Ревизор: возвращение в СССР 39

Глава 10

Москва, Союз советских обществ дружбы и культурной связи с зарубежными странами

Обстановка в кабинете Федосеева постепенно становилась все более накаленной. Он вызвал к себе начальника отдела книгообмена Морозову по поводу предложений по приему делегации из Чехословакии, которые получил от нее накануне. Предложения были очень нетривиальные и вызывали у Владимира Алексеевича смешанные чувства. С одной стороны, они были очень оригинальны и нестандартны, как он и требовал ранее от своих подчиненных. Но с другой стороны, Федосеев как никто знал, насколько негативно иногда воспринимаются нестандартные идеи, будучи реализованными. Это был очень рискованный шаг, и Федосееву одновременно очень хотелось блеснуть и в то же время страшно не хотелось опозориться. Делегация представительная, в сопровождающих будет несколько человек из министерства. Если сядешь в лужу, вовек потом не отмоешься.

Поэтому Федосеев сначала мучал Морозову почти сорок минут, расспрашивая подробно про нюансы мероприятий, предлагаемых ее отделом, а потом приказал вызвать еще и Ивлеву, которая, как выяснилось, была основным источником новых идей.

— Повторяю, идея с кулинарным представлением очень интересная, мне нравится в целом, — в который раз начал говорить Федосеев, уже уставший от обсуждений и порядком раздраженный, — но я не хочу заставлять гостей что-то готовить. Вдруг кто-то измажется или и вовсе порежется. Или просто готовить не любит… Может возникнуть скандал. Можете переделать свои предложения так, чтобы представление было, но гости в нем не участвовали?

— Владимир Алексеевич, мы же уже в начале предлагали урезанный вариант, — ответила Морозова, не менее злая уже, чем начальник, но умело скрывающая эмоции, — организуем пространство так, чтобы гости располагались полукругом. Повар при них приготовит блюдо, которое потом все гости будут дегустировать.

— Да, я помню, — кивнул Федосеев сосредоточенно, — но вот это уже скучновато будет, ведь так? Что он там такого им покажет? Можете сделать так, чтобы и гости тоже как-то участвовали, но не готовили сами?

— Это как? — озадаченно взглянула на начальника Морозова.

— Ну, придумайте что-нибудь, — сложил руки на груди Федосеев.

— Знаете что, Владимир Алексеевич, — не выдержала тут Морозова, — так дело не пойдет. Вы уж определитесь, чего именно хотите. Ярких и интересных мероприятий, которые гостям запомнятся или стандартный безопасный, но уже всем надоевший набор, который зато никаких нареканий в министерствах не вызовет, но и гости о нем забудут, едва все закончится.

— Я хочу интересные мероприятия для гостей сделать, но при этом чтобы мы с вами все не опозорились, — раздраженно буркнул начальник.

— Я понимаю, но ваши требования, они, как бы это сказать помягче, противоречивы, — стояла на своем Морозова. — А тезис «придумайте что-нибудь» вообще никакой критики не выдерживает. Что могут делать члены делегации на кулинарном представлении, кроме готовки? Петь и танцевать, что ли, будут, подбадривая повара?

Галия при этих словах начальницы хихикнула, не выдержав. Уж очень живо представила эту картину…

— Вы бы, товарищ Ивлева, вместо усмешечек, предложили бы, как ситуацию решить, — грозно нахмурил брови Федосеев.

— Я по-прежнему считаю, что нет ничего плохого в том, чтобы гости немного поучаствовали в приготовлении блюд, выполняя какие-то простые действия. А чтобы не было риска испачкаться, можно фартуки предложить надеть, — пожала плечами Галия.

— Фартук только спереди защищает, а если что-то выше попадет или на рукава? — возразил Федосеев.

— Ну так посоветуемся с поварами и не будем поручать гостям работать с особо маркими или пахучими продуктами, вроде муки, копченостей, рыбы… Надо продумать список того, что лучше не включать в рецепты, — предложила Галия.

— Мне все равно не нравится, — подумав, вынес вердикт Федосеев, — обязательно кто-то измажется и скандал будет.

Морозова при этих словах начальника смогла титаническим усилием воли сохранить невозмутимый вид, а вот Галия не смогла сдержать раздраженный вздох.

— И не надо, Ивлева, тут мне вздыхать и закатывать глаза, — возмутился Федосеев. — Это не вас будут потом наверху отчитывать, если что пойдет не так. Ваше дело внимательно слушать и делать, как я говорю. Вам еще учиться и учиться. Вот когда какие-нибудь ваши предложения на официальном уровне признаны будут, вот тогда уже и я вас с удовольствием послушаю.

При этих словах начальника Галия и Морозова переглянулись, вспомнив прочитанную утром статью в «Труде», и, не выдержав, обе рассмеялись.

— Что я такого смешного сейчас сказал? — разозлился Федосеев. Так-то все знали, что с ним можно многое свободно обсуждать, он вовсе не тиран, но сейчас он подумал, что, возможно, уж слишком разбаловал подчиненных… Уже надсмехаются над ним, понимаешь!

— Мы не из-за этого рассмеялись, Владимир Алексеевич, — примирительно подняла руки Морозова, — просто так интересно получилось. Только сегодня утром Галия газету принесла, где о ее проекте речь идет. Уже реализованном, кстати говоря. И тут вы со своими словами про признание на официальном уровне… Согласитесь, что трудно было удержаться…

— Что за газета? — заинтересовался Федосеев, недоумевая.

— Галия, будь добра, принеси, — попросила Морозова подчиненную.

Галия тут же метнулась в их кабинет и буквально через три минуты вручила опешившему начальнику газету «Труд» со здоровенной статьей на передовице. Даже и пальцем тыкнула, где именно про нее написано…

— Ничего себе, — произнес весьма впечатленный прочитанным Федосеев через несколько минут. — Уже установлена даже одна из этих детских площадок? А чего не хвастаетесь?

— Да как-то неудобно было, — смутилась Галия. — Да и не знала я, что об этом в такой уважаемой газете напишут.

— Очень даже удобно, — возразил довольный Федосеев. — Такими достижениями надо гордиться, товарищ Ивлева. Это же надо, наш сотрудник такое придумал. О! — внезапно поднял палец вверх начальник, — обязательно надо чехословацкой делегации эту площадку показать. Уверен, что всем понравится.

— Вообще, я могу поговорить с мужем… — предложила Галия начальнику, тут же развивая его идею, — думаю, что можно на завод «Полет», где эти площадки делают, экскурсию нашей делегации организовать.

— Точно. Сначала на «Полет», а потом и на саму площадку, — воскликнул довольный Федосеев. — Отличный получится день пребывания у делегации. Нестандартный. И, как в газете было сказано, покажем уровень заботы о советских детях нашей партии. Молодец, Ивлева! Хвалю.

— Хорошо. Тогда этим вопросом и согласованиями мы займемся в ближайшее время, — кивнула Морозова. — А что с кулинарным представлением будем решать?

— Ну, раз такое дело, — хлопнул по столу ладонями Федосеев, заметно повеселевший, — давайте попробуем ваш вариант с участием гостей в приготовлении блюд. Дадим им фартуки… Но никаких соревнований. Когда согласуем ресторан и поваров, проработаете с ними блюда и варианты действий, которые можно будет гостям поручить, чтобы те поучаствовали, но без лишних рисков.

— Хорошо, — обрадовалась Галия.

— Но вы сильно не радуйтесь заранее, — покачал головой Федосеев. — Когда план доработаем, его еще согласовать надо будет во всех трех министерствах, по линии которых этот визит будет проходить. Нет гарантий, что обратно на доработку не вернут.

— Ну, тогда и будем думать, — подвела итог Морозова. — А по ролевому спектаклю что? Будем делать? Даете добро?

— Даю не добро, а поручение, — веско сказал Федосеев. — В нынешнем варианте он не пойдет точно. Вам надо за выходные сделать простой и понятный сценарий, который можно будет легко реализовать. И снова. пожалуйста, никаких соревнований. Подчеркиваю это. Нам не нужны обиды проигравших на победителей, перед нами стоит задача делегацию развлечь и сделать так, чтобы у них от посещения СССР и Москвы остались самые положительные впечатления. Поэтому спектакль — это хорошо, яркие моменты в него можно добавить, но сделать так, чтоб все было просто, легко и понятно.

— Поняли. Пойдем работать, — ответила начальнику Морозова, вставая.

— Можете идти, — кивнул Федосеев. — А газету я пока у себя оставлю, хорошо? — добавил он с улыбкой, обращаясь к Галие. — Покажу некоторым, как мои сотрудники работать умеют.

— Конечно, — кивнула Галия и, попрощавшись, вышла вслед за Морозовой из кабинета.

— Зря ты ему разрешила газету оставить. Не отдаст теперь, — сказала ей тихонько Морозова, пока они возвращались в свой отдел.

— Ничего. Паша сказал, что сегодня еще несколько выпусков купит для семейного архива, — улыбнулась Галия начальнице.

— А, ну тогда хорошо, что оставила, — рассмеялась Морозова. — Федосеев не успокоится, пока всем ее не покажет. Так что вскоре станешь знаменитой у нас.

— Ох, боюсь, не обязательно это на пользу мне пойдет, — вздохнула Галия. Она прекрасно помнила указания Паши не светиться лишний раз. Правда, он же ей и газету сегодня дал, велев показать статью Морозовой. Как чувствовал, что пригодится!

— Ничего! — подбодрила ее Морозова, — главная завистница у тебя была Белоусова, а она теперь какое-то время точно будет сидеть, как мышь под веником, так сильно оскандалилась…

Москва

Следующие три часа мотался по столице. Ганиной завез первую статью и купленные по дороге баранки. От нее помчался на комбинат ЖБИ. Там все уже было готово, забрал бумаги у главного инженера и поехал в пролетарский райком. Сатчана не было, а с Бортко поднимать тему детских площадок не стал. С ним мы ее ни разу и не обсуждали раньше…

Выйдя от Бортко, глянул на часы. Три часа дня. Пора отправляться на встречу с Дианой. Правда, по дороге все же успел три экземпляра газеты «Труд» купить.

Встретились с сестрой в кафе недалеко от ее института. Погода была неплохая, я бы прогулялся лучше, но сестренка настояла на кофе с молоком и пироженках. Пришлось подчиниться. Набросился на кофе и пирожные с жадностью. И верно, с завтрака полно времени прошло, а я не обедал еще с этой беготнёй… Отдал только сразу Диане контрамарки на спектакль, чтоб не забыть потом. Сестра навалилась на сладкое с не меньшим энтузиазмом, чем я.

— Я уже не знаю, куда деться от всех этих бесконечных курсов, занятий, упражнений, — жаловалась Диана, уничтожая пирожные с впечатляющей скоростью. — Голова пухнет. Ты даже представить себе не можешь. Да и я раньше не представляла, что такое бывает… Сразу четыре языка. Это как вообще можно усвоить? Я иногда ловлю себя на том, что, говоря по-русски, запинаюсь. Начинаю вдруг сомневаться и думать, а какое слово лучше сказать. Так ведь с ума сойти нельзя, я надеюсь? — уточнила она немного испуганно.

— Все с тобой в порядке, — покачал я головой. — Не сойдешь ты с ума. Это нормальная реакция на новую сложную информацию. Язык — это целая система. А ты сейчас целых четыре системы одновременно уложить в голове пытаешься. Мозг перегружен, конечно.

— Да не то слово, — подтвердила Диана, цапнув еще одно пирожное. — Еще и погода эта московская. Угнетающе действует. Пасмурно часто, ветер. Отвыкла я от такого. А скоро ведь еще дожди зарядят, вообще солнца не будет…

— О, а это уже что-то новое, — улыбнулся сестре, — раньше я от тебя жалоб на столичную погоду не слышал. Да вообще про погоду от тебя раньше ничего не слышал… Что изменилось?

— Не знаю, — пожала плечами Диана. — Раньше как-то не замечала, какая где погода. Без разницы было. А сейчас как вспомню Больцано, солнышко, зелень, так становится тоскливо…

— Ага-ага! — закивал я, усмехаясь. — А теперь давай эксперимент проведем.

— Какой? — оживилась сестра.

— Включай воображение на полную и представь, что ты сейчас в Больцано. Представила?

— Ага, — расплылась в улыбке Диана.

— А теперь представь, что в Больцано утром у тебя были занятия по арабскому и итальянскому, — продолжил я, — сейчас ты обедаешь, а потом продолжишь занятия, только уже французским и английским. Представила? Хорошо, а теперь внимание — вопрос: как теперь погодка в Больцано? В Москву не хочется?

— Да ну тебя с твоими экспериментами, — замахнулась на меня ложечкой Диана. — Все испортил…

— Да ладно, не сердись, — рассмеялся я, глядя на обескураженную сестру. — Ты просто из-за большой интеллектуальной нагрузки хандришь. Я хотел тебе это дать почувствовать, чтоб ты осознала, что тебе не в Больцано хочется, а с курсов сбежать. Мне такие чувства знакомы, поверь. Я головой очень много работаю. Иногда тоже накатывает…

— И как ты справляешься? — заинтересовалась Диана. — Ведь и правда, ты столько всего делаешь. Нагрузка ведь сумасшедшая. А ты бодр почти всегда, не кидаешься ни на кого и не грустишь.

— Чередую мыслительную работу с физическими нагрузками, — пожал я плечами. — Здесь баланс важен. Нельзя, чтобы все время что-то одно работало. Кстати, а ведь это вариант! — воскликнул я, посмотрев на сестру.

— Что? — поинтересовалась Диана настороженно.

— У нас тренировки по самбо на следующей неделе возобновляются. Почему бы тебе не попробовать заниматься, — предложил я. — Марат отличный тренер. Нагрузки там о-го-го какие, форму физическую подтянешь быстро. Да и навыки борьбы нелишними могут оказаться для тебя, учитывая, куда ты влезла уже по самые ушки…

— Здорово! — загорелась энтузиазмом Диана. — Но я не уверена, что Фирдаус одобрит такие мои занятия, — добавила она неуверенно.

— Почему не одобрит? — пожал я плечами. — Аиша уже второй год занимается в этой секции. Твой муж считает это вполне нормальным для нее. Чем ты хуже? А если еще пообещаешь его не бить, так вообще никаких проблем, — добавил, смеясь.

— Смотри, договоришься, что я освою самбо и тебя бить начну, — угрожающе насупилась Диана.

— Ну, на это особо не рассчитывай, — продолжал я потешаться над сестрой, — я с Маратом заниматься еще в Святославле начал. Не догонишь никак. А вот Аишу вполне можешь нагнать и перегнать.

— Ну, считай напросился. Смотри у меня теперь, — хищно улыбнулась Диана. — Когда там у вас тренировки начинаются?

— Я позвоню тебе, когда Марат о начале занятий сообщит, — улыбнулся сестре.

Вот, совсем другое дело. Никакой хандры, настрой боевой. Образ энергичной воительницы Диане точно больше идет, чем образ усталого и раздраженного московского нытика. Надо сестричку в тонусе держать, пока к нагрузкам не привыкнет.

Диана и на газету «Труд» обратила внимание, когда немного ожила.

— Что это ты с газетой ходишь? Солнце уже, вроде, не такое сильное, чтобы панамку делать…

Рассказал ей, что газета эта куплена в честь того, что в ней про Галию упоминают. И предложил сразу угадать, в связи с чем, чтобы сестру развлечь. Так и не угадала, конечно, дальше участия моей жены в новом парикмахерском конкурсе фантазия Дианы не сработала. Пришлось самому все рассказать и показать. Диана только головой покачала восхищенно и сказала:

— Ты у нас и сам умный, и жену себе такую же нашел! Молодцы вы!

Попрощались с Дианой очень тепло, разбежавшись каждый по своим делам. Так и не понял, зачем она на личной встрече настаивала. Болтали по итогу обо всяких глупостях. Но настроение после встречи с сестрой отличное и на душе тепло.

Москва

Ахмад не ожидал, что, когда выйдет на работу в сентябре, ему нечем будет заняться. Все инструкции он уже давно выучил, еще в начале августа, и дома потом повторял также, чтобы не забыть ничего и не перепутать. Но первые четыре дня недели провел в своем кабинете без всякого толку. Только планерка была в понедельник у Якова Денисовича, где всех нагрузили поручениями, а ему ничего не поручили… Словно так оно и надо…

Уже думал, что и в пятницу все также будет, будет сидеть и очередной том Конан Дойля, что пасынок подарил, читать, но нет. В четыре часа дня, когда до конца рабочего дня осталось совсем ничего, неожиданно вызвали к Якову Денисовичу.

Ахмад подумал даже, что начальник это специально устроил, проверить, не уходит ли он с работы, раз ничем не нагружен, раньше положенного времени. Но нет, по его озабоченному лицу и первым фразам, когда вошел к нему в кабинет, понял, что это просто совпадение.

— Ну вот как, товарищ Алироев? — со страдальческим лицом обратился к нему начальник, стоя у своего стола, — приказ два часа уже как подписан Авериным, а мне его только что передали. Потому что я отлучался по делам, а моя секретарь заболела и ее сегодня не было на месте. А теперь у нас с вами совсем ничего времени осталось, чтобы успеть предварительные приготовления провести. А ведь в понедельник днем уже вылетать надо будет!

Ахмад попросил приказ ознакомиться, раз уж он его, совершенно определенно по словам начальника, касается. Так оно и оказалось, более чем касался. Приказом его, как руководителя группы инспекционного контроля Министерства автомобильных дорог РСФСР, отправляли оценить состояние новой магистрали в ЯАССР. Помимо него, командировалось под его началом еще четыре сотрудника, ни одного из которых он лично не знал. Разве что в коридорах сталкивался, но точно не был знаком…

— Дело ответственное! — пояснил Яков Денисович. — В 1975 году начнется строительство в Якутской АССР Южно-Якутского территориально-производственного комплекса. Естественно, если к тому времени дороги не провести, то строить будет ничего невозможно. Вот и оцените первую магистраль, она там километров сто всего. Условия климатические там, конечно, очень сложные, поэтому чрезвычайно важно, чтобы технологию никто не нарушал. В тех местах даже если технологию не нарушаешь, все равно дороги долго не служат, а если еще и нарушать… Поэтому ваша задача без придирок, конечно, но добросовестно оценить проделанную работу, отметив все нарушения. Чтобы местные поняли, что схалтурить при дальнейшем строительстве дорожной сети никак не получится.

— Сделаем, — кивнул Ахмад.

— Рабочее время почти закончилось, уже, наверное, поуходили домой эти сотрудники… а телефоны домашние всех сотрудников у моего секретаря в записной книжке… И она, как назло, не собираясь болеть, домой эту книжку забрала. Сделаем так — я ей позвоню и велю, чтобы она вам перезвонила на домашний телефон. А вы уже по этим номерам людей обзвоните, чтобы были готовы в понедельник выезжать. Пусть на работу прямо с чемоданами приезжают, тут оформятся, и сразу в аэропорт…

— Мне еще домашний телефон не поставили, — сразу отметил Ахмад серьезный изъян в этом плане.

— Как так? Я же Юсупу Исламовичу еще в начале августа велел это сделать! Сейчас ему позвоню… Авось не ушел еще…

Начальник, показав Ахмаду на стул, чтобы присаживался, сам тоже сел за стол и притянул к себе телефон. Через полминуты кивнул и заговорил:

— Юсуп Исламович! А что это у нашего товарища Алироева все еще нет домашнего телефона? На двенадцатое сентября установка только? Ясно… Ну хоть на десятое… Хорошо, хорошо, понимаю, что не от вас зависит… До свидания…

Положив трубку, потёр виски, и сказал:

— Значит, только когда из Якутии приедете, и будет у вас телефон… Что же сейчас делать?

— Так пусть она мне на рабочий позвонит. Я задержусь у себя в кабинете сколько надо… — предложил Ахмад.

— Хорошо! Так и сделаем! — обрадовался начальник. — Идите тогда к себе, попрошу ее поскорее набрать вас.

Ахмад попрощался и отправился к себе. Выйдя из кабинета, покачал головой. Яков Денисович уж слишком много суетился без всякого толку. Мог бы сразу, как он пришел, набрать свою заболевшую секретаршу, да сразу ему все телефоны и продиктовать… Или вообще ему трубку дать, чтобы он сам все записал. Или у него просто, в отличие от него, сегодня было много работы, и он уже к концу дня элементарно не соображает, поэтому так бестолково мечется? Да еще и без секретарши остался… Тоже вариант…

Минут через десять после того, как он вернулся в свой кабинет, секретарша начальника его набрала. Голос у нее вообще не был больным, на взгляд Ахмада, и диктовала она все со спокойной невозмутимостью. И чем она там болеет? — задался вопросом Ахмад, положив трубку, — уж не воспалением ли хитрости?

Впрочем, не его дело. Так, сейчас звонить по телефонам сотрудников смысла нет. Они еще в дороге, скорее всего. Придется Пашу вечером потревожить, с его телефона всех обзванивать…

А ведь есть же еще и другая проблема! Предварительно на следующие выходные родственники должны были приехать, отмечать появление у него наследника. Затянули это дело, конечно, но и причина веская была — у дяди Ахмада Малика проблемы со здоровьем были, вот только в себя пришел. А у него, он посмотрел, командировка в Якутию на полторы недели затянется… Придется телеграмму слать, что нужно встречу отложить на две недели…

Он глянул на календарь — получается, всех нужно переориентировать на 22–23 сентября…