихватить. Вряд ли я одинок в этом отношении.

Зазвонил телефон.

Подняв трубку, с удивлением услышал голос Захарова.

– Здравствуйте, Виктор Павлович, – отозвался я на его приветствие.

– Павел, неплохо было бы, если бы ты смог сегодня ко мне в районе обеда подъехать, – сказал он.

– Сегодня, к сожалению, никак не получится, Виктор Павлович, – ответил я. – Мне в 2 часа на партсобрании грамоту будут вручать от КПК, а сразу после этого иду читать лекцию по линии «Знания» на Московский рынок.

– Вот даже как! – удивился Захаров. – Поздравляю. Серьёзная эта грамота, пригодится тебе. Ну, давай тогда завтра в районе обеденного перерыва пересечёмся. Удобно тебе будет завтра?

– Да, конечно, Виктор Павлович, завтра в два часа буду у вас.

– Прекрасно, как раз погуляем с тобой по парку, – ответил Захаров.

Положив трубку, понял, что вопрос будет какой-то специфический. Раз Захаров не хочет его в своём кабинете обсуждать.

Остаётся только надеяться, что ничего плохого у нас не произошло с нашими делами, хотя, в принципе, скорее всего, так оно и есть. В противном случае меня, скорее всего, Сатчан бы потревожил, а не лично Захаров. Вряд ли там уж такая прям серьёзная проблема, что только Захаров об этом не в курсе.

Ну и, конечно, успокаивал тот факт, что он не потребовал сразу же этим вечером встречаться. Значит, там что-то не очень срочное, которое вполне терпит.

Поработал ещё часик над очередным докладом для Межуева в запас и поехал уже на партсобрание.

На партсобрании, помня вчерашнее вручение в комсомоле, пристроился сразу же на первый ряд. Люди потихоньку собирались. Где-то без пяти минут два ко мне подошла Эмма Эдуардовна.

– Паша, – удивилась она, увидев меня в первом ряду. – А что ты сюда пошёл? Может, ко мне на пятый ряд сядешь?

– Увы, не могу, – сказал я, после того, как поздоровался. – Мне сегодня будут грамоту вручать, так что только первый ряд и подходит, чтобы ни с кем не толкаться и время не затягивать.

– А, ну тогда, конечно, – сказала она и прошла к себе на пятый ряд.

Уселся обратно, и больше меня никто не беспокоил. И соседи хоть перестали на меня с непониманием смотреть… А то да, собрались все серьёзные, уважаемые, седые, в основном люди, и тут какой-то пацан в их общество забрёл, что только недавно бриться начал…

Так что удачно Эмма Эдуардовна мне этот вопрос задала, по крайней мере, у них пропали вопросы, что я делаю в их серьёзной компании.

На сцене тем временем собрался полный комплект президиума, в составе которого я не знал только одного седого представительного мужчину в дорогих импортных темно-коричневых туфлях и не менее дорогом, богато выглядящем черном костюме.

Вот, скорее всего, этот товарищ и пришёл из КПК меня грамотой осчастливить…

Наконец, время пришло начинать наше партсобрание. Фадеев встал и сказал:

– Товарищи! Рад сообщить, что сегодня на нашем партсобрании будет присутствовать товарищ Кравченко Дмитрий Ильич, из Комитета партийного контроля при ЦК КПСС.

В зале было несколько шумно, люди, собравшись раз в месяц, оживлённо беседовали между собой, пользуясь случаем. Но едва прозвучало про КПК, тут же настала мертвая тишина. Вот что значит – организация, пользующаяся престижем в советском обществе! Наверное, такую же тишину можно было бы обеспечить, только приди сегодня к нам кто-то из КГБ… ну или из Политбюро, что, конечно, было бы уже совсем фантастическим вариантом.

– Чтобы не задерживать нашего гостя, если ему понадобится отлучиться пораньше, все же мы все прекрасно представляем, насколько занятые люди работают в КПК, – продолжил Анатолий Николаевич уже в этой полной тишине, которой раньше на моей памяти никогда не добивался на партсобраниях в самом начале, – предлагаю сразу же дать ему выполнить почетную миссию, с которой он сюда к нам и пришел.

Я сразу почувствовал живейшее внимание со стороны своих солидных соседей с первого ряда. Они же слышали, что мне грамоту будут вручать, и сразу сопоставили этот факт с «почетной миссией» важного человека из КПК. Если бы взгляды могли прожигать дыры в одежде, я бы сейчас весь задымился… Повернув голову в сторону одного из соседей, заметил, пока он не успел отвернуть голову, явное возмущение в его взгляде. Ну да, этот профессор, а то и член-корреспондент наверняка недоволен тем, что грамоту от КПК не ему будут вручать, со всеми его регалиями, а какому-то пацану… Ну а что мне поделать? Я на эту награду не напрашивался…

Высокий гость тут же прошел к кафедре, открыл портфель, достал из него картонную папку. Портфель поставил около кафедры, папку положил на нее, и начал:

– Товарищи! В эти дни, когда вся страна самоотверженно работает над тем, чтобы досрочно выполнить задания девятой пятилетки, нам особенно важно всецело поощрять нашу советскую молодежь примкнуть к старшим товарищам в едином порыве. Как сказал Генеральный секретарь Коммунистической партии Советского Союза Леонид Ильич Брежнев, на XVI съезде ВЛКСМ, про советскую молодежь: «Это славная многонациональная армия молодых борцов за коммунизм».

Парторг зааплодировал первым, все охотно поддержали.

Выдержав паузу, Кравченко продолжил:

– Наша задача, как старших товарищей – замечать тех комсомольцев, которые искренне хотят помочь своим сверстникам ускорить развитие нашей с вами советской родины. Они должны видеть, что партия видит их искреннее стремление помочь ей в решении поставленных перед страной важнейших задач. В связи с этим я к вам сегодня и пришел товарищи. В Комитете партийного контроля сочли нужным наградить молодого комсомольца, кандидата в члены партии Павла Тарасовича Ивлева грамотой, за, я зачитаю товарищи: «Пропаганду советского образа жизни, разоблачение западной пропаганды, пытающейся очернить светлые стороны советской власти на радио и в газете «Труд»».

Поаплодируем, товарищи, этому достойному представителю советской молодежи!

Под звуки аплодисментов я встал, поскольку Фадеев мне уже активно сигнализировал бровями, мол, пора, и двинулся к сцене. Поднялся на нее. Чиновник из КПК развернулся ко мне и вручил мне грамоту, ловко достав ее из папки. Пожал мне руку, ловко засунул в опустевшую папку текст своей произнесенной речи, после чего я вернулся под новые аплодисменты на первый ряд, а он на место в президиуме.

Отсюда мне уже раньше времени уйти было никак нельзя, как вчера я сбежал с комсомольского собрания. А жаль. С другой стороны, повезло, что член КПК остался на все заседание. Оно короче оказалось обычного, потому что Фадеев не осмелился при высоком госте наше грязное белье стирать – кто так жене изменил, или что-то еще не менее важное, на что на партсобраниях обычно много времени тратили, как по мне – совершенно впустую.

Так что закончили в 15.30, и я, довольный тем, что и отпрашиваться не пришлось, поехал на очередную лекцию по линии «Знания» на Ленинградский рынок, который долгое время по привычке звали «Инвалидным». Хотя тот рынок и не был на том самом месте, где построили в начале шестидесятых Ленинградский…

***

Москва, Посольство США в СССР

Резидент ЦРУ в Москве Дэн Миллер удивлённо посмотрел на поступившее в посольство приглашение на имя посла на выставку «Осенней листвы» в японском посольстве. Все приглашения во все посольства вначале проходили через него, и он консультировал посла по поводу того, в каком составе сотрудники посольством должны идти на тот или иной прием. На иные приёмы стоило отправить вместе с послом кого-то из разведки, на самые важные для ЦРУ он сопровождал посла лично.

24 октября... Что-то он не помнит такой выставки в прошлом октябре.

Посол Соединённых Штатов Америки был очень занятым человеком. И он не на все регулярные мероприятия японского посольства ходил, а уж на такое внеочередное с какими-то там фотографиями осени точно не пойдёт. И уговаривать его нет смысла. Ничего особенного от такого визита для американских национальных интересов ожидать не приходится.

Так что резидент вычеркнул американского посла из рекомендуемого им списка персон, которые должны посетить именно это мероприятие. А потом стал задумчиво листать собственный график на октябрь.

А вот у него ни в этот день, ни на следующий не было ни одного мероприятия запланировано. Раз такое дело, то ему нужно обязательно сходить. Шансы на то, что удастся найти что-то интересное, достаточно малы. Но, во-первых, никогда не знаешь этого точно. А во-вторых, по его отчётам, посылаемым в Вашингтон, должно быть абсолютно чётко понятно, что он работает каждый день, чрезвычайно усердно, уделяя всё возможное время отстаиванию национальных интересов США.

Работа в посольстве США в Советском Союзе считалась прекрасным трамплином для того, чтобы сделать дальше блестящую карьеру в американском разведывательном сообществе. Но только при условии, что во время этой работы ты себя хорошо зарекомендовал в Центральной штаб-квартире в Лэнгли.

Альтернативой могли выступить хорошие политические связи, но этим резидент пока что похвастаться никак не мог. Не было у его семьи денег, чтобы отправить его в престижную частную школу. Учиться ему в детстве пришлось в государственной. То же самое касалось и университета. А значит, не получилось у него во время получения образования завести такие связи, которые потом двигали бы успешно его карьеру, даже если бы он просто прохлаждался круглый день вместо того, чтобы заниматься выполнением своих прямых обязанностей.

Так что в такой ситуации только его усердие и могло помочь двигать его дальше вверх по ступенькам. А там, по мере роста значимости занимаемых им позиций, и политические связи неизбежно подтянутся. Вряд ли, конечно, такого масштаба, чтобы можно было замахнуться на что-то серьёзное, тоже ЦРУ со временем, к примеру, возглавить. Эта позиция скорее достанется кому-то, кто с самого детства крутился в нужных кругах. Но начальником среднего звена или помощником кого-то из высшего звена он вполне на излёте своей карьеры стать может.

Кивнув собственным мыслям, он вписал себя в список тех, кто отправится к японцам в этот день. Подумав, добавил туда также первого секретаря посольства – Майка Бонингема. С разведкой он никак не был связан, но парень сам по себе был хорошим. Пил бы еще поменьше, вообще бы цены ему бы не было…