Река – костяные берега

Глава 9. «Все и сразу»

Как только странная рыба была съедена до последнего кусочка и хозяйка отпустила всех гостей, Борис бросился на поиски выхода из терема в стремлении как можно скорее глотнуть свежего воздуха — казалось, еще немного, и он задохнется от густой рыбной вони, наполнявшей комнаты и коридоры. Двузубова взяла с него обещание вернуться на ночлег, но на самом деле Борис сразу решил, что не ступит больше сюда ни ногой, лучше устроиться под кустом на берегу реки. И, хотя в прошлый раз местный мальчишка по имени Колька внушил ему страх к обитающей там русалке, позже Борис догадался, что на самом деле это была Нюра, которая едва ли представляла для него какую-то опасность. Она сама боялась Бориса как огня. А вот поведение ведьмы Двузубовой показалось ему агрессивным: что-то хищное и плотоядное сквозило в ее взгляде — она смотрела на него, как щука на пескаря.

Оказавшись во дворе, Борис поспешил к воротам, стараясь не дышать. Сильный запах сырой рыбы наверняка исходил из бочек, стоящих рядами вдоль забора. Вдруг любопытство подтолкнуло его заглянуть в одну из них — может быть, удастся увидеть, как эта рыба выглядит в неразделанном виде? Он сошел с дорожки и воровато огляделся. Никто на него не смотрел. Сторож на воротах стоял к нему спиной, а снующие по двору люди были заняты своими делами: одни развешивали для просушки рыбные снасти, другие нанизывали на крючки куски разделанной рыбы, третьи шли куда-то с ведрами в руках. В одно мгновение Борис оказался у бочки и заглянул через край. Внутри была вода, и в ней медленно шевелилось и ворочалось что-то темное, похожее на огромный клубок крупных змей. На рыбу эти твари были похожи меньше всего. Он уже хотел опустить в воду руку, чтобы поймать одно из странных существ и разглядеть при свете дня, но его вдруг грубо толкнули в плечо.

— Ты что там потерял?! — перед ним, гневно сверкая глазами, стоял сторож.

— Хотел посмотреть, что за рыба. — Борис недовольно дернул плечом, на котором все еще лежала тяжелая рука сторожа. Тот, вместо того чтобы отпустить его, толкнул снова со словами:

— Иди, давай! Придет время — насмотришься еще!

— У вас тут что, запрещенный вид из Красной книги? — огрызнулся Борис, направившись к выходу. «Что они все так носятся с этой рыбой?» — недоумевал он.

Слова сторожа, брошенные ему в спину, озадачили еще больше:

— За столом сидел, а рыбу не ел!

Оглянувшись, Борис даже не удивился, увидев, как сторож раздувает ноздри, принюхиваясь к нему. «Наверное, в поедании этой рыбы скрывается нечто большее, чем просто утоление голода, — пришло ему в голову, когда он удалялся от ворот быстрым шагом. — Интересно, наступит ли однажды момент истины, или мне не суждено узнать, что тут происходит?» Тогда Борис еще не знал, что получит ответы на все вопросы уже следующим вечером. Но если бы и знал, то и в самом страшном сне не мог бы себе представить, какими они окажутся.

Многие дома на улице выглядели нежилыми: за ветхими заборами было тихо, как на кладбище, а плотно прикрытые ставни на окнах в полдень выглядели странно. После кипучей деятельности во дворе терема безлюдная улица производила гнетущее впечатление. «Вымерли тут все, что ли?» — подумал Борис, тревожно озираясь, и вдруг остановился, прислушиваясь: где-то справа раздался громкий горестный всхлип. Через щель в заборе было видно часть незашторенного окна, за которым мелькнула какая-то тень. Борис толкнул калитку — та была не заперта. Двор и дом показались ему знакомыми, хотя он был уверен, что ни ногой не ступал за этот забор. Однако и сарай с покосившейся дверью, и самодельные веревочные качели на старом корявом дереве рядом с почти опустевшей поленницей, и это крыльцо, покрытое бурыми пятнами, и плачущую женщину за окном он совершенно точно где-то уже видел.

Борис и сам не знал, зачем вошел в дом. Только оказавшись внутри, подумал, что невежливо входить без стука, даже если хозяева не заперли дверь. Женщина испуганно обернулась на звук заскрипевших половиц и вдруг, вскочив, сдернула с плеч платок и накрыла им что-то, стоящее перед ней на столе.

— Не губи! — воскликнула она, заливаясь слезами. — Не трожь его! Никого родного у меня на всем свете больше нет!

— Извините, — пробормотал Борис, оторопев от такого напора. — Я думал, вам помощь нужна, вот и зашел.

— Довольно мне помощи! — Женщина зажмурилась и, будто протестуя против чего-то, отчаянно замотала головой. — Без помощи проживу! Только родненького моего не забирай!

— Не буду, не буду, — поспешил он заверить ее, не понимая, о ком она говорит.

Откуда-то из угла послышалось похрустывание, потом — стук, будто что-то упало, и в центр кухни медленно выкатилось грязное ржавое ведро, оставляя на полу след из овощных очисток и мелкого мусора. Борис нагнулся, чтобы поднять его, но вдруг боковым зрением заметил движение в том углу, где что-то хрустело. Повернулся и оторопел: прямо на полу, на четвереньках, стоял мужчина и, низко нагнув голову, грыз картофельную кожуру. Длинная овощная спираль быстро двигалась к его рту, постепенно исчезая внутри. Человек был явно увлечен процессом и не обращал ни на кого внимания.

Растерявшись, Борис обернулся к женщине:

— Что это с ним?

— Близко не стой, она кусается! — странный ответ ничего не прояснил, пришлось уточнить, хотя Борис уже подумывал о том, что опыта общения с сумасшедшими у него совсем нет, а тогда, может, лучше и не пытаться? Но все-таки спросил:

— Она — это кто?

— Крыса! — женщина ткнула пальцем в направлении мужика. — Крыса в него перешла! А он теперь вот где! — и с этими словами сняла платок с прикрытого предмета: это оказалась клетка, внутри которой сидела… обычная серая крыса. Точнее сказать, не сидела, а стояла на задних лапах, держась передними за прутья решетки, и смотрела на Бориса злобным человеческим взглядом.

И тут Борис вспомнил эту женщину. В его прошлом сне она приходила к Двузубовой и просила ее вернуть пропавших детей, а ведьма взамен потребовала, чтобы та наказала своего мужа. Кажется, ее звали Ниной. Позже женщина повстречалась ему на улице, и тогда в руках у нее была такая же клетка с крысой. Похоже, это была та же самая клетка. Только крыса выглядела иначе: у нее был такой взгляд, будто она вот-вот заговорит. Теперь слова женщины не казались Борису такими безумными.

— А ты точно не от Двузубовой? — Хозяйка, спохватившись, вцепилась в стоящую перед ней клетку.

— Нет, просто мимо шел. Евдокия Павловна вам что, угрожает?

— Она — коварная обманщица! Обещала детей вернуть, если я мужа крысой напугаю. Я тогда еще удивилась, решила, что Евдокия Пална из ума выжила, в детство впала. Но согласилась ради деток. Думала, просто она пошутить хочет. А шутка-то вон какая злая оказалась! Муж как взглянул на крысу, так в обморок и грохнулся. А потом очухался и давай грызть все подряд, укусил меня даже. Тогда только я поняла, в чем дело: душа крысиная в его тело перешла, а мужнина душа теперь вот… в крысе этой! — Нина снова разрыдалась.

— Ну, наверное, можно обратно все поменять, — попытался утешить ее Борис.

— Как же, поменяет она! — Женщина отняла руки от лица. — Ведьма наказывала крысу ей назад вернуть! Сказала: как верну, так и дети отыщутся. Только вот знаю, что убьет она эту крысу, каблуком раздавит или в печи сожжет. Отомстить хочет моему мужу! А детки, может, и отыщутся, да только неизвестно, живыми ли будут! И как же мне жить теперь на белом свете? Найдет ли кто управу на злодейку? Прав был Звонарь: ведь говорил же мне, что нельзя у ведьмы помощи просить — одно горе будет от такой помощи!

Услышав это, Борис почувствовал неприятный холодок внутри, вспомнив, что сам не раз обращался к Двузубовой с просьбой. И тоже испытал на себе коварство ведьмы: и когда Лера ему опротивела, и когда богатство свое потратить не мог. Еще неизвестно, чем обернется последнее желание, но Борис решил, что больше ни о чем не станет просить колдовку, как бы тяжко ни пришлось. «Поскорее бы проснуться в своей реальности и забыть этот жуткий сон!» — подумал он и понял, что ему совсем не хочется раскрывать мрачные тайны села Кудыкино. Но легче на душе почему-то не стало — недоброе предчувствие тяготело над ним, пробуждая страх, и не давал покоя то и дело возникавший в голове вопрос, обращенный к самому себе: «А не слишком ли глубоко ты во всем этом увяз?»

Во дворе дома скрипнула калитка, послышался тяжелый топот чьих-то ног — вначале на крыльце, потом в сенях, — и входная дверь распахнулась, впуская внутрь бородатого мужчину богатырского телосложения. Весь он был густо вымазан в грязи, а с сапог прямо на цветастый половик в прихожей потекла черная жижа. Видно, это его не смутило: не разуваясь, он прошел дальше, в кухню, тяжело рухнул на табурет напротив женщины и, шумно выдохнув, только тогда нагнулся и принялся стягивать обувь.

— Вымотался сегодня! — глубоким приятным басом произнес он, и Борис сразу узнал его по голосу. Когда он был в прошлом сне у Звонаря в гостях, то не смог толком его разглядеть: дело было поздним вечером, и весь дом освещался крошечной свечкой.

— Доброго здоровьичка, дядя Юра! — произнесла хозяйка, шумно высморкавшись в мятый платок, и пытливо глянула на него. — Нашел хоть след какой?

— Ничего. — Скупой ответ погасил блеск надежды в глазах несчастной матери. Борис понял, что она спрашивала о детях. Наверное, этот человек занимался их поисками.

— После паводка земля, как тесто, никакой след на ней не держится, — Нина понимающе кивнула. — Далеко ходил-то?

— Далеко теперь не уйти: река со всех сторон. Всего-то и осталось у нас, что земли кусок да гнилой лесок, а дальше — везде вода, и конца-края ей не видать! Куда ступить можно было, везде, кажись, ступил. Нет нигде сорванцов твоих. — Звонарь говорил, низко опустив голову — наверное, трудно ему было смотреть в глаза убитой горем женщины.

Нина снова зашлась в рыданиях. Звонарь в сердцах ударил кулаком по столу и гневно пробасил:

— Проклятая ведьма! Совсем распоясалась! Раньше хоть звон колокольный ее сдерживал, а как пропал колокол, теперь ей воля вольная! И люди что творят! Не понимают будто, что силу ее умножают, принимая колдовские дары!

В клетке тонко запищала крыса.

Наверное, Звонарю было известно о перевоплощении мужа хозяйки, потому что заговорил он, глядя прямо в маленькие крысиные глаза:

— Держись сосед. И мне плохо. Чую, что-то я неправильно сделал.

— Это я, я одна во всем виновата! — сокрушаясь, покачала головой Нина. — Не слушала мужа, все к Двузубовой бегала, вот он на нее поэтому и кинулся! Но знаю: не убил бы! И на болоте это не он ее топил! Он не убийца, мой Щукин! А ведьма-то на него думает, вот и мстит!

— Любопытно все ж, и кто старуху из того болота вызволил? — Звонарь вдруг повернулся к Борису, будто только что его заметил, и глянул так, будто знал ответ. — А ты здесь какими судьбами? Чего в тот раз исчез, не прощаясь?

— Спешил, — ляпнул Борис, не зная, что еще сказать, и поежился, старательно скрывая испуг. Страшно представить, что будет, если они догадаются, чья это заслуга. Он уже приготовился к неприятным вопросам, но Звонарь сменил тему, обратившись к Нине:

— Как у тебя с продуктами?

Она пожала плечами, отвечая:

— До будущего урожая не растянуть. Потоп все попортил, спасти удалось лишь малую часть.

— Эх! Если не уйдет вода, и следующего урожая не будет. А помощи ждать неоткуда. Многие из-за голода в артель подались — считай, пропали. Скоро все туда уйдут. Так и сгинет наше Кудыкино. Победила ведьма!

Бориса так и подмывало спросить, почему люди, вступившие в артель, «пропали» — выглядели они вполне здоровыми, упитанными и счастливыми. К тому же, эти люди не делали ничего ужасного, всего лишь ловили и ели рыбу. Но благоразумие подсказывало, что лучше держать язык за зубами.

В кухне повисла тягостная тишина. Даже хруст, все это время доносившийся из темного угла за печкой, прекратился. Все трое сидели молча, не шевелясь. Притихла и крыса, лишь нервно подрагивал кончик ее лысого хвоста.

Внезапно откуда-то снизу послышалось чавканье. Оказалось, человекообразное существо, поедавшее из помойного ведра картофельные очистки, бесшумно подобралось к столу и теперь пробовало на зуб валявшийся на полу сапог Звонаря.

— А ну, пошла прочь! — взвизгнула Нина и замахнулась платком на то, что еще недавно было ее мужем.

Звонарь выхватил из цепких рук свой сапог и тоже замахнулся. Существо с недовольным рычанием мгновенно ретировалось обратно в угол, часто перебирая всеми четырьмя конечностями. Глядя на это дикое зрелище, Борис непроизвольно поморщился и подумал о том, что в немилость к ведьме лучше не попадать.

— Надо бы его в сарае закрыть, не то он тут все у тебя погрызет! — Звонарь от греха подальше поспешно надевал сапоги, посыпая пол комьями грязи. — Я тут немного напачкал, — извиняющимся тоном добавил он, наконец-то заметив то, что натворил.

Нина скользнула безразличным взглядом по заляпанному полу и сказала:

— Дверь-то сломана в сарае.

— Ничего. Неси гвозди и молоток, наглухо заколотим, — нашелся сосед.

Борису пришлось помочь Звонарю выволочь упирающегося человека-крысу из дома под горестные всхлипы хозяйки. Дверь приладили на место и забили досками. Нина попросила выломать внизу кусок доски, чтобы можно было подкармливать заколдованного мужа — по крайней мере, пока не кончится еда. Из дыры под дверью тотчас высунулись грязные пальцы и нервно заскребли по земле. Борис отвернулся и поднял взгляд к темнеющему небу. «Сон. Просто сон. Скоро я проснусь дома», — успокаивал он себя, начиная опасаться за свой рассудок.

Звонарь великодушно предложил переночевать у него, и Борис с радостью согласился. Они попрощались с Ниной и отправились в соседний дом — ветхую лачугу, дохну́вшую на них сыростью болота из отворенной двери. Наверное, после потопа где-то что-то подгнивало и плесневело, потому что хозяин вовремя не озаботился проветриванием жилища.

Звонарь загремел крышкой закопченной кастрюли, стоящей на печке, и предложил поужинать, но Борис, хотя и ощущал зверский голод, все-таки вежливо отказался, вспомнив недавний разговор об иссякающем запасе продуктов. Душу согрела мечта о сытном завтраке в ресторане: как только он проснется, сразу отправится в лучшее заведение города и закажет все, что понравится, не глядя на цену. Тем более, если верить обещаниям Двузубовой, проблем с финансами у него больше не возникнет. Только вот… не вскроется ли и в этот раз очередной подвох?!

Знакомый диван защелкал так, будто в его ватных недрах вместо железных пружин скрывались челюсти, полные острых зубов, и, укладываясь, Борис старался сильно не ворочаться, опасаясь, что острые клыки прорвут обивку и вопьются в тело. Тяжелое сырое одеяло, под которым он скорчился, укрывшись с головой, не то что не согревало, а, скорее, отнимало тепло, зато приглушало звуки: Звонарь в кухне, растапливая печь, гремел заслонкой и кочергой, а за окном с порывами ветра носилось протяжное стенание — не то волчий вой, не то русалочий плач. А может, это странная внучка Двузубовой горевала над своей неразделенной любовью. Из-за этого Борису никак не удавалось уснуть — казалось, что промозглое, насквозь провонявшее рыбой село Кудыкино не желает отпускать его на волю.

Вдобавок ко всему кто-то настойчиво постучал в наружную дверь, а затем в кухне раздался незнакомый мужской голос:

— Не спишь, Юрий? Тут такое дело… Говорят, там к берегу снова кого-то принесло! Катер, кажись. Наши хотят пойти посмотреть. Вот, за тобой послали.

— Во-он чего! Иду, иду!

Звонарь, судя по звукам, всполошился: зашуршала одежда, заскрипели половицы под его тяжелыми шагами, потом хлопнули одна за другой две двери — в сенях и входная, лязгнул засов на калитке, и стало тихо. Даже бередящий душу вой за окном прекратился. «Спать, спать, спать», — мысленно твердил Борис, пытаясь вызвать сон с помощью самовнушения. Он так отчаянно старался, что вскоре, как бывало уже не раз, в теле появилось ощущение полета, а перед глазами начали одна за другой сменяться картины сновидений: дом Звонаря далеко внизу, грязная узкая улочка, бугристый берег, громоздкая ржавая баржа, буксир, а рядом — новенький патрульный катер речной полиции (слово «полиция» значилось на ярко-синей полосе, тянущейся вдоль белого борта от носа до кормы).Только что высадившиеся на берег люди выделялись среди серой кучки однообразно одетых кудыкинцев ярко-оранжевыми спасательными жилетами и эмблемами на рукавах. Здесь же была и Двузубова-старшая. Она жестикулировала, если можно так сказать о трепыхании растопыренных ладоней на согнутых в локтях и прижатых к бокам руках, — наверное, приглашала к себе, потому что то и дело поворачивалась всем корпусом и указывала в сторону терема. Вдруг перед ней появился Звонарь и начал что-то говорить, судя по выражению лица — спорить. Борису стало любопытно, и он захотел приблизиться к собравшимся на берегу, но его вдруг отнесло назад, к селу.

Он полетел над пустынной улицей и снова увидел дом, где остановился на ночлег. Одно из окон было распахнуто — то самое окно в комнате с диваном. Это было странно, ведь Борис хорошо помнил, что оно было закрыто. Из проема выглянул мужчина, — не сразу, но Борис узнал его — человек в красной футболке с логотипом газировки! Как он там оказался? Решил украсть что-то, воспользовавшись отсутствием хозяина? Перебравшись через подоконник, незваный гость повернулся к окну и подхватил высунувшийся оттуда мешок. Следом за мешком показалась голова в женской вязаной шапке с меховым помпоном, но лицо было отнюдь не женским. Борис вспомнил, что видел этого человека на барже в одной компании с «красной футболкой». Подельник поддерживал ношу с другой стороны, и вскоре стало ясно, что это не мешок с картошкой, как показалось вначале, а… человек с мешком на голове! Волнение охватило Бориса. На жертве похитителей была до странности знакомая одежда: широкая светлая рубаха и черные атласные шаровары. Костюм Грэя! Этот костюм был на нем и сейчас, и в прошлом сне. Но как? Получается, что человек с мешком на голове — это он сам? Ведь уже бывало, что Борис видел во сне себя со стороны. Но зачем его схватили? И куда несут?

Похитители направились через двор к невысокому забору, явно собираясь перебраться через него вместе с ношей. Борис закружил над ними, с ужасом взирая на собственное безвольное тело — последние сомнения в том, что он видит самого себя, рассеялись. На смену им пришло негодование: да что им от него нужно? Борис надеялся, что вскоре все выяснит, проследив за кудыкинцами, но все повернулось иначе.

Подельники опустили тело на землю, и «красная футболка» перебрался через забор, а «меховой помпон», подхватил ношу и приподнял, пытаясь передать напарнику. Тот принял ее (то есть тело Бориса), но, наверное, из-за неловкого движения потерял равновесие, пошатнулся, — ноша рухнула на землю мешком (то есть головой) вниз.

На этом криминальное действие оборвалось, потому что у Бориса перед глазами резко потемнело, а потом вдруг стало светло: его восторгу не было предела в тот миг, когда перед ним появилась знакомая обстановка его комнаты, а в окно ворвался многослойный городской шум.

Вскочив с дивана (не старого и трескучего, а мягкого и уютного, с ворсистой обивкой), Борис бросился к окну, как умирающий от жажды — к роднику, и распахнул обе створки. Какое-то время он стоял, шумно втягивая ноздрями воздух и пожирая взглядом городской пейзаж с такой жадностью, будто вырвался на волю после долгих лет заточения. Почему раньше ему казались неуютными эти бетонные высотки-муравейники? Почему раздражало урчание моторов и визг тормозов автомобилей, мчащихся по проспекту? Как он мог с неприязнью смотреть на толпы людей, снующих во все стороны, и мечтать, чтобы все они куда-нибудь исчезли однажды, как бывает в постапокалиптических фильмах?! Теперь ему хотелось обнять их всех, как близких родственников. Борис улыбнулся и помахал прохожим, еще не многочисленным в этот ранний час. Какой-то человек заметил его жест и помахал в ответ. Может быть, он даже крикнул: «Привет, чувак!»

— Я дома!— радостно завопил Борис и, не в силах сдержать эмоции, запрыгал по комнате, раскинув руки. — Дома! Конец дурацкому сну! Как же он мне надоел!

На глаза попался телефон, лежащий на полу в изголовье дивана. Как обычно, вывалился из-под подушки. Борис схватил его и набрал Сашку, забыв о том, что друг не любит ранних звонков. Гудки шли слишком долго, но все-таки сменились, в конце концов, на недовольный голос:

— Что такое? Война началась?

— Привет, Сашка! — надрывно закричал Борис. — Есть срочное дело, одевайся, я заеду за тобой.

— Куда едем? В военкомат? — трагическим тоном уточнил друг.

— Какой еще военкомат?! — опешил Борис, не уловив сарказма.

— Ну, так война же.

— Да какая война, ты что?!

— Раз не война, какого ж… ты меня разбудил в шесть утра?!

— Шесть? Прости, не смотрел на время. Обещаю компенсировать недосып отличным завтраком!

— Где ты хочешь раздобыть его в такой час?

— В ресторане, конечно!

— Ты разбогател, что ли?

— Точно не знаю, вот как раз и выясню.

— Лучше выясни насчет своей «крыши»: она насовсем съехала или ее еще подправить можно.

— При встрече я тебе все объясню!

— Представляю… — Сашка громко хмыкнул.

— Собирайся, заеду через час примерно.

— Раньше девяти даже не думай. В такую рань мне кусок в горло не полезет, — отрезал друг и отключился.

Борис хмуро посмотрел на экран, подбирая в адрес Сашки какое-нибудь гадкое словечко, но в этот момент пустой желудок заурчал так, будто выругался вместо него. Ждать еще почти три часа! Живот скрутило от приступа голода: казалось, там завелся зубастый зверек и пожирает его изнутри. Исследование холодильника и кухонных шкафов ничем не порадовало — все их съедобное содержимое давно испортилось и жутко воняло, поэтому отправилось в мусорное ведро. Оттуда пахнуло протухшей рыбой. Странно, Борис точно помнил, что ничего рыбного из еды не покупал — всегда предпочитал мясо. Он нагнулся и принюхался, но вдруг понял, что рыбой несет не от ведра, а от него самого. Захлопнув крышку, Борис помчался в ванную, торопливо сбросил одежду и забрался под душ. Струи воды хлынули сверху, заставляя зажмуриться. Панические мысли заметались в голове: «Если это был сон, как мог на мне остаться кудыкинский запах?!» Истратив на все тело не меньше половины огромного флакона ароматного геля, Борис только тогда немного успокоился, выключил воду и потянулся за полотенцем. Накинув его на голову, принялся вытираться и вдруг почувствовал что-то постороннее под мягкой махровой тканью, заскользившей по коже. Что-то вроде… пучка волос. С недоумением он встряхнул полотенце. Серый комок спланировал на кафельный пол и закатился в щель под тумбой, на которой стояла раковина. Борис, холодея, выбрался из ванны и запустил руку в темный проем. Пальцы наткнулись на какой-то предмет — что-то плоское, на ощупь похожее на шершавый пластик. Пучок волос обнаружился рядом. Борис извлек обе находки наружу, мысленно убеждая себя, что наверняка это окажутся волосы Леры и ее расческа, которую она обронила когда-то. Но сердце тревожно заколотилось секундой раньше, чем он увидел то, что держал в руке. Седой пучок и… белый костяной гребень ведьмы Двузубовой! Голова внезапно закружилась, и Борис выронил все из рук, уцепившись за раковину, чтобы не упасть. «Что за фигня происходит?!» — кричал его внутренний голос, но разум не находил ответа.

Закралось подозрение, что сон все еще продолжается, и вместо Кудыкино ему снится его квартира — никак иначе гребень и пучок волос кудыкинской ведьмы не могли оказаться в его ванной. Борис собрался с духом, открыл глаза и посмотрел на пол, собираясь еще раз взглянуть на ужасную находку, но на матовом бирюзовом кафеле не было ни соринки. «Показалось!» — Страх отпустил его, но по лбу и спине медленно поползли струйки холодного пота. Можно было заново лезть под душ, но вместо этого он наскоро вытерся и поспешил убраться из ванной, а потом и из квартиры.

Харчевня «Тихая гавань», которую Борис отыскал в навигаторе, пока ждал друга, сидя в машине во дворе его дома, оказался дешевой придорожной забегаловкой, но это было единственное работавшее в этот ранний час заведение, где кормили не фастфудом. Увидев, как выглядит здание, указанное на карте, Борис снова испытал шок — оно казалось уменьшенной копией терема кудыкинкской ведьмы! Даже внутрь не хотелось заходить, но Сашка уже взбежал на высокое крыльцо и, распахнув дверь, торопил друга:

— Чего застыл? Слышь, ну и лицо у тебя! Будто не в кафе идешь, а на казнь!

Из недр помещения через открытую дверь выливался поток теплого воздуха с запахом жареной рыбы. Ну, конечно! Того и гляди, вот-вот выйдет хозяйка Двузубова и, хитро прищурившись, спросит: «С чем на этот раз пожаловал?»

Усилием воли Борис заставил себя подняться по ступеням, надеясь, что запах рыбы ему просто кажется, как недавно — гребень и пучок волос. «Просто отголосок сна, ничего больше!» — подумал он, но внутренний голос тут же противно возразил: — «Ага, а исполняющиеся желания — тоже отголоски? Вот сейчас ты и узнаешь, сбудется ли очередное. Ведь денег на твоей банковской карте не хватит даже на дешевый беляш, какими торгуют в киосках на привокзальной площади! Но, если верить ведьме, проблем с оплатой еды возникнуть не должно. Интересно, как это будет?»

— Добро пожаловать! — грянуло откуда-то сбоку, когда Борис осмелился шагнуть в темноту зала. В проходе между столиками стоял официант с приторной улыбкой на лице. Он гостеприимно раскинул руки, давая понять, что гости могут выбрать любой столик: посетителей еще не было. — Где желаете присесть? Может, у окна?

— Да, у окна! — выдавил Борис, мучаясь от нестерпимой рыбной вони. — И откройте его, пожалуйста! Здесь не хватает свежего воздуха!

— Конечно! Наверное, вентиляция забилась. — Официант вдруг потянул носом, и Борис с ужасом понял, что уже видел этого человека раньше — на воротах перед теремом Двузубовой! Кровь прилила к лицу, запульсировала в висках. Щеки защипало, как от ожога. Он дотронулся до своего лба и смахнул капли пота, думая о том, что кудыкинский сон все сильнее смешивается с реальностью и что нужно как-то остановить это, пока еще не поздно.

Ветер, ворвавшийся в открытое окно вместе с мелкой дождевой моросью, помог справиться с наваждением, наполнив помещение влажной бодрящей свежестью. Борис и Сашка прошли к столу и уселись в кресла.

— Ну что, выкладывай про свою ведьму! — задорно подмигнув, потребовал друг, явно забавляясь. У Бориса не было желания поддерживать такой тон. Он понятия не имел, как объяснить ему, насколько все серьезно.

— Мой брокерский счет здорово вырос вчера, — сообщил он.

— Ну, поздравляю! А почему таким скорбным голосом? — удивился Сашка.

— Я не мог закрыть позиции, чтобы вывести деньги на карту. Звонил в поддержку, сказали — технический сбой, но потом я понял: все дело в том, что я неправильно загадал желание. Ведь сам попросил, чтобы деньги не заканчивались! Этой ночью я снова видел во сне ведьму. Она разрешила поменять желание, и я сказал так: хочу, чтоб всегда денег хватало на все, что потребуется. Вот теперь и проверим, получится или нет.

Выражение Сашкиного лица внезапно изменилось, словно друга осенила неприятная догадка. Он подался вперед и произнес шепотом:

— Это наркота? Только не говори, что давно подсел! Я бы заметил. Значит, все поправимо. Ляжешь в клинику.

— Дурак, — процедил Борис, но не со злостью, а как-то обреченно. — Даже оправдываться не буду. Лучше закажи что-нибудь себе и мне, а я потом попробую рассчитаться картой, на которой почти нет денег. Тогда и узнаем, исполнила ведьма мое желание, или это был просто сон, а все остальное — совпадение.

— Сколько на твоей карте? — поинтересовался Сашка, открывая меню и демонстративно округляя глаза: похоже, цены его впечатлили.

— Мелочь какая-то, меньше тысячи, — ответил Борис.

— Ну, ты даешь! Я, что ли, буду за все платить? Давай тогда просто чаю попьем, дорого здесь.

— Нет, ты закажи самое дорогое блюдо. Я же говорю, мне проверить надо, исполнила ведьма желание или нет.

— А я потом на что буду жить? Родители строго раз в месяц деньги дают! — усмехнулся Сашка, глядя на Бориса с сочувствием: видимо, был уверен, что у друга проблемы — если не с наркотиками, то с головой.

— Все верну, дома у меня еще есть деньги. Но надо, чтобы здесь и сейчас их у меня не было, понимаешь?

— Ладно, чудак. Как скажешь! — Сашка скептически хмыкнул и снова уткнулся в меню. Полистав ламинированные страницы, он вдруг со смехом воскликнул: — Вот умора! Угадай, как у них главное блюдо называется!

— Ну и как?

— «Семидырка в снегу»!

— А шеф-повар у них с юмором. — Борис наклонился к другу и заглянул в раскрытую папку. Состав блюда был написан слишком мелко, и по фото тоже невозможно было понять, из чего оно состоит. — Ну, пусть будет дырка в снегу. Главное, чтобы не от бублика. Давай, ее и закажем.

Официант принес два огромных блюда, на каждом из которых возвышалась горка рыхлой белой массы, похожей на сугроб. Борис разворошил массу вилкой. Оказалось, «сугроб» состоял из слоев риса, тертого сыра и пышного сливочного соуса, а под ним скрывалось что-то черное и твердое. Уже догадываясь, что это может быть, Борис услышал возглас Сашки:

— Рыба! Между прочим, вкусная. Угорь, что ли… Не пойму.

Вилка выскользнула из пальцев Бориса и, подскакивая, полетела под соседний стол. Официант, мгновенно появившийся перед клиентами, подал ему новый прибор.

— Какая это рыба? — с набитым ртом спросил Сашка. — Что значит «семидырка»?

Борис, не в силах вымолвить ни слова, посмотрел на официанта. Тот снова походил на сторожа из Кудыкино.

— Это минога, редкость в наших краях. «Семидыркой» ее называют из-за дыхательных отверстий на голове, по семь с каждой стороны. По-другому иногда ее называют «восьмиглазкой».

— «Восьмиглазка» благозвучнее, но «семидырка» забавнее. — Сашка продолжал уплетать свое блюдо. — Никогда раньше эту рыбу не ел. Такая жирная, а костей совсем нет!

— Это даже и не рыба, если придерживаться научной терминологии, — пояснил официант. — Миногу относят к отдельному виду хищных бесчелюстных класса круглоротых. По сути, это рыбообразное животное-паразит, присасывающееся к своей жертве зубастой пастью-воронкой. У миноги нет желудка, поэтому переваривание мяса происходит прямо в теле жертвы: минога впрыскивает в ткани специальные ферменты и таким образом растворяет их до состояния жидкости. Если вам интересно, я могу показать, как выглядит это создание целиком. Его рот — это нечто уникальное, похожее на пасть инопланетного хищника, такая плоская присоска, переходящая в центре в горло-воронку, и вся поверхность присоски, горла, и даже язык этой твари покрыты острыми шипообразными зубами. Чтобы не пугать клиентов, мы обычно подаем миногу без головы, но по желанию можем принести голову отдельно. Хотите взглянуть на этот природный шедевр?

— Э-э… Нет. Спасибо за лекцию, унесите это, пожалуйста. — Борис брезгливо отодвинул от себя тарелку.

— Вы даже не попробовали, — с сожалением заметил официант.

— Что-то аппетит пропал. Дайте лучше счет.

— Погоди, давай, я доем. — Сашка взялся за тарелку с нетронутым блюдом. — Не представляешь, какая вкуснятина!

Друг управился с очередной порцией в считанные минуты. Официант принес чек, вложенный в папку. Борис с невозмутимым видом сунул внутрь свою банковскую карту. Лакей удалился, но вскоре вернулся. Борис съежился, ожидая, что сейчас прозвучит что-то грозное вроде: «На вашей карте недостаточно средств. Как будете оплачивать?», но ничего такого не произошло. Официант поблагодарил их за посещение и удалился. На чеке, торчащем из папки, значилась приличная сумма — столько на его карте точно не было, но, тем не менее, каким-то чудесным образом, у официанта не возникло претензий.

Сашка многозначительно посмотрел на друга.

— Получилось, что ли? — спросил он, вытирая салфеткой блестящие от жира губы.

— Получилось, — ответил Борис, не понимая, радоваться этому или нет. — Пойдем отсюда! Надо еще где-нибудь проверить, как это работает. Поехали туда, где можно хорошо потратиться!

— В ювелирный?

— А что? Хочешь, Машке какое-нибудь украшение купим?

— Она не любит дорогие украшения, — возразил Сашка, а у Бориса что-то сжалось внутри от мысли: «Когда это он узнал, что Маша любит, а что не любит?»

Когда друзья покидали «харчевню», стоящий у дверей официант шумно потянул носом воздух и что-то пробормотал у них за спиной. Борис похолодел. Ему показалось, что это были слова, которые он уже слышал однажды: «За столом сидел, а рыбу не ел!»

Город к тому времени ожил, улицы наполнились людьми, а дороги — машинами. Борис и Сашка приехали в исторический центр, где располагались ювелирные магазины и бутики дорогой брендовой одежды. Банковская карта ни разу не подвела, исправно выдавая нужную сумму, как только оказывалась в платежном терминале. Вскоре багажник и салон автомобиля были забиты коробками и пакетами с покупками. Борис то и дело проверял остаток денег на карте, заглядывая в приложение, установленное на его смартфоне: сумма не менялась, оставаясь такой же, какой была перед посещением «харчевни» — ее хватало, разве что, на беляш или пару стаканов кофе из автомата. Она не росла и не уменьшалась, но каким-то чудом с карты было списано, судя по чекам, больше полумиллиона рублей! Сашка растерянно хлопал глазами и ворчал, что Борису надо немедленно прекратить «безумные траты» и позвонить в банк, чтобы узнать, с каким процентом ему придется за все это платить.

— Ты же понимаешь, что это какой-то технический сбой! — восклицал он, уткнувшись носом в очередной чек. — Дураков нет! Они там разберутся и все взыщут с тебя! Что ты тогда будешь делать?!

— А я тебе говорю, что это мое желание так работает!

— Ага, добрая ведьма из сна старается. Да, я помню. Но не понимаю, как можно быть таким идиотом, чтобы поверить в это! В жизни так не бывает! Ты погрязнешь в жутких долгах!

— Если тебе завидно, можешь взять, что угодно. Мне не жалко, могу поделиться, — огрызался Борис, смеясь. — И, знаешь, я, пожалуй, забью на учебу и брошу универ! Зачем учиться, если работать не надо? Куплю себе остров и прекрасно там устроюсь! Хочешь, и тебе куплю? О, а давай завтра на Мальдивы полетим? Или нет… лучше яхту купим и рванем прямо на ней в кругосветку! Я, конечно, сам управлять не умею, но мы инструктора наймем. Когда есть деньги, проблем нет!

Сашка странно смотрел на него — чуть ли не с жалостью и, дождавшись паузы в восторженном потоке извергающихся планов, заговорил противным тоном строгой училки:

— Есть одно мудрое изречение: хочешь испортить человека — дай ему все и сразу.

— Не могу согласиться. Просто этот мудрец столько денег в глаза не видел! — уверенно протараторил Борис. — А видел бы, не сказал бы такого! И вообще, что ты мне все время настроение портишь?!

Настроение у него было лучше некуда, а утренние страхи о том, что сон смешался с реальностью, улетучились, как не бывало. Его забавляло, как продавцы менялись в лице, когда он с легкостью, не глядя и не примеряясь, скупал драгоценности горстями, сувениры — коробками, «смартфоны» —мешками, дорогую одежду — охапками, будто зашел в обычный супермаркет за продуктами и решил ни в чем себе не отказывать.

— Ну, ты и нагреб! — восклицал Сашка, подбирая с пола и закидывая на заднее сиденье машины свалившиеся оттуда свертки и пакеты. — А вот это тебе еще зачем? — спросил он, потрясая прозрачной коробочкой с позвякивающим серебряным колокольчиком внутри. — Вроде бы школьный выпускной давно прошел.

— Это для Лады Николаевны, — объяснил Борис. — Она колокольчики коллекционирует. Начала после нашего похода, когда мы в заброшенную деревню ходили клад искать и попали в плен к людоеду. В шестом классе это было, кажется. Помнишь?

— Еще бы! Жуткий был старикан! Много, наверное, народа сожрал. А все вокруг думали, что это злой колдун.

— Она тогда нашла колокольчик в лесу. Говорит, будто его звон светлых богов разбудил, и те спасли всех нас от нечисти.

— Какая нечисть? Помню, что землетрясение было!

— Да, и в новостях сказали, что сейсмическую активность в том районе зафиксировали. Но Лада Николаевна думает, что это было столкновение светлых и темных сил. И будто бы колокольчик имеет магические свойства. С тех пор она покупает серебряные колокольчики везде, где увидит. Кстати, не хочешь навестить ее? Я так давно у них не был! Отец сердится, что редко появляюсь.

Сашка охотно согласился, и вскоре они приехали к дому, где вырос Борис. Лада Николаевна долго восторгалась подарком, потом, спохватившись, стала предлагать выпить чаю и попыталась дать Борису денег. Успокоилась только тогда, когда Сашка подтвердил, что оба они только что вышли из кафе и не голодны, а с деньгами у его друга все в порядке, потому что он экономно их тратит. При этих словах Борис еле сдержал рвущийся наружу смех: видела бы его мачеха гору свертков и серпантины чеков, повсюду валявшихся в его автомобиле! Но рассказать об этом он не мог ни ей, ни отцу. Разве они поверят в то, что бывают волшебные банковские карты? Хотя, возможно, Лада Николаевна поверила бы ему, но почему-то Борису не хотелось признаваться в том, что он общается во сне с ведьмой и загадывает ей желания. Такое только Сашке можно было доверить, и то друг над ним явно потешался. А вот Ладу Николаевну это могло бы испугать: она выросла в тех местах, где в существовании нечисти никто не сомневался — в деревне, похожей на село Кудыкино. Борис и сам понимал, что с ведьмами шутки плохи, — если бы можно было повернуть время вспять, скорее всего, он отказался бы от колдовской помощи, но… что сделано, то сделано, и поводов для грусти пока нет: жизнь превратилась в яркий праздник, и главной заботой для него теперь было выбрать очередное развлечение.

Но выбирать не пришлось: вдруг выяснилось, что у него уже есть отличное развлечение на вечер, просто он в кутерьме событий о нем позабыл.