Ревизор: возвращение в СССР 30

Глава 15

Москва. Сокольники.

Мы не спеша пошли со Львом Борисовичем к Центральному Сокольническому кругу. Валя увидела у детей ветрячки и потребовала себе такой же.

— Валюш, ну тебе лет уже сколько? — попробовал отговорить её генерал, но малая надула губки и Лев Борисович сдался.

Валя тут же остановила какого-то пацана и строго спросила: «Где взял?». Тот показал на киоск немного в стороне и Валентина умчалась туда, а мы неспешно направились следом.

— Пятнадцать копеек! — вернулась к нам девчонка, генерал вручил ей монетку и она опять умчалась.

— Какая самостоятельная, — заметил я. — Пошла, всё выяснила, сейчас ещё и купит сама.

— Вся в маму, — хмыкнул генерал. — Так насчёт чего, Павел, ты хотел посоветоваться?

— Несколько достаточно высокопоставленных знакомых стали жертвами мошенничества. Злоумышленников уже сами нашли, должности позволяют, но встал вопрос, что делать с ними дальше?

— И что за мошенничество? — посмотрел на меня искоса генерал.

— Поддельные золотые монеты восемнадцатого века, — честно ответил я. — Что примечательно, очень высокого качества. Изготовлены на оригинальных штемпелях, хранящихся в музее.

— О, как! — поднял брови генерал. — Это каким же образом?

— Заимствуют экспонаты на время, напечатают партию и возвращают обратно в музей.

— Очень интересно, — оживился Брагин-старший. — И продают их, не оглядываясь на чины и звания? Какая дерзость, на грани фола… Конечно, это надо прекратить.

— Согласен, Лев Борисович. Поэтому я и здесь. Но есть одно большое «но». В этой банде есть человек, непосредственный продавец подделок, который знает, как минимум в лицо, несколько людей, которые очень хотели бы остаться за рамками расследования. Важно, чтобы этот продавец не попал под следствие. Это возможно устроить?

— Если я отвечу нет, то они не сдадут банду, и всё на этом. Так? — прищурившись, посмотрел на меня генерал.

— Согласитесь, это было бы логично с их стороны, — подтвердил я, следя глазами за дочкой генерала, бегающей вокруг нас со счастливой улыбкой. — Ну и еще один момент — я вовсе не уверен, что и следствие обрадуется, если выйдет на этих людей. Вернее, даже уверен, что постарается тут же о них забыть. Это как медведя за хвост в лесу поймать, лучше тут же отпустить, чем тянуть за хвост. Люди очень серьезные, и у них хватит власти закрыть этот вопрос. В конце концов, это всего лишь невинное хобби, а не что-то действительно серьезное. Но возникнут неловкие моменты, которые очень плохо отразятся на карьере тех, кто будет копать чрезмерно усердно. К чему все эти неудобства?

Что же это за люди такие, что сами нашли этих мошенников? — думал генерал. — Раскрутили их на подробности махинации во всех деталях, вплоть до технологии изготовления фальшивок и про оригинальные штемпели из музея… И готовы сдать их на условиях собственной анонимности… Вообще, это хорошая сделка. Дело может оказаться очень громким и полезным для карьеры, если, как предупредил Павел, не лезть слишком глубоко… А то, что один из бандитов избежит наказания… Так это только с точки зрения закона, а что с ним сделают те, кого он попытался кинуть, одному богу известно. Даже удивительно, что они вообще предпочли через Павла обратиться к нему…

— Думаю, это возможно, — ответил Лев Борисович.

— Только возможно? — переспросил Павел, вызвав улыбку у генерала. Молодец, продавливает свою линию до конца.

— Давай я тогда сформулирую иначе — я гарантирую, что этого человека не тронут, и имена этих серьезных людей не всплывут.

— Очень хорошо, — ответил Павел, улыбнувшись. — Тогда майор Баранов из сорок седьмого отделения подготовит материалы и подвезёт к вам? Он уже в курсе этого дела в общих чертах. И я был бы признателен, если бы и ему досталась частичка славы по этому делу…

— Хорошо, — согласился генерал. — я его привлеку к делу, и прослежу, чтобы его не обидели потом с наградой.

И этому парню всего восемнадцать лет? — думал генерал, поглядывая незаметно на Павла, пока они неспешно шли по пешеходной дорожке. — А переговоры ведёт так, как будто уже лет тридцать этим занимается. И не волнует его, что я генерал, а он студент. Сразу видно, что за ним стоят действительно серьезные люди… Ну да, стоят, раз и в Верховный Совет пристроили, и в газету центральную, и на радио, да и сейчас такое дело ему доверили, специфическое… Может, попросить Павла с сыном поговорить? Моего балбеса уговорить ему, вообще, ничего не будет стоить. Пусть бы отговорил его ребёнка из детдома брать. Но не передаст ли он Косте мою просьбу, вместо того, чтобы выполнить её? Да нет… Не станет он рушить наши взаимовыгодные отношения. Пару раз я ему уже помог, а в этот раз он расквитался с долгом по полной программе. Он понимает, что такое взаимная поддержка, и не будет рушить канал со мной. Тем более, что я вообще не вижу у него тех эмоциональных реакций, какие часто есть у молодёжи его возраста. Он точно не взбрыкнет, не закапризничает… И очень хорошо, что он друг Кости. Может быть, мой балбес постарается стать хоть чуть-чуть на него похож.

Теперь можно и Васю обрадовать. Думаю, надо будет самому у Мещерякова взять всю информацию по фальшивомонетчикам и передать ее Васе. Незачем им встречаться. Меньше будут знать, лучше будут спать…

Неудобно было сразу уходить, пришлось неспешно сопровождать генерала дальше. Мы вышли к центральному кругу и заняли одну из лавочек, а дочка генерала, моментально познакомившись с другими детьми, принялась носиться вокруг в составе дружной детской ватаги.

— Павел, ты в курсе, что Костя с женой решили ребёнка усыновить?

— Да, — удивился я, что генерал так резко тему сменил.

— И как ты к этому относишься?

— Рисковая затея, — откровенно сказал я.

— А ты говорил об этом Косте?

— Конечно, — повернулся я к генералу и посмотрел ему прямо в глаза, чтобы он не сомневался в моей честности.

— А можешь поговорить ещё раз? А еще лучше — убедить его…

Вот же он придумал…

— Лев Борисович. Я могу легко уговорить Костяна дать заднюю… Но это гарантированно будет развод. Вы к этому готовы?

— Ты так считаешь?

— Можно откровенно?

— Конечно, — кивнул генерал, заранее расстроившись. Понятно, что такие вопросы не задают, когда хотят сказать что-то приятное.

— Костя хороший парень, отличный друг. Он может стать большим начальником со временем. И вы будете им заслуженно гордиться. Но он никогда не станет лидером в своей семье. У них Женька — глава семьи. И она твердо и безусловно решила, что ей нужен этот ребёнок. А эта хрупкая на вид девочка горы свернет, если на что-то решилась. Такой уж у нее характер, нравится это кому-либо или не нравится. Если Костя начнёт сейчас активно сопротивляться, это будет конец их совместной жизни… А мне нравится их семья. Женька никогда не предаст вашего сына, не нагуляет вам внука на стороне, будет преданно ухаживать за ним, если не дай бог, заболеет. Многие мужики бы о такой жене мечтали, и не факт, что Костя найдет что-то лучше. Далеко не факт. Прошу прощения, если вам неприятно слышать, что ваш сын в семье не главный.

— Ничего… Нормально… На самом деле, это очевидно, только тяжело было признать… Спасибо тебе за правду.

— Это вам спасибо за помощь, — поднялся я. Он протянул мне руку, мы попрощались, я окликнул Валю, уже возглавившую ватагу ребят, сразу видно, дочь генерала, и помахал ей рукой.

Из ближайшего автомата позвонил Васе и обрадовал его, что делу фальшивомонетчиков быть. Потом позвонил Мещерякову, чтобы договориться с ним о встрече, сразу намекнув, что мне нужен весь расклад по нашему нумизмату, мол, договорился дать делу ход на наших условиях. Он назначил время только вечером, возможно, решил согласовать передачу мне материалов с Захаровым или Бортко. Ну и правильно, мало ли я что-то недопонял, он же не мне подчиняется. И так провалился уже с этим «антикваром» по полной программе, пусть теперь работает поосторожнее.

Вернувшись домой, продолжил работать над записками для Межуева. Играл с детьми, пока Галия обед готовила нам всем троим. Потом мы их уложили спать второй раз и сами завалились отдыхать.

К семи поехал к Мещерякову. Он передал мне целую папку. Бегло просмотрел в ней фотографии, отчёты о наблюдении. Прямо, как в детективном агентстве.

Согласовали наши действия. Значит, дело начнётся, начнутся и задержания.

— Надо бы заранее предупредить Шестинского, чтобы залёг где-то на дно на ближайшее время, — предложил я. — И не паниковал, когда вокруг аресты начнутся.

— Как раз собирался этим заняться, — кивнул Мещеряков.

— Станут ли его свои топить, если начать раскручивать всю цепочку не с продавца, а, допустим, с музея? Типа, обнаружено, что штемпели пропадали…

— Ну, кто ж их знает? Это только жизнь покажет. Главное — что тебе обещали, что такие показания будут игнорировать. Потому что обвиняемые чего только не скажут, чтобы свою вину уменьшить! Почему бы им не попытаться опорочить честного человека, не имеющего ко всему этого никакого отношения?

— Ладно… А что с типографией, Андрей Юрьевич? Когда там можно будет появиться?

— Да уже можно, — уверенно ответил он.

— О как. И чем дело закончилось?

— Да не было никакого дела. Не нашли состава преступления. Выживший написал в показаниях, что покойник эту синьку сам на работу принёс. И вообще, в типографии строгий учёт, всё под замком, захочешь, не напьёшься.

— Боюсь представить, как вы его уговорили на это, — хмыкнул я.

— Не было ничего такого, — понял он, о чём это я. — Просто пообещали не увольнять его по статье за кражу технического спирта. Он уже по собственному уволился.

— Понятно. А Ганин как?

— Как показала жизнь, нормального директора из Ганина тоже не вышло. Слышал, Марьяну хотят перевести в директора, а он будет у неё замом.

— Вот, кстати, отличное решение, — охотно поддержал я. — По факту, она и занималась всеми делами сколько месяцев и со всем справлялась. Тем более, наберёт сейчас людей дополнительно, как по штату положено. Бухгалтера себе возьмёт… Приведут документацию в порядок. А я ей скажу, чтобы за Ганиным следила как следует. Мало ли он что еще учудит.

— Она уже сама всё привела в порядок. Вообще, молодец, конечно, баба.

Договорились завтра ехать в Городню на его машине.

— Встречаемся у твоего дома в семь утра, — решил он. — Прорабу сам позвонишь?

— Конечно, — ответил я, мы попрощались с Юричем и я отправился к Васе, предупредив его из автомата, что скоро буду.

Мы вдвоём с ним просмотрели распечатанные материалы, которые удалось собрать Мещерякову и его людям на банду фальшивомонетчиков. Некоторые абзацы, по смыслу, это про кого-то из наших или Шестинского, были вырезаны ножницами, Юрич всё подчистил на всякий случай. Вообще, думал, он напишет вкратце имена, пароли, явки и всё. А он решил все материалы сдать. Хотя, может, оно и правильно? Наличие таких сведений на руках уже может расцениваться как недоносительство. А мало ли кто, когда и по какому случаю начнёт у Юрича в бумагах рыться…

— Профессионально сработано, — заметил Вася, взглянув на меня. — И оформлено…

— Я передам, — улыбнулся я, ничего не отрицая и не подтверждая. — Тебе надо будет связаться с генералом Брагиным. Ты же с ним уже контактировал, насколько я помню? Телефон есть?

— Да, конечно.

— И лучше перепечатай, чтобы всех этих вырезанных кусков не было. Нечего вводить в азарт людей, заставляя их пожелать узнать, про что же там было…

— Ты прав, не все следователи прислушаются даже к генералу.

Обсудили, как построить дело так, чтобы этот кадр, Шестинский Марк Семёнович, не попал со всеми вместе под следствие. Решили, что чтобы его вывести из-под удара, надо начинать раскручивать дело с музея. Как будто там что-то обнаружили, или отсутствие штемпеля, или то, что он использовался недавно. Предложил Васе к руководству музея прийти и посоветовать им написать заявление в милицию об этом, чтобы выйти из-под подозрения. Мол, мы-то знаем, что вы не при чём. Но слова к делу не пришьёшь.

— Можно, да. Уверен, что тут же напишут, — кивнул Вася.

— Держи меня в курсе, пожалуйста, — поднялся я. — Если что-то начнёт выходить из-под контроля, сразу дай знать. Дополнительные связи подтянем, и все быстро урегулируем.

— Разумеется, — протянул он мне руку, видя, что я уже собрался бежать.

Он проводил меня к лифту, и мы ещё раз попрощались.

Ну, вроде ещё одну проблему решили.

Да, не стоило оставлять эту банду на свободе. Неосторожно было бы с нашей стороны. Тем более, что я не все резоны раскрыл Бортко и Захарову. Помимо того, что их однажды могли взять и они слили бы информацию про покупателей, я хотел ликвидировать саму возможность того, что кто-то из наших все же соблазнится предложением Мешерякова и подомнет эту банду под себя, но уже в одиночку. Золото, огромная прибыль — а я в членах нашей группировки не настолько хорошо разбираюсь еще, чтобы верить, что все воздержатся от такого соблазна. Сам факт того, что Мещеряков вообще предложил этим заняться, очень сильно настораживал. Как бы и он сам этим не соблазнился, если бы банда осталась на свободе… Так что я был уверен, что поступил правильно. Как известно, чем меньше искушений, тем больше праведников…

Вернувшись домой, взял пса и пошёл с ним к дальнему телефону-автомату. Позвонил Жукову, сообщил ему, что собираемся у моего дома в семь, едем на машине Мещерякова и объяснил ему, как ко мне идти от метро.

В понедельник и Мещеряков, и Жуков были у меня под окнами, ещё семи не было. Возвращался с псом с прогулки, рассчитывая, что у меня есть ещё минут пять съесть пару бутербродов на завтрак, смотрю, а они уже сидят в машине у подъезда.

— Доброе утро, — заглянул я к ним. — Сейчас, только пса домой заведу.

Упаковал бутерброды с собой, в машине съем.

Всю дорогу до Городни обсуждали, как организовать полноценную охрану такой большой площади?

— Андрей Юрьевич, а помните, как на «Полёте» собаки на цепях по тросам, натянутым вдоль забора, бегают? — напомнил я. — Можно весь периметр перекрыть четырьмя волкодавами.

— Не, четырьмя не получится, — сразу прикинул Жуков. — Трос слишком длинный получится, провиснет. Придётся, хотя бы, пополам забор делить.

— Ну, восемь волкодавов, — ответил я. — Восемь вольеров на дневное время, цепи, ошейники, трос, ну и кормить два раза в день. Вот и вся сигнализация.

— И кто будет их кормить? — оглянулся на меня Жуков. — И вообще, где мы собак возьмём?

— Это, как раз, не вопрос. Возьмём напрокат у наших кинологов, — ответил Юрич. — Многие, когда пса списывают, а он еще не такой и пенсионер, и может на самом деле работать, его себе забирают. Или родителям в деревню отвозят. Кинуть клич, пообещать, что будем хорошо обращаться, с удовольствием привезут.

— Тогда и кинолога берите напрокат, — потребовал прораб.

— Отставника найдём из кинологов, — задумчиво ответил Мещеряков.

— Отлично, — обрадовался я. — Но днём тоже охрана нужна.

— Само собой, — ответил Юрич и стал расспрашивать у прораба, как у них обычно стройки охраняются?

Святославль.

— Ну, хорошо, — поджала губы Оксана. — Вы, значит, боитесь машину заранее на нас переписывать, а мы вам должны на слово поверить?

Руслан уже устал всё это слушать. Они сегодня встретились с Левичевым, уже намереваясь идти в бюро обмена. Но надо было решить вопрос по «Жигулям». Обратиться к нотариусу с просьбой оформить обмен квартиры с доплатой в виде машины они не могли. Квартира государственная и любой обмен с доплатой приравнивался, по закону, к нетрудовым доходам, и строго карался. Надо было найти какой-то другой, безопасный вариант, устраивающий обе стороны.

— Ну, а что вы предлагаете? — спросил Левичев.

— Одновременно идём в бюро по обмену оформлять обмен квартирами и к нотариусу переоформлять машину, — предложил Руслан.

— Но не могу же я разорваться, — развёл руками Левичев. — И в квартире я ответственный квартиросъёмщик, и машина оформлена на меня…

— Что же нам делать? — начала нервничать Оксана.

— Ну, хотите, я вам в залог деньги дам, — предложил Левичев. — Оформим обмен и пойдём к нотариусу. Вы мне деньги обратно, а я на вас машину переоформлю. Как будто я вам её продал и это с обменом, вообще, никак не связано…

— Ну это, кстати, подходящий вариант, — подумав, ответил Руслан.

— Давайте, мы согласны, — поддакнула ему Оксана.

— Только у меня денег не так много, — заметил Левичев. — Максимум тысячу по-быстрому наберу до завтра у знакомых. Были бы деньги, я бы вообще свою ласточку не обменивал…

— А у нотариуса не будет вопросов, почему так дёшево машину продаёте? — поинтересовался Руслан.

— Ну, скажем, движок стуканул, — пожал плечами тот. — Что, он пойдёт проверять?

— Ну, так-то да, — вынужден был согласиться Руслан.

Тверская область. Городня.

Приехали на место. Весна, река, свежий воздух — восторг… Но Жуков сразу начал деловито осматриваться.

— Может, сразу делать забор с учётом строительства столовой? — предложил я. — Что там проект? В каком состоянии?

— Делается, — пожал плечами Мещеряков. — Бортко как-то пожаловался, что сколько поваров, столько мнений. Одни говорят, нужна одна общая кухня на первом этаже, другие говорят, что на каждом этаже должна быть своя кухня…

— Понятно, — рассмеялся я. — А котельная и очистные?

— Типовое что-то выбрали.

— А может, нам сразу всё огородить? — родилась у меня вдруг шальная мысль. — Прямо по землеотводу? То, что стройка огорожена, так этого законы требуют. А пока мы всё построим, несколько лет пройдёт. Местные привыкнут. Нам останется только глухой забор постепенно на какой-то деликатный поменять. Главное, местных побольше на работу привлекать, чтоб не выступали.

— Ну, надо подумать, — переглянулся с прорабом Мещеряков. — Строительство очистных и котельной тоже на вашем СМУ, это уже вопрос решённый. Столовую, скорее всего, тоже вам отдадут. Котельную и очистные, точно, вместе надо огораживать, они одновременно будут строиться. Музей и столовая тоже будут вместе строиться, — многозначительно посмотрел он на нас. — Во всяком случае, фундаменты. И между двумя этими стройплощадками расстояние метров сто. А между ними ещё будет корпус конторы, но его ещё и в проекте нет…

Они углубились в детали, а я просто ходил и наслаждался прекрасным солнечным днём.

Прошёлся к реке, посмотреть уровень воды. Ничего критического не обнаружил. Может, конечно, пик паводка уже прошёл. Но и на лугу, вокруг нашего холма, не было никаких признаков болота. Вернулся к нашим. Они оба с блокнотами и карандашами в руках помечали себе что-то.

— Евгений Семёнович, — подошёл я к ним, — нужно будет ваших людей предупредить, что здесь охранная зона, и если они что-то откопают, то всё должно быть сдано государству. Слышали, наверное, тут наши археологи, кроме захоронения, ещё и клад нашли зимой случайно?

— А, что-то читал, в газетах писали… Так это здесь было?

— Здесь, Евгений Семёнович, — переглянулись мы с Юричем, улыбаясь.

Москва. ЦК ВЛКСМ.

Алексей Иванович Дятлов наконец освободился, вспомнил про субботний звонок друга и тут же позвонил в комитет комсомола МГУ.

— Анатолий Степанович? Приветствую. Дятлов Алексей Иванович, Центральный комитет. Анатолий Степанович, вы можете объяснить, почему вы ограничиваете комсомольскую инициативу? Почему комсомольцы, которые хотят работать в общественных группах, не могут оказывать помощь комсомолу?

Гусев сразу подумал, что этот звонок неспроста. Он подчиняется городскому комитету и чтобы позвонили из ЦК республики, что-то должно было случиться. Из дальнейшего разговора стало ясно, что кто-то на него нажаловался…

— Это какое-то недоразумение, Алексей Иванович. Уверяю вас, у нас никто никого не ограничивает. Наоборот, развивается общественная работа, привлекается всё больше людей. О ком, вообще, речь? Может, человек что-то не так понял? Мы немедленно привлечём его к комсомольской работе.

— Регина Быстрова, — посмотрел в свои записки Дятлов.

— А, ну так она у нас в «Комсомольском прожекторе» работает, — озадаченно проговорил Гусев. — Уже вовлечена.

— Да? Но речь шла о какой-то группе писем, — подсказал Дятлов.

— Я понял, Алексей Иванович, немедленно найду её и поговорю с ней.

— Я надеюсь, Анатолий Степанович, что вы, впредь, не будете так бесцеремонно обрубать у молодёжи инициативу. Надо радоваться, что у вас есть такие энергичные и самоотверженные комсомольцы в организации, что хотят работать не только в одной вашей форме активности, но и в другой.

— Конечно, Алексей Иванович, — вынужден был ответить Гусев.

Наконец, Дятлов удовлетворился своей отповедью и попрощался.

Ну, Быстрова! Сучка! — треснул со злостью по столу Гусев. — И что с ней делать? Не идти же из-за неё против ЦК? Но откуда у нее такие связи?