Ревизор: возвращение в СССР 40

Глава 13

Москва

Вернулся домой с вокзала, и Валентина Никаноровна сообщила мне, что звонили и оставили записку на холодильнике. Подошёл, посмотрел – звонок от Ильдара. Тут же его набрал.

– Я так понимаю, что поездка в Ярославль состоится? – спросил я его по телефону.

– Да, Павел, всё у нас получилось. Можем поехать завтра или послезавтра. Мы вызвонили главного редактора; он подтвердил всё, что указано в письме, и пообещал предоставить необходимые доказательства. Так что сразу после приезда мы отправимся к нему. Так как тебе удобнее с датой поездки? – спросил он.

– Да к чему тянуть? Давайте завтра, – предложил я.

– Отлично! Выезжаем в восемь утра от здания Кремля. Ты на своей машине или на автобусе, что нам выделили, хочешь поехать?

– На автобусе, – ответил я.

Странный вопрос. Зачем мне гонять собственную машину в Ярославль и обратно?

Работал весь день, как с вокзала приехал, потом уже на самбо съездил. Вернулся – жены нет. Ну да, там же ресторан и чехословаки… Няню домой отправил, с детьми возиться начал. В удовольствие…

Вернулась домой Галия ближе к полуночи. Уже волноваться начал немного, что так задерживается. Но по сияющему виду понял, что все прошло хорошо.

– Было так здорово! – восторженно прошептала Галия, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить заснувших час назад парней. – Все просто отлично прошло с чехословаками.

– Ну давай, рассказывай, – улыбнулся я, проходя с ней на кухню. – Чай будешь? Сильно устала?

– Не устала совсем, – помотала головой Галия. – Там так интересно было. Ты не представляешь даже.

Налил жене чаю, посмеиваясь. Эк ее впечатлило шоу сегодняшнее. Глаза горят, эмоции переполняют. А ведь так переживала утром…

– Делегация просто в восторге. Все очень живо обсуждали, как им понравилось сегодняшнее кулинарное шоу, – начала рассказывать жена. – Федосеев такой довольный ходил, с чехословаками через переводчика разговаривая. Хотя там большинство, конечно, свободно русским владеет.

– А что готовили хоть? – поинтересовался я.

О том, что шоу будут делать в ресторане «Прага», Галия давно уже мне рассказала. Оно и логично. Все же ресторан именно на чехословацкой кухне специализируется. А вот с выбором блюд для шоу там разгорелась битва какая-то. Я так понял, ресторан хотел блеснуть, и сначала повара выкатили какой-то сильно уж вычурный список блюд. Начались дискуссии и вроде в министерствах решили, что меню надо упростить, чтоб не получилось, что блюда выйдут невкусными, а гости недовольными. Ресторан заартачился, но им быстро объяснили, кто главный, и меню упростили. Но даже упрощенный вариант не приняли, так как все равно посчитали сложным. В итоге до последнего было неизвестно, что будут готовить. Жена еще и поэтому нервничала, поскольку определенности не было до последнего дня.

– Ой, готовили совсем простые блюда, – ответила жена, – и так хорошо все вышло. Готовили три блюда чехословацкой кухни и три советской. Из чехословацкой делали кнедлики, утопенцы и бубланину, а из наших – селедку под шубой, котлеты по-киевски и орешки со сгущенкой.

Я только про кнедлики что-то знал из иностранной кухни…

– Утопенцы? – переспросил я недоуменно. – Бубланину? Да уж, точно, проще некуда…

– Ага, – кивнула жена, улыбаясь, явно не заметив сарказма. – Утопенцы – это такие сосиски, их надрезают и в маринаде вымачивают с луком и специями разными. В принципе, есть можно, но по-моему, просто сварить вкуснее… А еще знаешь, как название переводится? Утопленники, – пояснила жена, сделав большие глаза. – Это кто ж додумался так назвать еду! Чехословаки сказали, что это потому, что сосиски утапливают в маринаде, но мне кажется, все равно странно…

– Ну да, ассоциации не самые приятные, – согласился с улыбкой. – а бубланина это что за зверь такой?

– Да это практически наша шарлотка! – махнула рукой Галия.

– Ясно. А ты что готовила?

– Я сначала помогала для «шубы» ингредиенты нарезать, а потом орешки выпекала, – похвасталась жена. – Там повара потрясающие в ресторане. Так все ловко делают, – начала она рассказывать восторженно. – Режут все с такой скоростью, только ножи летают. Не уследить за руками. Чехословаки в полном восторге были, все фотографии делали, а один даже на кинокамеру снимал. С собой привез… Так что зря Федосеев опасался. Никто не боялся там испачкаться или порезаться. Там большинство членов делегации с таким удовольствием во всем участвовали. Сказали, что никогда раньше такого в ресторанах не видели, чтоб гостям разрешили с поварами готовить. Очень хвалили…

– Ну просто отлично! – порадовался я. – Здорово, что все вышло как надо. Теперь будешь у Федосеева на хорошем счету.

– Это точно, – кивнула довольная Галия, – мне Морозова так и шепнула тихонько в конце вечера. Спасибо тебе большое велела передать, что такую идею хорошую подсказал.

– Всегда можешь на меня рассчитывать, – подмигнул жене. – А чего так задержались?

– Так пока все приготовили, пока нафотографировались все, пока поели, – начала объяснять жена, – времени ушла уйма просто. А когда съели все приготовленное, уже за обычные столы перешли. И там как начали все тосты говорить и веселиться. Еле угомонили гостей и в гостиницу отвезли. Там многие чехословаки так напились… Не представляю, как они завтра с утра на завод поедут. Там важная экскурсия прямо с утра у них.

– Вот когда снимать надо и на фотоаппарат, и на кинокамеру, – рассмеялся я. – Компромат знатный получится. Не делегация, а живые трупы…

– Утопенцы, – рассмеялась жена вместе со мной.

– О, умница, понимаешь национальный чехословацкий юмор, – шутливо похвалил жену. – Как сама-то умудрилась трезвая приехать? Не заставили гости под тосты пить?

– Пытались, конечно, – махнула рукой жена. – Но я заранее еще с официантом договорилась потихоньку, дала ему три рубля, и он мне сок вишневый приносил в бокалах все время. Очень на вино похож с виду. Я его и пила… Никто так и не догадался, даже Морозова, – похвалилась Галия.

– Молодчина, – похвалил жену, искренне порадовавшись, как она постепенно набирается полезных в ее работе навыков. Еще недавно даже не догадалась бы такой трюк провернуть. А сейчас на тебе, и сообразила, и официанта подкупила, и не спалилась вдобавок. Растет… Впрочем, я с самого начала видел, что у нее потенциал сумасшедший… Лет через пять вообще будет и красавица, и умница, каких еще поискать.

Позвонил Брагину, договорился с ним, что завтра вместе у дома встретимся и на метро поедем к Кремлю.

На следующее утро мы к назначенному месту пришли с Костей заранее, за десять минут, одними из первых. Без пяти восемь собрались все, никого ждать не пришлось. Нам подогнали совершенно новый «Икарус» – как говорится, ещё даже мухами не обсиженный. Как сказал Марк, его выделили Верховному Совету для встреч иностранных делегаций, но поскольку в данный момент делегаций не было, Ильдар смог перехватить его для нашей поездки. Мы загрузились, Ильдар махнул рукой шофёру, и мы тронулись в путь.

Странно, но в этот раз ни парторг, ни комсорг с нами не поехали. О причине я не спрашивал, не очень меня это и волновало, если честно. Мало ли, у них там более важное дело – поймали кого-нибудь из сотрудников на том, что он демонстрирует равнодушное отношение к своей жене, и надо его пропесочить как следует на каком-нибудь собрании… Жены сейчас на своих мужей жаловались комсоргам и парторгам только в путь, и это тут же становилось достоянием общественности…

Почти всю дорогу Марк рассказывал различные истории из жизни своих знакомых. Удивительный человек! Настоящий талант рассказывать интересно о том, что происходит вокруг него. Я отметил, впрочем, что никаких фамилий он не называл, так что часть историй вполне могут быть предметом его богатой фантазии. Но парни слушали его с открытыми ртами.

В Ярославле о визите делегации из Верховного Совета были предупреждены. Знали, что из Кремля приедут с инспекцией, но детали инспекции мы не раскрывали. Ничего хорошего не было бы, если бы прижали несчастного главного редактора и принудили его взять свои претензии обратно.

Я, никогда до этого не побывав в Ярославле, опрометчиво думал, что до него доедем всего часа за три, но в итоге мы провели в дороге пять часов. Потому что дорога туда была… Ну как сказать, не дорога, а направление… Полный кошмар. Повезло, что дождя на днях сильного не было, иначе не факт, что и проехали бы вообще.

Автобус остановился прямо у здания газеты. Не успели мы встать со своих мест, как к автобусу подскочил какой-то щуплый невысокий мужчина. Неужто главный редактор «Северного рабочего» нас лично караулил? Так оно и оказалось – это был автор письма, Мокроусов Григорий Петрович.

Мы вышли из автобуса, начали здороваться с ним за руку. Когда дошла очередь до меня, он схватил мою руку своими двумя и начал её трясти со словами:

– Товарищ Ивлев! Как чувствовал, что именно вы сможете мне помочь.

Марк при виде этой сцены немножко насмешливо хмыкнул, а Ильдар нахмурился. Вот же какой он тщеславный! Назначен главой нашей делегации и хочет, чтобы всё внимание только ему и уделялось…

Редакция оказалась небольшой и уютной. Главный редактор устроил нам первым делом экскурсию. Первый этаж здания ничем не отличался от нашей небольшой типографии, которой теперь Марьяна заведует – те же машины и занятые своим делом работники. Но на втором этаже уже располагались кабинеты журналистов и кабинет самого Мокроусова. И места внутри хватило, чтобы всем нам там за его стол влезть, хоть и с некоторым напрягом. Сидели очень тесно.

– Мне сказали, когда был звонок, что вначале, перед тем как мы в горком пойдем, ко мне вопросы будут, – явно нервничая, спросил нас главный редактор.

Ильдар посмотрел на меня. Я немного удивился, что он сам не рвется задавать вопросы, но спросил тут же Мокроусова:

– Григорий Петрович, по тем фактам, что вы указали в письме, какие у вас есть доказательства?

Немного провокационно прозвучало, но я так и старался – хотел проверить его на стрессоустойчивость. Скандальный это персонаж, который возмутится, или нормальный мужик, который поймет, почему задаю этот вопрос, и нормально отреагирует?

– Ну, тут дело такое – мне же никто не выдаст бумагу, что меня выгнали из поликлиники партактива, верно? – спросил он меня, сцепив руки на коленях.

– Конечно, это мы понимаем, – улыбнулся я, чтобы он немного расслабился, понравилась мне его реакция, – но если вдруг в горкоме начнут это отрицать, сможет кто-то подтвердить, что вы там вообще были?

– Ну да, думаю, там же много кто меня видел. Правда, надеюсь, их не напугает необходимость это подтверждать на глазах нашего местного начальства. Вы-то уедете, а людям тут дальше жить… А хотя у меня же где-то карточка медицинская дома завалялась! Мне велели ее принести, когда выгнали, а я отказался. Сказал, что карточка про меня и мои болезни, и поэтому я ее себе оставлю. Кстати, я забыл в письме упомянуть, что жену мою тоже из поликлиники выперли, вместе со мной.

– Вот, это уже то, что надо, – кивнул я ему ободряюще. – Так, теперь вопрос с тем, что вашему ребенку не давали путевок на оздоровление. Есть возможность его медицинскую карточку посмотреть, где говорится, что у него бронхиальная астма?

– Карточка в детской поликлинике, он же там на диспансерном учете, на руки ее не отдадут. Но там каждый врач подтвердит, что у дочки астма, они же все ее знают. Она чаще в поликлинику ходит, чем в школу…

– А сколько ей лет?

– Десять лет.

– И по вам с супругой. Никаких, говорите, путевок не было вам выделено уже полтора года на оздоровление, как и вашей дочке?

– А это легко подтвердить, у нас же в профсоюзе вся эта статистика есть. – понял он, о чем я спрашиваю. – Кто, куда и когда, и с какой скидкой ездил…

– А с какого года вы в партии? – спросил его Марк.

– С 1958, в двадцать пять лет вступил.

Марк одобрительно кивнул. А Ильдар спросил:

– Есть еще вопросы у нас, товарищи?

Спросил ещё Мокроусова:

– А можно посмотреть на те статьи критические по поводу готовности колхозов к уборке урожая, после которых у вас дополнительные проблемы начались?

– Да, конечно, – ответил он и тут же убежал в соседнюю комнату, попросив его извинить на минутку. Минуткой, конечно, дело не ограничилось, но через три минуты он вернулся немного пыльный, таща с собой стопку газет.

– Вот он, тот самый «Северный рабочий», которого мы издаём. – сказал он. – Сейчас, секундочку, я вам конкретные номера покажу…

Из этой толстой пачки он ловко добыл три газеты и протянул мне. Я внимательно начал их изучать. Прочитал первую статью, вторую, третью. Сразу, как дочитывал, отдавал дальше по рядам, чтобы наши тоже ознакомились с ними. Общее впечатление от трех представленных им статей сложилось достаточно схожее. Мокроусов государственник, видит проблему и бьёт в колокол, пытаясь привлечь внимание руководства Ярославлем и областью к тем проблемам с бесхозяйственностью, бюрократизмом, волокитой, которые мешают собирать урожай. Таких людей в любой стране мало, и их всегда не хватает. Судя по уже имеющемуся опыту общения с ним, видно, что он вовсе не скандалист. И наверняка перед тем, как писать эти критические статьи, пытался решить все эти острые вопросы непосредственным общением с теми чиновниками, что и создают проблемы для успешной уборки урожая. Либо своими дурацкими поручениями, которые мешают продуктивно работать предприятиям либо тем, что вообще ничего не делают, не выполняя свои обязанности. Только после того, как убедился, что все это не работает, начал уже клепать эти критические статьи. И вот он закономерный результат – чиновники-то обиделись! И не на себя, конечно, на себя любимых обижаться очень тяжело. Да и, можно сказать, неприятно. Гораздо легче обидеться на человека, который, с их точки зрения, сор из избы выносит, да начать его травить и портить ему жизнь. Так что я начал понимать, что приехали мы полностью по нужному адресу, и нам тут будет чем заняться.

Посмотрел на Марка, который уже успел прочитать две статьи, и ждал, пока ему Ильдар передаст третью. Тот мне кивнул, и по выражению его лица я понял, что он, похоже, разделяет мои мысли. Вроде и мало мы с Марком общались по большому счету, но мимику я его уже начал хорошо понимать.

Ладно, самое главное, что мы сюда не зря приехали. Не хотелось бы, конечно, ехать пять часов в одну сторону на ложный вызов. За следующие пятнадцать минут все члены нашей делегации ознакомились с этими статьями, и по итогам высказаться каким-то образом никто не захотел. Что означало, с моей точки зрения, что ситуация всем стала окончательно понятна. Я вопросительно посмотрел на Ильдара, и тот сказал:

– Хорошо, товарищ Мокроусов. У нас, в принципе, других вопросов к вам не имеется, давайте уже поедем в горком,

– Так отсюда три минуты пешком пройти, – сказал Мокроусов.

– На автобусе солиднее будет туда подъехать, – пояснил ему Ильдар.

Едва мы втянулись всей нашей группой из 10 человек в горком, как дежурный там тут же встрепенулся. Ильдар даже не успел показать ему свои красные корочки, как тот уже выскочил к нам:

– Товарищи, это же вы из Москвы приехали, я правильно понимаю?

– Да, все верно, инспекция Верховного Совета. – гордо сказал Ильдар, все же доставая своё удостоверение.

– Проходите, пожалуйста, товарищи, на третий этаж, сразу налево, там кабинет первого секретаря горкома, он вас ждёт. – предложил вахтер, указывая рукой на лестницу.

Мы неспешно начали подыматься по лестнице. Услышал, как снизу вахтёр уже чуть ли не кричит в телефонную трубку:

– Да, да, они здесь уже! Они уже подымаются!

Не приходится удивляться, что не успели мы подняться на третий этаж, как нас уже там встречал высокий лысоватый мужчина в синем костюме, чуть в стороне от которого мялось ещё несколько человек, как видимо, рангом пониже. Типичная картина провинциального босса и его подчинённых.

– Здравствуйте, товарищи, – широко растягивая губы в искусственной улыбке, сказал он нам, – Позвольте представиться. Первый секретарь горкома, Гостинский, Владимир Максимович. Как вам дорога до Ярославля? Не устали ли?

– Устали немного, – ответил Ильдар, после чего мы тоже стали представляться местному боссу. А затем он представил всех своих подчиненных, своего заместителя, профорга и парторга.

С Мокроусовым председатель и все его подчинённые здоровались за руку, как и с нами, но в лицо ему старательно избегали смотреть. Тем не менее, никаких глупостей себе не позволяли. Никаких гневных взглядов, никаких неприятных слов... Опытные чиновники, не хотят подставляться на глазах московской комиссии.

Нас повели в специальный зал для совещаний, а на его пороге сразу спросили:

– Вы же после такой долгой дороги, не желаете ли вначале покушать что-нибудь, горло промочить?

Ильдар посмотрел на меня вопросительно, а я сказал:

– А давайте мы вначале немножечко с вами пообщаемся, мало ли, какие-то сразу же вопросы возникнут, которые решить надо. Вот пока вы их решать будете, мы и сходим на обед.

Марк одобрительно кивнул, Ильдар растянул губы в улыбке. И мы зашли в этот самый зал.

Обустроен он, конечно, был сугубо с одной целью: когда кто-то важный сидит во главе длинного стола и даёт всем остальным указания. Впрочем, первый секретарь горкома, тут же предложил Ильдару присесть во главе стола, а сам сел по правую его руку. Ну что ж, я сел по левую руку Ильдара, как раз напротив первого секретаря горкома. Когда все остальные расселись, за длинным столом осталось всего пять пустых мест, и Ильдар тут же и приступил к вопросу, по которому мы приехали.

– Товарищи, мы получили письмо, в котором главный редактор газеты «Северный рабочий» указывает на то, что в ответ на его объективную критику в адрес тех недоработок, которые происходят в городе и в области, к нему были приняты меры, которые ущемляют его как коммуниста и как главного редактора важной городской газеты. Я даю слово товарищу Ивлеву, чтобы он огласил это письмо.

Я, конечно, не очень обрадовался, что всё письмо нужно целиком зачитывать. Но ладно, у нас все же делегация, командная работа. Так что тут же и зачитал это письмо, а Ильдар немедленно подхватил, едва я смолк:

– Так что скажете, товарищи, по поводу прозвучавших здесь пунктов? Неужто можно вот так вот главного редактора важной газеты, члена партии с большим стажем лишать возможности пользоваться поликлиникой для партийного актива? Не давать ему путёвки, лишать его больного ребёнка возможности восстановить здоровье посредством санаторно-курортного лечения? Или вы не согласны с какими-то из пунктов, приведённых здесь?

У местных чиновников подгорало уже когда я читал это письмо. Они краснели, потели, переглядывались хмуро между собой. А после слов Ильдара сразу стало видно, что ни у кого из них никакого энтузиазма выступать не было. Секунд пять между собой переглядывались. Наконец, первый секретарь сказал:

– А давайте, товарищи, мы по пунктам рассмотрим все вопросы. Начнем с вопроса по поводу путёвок. Товарищ Трамильчик. – обратился он к профоргу. – Что вы можете сказать по сути данного вопроса?

Профорг так тяжело вздохнул, как будто ему объявили, что его на расстрел отправляют завтра поутру. Тем не менее, уставившись в стол и не поднимая взгляда, затараторил:

– Товарищи, я же не могу вот так вот сразу. Это же мне надо поднимать архивы, смотреть, кому выделялись путёвки, кому не выделялись.

Первый секретарь кивнул и тут же сказал:

– А что касается поликлиники партактива, то за неимением заведующего поликлиники давайте нашего парторга по этому вопросу расспросим.

Тот, кинув на него недовольный взгляд, сказал:

– Товарищи, ну какое я отношение имею к этой поликлинике? Если парторг, то что за все вопросы сразу отвечаю? Даже такие, что не в моем ведении? Давайте всё-таки заведующего спросим по этому поводу.

И тут я уже вклинился. Естественно, чего-то такого я и ожидал: кто ж сразу признается в таких нарушениях? Попытаются всячески заволокитить вопрос, спихнуть вину на кого-то, затянуть дело. Классика! Бюрократы во все времена действуют примерно одинаково, когда их на горячем ловят.

Поэтому я тут же, едва он договорил, спросил:

– Так, а сколько у вас времени займёт, товарищи, чтобы мы здесь увидели и данные от профорга по путёвкам и могли получить ответы на свои вопросы от заведующего поликлиникой?

Гостинский посмотрел на профорга. Тот, замявшись, сказал:

– Мне надо часа полтора.

– Вот и хорошо, товарищи, – включился в игру Ильдар, – мы тогда эти полтора часа потратим на обед и снова после этого встретимся с вами в этом же зале.

– Да, конечно, товарищи, – явно обрадовался первый секретарь, что получает немного дополнительного времени.

– Где у вас тут столовая? – спросил Ильдар.

– В столовую нет никакой необходимости идти, товарищи, мы накрыли для вас перекусить на этом же этаже, в нашем музее. – расплывшись в улыбке, сказал первый секретарь.

Ильдар посмотрел на Марка, тот кивнул.