Ревизор: возвращение в СССР 39

Глава 7

Москва, завод «Полет»

Прибыл на «Полет» минут за десять до начала нашего заседания. И сразу, на входе в банный комплекс, пересёкся с Сатчаном. Он давай мне рассказывать про свой летний отдых с женой и ребенком. Пока все не рассказал, мы дальше и не прошли. К тем самым столам с едой, что меня так интересовали. Правильно сделал, что чаем с зефирками перебился…

Ну а потом, конечно, и я смог свои пять копеек вставить. Только увидев подъезжающую машину Захарова, про свой отдых рассказывать не стал, а поспешно, боясь потом забыть, сказал:

— Паша, у меня премьера моей пьесы в «Ромэне» в субботу. Вот две контрамарки для тебя и Риммы. Надеюсь, сможете прийти, мне было бы приятно!

И, показав глазами на машину Захарова, пошел внутрь. Сатчан послушно пошел за мной, хоть и в несколько коматозном состоянии. Только уже на входе в помещение, где мы совещания проводили, спросил:

— Не, ну ты молодец, конечно. Но ты не опасаешься, что Захаров, когда узнает, не разозлится, что ты пьесы пишешь, вместо того, чтобы за своими предприятиями надзирать?

Ну да, он же про Крым еще не знает. И что Захаров мной вполне себе доволен, и сейчас так точно претензий выдвигать не будет.

— Ну, давай, его сегодня послушаем. Авось у тебя получится сделать вывод, могут ли быть у него ко мне претензии…

Загадочно прозвучало, ой, загадочно! Сатчан меня правильно понял, что будут какие-то сюрпризы. Но спросить не успел. Пока со всеми остальными здоровались, вошел Захаров, и совещание сразу и началось. Вот и хорошо, что не успел спросить, а то сюрприз бы весь испортил.

— Здравствуйте, товарищи! — сказал Захаров, хоть и поздоровался уже с каждым за руку, обойдя стол, за которым мы сидели, прежде чем пройти на свое место во главе стола, — надеюсь, все прекрасно отдохнули, и горите желанием успешно работать?

Люди загудели оптимистично, давая положительный ответ на заданный вопрос.

— Вот и отлично! Но сразу хочу отметить, что некоторые из нашего сообщества и во время отдыха смогли принести нам пользу. И какую пользу!

Захаров посмотрел на меня, как и Мещеряков с Бортко. А вот остальные явно были не в курсе… Тоже на меня посмотрели, конечно, но с недоумением.

— Так вот, теперь к конкретным деталям этой пользы. Наш Павел Ивлев, отправившись на отдых в Крым, обнаружил там определённые возможности для нашей организации. И представил, вернувшись ко мне в Москву, конкретный план, как нам расшириться на полуостров. План был реализован менее чем за неделю, и уже за август мы получим определённые доходы. А за сентябрь сумма составит уже около четырех тысяч рублей, и меньше уже быть не должна и в дальнейшем.

Кто-то присвистнул, кто-то покачал головой ошеломленно. А Захаров продолжил:

— Разумеется, я не призываю вас делать то же самое в ущерб отдыху и восстановлению здоровья. Павел у нас очень молодой, вот и смог и во время отдыха неплохо нам всем так подсобить. Рассказываю это, просто чтобы вы знали, почему вы сегодня в своих конвертах найдете большую сумму, чем рассчитывали. Но одновременно с этого дня вводим новое правило — если вы сделали все необходимое, чтобы в нашу орбиту попало новое предприятие, или, как в случае с Ивлевым, целая совокупность предприятий, то будете с него получать двадцать процентов доходов помимо своего общего определенного для каждого процента.

— Так с сегодняшнего дня, Виктор Павлович, или наш молодой гений за Крым тоже двадцать процентов получит? — гоготнул Ригалев.

— Да, это я неудачно выразился, Владимир Михайлович, — кивнул Захаров, — разумеется, Павел за проделанную во время отпуска работу тоже получит двадцать процентов с этих активов. Такая инициатива дорогого стоит. И кроме того, конечно, у него будет серьезная одноразовая премия за инициативу.

Ого! Так у меня теперь не конверты будут ежемесячно, а конвертищи… И это в стране, где особо потратить деньги сложно, за исключением антиквариата. Я же не из тех товарищей, что целые рестораны гостей собирают за свой счет по поводу и без повода. Помню, как я когда-то впечатлился, услышав, как Майк Тайсон, долларовый мультимиллионер, умудрился стать банкротом. Как это вообще возможно, если ему за каждый матч давали по несколько миллионов долларов, как суперзвезде? Талант, не иначе… Но я такими талантами не обладаю, к счастью. Так сильно меня по голове не били…

— Спасибо, Виктор Павлович, — поблагодарил я Захарова, иначе бы никто не понял. Решили бы, что я зазнался.

Он благосклонно кивнул и явно хотел уже продолжить свое выступление, как вдруг Сатчан заговорил:

— А еще я хочу поздравить нашего товарища Павла Ивлева с грядущей премьерой в театре «Ромэн». В эту субботу, представляете тебе?

— Ого! — сказал Пахомов. — Неожиданно!

— А медведи на сцене танцевать будут? — хмыкнул Ригалев.

— Медведей точно не будет по сюжету. Разве что в следующей пьесе… Спасибо за идею, Владимир Михайлович! — не растерялся я.

Сарказм, конечно, но вряд ли он понял. Ригалев у нас точно без чувства юмора, давно уже заметил.

— Пьеса, это, конечно, хорошо. — сказал Захаров, — но с этим мы поздравим товарища Ивлева после окончания деловой части заседания. Так, теперь заслушаем товарища Мещерякова. Он как раз в двадцатых числах ездил на строительство музея.

О, раз мои доходы так вырастут, то мне тем более актуально хранилище, что мы строим под музеем. Как чувствовал… Нельзя дома, что в столе, что в сейфе, хранить слишком много всего. Да, я очень неплохо зарабатываю официально, но все же не столько, чтобы суметь объяснить, к примеру, через год, если так жизнь вдруг повернется, во время обыска, почему у меня на двести тысяч рублей золотых изделий дома обнаружилось. Как и на даче, которую я еще и не построил. Зимой никто не помешает никому туда влезть и все по кирпичику разобрать в поисках ценностей. Да, идея музея была очень правильным вариантом.

Мещеряков начал рассказывать про поездку. Сказал, что работы идут с опережением плана, прораб со всем справляется безо всяких проблем. Некоторые стены уже под крышу подвели, но работы, конечно, с оставшимися, еще месяца на полтора так точно. А потом он начал и про подземную часть рассказывать, причем достаточно откровенно. Я тут же посмотрел на Гончарука — помню, что на прошлом заседании мы такие вопросы не обсуждали. Кто бы другой начал про это рассказывать, подумал бы, что просто позабыл, что среди нас новичок. Но Мещеряков такую ошибку точно не должен был допустить, учитывая его пост у нас. По лицу Гончарука убедился, что ему явно уже начали доверять достаточно, чтобы все рассказать. Значит, все в полном порядке. Ну, в принципе, с моей точки зрения, в лице Ивана Николаевича наша группировка получила очень хорошее подкрепление. Человек он обстоятельный, и в ход наших дел входит достаточно быстро. Учитывая, что он у нас фактически вместо Ганина будет, замена очень выгодная получилась…

Итак, по словам Мещерякова, с подземным хранилищем дело очень хорошо обстоит. Нашли и двери толстые стальные, и замки прекрасные, повышенной надежности, и решетки необходимые. Заниматься этим будет часть вьетнамской бригады, которая сразу после этого во Вьетнам поедет, сроки у рабочих подходят. Так что все наши тайны останутся с нами…

Затем сразу после доклада Мещерякова Захаров попросил Бортко выступить и рассказать про другие объекты, что будут на территории.

— На дом отдыха все необходимые документы собраны, начинаем строить фундамент через неделю, потом оставим его созревать, как говорят строители, а сразу после того, как стены в музее достроят, туда каменщики перейдут. Объект намного меньше по размеру, чем музей, есть шансы уже в декабре-январе тоже его под крышу подвести. И внутренние работы будут идти параллельно с музеем.

— А что с жилым домом, для сотрудников? — поинтересовался Захаров.

— Там есть небольшая пробуксовка, — с досадой сказал Бортко, — но в ближайшие недели тоже все решим. Правда, есть теперь сомнения, что до холодов успеем фундамент залить. Но в этом случае просто заселим по готовности в дом отдыха первых жильцов. Когда по весне ударными темпами дом закончим, они туда просто переедут, а дом отдыха сможет принимать первых постояльцев.

— Кто там виновен в пробуксовке, мне фамилии после заседания, разберемся, — поджал губы Захаров, — а в будущем при малейших признаках возможности такой задержки сразу надо ко мне обращаться, не надо тянуть до заседания…

— Да, обязательно. Упустил просто из-за поездки в Крым, — тут же оправдался Бортко.

Сидевший рядом со мной Майоров завистливо чмокнул губами при этих словах. И прошептал мне:

— А чего это ты Крым к нам привел, а Бортко куратором назначили? Отжали у тебя?

— Я сам попросил, Василий Семенович. Дети маленькие, куда мне мотаться туда каждый месяц, — дал ему правдоподобное объяснение.

Он покивал. Но по лицу видно было, что сам бы на моем месте ни в жизнь от такого проекта не отказался. А Захаров, закончив с этим вопросом, стал вызывать кураторов с отчетами.

Когда подошла моя очередь, отчитался по всем предприятиям, что обзвонил, сказав, что там все под контролем и серьёзных проблем нет. Отдельно описал свой недавний визит на Комбинат ЖБИ. Честно сказал, что администрация не производит впечатление людей инициативных, но работать я с ними после ухода оттуда Дружининой смогу. Несколько человек за столом хмыкнули, вспомнив эту историю, а Мещеряков поежился. Для него нехорошо вышло, что я упомянул эту историю, но я не специально. Мне было важно напомнить Захарову, почему я раньше не мог их трепать, заставляя переходить побыстрее к реализации нового проекта по тротуарной плитке. У него в голове много всего, мог и позабыть. Сейчас бы ничего не сказал, я уверен, потому что я по Крыму отличился, но затаить на будущее мог, что я по отдельному объекту не справляюсь.

Попросил и помочь с импортным оборудованием, сказав, что технические детали по нужному оборудованию на комбинате уже должны были подготовить. Захаров, подумав, кивнул и сказал:

— Согласен с твоими аргументами, Павел. Раз мы эту плитку где-нибудь около Кремля можем начать укладывать, то качество должно быть самое отменное. Найдем мы это импортное оборудование. Передай список, как получишь, Бортко, и приступим к поискам.

Затем в связи с исчерпанием повестки состоялась всеми любимая фаза заседания — раздача конвертов с долей. Все верно, как и предполагал, вместо конверта я получил этакий бумажный кирпич…

Затем подняли тосты за успех моего спектакля. Еле отбился от желающих мне водочки подлить вместо Боржоми и заставить выпить. Только поддержка Захарова и помогла.

— Прекратите, товарищи! Мне вот Павел Ивлев очень нравится, как член нашего сообщества, именно в таком вот виде, непьющем. Пьющих в Москве полно, вот только звать никого из них к нам что-то мне не хочется. И сами тоже выводы делайте… — сказал он, и от меня отцепились.

Вернулся домой в начале десятого. Поздно, конечно, но все же решил забежать к художникам, благо у них окна светились. Не с раннего утра же к ним завтра идти…

Михаил Андреевич открыл мне дверь и очень обрадовался.

— Павел! Как раз недавно о тебе вспоминали, когда наткнулись во дворе на твою няню с твоими детками. Хорошая она у тебя женщина!

— И я тоже о вас все время вспоминаю, Михаил Андреевич. А няня, да, не то что хорошая — няня золотая!

Про себя подумал, что по оплате так точно. Но сам же такую зарплату предложил за то чувство уверенности, которое у меня возникает при виде нее. Валентина Никаноровна себе всяких глупостей в отношении моих сыновей точно не допустит… Экономить мы уже пытались, и мне это не понравилось…

Тут и Елена Яковлевна появилась. Тоже мне очень обрадовалась. Извинился перед хозяевами за столь поздний визит, и тут же и предложил контрамарки на премьеру моей пьесы.

Тут, конечно, начались похвалы в мой адрес, да так хвалили, что мне совсем уже стало неловко. Решил перевести разговор, спросив, не появилось ли у них новых картин за то время, что мы не виделись.

— Появилось, Паша, как же не появилось! — радостно сказала Елена Яковлевна, — мы же только что с пленэра из-под Пскова приехали. Места там такие невероятные, истинно русские, былинные… Пойдем, покажу тебе…

Меня повели в гостиную, где новые работы вдоль стен пока расставили. Не было уже места на стенах…

Начал смотреть на новинки. Как всегда, очень красиво. Июль и август средней полосы России во всей своей красе. Тихие заводи, березовые рощи, телеграфный столб с взлетающим в небо из гнезда на колесе телеги аистом. Отдельно несколько работ с псковской крепостью. А потом замер, наткнувшись взглядом на последнюю картину. Бывает так, что ты просмотришь не то что десятки, а и сотни работ, а потом натыкаешься на ту, к которой сразу сердцем прикипаешь. Если это в Эрмитаже с тобой происходит, это просто беда — с такой работой домой ты не уйдешь. Но вот когда ты в гостях у художников, с которыми у тебя хорошие отношения — шансы есть…

На картине девушка, чем-то неуловимо похожая на мою мать, когда ей было около двадцати лет. Не на Аполлинарию, а на мою настоящую мать, из прошлой жизни. Стоит, тепло и немного смущенно улыбаясь, на берегу небольшой речушки. Белые тучки на небе, роса на лугу, а позади радуга. Общее впечатление — невероятное!

— Елена Яковлевна, а эту работу кто написал из вас?

Лукаво посмотрев на меня, она спросила:

— А ты, Павел, как думаешь?

— Вы, наверное?

— Не угадал, эта работа Михаила. Понравилась?

— Очень! — честно сказал я.

— Ну так и бери в подарок, — тут же махнул рукой довольный художник, — будешь потом вспоминать, глядя на нее, о своей премьере в «Ромэне».

— Нет, так не пойдет. Если я в «Ромэне» пьесу ставлю, это не значит, что я у вас картину буду выцыганивать, — пошутил я.

Посмеялись вместе.

— Позвольте, я куплю у вас ее.

Тут же припомнил, какие деньги мне передавали за некоторые картины клиенты художников. Ага… Диапазон цен примерно ясен.

— Хочу предложить вам за нее восемьсот рублей… Такая цена вас устроит?

— Ну, если выцыганивать не хочешь, то ладно. Но и мы тоже вам с Галией не чужие люди, — покачал головой Михаил Андреевич. — Давай все же на половине названной тобой суммы остановимся. Хорошо? Нам с Леночкой иначе неудобно будет. Павел, четыреста рублей и по рукам!

— По рукам. Спасибо вам большое, — искренне поблагодарил я художников.

Понял прекрасно, что скидку они мне дали неслабую. Надо будет думать, как отблагодарить их. Но в данный момент я был очень доволен. Редко мне так работы художественные в душу западают.

— Не удивляйтесь только. Деньги я случайно прихватил, на случай, если вы уже закончили с заказом для музея… — объяснил я появление из портфеля своего денежного кирпичика, начав отсчитывать из него четыреста рублей.

— Что ты, Павел, ты же говорил, что там еще только здание музея строится, так что мы особо и не спешили. Да и полотна там монументальные. Работа серьезная, кропотливая. К концу октября где-то можно ожидать выполнения заказа? Или надо поскорее? — спросил Михаил Андреевич. — И нам бы все-таки еще с руководством музея обсудить, как и хотели, что там и как…

— Нет, что вы, конец октября вполне устроит. А что касается руководства музея, то я так понял, что его еще и не назначили, — развел руками я, и передал четыреста рублей художнику, — так что, думаю, что вы можете положиться на свое собственное художественное чутье. Оно в любом случае будет надёжнее, потому что сами понимаете, что в такую глушь никто вашего уровня директором музея из Москвы не поедет. Есть еще сподвижники на Руси, конечно, но сами понимаете, шансы найти такого минимальны…

— Понимаю, о чем ты, — закивал мне Михаил Андреевич.

— Мне картину сейчас забирать уже можно? — показал я на свою покупку, укладывая деньги обратно в портфель.

— Нет, мы сначала раму достойную к ней закажем, вот с рамой сразу и принесем тебе, как будет готова, — вмешалась в наш мужской разговор Елена Яковлевна, — у нас такой рамочник есть хороший, что просто кудесник. Прикинул, Паша, уже, где будете ее вешать, чтобы я цвет рамы лучше подобрала? Я же помню, какие у вас цвета по всей квартире.

— В гостиной между окнами хочу повесить, — уверенно ответил я.

— Хорошо, тогда и цвет подходящий подберу, — сказала, склонив сосредоточенно голову немного набок, художница.

Я еще раз извинился, что так поздно их потревожил, и таки смог уйти минут через пять. Сложно это было, ох, сложно, люди художники гостеприимные, только когда сослался на то, что день был тяжелый, тогда и отпустили. Но с обязательством, чтобы мы как-нибудь уже вдвоем с Галией к ним заглянули.

— А то и деток своих приводите с собой, — предложила Елена Яковлевна.

— Они уже бегать начинают потихоньку. Разгромят они тут у вас все, — покачал я головой и откланялся.

Вошел домой тихонько. Мало ли детей Галия укладывает как раз. Так что замки открыл почти без шума. Смотрю, на пороге сидит Тузик и радостно виляет хвостом. Ага, значит, дети еще не спят. Но шуметь не стал, решил тихо прокрасться и посмотреть, чем семья моя занимается в мое отсутствие.

Разулся, буквально несколько шагов сделал и услышал:

— Так, Руслан, повторяй за мной «папа»! Не хочешь? А ты, Андрей? «Папа». И ты не хочешь? Давайте-давайте, порадуйте папу к своему годику!

Ах ты ж моя хорошая! Я детей обучаю «мама» говорить, а она «папа».

Отступил аккуратно к двери, обулся, и громко дверь отворил. Нашумел, так Галия тут же радостно в коридор выбежала.

— Паша! — подбежала она ко мне, и я обнял ее и поцеловал, — тут столько всего, что давай я сразу тебе все и расскажу, пока не забыла. На жалобные глаза Тузика не смотри, он гулял с детьми три часа назад. Костя Брагин звонил, просил тебе напомнить, что завтра военная кафедра. К десяти утра нужно быть по адресу… Не помню, но записала на бумажке. Еще звонил тот самый Дима, с которым мы договаривались в ресторан на субботу. У тебя же премьера в «Ромэне» в 19.00, так я перенесла наши посиделки в ресторане на 15.30, чтобы мы точно успели. Так хорошо, не было у тебя планов на это время?

— Прекрасно, молодец, а то я ему не дозвонился, — ответил жене, — а какой ресторан он выбрал?

— «Прага», сказал, у него там знакомый отца работает, так что столик всегда к нашим услугам.

— Прекрасный ресторан, так очень хорошая кухня, — одобрил я. — На десерт еще и тортик вкусный возьмем…

Посмотрел на часы. Васе бы еще позвонить. Договаривались после отпуска начать обсуждать Вагановича и в целом «Серп и молот». Но подумав, решил, что лучше уже завтра, слишком уж поздно…