Ревизор: возвращение в СССР 42

Глава 12

Москва

На комсомольское собрание я приехал заблаговременно, минут за двадцать. Мне ещё Гусеву мешки с письмами надо же отдать...

Почти сразу наткнулся на комсорга нашего факультета Жанну Луппиан. Сегодня она была настроена ко мне благодушно. И то хорошо, а то все раньше какие-то странные взгляды кидала… Типа, хочет подчинять меня и надо мной властвовать. Ну-ну…

– Молодец, Ивлев. Уже и в ЦК ВЛКСМ тебя заметили. Развиваешься.

– Так это кто-то оттуда меня награждать будет? – решил я выяснить детали, раз уж всё равно на нее наткнулся.

– Да, человек прямо из бюро приедет. Артём Николаевич Кожемякин.

Ни имя, ни фамилия мне абсолютно ни о чём не говорили.

– А не подскажете, чем он вообще меня награждать собрался?

Тут Жанна фыркнула и посмотрела на меня как-то странно.

– Вот можно подумать, Ивлев, что ты и не знаешь, – сказала она. – Нечего наивным прикидываться. А что это за мешки у тебя вообще? Торговать чем-то собрался на комсомольском собрании? Из деревни сало прислали?

Значит, вот ты как? Ну ладно…

– Письмами от любимых читателей и слушателей – не торгую! – приосанившись и приняв гордый вид, сказал я. – А сало… Если вам, Жанна, пришлют ваши родственники в очередной раз, и качество будет приличное, то я с удовольствием у вас прикуплю пару килограммов. Обращайтесь!

– Это все тебе письма? – поразилась Луппиан, нервно моргнув левым глазом, – тогда понятно, почему из самого ЦК пришли… Ладно, встретимся уже на комсомольском собрании, – и умчалась куда-то.

Странная она, конечно, если честно, бывает. Впрочем, такой тип личности мне хорошо знаком – люди, которые постоянно вынуждены в силу профессии находиться в каких-то интригах. При этом не всегда эти интриги понимают в силу неопытности или недалекого ума, но уже воображают, что практически всё, что происходит вокруг, каким-то образом является очередной интригой. Вот она и вообразила, что я в реальности знаю, чем меня будут награждать, а над ней просто издеваюсь по какой-то причине. И нет, чтобы подумать, что мне это вообще не надо, и понять, что это не так. Что мой вопрос был всего лишь вопросом, а не попыткой над ней поиздеваться…

Ладно, пусть бегает в этой своей уверенности, что мир так сложен.

Потащил эти мешки к кабинету Гусева. Постучал, нажал на ручку – дверь, к счастью, открылась.

Гусев, увидев меня, обрадовался:

– А, Павел, молодец, что раньше пришёл!

– Я не только пришёл, но я ещё и очередную партию писем привёз, – сказал я ему и, пошире открыв дверь, подхватил мешки и втащил их внутрь.

Гусев присвистнул, увидев объём поступившей корреспонденции, но тут же постарался найти хорошую сторону в этом, сказав:

– В принципе, хорошо, а то девушки уже жалуются, что работать не с чем. Если бы ты сейчас их не привёз, я бы уже, скорее всего, и позвонил тебе на днях с просьбой привезти новую партию.

– Сейчас сразу им отнесём? – спросил я.

– Оставь там, у стены, я уже потом сам отнесу, – махнул рукой Гусев. – Занят пока что, скоро уже и собрание проводить будем.

Поняв, что ему что-то там своё нужно подготовить к собранию, я оставил мешки в углу около входа и молча удалился.

Зашёл в зал, в котором уже начали собираться студенты.

Так, если меня будут награждать, то мне надо сесть поближе, чтобы меньше времени потратить на то, чтобы выйти, получить эту свою неизвестную награду и вернуться на место. Если, конечно, не упростить все и вообще не уйти сразу после награждения…

Выбрал местечко в конце второго ряда. На первом ряду обычно комсомольский актив сидит, и эти люди недоуменно на меня посмотрят, если я сам туда к ним подсяду.

В выбранном мной месте была только одна проблема: пока всё не начнётся, люди будут приходить, и придётся каждый раз вставать, чтобы позволить им пройти в глубину ряда. Но всё равно это лучше, чем потом они все будут вставать, а я откуда-нибудь с середины ряда буду пробираться для награждения.

Где-то без десяти два появился Гусев и сразу же меня к себе поманил. Я встал, вышел, подошёл к нему. Он сказал:

– Садись по центру первого ряда. У нас всё же не каждый раз такое серьёзное награждение бывает.

Памятуя странную реакцию Жанны, я уже не стал его расспрашивать, что же мне, в конце концов, вручат. Подожду немножечко и узнаю, а то ещё и Гусев вообразит, что я в какие-то игры с ним играю.

Потихоньку на сцене стал собираться президиум. За стол уселся Гусев, к нему сбоку пристроилась Жанна, а потом на сцену поднялся только что вошедший молодой человек в дорогом синем костюме. Уж в костюмах-то я прекрасно разбираюсь ещё из прежней жизни.

Гусев и Жанна тут же подорвались ему навстречу. Я так понял, что в лицо они его не знали, поэтому раньше встретить его никак не могли. Он поздоровался за руку и с Гусевым, и с Жанной, потом что-то спросил, и Гусев не очень вежливо показал пальцем прямо на меня. Я кивнул в ответ всей этой троице, после чего они уселись на свои места в президиуме.

Молодой человек полез в свой кожаный портфель и достал оттуда тоненькую папочку. Там, видимо, и лежит моя награда…

Ровно в два часа дня, несмотря на то, что двери ещё периодически открывались и далеко не все студенты ещё пришли, Гусев, недовольно смотря на заходящих, вышел к трибуне и сказал:

– Сегодня мы начнём наше комсомольское собрание с награждения одного из наших активистов, Павла Тарасовича Ивлева. С этой целью к нам прибыл Артём Николаевич Кожемякин из Бюро ЦК ВЛКСМ. Прошу вас, Артём Николаевич, пройдите для оглашения вашей информации.

Гусев уступил место, и молодой человек, встав у трибуны, положил перед собой папочку, открыл и стал зачитывать:

– Секретариат ЦК ВЛКСМ рад сообщить, что за активную комсомольскую работу, в частности, за внедрение идеи «Бессмертного полка» и идеи поисковых отрядов, было принято решение о награждении Павла Тарасовича Ивлева значком ЦК ВЛКСМ «За активную работу в комсомоле».

С процедурой я уже хорошо знаком, так что тут же встал, поднялся на сцену и подошёл к представителю ЦК ВЛКСМ. Мы пожали друг другу руки, затем по кивку Гусева развернулись в сторону зала. Полыхнула вспышка.

Ого, оказывается, Гусев и фотографа университетского подогнал. Пожилой такой дядечка лет за шестьдесят. Он, видимо, где-то в задних рядах сидел до этого, потому что я его не заметил, а теперь уже вот сюда перебрался. Вспышка следовала за вспышкой, на всякий случай несколько фотографий сделал.

Название награды прозвучало для меня несколько загадочно. До этого как-то мне в жизни она не попадалось, но логично полагать, что всё, что идёт от ЦК ВЛКСМ, имеет большую значимость, чем то, что вручается на более низких уровнях.

Ладно, в хозяйстве для делания карьеры в Советском государстве такое мне пригодится. Я взял врученную мне бумагу, и уже собрался уходить со сцены, когда молодой человек сказал, немало не стесняясь, что в зале сотни комсомольцев сидят:

– Кстати, Павел Тарасович, хотел бы пообщаться более подробно по выдвинутым вами инициативам. Я взял уже ваш домашний телефон у товарища Гусева, так что, если вы не возражаете, я вам позвоню сегодня вечером, и мы договоримся с вами о встрече.

– Сегодня вечером я буду в Большом театре допоздна, так что просьба тогда позвонить совсем уж поздно, – ответил я.

Артём Николаевич понимающе кивнул.

Я спустился со сцены. В принципе, обычно я уже комсомольские собрания не посещаю – мне и так приходится время тратить на партийные, поэтому я кивнул Гусеву и, не став садиться, сразу же пошёл на выход.

Прикинул по времени, что успею ещё в спецхране посидеть. Смысл мне домой сейчас ехать, всё равно через несколько часов идти в Большой театр, так что посижу часика два-два с половиной в спецхране, наработаю побольше нового материала. А потом заеду за Галией в парикмахерскую, в которой она свою красивую причёску сделает.

***

Москва, один из ресторанов гостиницы «Россия»

Гусев немало удивился, когда ему сразу после комсомольского собрания позвонил секретарь первого заместителя министра иностранных дел и предложил согласовать время встречи с Макаровым в ресторане. Согласившись на встречу в тот же день вечером, Гусев с нетерпением отправился в гостиницу «Россия», размышляя, что могло понадобиться от него столь высокому начальнику.

С Макаровым он до этого ни разу не пересекался, поэтому справедливо предположил, что речь пойдет о сыне этого чиновника, Викторе. Прекрасно понимал, в каком вузе работает, он всегда изучал списки студентов, отмечая тех, чьи родители занимали особо высокие посты. Так что про Виктора Макарова, учившегося на экономическом факультете в одной группе с Ивлевым, он прекрасно знал.

Перед встречей он специально ознакомился еще раз с делом этого студента и навел справки в деканате, чтобы быть в курсе того, как у того обстоят дела. У Виктора Макарова никаких проблем ни по учебе, ни по комсомольской линии не было и в помине. Зачем тогда я его отцу вдруг понадобился? – недоумевал Гусев. – Ну, в любом случае, ругать меня его отец точно не будет, – решил он, – иначе в ресторан не позвал бы. Явно с просьбой обратится. И, в принципе, без разницы даже, с какой. Иметь в должниках такого человека само по себе уже очень серьезный бонус…

Зайдя в ресторан и сообщив администратору, на встречу с кем пришел, Гусев был немедленно проведен к нужному столику. Макаров появился буквально через пару минут после него. Пожали друг другу руки, обменялись парой вежливых фраз. Как только сделали заказ официанту, замминистра перешел к сути дела, ради которого назначил встречу.

– Я вас пригласил на разговор сегодня, Анатолий Степанович, потому что у меня есть к вам просьба, касающаяся моего сына Виктора, который учится в МГУ на экономическом факультете.

– Внимательно слушаю, – кивнул Гусев, с удовлетворением отметив, что угадал тему беседы.

– Дело в том, что я бы хотел, чтобы сын за время учебы имел возможность получить опыт организации и участия в международных проектах, – сказал Макаров. – Сейчас он получает экономическое образование, но в будущем, после окончания вуза, весьма вероятно, что его работа будет связана с международной деятельностью. Опыт реализации проектов в этой сфере, на мой взгляд, будет очень полезен для будущей карьеры сына.

Сказанное Гусева нисколько не удивило. Было бы странно, если бы первый замминистра иностранных дел искал для сына какую-то другую стезю, кроме международной. Логично, что он хочет продвигать наследника в той сфере, в которой сам силен.

– Понимаю, – вежливо кивнул Гусев. – А о какого рода проектах идет речь? Вы хотите, чтобы Виктор организовал что-то по комсомольской линии?

– Совершенно верно, – ответил Макаров. – Схватываете на лету, Анатолий Степанович. Полагаю, что международное сотрудничество играет важную роль в деятельности любого факультета такого крупного столичного вуза, как МГУ, и Виктор вполне мог бы заняться организацией подобного проекта. Уверен, что это пойдет на пользу не только ему, но и всему факультету.

– Согласен полностью, – ответил Гусев, задумчиво перебирая варианты. – В принципе, больших препятствий в этом вопросе не вижу. У экономического факультета на сегодняшний день достаточно плотные контакты с вузами ГДР, Болгарии и Чехословакии. Наиболее предпочтительным для первого опыта организации международных проектов мне представляется ГДР. Связи налажены с несколькими крупными вузами, идет интенсивный обмен студентами… Предлагаю поручить вашему сыну собрать рабочую группу студентов и организовать совместную студенческую конференцию, скажем, с Берлинским университетом. По теме я еще посоветуюсь с замдекана по научной работе. Сейчас сентябрь, самое начало учебного года, так что времени вполне хватает, чтобы все организовать и провести конференцию уже весной, когда традиционно в МГУ проходит большая часть подобных активностей.

– Очень хорошо, – одобрительно закивал Макаров. – Вижу, что не зря обратился к вам, Анатолий Степанович. Это как раз та деятельность, которая и нужна Виктору для дальнейшего развития карьеры. Только у меня будет к вам еще одна маленькая просьба…

– Да-да, – Гусев с интересом посмотрел на собеседника.

– Я очень заинтересован, чтобы сын никак не догадался о моем участии во всем этом деле, – пояснил замминистра. – Чтобы даже подозрений у него на этот счет не могло возникнуть, понимаете?

– Само собой, Семен Николаевич. Ваш сын успешный студент, который не только прекрасно учится, но и демонстрирует неплохие успехи в других направлениях, в Кремле уже работает, например… Так что с моей стороны будет совершенно логично обратить внимание на его таланты и предложить реализовать их более полно, – понимающе улыбнулся Гусев. – Предложение по организации конференции поступит Виктору от меня сугубо из-за его талантов и способностей и ничего более.

– Вижу, что мы друг друга понимаем, – кивнул Макаров удовлетворенно. – И буду рад помочь, если вам что-то понадобится, Анатолий Степанович.

– Ну что вы, Семен Николаевич, – ответил старательно скрывающий свою радость Гусев, – всегда к вашим услугам.

***

Территория около завода «Серп и молот»

Главный механик завода «Серп и молот» Колпаков Егор Романович с глубоким чувством морального удовлетворения вышел за проходную. Ну а почему бы ему не испытывать удовлетворение? Рабочий день позади, а главное, он как раз на его исходе посчитал, какую сумму заработал за две истекшие недели помимо официальной зарплаты. Впечатляюще получилось, около шестисот рублей в общей сложности… Более точные подсчеты он не вел – к чему эти копейки считать? Шестьсот десять или пятьсот девяносто – ну какая разница?

Машина сегодня была в ремонте, так что придется воспользоваться общественным транспортом. Ничего страшного, тут всего две остановки на метро. Отойдя от проходной на сотню метров, с удивлением увидел идущего навстречу ему негра в красочной одежде. Куртка желтая, штаны синие, а в руках вообще – красный зонтик! Негр шел как-то неуверенно и то и дело озирался.

Интурист какой-то явно заблудился, только барабана и не хватает, да кости в носу, – решил Колпаков, – что его только занесло в наши края? Тут ни ГУМа, ни церквей, на которые они так любят поглазеть.

Некоторое напряжение он ощутил, только когда негр вдруг направился прямо к нему.

Сейчас, небось, начнет лопотать на своем африканском наречии, на котором я ни бе ни ме…

Но гораздо больше он поразился, когда негр вдруг совершенно четко сказал на русском:

– Майор Баранов, ОБХСС. Егор Романович, здесь переговорим, или в отделение вас везти?

Такой шок его взял, что он секунд десять просто стоял и смотрел молча на страшного негра. Одна мысль билась в голове: «Шестьсот рублей за две недели»…

Затем, все же, он взял себя в руки и просипел:

– А зачем вообще говорить? Что здесь, что в отделении?

– Затем, что здесь мы еще можем договориться о сотрудничестве, что повлечет за собой снисхождение со стороны советского суда, когда вам и вашим подельникам будет выноситься приговор. А вот если пройдем в отделение, то оттуда вы уже не выйдете до суда. И поверьте мне, после суда уже тоже не выйдете. Очень-очень долго…

Колпакову стало откровенно нехорошо. Он ослабил галстук и схватился за сердце в надежде разжалобить внезапно свалившегося на него сотрудника ОБХСС. Но негра это не проняло, он спокойно спросил его:

– Ну так что будем делать? Договариваться, или ехать в отделение?

– Договариваться… Хотя я не понимаю, что вы вообще хотите мне вменить. Я абсолютно честный и законопослушный советский гражданин…

– А вам о чем-то говорят фамилии Рябушкин и Гальперин? – спросил его негр.

Колпаков снова поплыл. Это же фамилии фиктивно устроенных к нему в службу парней. Всю заработную плату и премии которых он себе забирает каждый месяц уже второй год подряд. Да, в ОБХСС знают достаточно, чтобы смело обещать ему долгие годы за решеткой…

– Говорят, – неохотно сказал он, – где мы с вами можем пообщаться?

***

Москва

В 18:20 был около парикмахерской. Мы, конечно, обратились в ту же самую парикмахерскую, куда Балдин Валентину Никаноровну возил, естественно, по его связям.

Минут пять пришлось обождать Галию. Но это того стоило. Очень обрадовался, когда она выскочила на крыльцо – вся такая невероятно красивая. Прекрасную причёску сделали, выгодно подчёркивала всю её естественную красоту и очень хорошо подходила к одному из тех дизайнерских платьев, что Диана приволокла в сентябре.

– Красотка, как есть красотка, – сказал я жене восхищённо.

Галия немножко засмущалась и ослепительно улыбнулась.

Поехали в Большой театр. Сегодня будет моя очередная попытка подружиться с балетом.

Всё же с ним у меня сложные отношения, так что, когда я иду на балет, мне важнее всего – он в одном действии, что предпочтительнее, или их будет больше.

Спектакли вот обожаю, когда особенно хорошие актёры в них. Оперу воспринимаю с интересом, но балет… балет пока что для меня земля непознанная.

Галию, тем не менее, балет полностью устраивает, она его понимает и ему радуется, так что никаких таких своих мыслей я ей не высказывал, и мы прекрасно провели этот вечер.

И да, мне было очень приятно наблюдать, как мужчины оценивающе посматривали на мою жену. Галия у меня девушка видная и красивая, а уж когда её переполняет такое прекрасное настроение, да ещё и причёска отличная, да ещё и платье эффектное – куколка-красотка, действительно, что тут ещё сказать.

Так что, хотя я в очередной раз как ни пытался, так и не смог проникнуться очарованием балета, я был более чем доволен этим вечером и очарованием моей жены.

Главное в любой ситуации, когда это вообще уместно, стараться думать позитивно.

Я и думал позитивно. Вот если Боянов действительно сможет раздобыть билеты на спектакль Высоцкого на следующей неделе… Вот там я уже оторвусь на полную катушку.

Спектакль с актёрами высшего класса – это, конечно, то, что может перевернуть твою душу. На это я всегда очень остро реагирую.

Кстати, из разговора в театре узнал, что, оказывается, есть уже экранизация «Моцарта и Сальери» 1971 года. Надо будет поймать как-нибудь посмотреть по телевизору, сравнить балет со спектаклем.

Приехали из театра домой. И тут же, конечно, начала нас расспрашивать Валентина Никаноровна:

– Как вам понравилось?

К счастью, мне врать не пришлось, потому что следующие несколько минут Галия рассказывала так восторженно, что перебить её при всём желании не получилось бы. Сделать это удалось только звонку телефона.

– Ой, – тут же сделала испуганные глаза Валентина Никаноровна, – а вам звонил же какой-то мужчина, я забыла вам сказать. Кажется, этот ваш самый Румянцев, который телефон никогда не оставляет.

Поднял трубку – точно Румянцев это оказался.

– Павел, всё хорошо, но хочу напомнить, что хотелось бы побыстрее и вторую лекцию тоже послушать по тематике Восточной Европы.

– Хорошо, давайте тогда в пятницу, если удобно, подвезу её к 9 утра.

Ему оказалось удобно. Ясно, нужно будет написать очередную лекцию…

Валентина Никаноровна уехала. Мы пошли переодеваться.

Только я успел переодеться в домашнее, как снова зазвонил телефон.

«Вот это, наверное, уже комсомолец», – подумал я.

Снял трубку и сразу узнал голос, не так и давно виделись.

– Ну как вам понравилась постановка? – спросил меня Артём Николаевич.

– Неплохо. Главное, что моя жена была в восторге, – дипломатично ответил я.

– О-о-о, это самое главное, – понимающим голосом ответил мне собеседник. – Как вы смотрите на то, чтобы завтра мы пересеклись во время обеда? Скажем, в 13:30?

– Я бы с удовольствием, – сказал я. – Но, к сожалению, в 14:00 мне будут вручать грамоту от Комиссии партийного контроля на партийном собрании в МГУ. – Было бы гораздо лучше, если вам будет удобно, встретиться вечером. Скажем, в районе полшестого в центре.

– О, мои поздравления! – живо отреагировал собеседник. – Грамота от Комиссии партийного контроля – это очень серьёзная вещь.

– Спасибо.

– Да, давайте тогда в 17:30 в ресторане «Арбат», я договорюсь там о столике.

– Великолепно, – ответил я.

***

Москва, квартира Кожемякина

Положив трубку, Артём задумчиво постучал пальцами по дорогому столу из красного дерева, на котором у него стоял телефон. Отец подарил ему, когда он в свою квартиру переехал. Которую, правда, тоже он ему подарил…

Да уж, непростой парень этот Ивлев. Даже и не скажешь, что вчерашний провинциал. Когда ему знак сегодня вручал, видно было, что он абсолютно не волнуется. Относится к этой награде как к совершенно проходному рабочему моменту. Потрясающее самообладание для его возраста. Когда я был в таком возрасте... И если бы такой высокопоставленный человек из такой организации пришёл бы на комсомольское собрание вручать мне подобную награду. Я бы, наверное, до потолка от восторга прыгал! А у этого Ивлева было такое немножко скучающее лицо, словно ему каждый день такого рода награды вручают. Да и потом взял просто и ушел сразу…

Вечером у него опять же Большой театр. Неплохо, очень даже неплохо.

А завтра ему, понимаешь, грамоту от КПК вручают. Ну да, на фоне грамоты от КПК мой знак так себе, конечно, выглядит, но что поделаешь.

Связи у него, конечно, сумасшедшие, раз он спокойно билеты себе в Большой театр раздобыл, чтобы жену порадовать. Так-то по голосу понятно, что сам он явно не в восторге от балета. А уж какие связи нужны, чтобы из КПК грамоту получить – это вообще что-то невозможное должно быть. Межуев у него поручителем, полковник сказал. Неужели одного Межуева было достаточно, чтобы такую грамоту выбить?

Правильно Губин сказал, что мне это знакомство самому может понадобиться для моей карьеры…

Главное, конечно, не проколоться, потому как если он со своими связями догадается, что я к нему не дружить пришел, а чтобы информацию собирать для КГБ, то, пожалуй, я получу очень серьёзного врага на будущее.

***