Ревизор: возвращение в СССР 39

Глава 13

Москва, ресторан «Прага»

Сижу, кушаю принесённый салат, не ощущая вкуса, прикидываю варианты. Дима оживлённо болтает о том, как они учатся в МГИМО на своем втором курсе. Галия с огромным интересом внимает этой информации, она же знает, что там готовят дипломатов, а у Вити Макарова, нашего хорошего друга, отец — замминистра иностранных дел. Так что, конечно, ей интересно слушать всякие истории, она их еще от Вити полюбила слушать. И Дима с удовольствием их тоже травит, потому что, конечно же, преподаватели МГИМО очень часто опытные дипломаты с десятками лет дипломатической службы, а то и вообще чрезвычайные и полномочные послы Советского Союза — рассказывают студентам кучу занимательных историй из своей практики, которые считают полезными для формирования у них навыков будущих дипломатов. Регина, как и я, делает иногда, когда на неё кто-нибудь посмотрит, заинтересованное лицо и даже кивает. В остальное же время по-прежнему рассматривает стол перед собой.

Ну, по крайней мере, радует то, что она не обрадовалась, узнав меня. То есть это однозначно не какая-то её новая интрига в моём отношении. Так, а есть ли какой-то третий вариант, который тоже позволит мне каким-то образом понять ее чудесное появление на втором курсе МГИМО? Прямо тебе феникс, восставший из пепела!

Стал прикидывать, но ничего в голову так и не пришло: будь у неё какие-то влиятельные родственники, что и могло бы быть третьим вариантом, то они бы давно уже за неё каким-то образом вступились. Значит, фактически либо первый, либо второй вариант.

Пришел, правда, в голову и еще один вариант — что Регина спит с генералом КГБ. Тьфу ты, только еще больше настроение от него испортилось…

Ладно, отбрасывая менее вероятные варианты, к сожалению, скорее всего, вариант всё же второй… Регина связалась с КГБ… Значит, исходя из этого и буду действовать. В этом случае я выбрал с самого начала правильную стратегию, что решил не устраивать скандал. Буду сегодня её игнорировать и надеяться на то, что больше мы с ней никогда уже не встретимся.

Ужин, конечно, для меня прошёл достаточно скомкано. И часа через полтора я уже начал посматривать на Галию, намекая на то, что нам уже можно идти. Жена была этим достаточно сильно удивлена, прекрасно зная, что у нас ещё полно времени до премьеры в театре.

Но поскольку жена у меня достаточно сообразительная и знает, что я без серьёзных оснований ничего не делаю, то помогла мне свернуть наш разговор. Мы поблагодарили Диму за это приглашение, оставили четвертной на столе, чтобы он мог рассчитаться за съеденные нами блюда. Попрощались с Региной, которая только мельком на нас взглянула в этот момент, и отправились к выходу из ресторана.

— Ну что, твой Дима достаточно интересный молодой человек! Вполне может оказаться хорошим другом для тебя, перспективным, — сказала мне Галия.

— С этим я полностью согласен: достаточно перспективный молодой человек, и поладили мы с ним в Германии очень даже неплохо. Вместе хорошо работали во время того фестиваля. — согласился я с женой.

— Но вот девушка его… — сказала мне Галия, — она какая-то странная. То бледнела, то краснела в начале, потом вообще в стол смотрела всё время; такое впечатление, что у неё какие-то проблемы.

— Вполне даже может быть, — согласился я, лихорадочно тем временем соображая: сказать всё-таки Галие, что это за девушка или не говорить? Непростой вопрос, если не сказать, то однажды мы можем снова с ней столкнуться. А мало ли что Регина к тому времени придумает плохого в наш адрес. Так что, конечно, жене неплохо бы знать, кто она и как она выглядит…

А с другой стороны рассказать — означает необходимость выложить уже все до конца, включая подозрения о ее вербовке комитетом. Тут, как говорится, сказав «А», надо говорить и «Б». То есть вряд ли я смогу рассказать, как Регина смогла попасть, будучи отчисленной из комсомола и из МГУ в элитный МГИМО, не объяснив свои соображения по этому поводу. Если рассказать просто, что это за девушка, и без продолжения, то Галия рванет обратно в ресторан ей по морде врезать… Однозначно, кровь у нее горячая…

Москва

Из-за этих злополучных посиделок в ресторане Регина не могла найти себе места. Ну как такое возможно! — думала она. — Москва такой огромный город. Как я умудрилась столкнуться с этим Ивлевым, едва начав учиться в МГИМО⁈ Только все наладилось. Что теперь делать?

После ресторана Дима очень настойчиво пытался продолжить общение с ней, предложив пойти в кино или в парк. Пришлось срочно придумать отмазку про необходимость навестить родителей. Общаться с ним у Регины сейчас не было вообще никакого желания.

Надо было срочно решать проблему с Ивлевым. То, что он промолчал в ресторане, ничего не означало. У него же наверняка и телефон Димы есть. Если он расскажет Диме правду о ней, то об успешной и спокойной учебе в МГИМО можно будет забыть. Да и ее договоренность с комитетом тогда может оказаться под угрозой. Этого Регина допустить никак не могла, так как это означало бы для нее окончательный крах в жизни и потерю всяких перспектив в дальнейшем.

Иллюзий она больше не питала. Она на себе почувствовала, насколько могущественные силы существуют в этом мире, когда Самедова, которого она одно время наивно считала сильным и опасным, в одночасье выперли из Москвы, причем совсем не на Юга отдыхать… А ее, отчисленную со скандалом из очень престижного вуза и уже думавшую, что ничего сделать нельзя, легким движением руки отправили в еще более престижный вуз сразу на второй курс, причем авансом проставив сессию. Просто потому что она показала, что потенциально может быть полезной. Но если эта польза исчезнет или снизится из-за потери репутации в МГИМО? Что с ней тогда будет? Бр-р-р… Регина зябко повела плечами. От таких мыслей аж мороз пошел по коже.

Надо обязательно поговорить с Ивлевым, причем как можно быстрее, — решила она. — Важно убедить его, что я больше даже не посмотрю в его сторону и никаких интриг плести не буду. Если он убедится в моей безвредности по отношению к нему, может, и не станет тогда ничего никому говорить. Или, может быть, ему предложить что-нибудь взамен? Не отношения конечно, на эти грабли она уже наступала… Может, предложить ему информацию? Вдруг ему нужны будут сведения о ком-нибудь? В МГИМО много влиятельных людей. Надо подумать об этом…

Решив во что бы то ни стало поговорить с Пашкой, Регина направилась в метро.

Адрес его я знаю, — подумала она. — Подожду возле дома и попробую перехватить его, когда выйдет во двор. Не сидит же он в квартире все время. Кто-то из парней говорил вроде, что собака у него есть. Значит, должен же он ее выгуливать? Главное, поймать его до того, как он решится Диме позвонить и все про меня рассказать…

Москва, квартира Гришина.

Первый секретарь московского горкома с интересом знакомился с газетами за пятницу и субботу. Это была его традиционная процедура на выходных в связи с тем, что на рабочем месте не всегда хватало времени просмотреть все достаточно тщательно. Между тем в крупнейших газетах всегда было достаточно много важной информации; знакомясь с ними, можно было понять, кто в фаворе, какие темы сейчас наиболее актуальны. Так что тем же самым занимались практически все серьёзные партийцы в Советском Союзе. Для кого-то, в особенности для тех, кто находился в провинции, это было особенно важно, потому что они, естественно, не могли присутствовать на заседаниях Политбюро. Для него, регулярно их посещающего как полноправный член и собирающего много информации ещё и в комнате для отдыха при Политбюро, это было менее актуально. Но тем не менее это был ритуал, от которого точно не стоило отказываться. В трёх достаточно крупных и влиятельных газетах он обнаружил, к своему удивлению, статьи о детских площадках. Тех самых, таких новых и современных, что ничего подобного им, по словам жены его помощника, она не видела даже в городах Великобритании.

В каждой из газет был подробный репортаж, немного с разных сторон освещавших, как выяснилось, его личную инициативу по благоустройству города таким образом, чтобы он приносил как можно больше радости маленьким москвичам. То есть, эти детские площадки — сугубо его рук дело, а не Захарова. Естественно, были и ссылки на заботу партии, но его фамилия появлялась очень уж часто.

Естественно, Гришин тут же догадался, чья это инициатива: никто иной, кроме как Захаров, не мог этим заняться. Другие его подчинённые знали своё место и не осмелились бы затеять что-то такое без его личного одобрения. Но заместитель вполне и мог попытаться таким образом подлизаться к нему…

Гришин удовлетворённо откинулся в кресле, постукивая пальцами по столу; получается, что Захаров вполне знает своё место. Всего-то и нужно было, что забрать у него этот план по размещению детских площадок, даже не оповестив его, чтобы он понял, что он в Москве не то что на вторых позициях, а на третьих, и что его дерзость по самостоятельному распределению мест размещения этих площадок была совершенно необоснованна.

Гришин был полностью удовлетворён. Приятно, когда ты не только ставишь подчинённых на их место, но ещё и они сами понимают, в связи с чем это сделано, и вместо прежних глупых шагов начинают демонстрировать лояльность и понимание истинного положения вещей в иерархии. Пожалуй, к Захарову теперь, после такого проявления лояльности, можно относиться с большим доверием.

Москва

Со всеми этими размышлениями совсем отвлёкся от мыслей о походе в «Ромэн», а времени оставалось уже не так и много, когда мы приехали домой. Вернувшись к реальности, принялся собираться. Взял две авоськи. В первую авоську напихал шесть бутылок алкоголя, пополам водку с красными винами, а в другую примерно пять килограммов различных консервов с импортной закуской. Хорошие две такие авоськи получились, увесистые. Поблагодарил Валентину Никаноровну, что согласилась за малышами присмотреть. Зашли этажом выше за бабушками. Эльвире и Никифоровне, конечно, понадобилось красоту навести, Галия им в этом сильно посодействовала, так что вроде особого цейтнота не было. К Загиту с Анной заходить не стал, еще раньше договорились с ними, что они сами придут к нам в квартиру, когда время выезжать придет. Ахмад был готов и просто наблюдал с удовольствием за сборами. Было видно, что ему нравится вся эта движуха вокруг. Привычно для него, думаю. Семья у него большая, родни много. Для него большие сборища родни вещь самая что ни на есть естественная. Если кругом толпа, значит все в семье как надо…

По моим же ощущениям, когда пришло время выезжать в театр, не сказать, что мы как-то успели отдохнуть после этого напряжённого для меня времяпровождения в ресторане.

Все прокручивал и прокручивал в голове эту неожиданную встречу с Региной. Нет, все же правильно сделал, что скандал не устроил. Оба раза, когда Быстрова какие-то глупости в мой адрес делала, она получила достойный отпор. Вряд ли она уж совсем дура, чтобы не понять, что я ей явно несчастье приношу, и нечего со мной в третий раз связываться… А если даже задумает чего против меня, и попытается опереться на КГБ в своих задумках, то там ей, по идее, быстро ума вставят. Ну не тупые же люди работают в этой грозной организации, чтобы давать использовать свеженькому агенту свои ресурсы для сведения личных счетов. Тем более против человека, в отношении которого уже несколько проверок провели без всякого толку. Если даже она с КГБ связалась в надежде воспользоваться комитетскими ресурсами, то ее ждет большое разочарование. Обратиться туда можно в личных целях только за какой-то ерундой, не более того. Вот, получил от них участок под дачу. Ну так я мог его и от Захарова получить, и даже в Кремле в какую-нибудь очередь пристроившись. Да что там Кремль, на «ЗИЛе» мог поспрашивать. И это же еще извинение от комитета за их косяк в мой адрес, до этого они мне его и не предлагали вовсе.

Да, по идее мы вполне можем с Быстровой разойтись, как в море корабли. Счет в нашем противостоянии однозначно в мою пользу, так что я не чувствую, что где-то проиграл и нужно принимать какие-то дополнительные меры. Не было у меня задачи, чтобы она, выгнанная из МГУ, в доярки обязательно пошла.

Поэтому нет смысла идти к тому же Румянцеву и предупреждать, что Быстрова та еще штучка. Они же потому ее и подобрали, что это так оно и есть. Глаза я им вряд ли смогу на это раскрыть. Нужна им беспринципная аморальная красивая девка — и Регинка полностью подходит.

Да и стыдно, если честно, было бы с такой просьбой к Румянцеву приходить. Нормальный мужик вполне… Что он подумал бы, что я прошу его за меня с бабой воевать? И как бы потом ко мне отнесся? Записал бы в личное дело, что отказавшийся дать подписку, чтобы не работать стукачом Ивлев, пришел и заложил свою знакомую Быстрову, как настоящий первостатейный стукач.

Ну и надо учитывать, что комитетчики люди не совсем предсказуемые с моей гражданской точки зрения, силовая структура же. А ну как решили бы, что раз я так дергаюсь, то значит Быстрова что-то про меня компрометирующее может знать, что можно в мое досье включить, чтобы меня потом шантажировать в случае надобности? А ведь она с Самедовым и тем главным инженером володинским, Головиным, долго вместе жила. Могла вполне нахвататься какой-то информации о теневых схемах Володина… Группировка у того сейчас сильно ослаблена, крыша, я думаю, тоже прохудилась. А вдруг бы они решили, расспросив Регину как следует, всерьез заняться его группировкой? Этот северный олень же очень грубо работает. Ему близко нельзя было бы подходить к такого рода деятельности.

Ну а дальше несложно представить, что произойдет, если Володина возьмут. Он же про нас, группировку Захарова, много чего знает. Непременно сдаст нас, лишь бы себе срок скостить…

Нет, не буду я на Регинку в комитет стучать. И глупо, и бессмысленно, и опасно… Одно дело, когда эта змея в атаку на меня шла, тут уже все средства хороши, чтобы ее в чувство вернуть. А самому так поступать — не мое это.

Другой вопрос, стоит ли Диме о ней рассказать? Был бы помоложе, тут же бы побежал звонить и восстанавливать справедливость, поделившись моим опытом общения с ней. Ну а вдруг он в нее уже влюбился? Ничего он в этом случае не будет от меня слушать, влюбленные они все такие, уверены, что их любимый человек сущий ангел. Надо думать, короче, чтобы дров не наломать. А то если я расскажу ему про Регину, а он не поверит, то с моей стороны это будет воспринято как объявление войны. Я их только сплочу вместо того, чтобы разделить.

Ладно, черт с ней с этой Региной, у меня премьера!

Естественно, вызвали такси, сомневаюсь, что, зайдя за кулисы отмечать с актёрами, я смогу остаться полностью трезвым, это по такому-то поводу!

Когда приехали к «Ромэну» то там, конечно, уже нас ждали. Брагин приехал на своей машине и привёз троих ребят, помимо Женьки. Только мы вышли из своей машины и со всеми поздоровались, как тут же Виктория Францевна с Машей появились, они на такси к театру приехали. Дальше больше. В итоге в фойе театра мы входили уже очень большой компанией, даже вызвали какой-то интерес у других граждан, которые пытались понять, что это за такая решительно настроенная делегация, которая тут же двинулась к билетёрам. Билетёры очень положительно оценили такое количество контрамарок на руках. Уважительно очень отнеслись, догадались, что непростые люди пришли такой большой группой. Хорошо, что день оказался нетипично тёплым для сентября, так что ни в каких куртках ни у кого никакой надобности не возникло, и гардероб нам не понадобился.

Зашли в буфет, где все, конечно, начали меня расспрашивать о том, как я дошёл до жизни такой. Рассказал в общих чертах, что обратились из театра, понравились им мои статьи в газете «Труд», уловили какой-то у меня потенциал, видимо. Честно рассказал и о том, что я вначале отказался. Был уверен, что не моё это, и так сильно загружен, ещё и в это дело лезть. Но потом как-то само собой в голове вдруг возник сюжет пьесы и стало жалко его терять. Вспомнил и про то, что люди же просили… Так что сюжет свой расписал, подучил основы драматургии, пообщался по этому поводу с умными людьми, и после определённых правок пьеса оказалась готова.

— Ты так говоришь, Паша, — не выдержал Брагин, — как будто каждый из нас может вот так вот сесть и такую же пьесу написать, и её тут же поставят в каком-нибудь вот таком серьёзном театре наподобие «Ромена».

— Ну а почему бы и нет? Откуда ты знаешь, что так оно и не будет? — на полном серьёзе сказал я Костяну. — Ты ж пойми, что многие люди просто-напросто не знают, какие таланты у них есть. Представляешь, сколько великих художников понятия об этом не имеют, потому что никогда всерьёз не рассматривали такой вариант своего развития. Так что вполне себе способен поверить и в то, что огромное количество драматургов могло бы написать великолепнейшие пьесы не хуже того же самого Шекспира, но мы никогда их не увидим, потому что они сами себя ограничивают и ничего не пишут в полной уверенности, что драматурга из них хорошего никак не получится. Так что надо искать себя, надо дерзать в разных направлениях и всё может получиться, даже то, чего совсем от себя не ожидаешь.

— Ну ты прямо, Паша, такую речь, полезную для мотивации творчеством заняться, нам произнёс сейчас! Наверное, все начнут дома потихоньку пьесы писать! — рассмеялся Ираклий.

— И потом к тебе обращаться, чтобы ты отнёс к своему знакомому режиссёру посмотреть эту пьесу. — с улыбкой сказала Виктория Францевна.

Ну да, вот уж кто жизнь и людей знает…

— Ну, тут для меня нет чужих людей, так что и посмотрю сам, и отнесу, если сочту, что эта пьеса достойна того. — ответил я.

Времени осталось немного до начала, пошли занимать места в зале. С одной стороны от меня села жена, с другой стороны пристроилась Маша. Бабушки сели все втроём, рядышком с ней. С волнением обратил внимание, что практически все места в зале полностью заняты. Ну а затем началось само представление…

Смотрел, конечно, с не меньшим волнением, чем во время генеральной репетиции. Тогда, конечно, это было в первый раз, что тоже очень волнующе, но сейчас-то зал полон людей, в отличие от той репетиции. И было немножко страшно, что им может не понравиться. Нет, конечно, меня это полностью не раздавит, я уже вполне себе состоялся и в других профессиях, и цену себе знаю, но привести такое огромное количество родственников и хороших знакомых и получить негативную реакцию от зала, конечно же, не хотелось. Но постановка шла, и, судя по реакции в зале, от сердца потихонечку отлегало. Актёры работали великолепно, с полной самоотдачей, попросту жили на сцене жизнью чужих людей. Их прекрасная работа находила живой отклик у зрителей в некоторые особо волнующие моменты, когда, к примеру, сомнительные родственнички главного героя шли поджигать дом. Весь зал возмущённо ахал.

Так что, когда наступил антракт, я уже был поспокойнее. Если кто и принес с собой гнилые помидоры, чтобы закидать автора, то скорее всего, доставать их не будет…

В антракте хотели в буфет снова попасть, но не срослось — мы пока все собрались, чтобы туда дойти, там уже огромная очередь выстроилась. Так что поболтали стоя, разминая ноги. Маша рассказала о своей учебе, интересно было послушать как биологи учатся, в отличие от гуманитариев…

Вернулись в зал, и снова зрители очень живо реагировали на повороты сюжета. Когда главный герой своих родственничков к себе жить позвал, зал аж замер от неожиданности. А когда пьеса закончилась и зал разразился аплодисментами, я выдохнул: все в порядке, пьесу приняли совершенно нормально. Сюрпризом стало, когда Михаил Русланович вышел на сцену и сказал, тряхнув своей гривой волос:

— Товарищи, рад вам сообщить, что сегодня с нами в зале присутствует автор этой чудесной пьесы, которую вы так тепло приняли. Павел Тарасович Ивлев, пожалуйста, подымитесь на сцену.