Режиссер Советского Союза 4

Глава 5

— Алексей Анатольевич, вы человек опытный, поэтому надеюсь на ваше благоразумие. Леонид Ильич пригласил вас на беседу не просто так. У него есть вопросы, на которые рекомендую ответить без утайки. При этом прошу не пользоваться удобным моментом и вести себя корректно. Разного рода просьбы и пожелания передайте мне. Далее, лучше не переходить определённой черты — не забывайте, с кем разговариваете.

Увидев мой непонимающий взгляд, собеседник пояснил.

— Некоторые товарищи, скорее всего, из-за нервов, начинают вести себя неадекватно. Кто-то излишне развязан и позволяет себе глупые шутки, другие зажаты сверх меры, боясь вымолвить даже слово. Не надо кивать, как китайский болванчик и со всем соглашаться. Просто будьте собой, но соблюдайте рамки приличий. Леонид Ильич сразу почувствует фальшь.

Это, типа — ведите себя как дома, но не забывайте, что вы в гостях. Главное — постоянно держите в уме личность хозяина, старайтесь его не расстроить, и будет вам счастье.

Перед встречей с вождём, со мной провели небольшой инструктаж. Встретивший меня после обыска Цуканов, быстро выдавал указания, как себя вести, чего можно говорить вождю, а о чём лучше помолчать. Если кратко, то советский человек, удостоившийся столь высокой чести, должен быть скромен, говорить правду, но желательно не расстраивать любимого вождя. Также между строк читалось предупреждение, что надо подальше засунуть свои хотелки. Простые люди на такой приём не попадают, а это априори значит, что сам факт приглашения — уже вознаграждение.

В принципе, я ничего просить и не собирался. Я даже сюда не напрашивался, и полученное приглашение меня немного тяготит. Суббота у меня обычно посвящена «рыжикам», и терять бездну времени, когда тебя ждёт более приятная компания, не доставляет никакого удовольствия. Тем более, что близняшки сильно переживали мой арест. Не знаю, как они узнали, но истерика была знатная. По словам достопочтенной Анны Михайловны, которая часто составляла нам компанию во время редких встреч, ситуация выглядит именно так. Поэтому, сегодня утром я бы лучше выспался, а потом отправился на Академическую. Это гораздо приятнее, чем с утра пораньше выслушивать, как мне себя вести и правильно развлекать одного стареющего товарища. Пусть он хоть трижды глава моей страны.

Вообще, я думал, что постепенно общение с близняшками сойдёт на нет, только Даша с Машей были совершенно иного мнения. Да и тянуло меня к ним, чего греха таить. Остатки личности прежнего Лёхи почти исчезли, но периодически дают о себе знать. К новому браку Зои и рождению у неё ребёнка, я отношусь равнодушно. Мне даже видеть её не хочется, в чём бывшая жена меня полностью поддерживает. Наверное, за дочек она тоже решила, что им лучше меньше видеться с папой биологическим, если в наличии есть новый. Но — нашла коса на камень. Вернее, на два рыжих урагана, которые, на сокращение внимания с моей стороны, были абсолютно не согласны.

Мадам Синичкина — такая теперь фамилия у экс-супруги — вроде как пыталась возмущаться и чего-то запрещать. И заполучила ещё одного принципиального противника в лице собственной мамы. Бывшей тёще новый зять категорически не нравился, но своё мнение она держала при себе. Да и сейчас в дочкины дела не лезла. Только в вопросах воспитания внучек Анна Михайловна была жутко принципиальной, и сдавать позиций не собиралась. Приятно, что я могу сказать.

Вот такие мысли проносились в моей голове, пожалуй, перед самой важной встречей в этом мире. Может, всему виной моё отношение ко всему происходящему, как к виртуальной реальности? Не знаю. Только я даже не думал проникнуться серьёзностью момента. Или это совершенно нездоровый цинизм выходца из XXI века? Брежнев — и хрен с ним. Интересно, а если бы меня сейчас вели на приём к усатому грузину? Удалось бы сохранять такое же спокойствие? Цуканов с недоумением поглядывал в мою сторону, но более ничего не говорил. Ну нет у меня пиетета и уважения к советским вождям. Я вообще всех политиков недолюбливаю.

Нынешний глава СССР удивил не только скромной загородной резиденцией, но и своим меню. Поесть с утра я не успел, вот и позавтракал в такой интересной компании. Улыбчивая дама средних лет, явно местная обслуга, подала нам молочную рисовую кашу, а затем омлет с гренками. После было кофе с молоком, которое я тоже люблю, как и Брежнев. Никаких тебе бутербродов с чёрной икрой или десятка блюд. Скромно, но сытно, каким и должен быть завтрак.

О моих делах особо не говорили, но генсек неожиданно проявил интерес к «Телекухне». В основном он спрашивал, кто придумал передачу и нужна ли коллективу какая-то помощь. С удивлением сначала узнал, что руководитель страны сам смотрит передачу, когда есть время. Но ещё сильнее меня поразила новость, что ярыми фанатиками нашего телепроекта являются супруга Брежнева и чуть ли не половина жён членов ЦК. Вот это да! Надо будет аккуратно порадовать ребят, сообщив, что они на верном пути. Судя по всему, награды и прочие бонусы не за горами. Ну, хоть за один свой проект можно быть спокойным, что его не прикроют по какому-нибудь надуманному поводу.

Далее, «дорогой Ильич» закурил прямо за столом, сбрасывая пепел в забавную пепельницу в виде головы волка. Наверное, подарок от иностранной делегации, или работа наших умельцев. За столом мы особо не разговаривали. Обсудили немного погоду и стартовавший чемпионат страны по хоккею. Оказалось, что генсек действительно увлечён этим видом спорта. В отличие от меня, хронического красно-белого, Брежнев не болел за какой-то конкретный клуб. Но был в теме, знал практически всех ключевых игроков и тренеров. Посмеялся над моим утверждением, что Спартак возьмёт третье золото именно в этом сезоне.

— Фильм мне твой понравился! Хотя, должен заметить, что ожидал немного иного, — Брежнев приступил к сути встречи на прогулке.

Территория его дачи размерами не поражает, но и маленькой её назвать сложно. Насколько я помню историю, то более современные постройки появятся здесь через пару лет. Пока правитель огромной страны ведёт себя достаточно скромно. Что касается фильма, то не знаю, что именно хотел увидеть вождь. Поэтому вместо ответа просто развёл руками.

— Хотя, этот политрук, который чернявенький, мне понравился. Был у нас тоже такой жид…жизнерадостный парень, — генсек быстро исправил оговорку, — Вечно чего-то придумывал, не давал солдатам унывать и буквально кипел энергией. Он погиб в сентябре 1943 года, не дожил несколько дней до освобождения Новороссийска.

Идём молча. Каждый думает о своём. Брежнев наверняка погрузился в воспоминания о войне. У меня вообще нет никаких эмоций, просто механически двигаюсь и стараюсь не обгонять собеседника. Мысленно усмехнулся насчёт того, что вождь надеялся увидеть в картине себя любимого. Но я сразу прогнал подобные нездоровые мысли. Может, времена изменились, но не стоит дразнить гусей. «Дорогой Ильич» точно не дурак, и сразу догадается об издёвке.

— Расскажи, как додумался до подобных новаторских съёмок? Мне тут все уши прожужжали про уникальность твоего фильма. А с другой стороны, тебя дружно упрекают в недостоверности, передёргивании фактов, показной жестокости и чуть ли не порнографии.

Судя по добродушной усмешке, последнее обвинение вождя развеселило. Хорошо, что Брежнев никогда не был ханжой. Он жил сам и давал возможность жить другим. Вот только не уверен, что это исключительно положительная черта для правителя такой страны, как СССР. Ответил я, конечно, совершенно другое.

— Кто бы чего ни говорил, но успех советского кинематографа конца пятидесятых и начала шестидесятых, лежит в грамотном переосмыслении французской и итальянской новой волны. А это есть обыкновенный реализм, который подаётся под разными культурными соусами, — начинаю частить, но постепенно успокаиваюсь, — Что касается фильмов про войну, то они снимались немного в ином стиле. Сами боевые действия освещались скупо или в героической манере. Я же решил довести реализм до абсолюта. Мы с коллегами задались идеей показать войну, опасность и смерть, детально. Если это бомба — то снимали её полёт после сброса до падения на головы врага. Воздушные бои — без всяких прикрас, с кровью, горящими пилотами и входящими в пике самолётами. Только любовь мы изобразили по-старому, с небольшими новациями.

Дослушав меня, Брежнев громко рассмеялся. Видать, та самая сцена с грудью Терентьевой не оставила его равнодушным. Что там наплели моралисты, даже думать боюсь. Значит, в том, что эпизод не заставили вырезать, прямая заслуга генсека. Вот за это ему отдельное спасибо!

— Ты сам-то понимаешь, что наделал? — вдруг задал вопрос генсек и, видя моё непонимание, пояснил, — Что теперь делать другим режиссёрам? У них нет такого количества цветной плёнки, импортной техники и иностранных актёров. Надеюсь, ты понимаешь, что теперь на большинство фильмов про войну будут смотреть сквозь призму твоей работы?

Я это не только понимаю, но даже в некоторой степени добиваюсь. Другой вопрос, что не стоит заявлять об этом собеседнику. Ну и, например, Юрию Озерову ничего не нужно менять в своей эпопее «Освобождение». А «Летят журавли» или «Живые и мёртвые» люди будут смотреть ещё многие десятилетия, не обращая внимания на чёрно-белый цвет и качество звука. Зрителя не обманешь. Можно сколько угодно заворачивать дерьмо в яркую обёртку, но оно той самой субстанцией и останется. Кинематографа это касается в первую очередь. Феноменальный успех многих фильмов иногда необъясним. Но в первую очередь — это отличная работа, сделанная талантливыми людьми.

— Кино должно развиваться точно так же, как любое иное искусство или наука. Тот, кто стоит на месте, в итоге оказывается проигравшим. Кинематограф же не просто картинка со звуком, а ещё мощный рупор пропаганды. Поэтому здесь не может быть мелочей. Мы должны постоянно прогрессировать, искать новые формы выражения и главное — знать, чем живёт простой советский человек. Можно снимать замечательные фильмы по лекалам предшественников. Только завтра появится условный европейский фильм, часто не самого лучшего качества, по сравнению с которым работы отечественных режиссёров покажутся блёклыми и унылыми.

Делаю небольшую паузу, но Брежнев смотрит внимательно и не думает меня перебивать. Эх, сейчас бы водички попить. А то в горле пересохло и явно не только от жажды. Нервишки-то пошаливают.

— Никто не предлагает банально копировать работы иностранцев. Но давно пора кардинально пересмотреть ситуацию в советском кинематографе. Мы сейчас на перепутье, и от следующего шага зависит очень многое. Если вам интересно моё мнение, то оно следующее — давно пора сделать крен в сторону жизни и чаяний простых людей. Социальный аспект, и проблемы, имеющиеся в обществе, не должны упоминаться только в комедиях или журнале «Фитиль». Другая сторона проблемы нашего кино — это зрелищность. Кроме некоторых картин, её практически нет. Времена меняются, и зритель становится более требовательным. Плюс, он видит иностранные картины, и часто делает выбор не в нашу пользу. На данный момент в нашем кинематографе огромные ниши заполнены вакуумом. То есть, мы сами не снимаем фильмы на острые и популярные темы. С учётом того, что количество иностранной продукции возрастает, есть вероятность потери интереса нашего зрителя к собственному кино.

— Где-то я уже это слышал. Слова другие, но суть похожа. Только речь шла не только о кино, — Ильич отсудил мой ораторский пыл, — Значит, проект Фурцевой — твоя идея? Очень интересно!

Надеюсь, я Екатерину Алексеевну не спалил? Детали проекта мне неизвестны, но понимаю, что она основывалась на моих выкладках. Брежнев меж тем опять сменил тему.

— Когда у тебя премьера?

— На следующей неделе, в «Октябре», — отвечаю немного растерянно.

— Это хорошо! Такой кинотеатр отгрохали! Будто специально для больших премьер подгадали. Вот давай и доказывай, свою правоту, режиссёр, — взгляд вождя был строг, но чувствовалась в нём некая лукавость, — Ты же сам говоришь, что зрителя не обманешь. А то слишком много развелось любителей языком трепать в последнее время. Займись своей непосредственной работой. А партия и страна тебя всегда поддержат.

Что это сейчас было? Типа — не лезь в высокие эмпиреи, Алёша? Так я всеми руками «за». Ещё бы разрешили быстрее свалить в турне по Европе. За премьеру, и успех фильма в прокате, я переживаю меньше всего. А вот перейти дорогу кому-то из небожителей и стать пешкой в их играх — дураков нет. Хватит, отдохнул немного в гостинице при одной конторе. И вообще, я к вождю на приём не напрашивался.

От «дорого Ильича» я возвращался в смешанных чувствах. Мне совершенно не была понятна причина встречи. Думаю, у руководителя огромной страны достаточно независимых источников, которые могут предоставить информацию об одном много возомнившем о себе режиссёре. Не уверен, что меня захотят использовать в какой-то реальной работе, связанной с реформой или изменениях кинематографа. Начнём с того, что я реально оцениваю свои силы, и подобную работу не потяну. Вторая причина — лучше сбежать за рубеж, чем подписываться на что-то подобное. Будто у меня мало врагов и недоброжелателей. Ну и надо обходить сторонкой всё, что касается властей. Есть Фурцева, с которой установились рабочие отношения. Понятно, что министр спишет меня сразу же, если того потребует ситуация. Но сейчас она мне нужна. Надеюсь, что я ей не особо навредил. А то шут его знает, чего происходит у них на Олимпе, и какие выводы сделал мой недавний собеседник.

Поэтому пора задуматься о своих попытках влиять на ситуацию в стране. Так ли оно важно, постоянно лезть со своими советами? Общие направления я указал. Откровенных дураков в Политбюро и других высших эшелонах власти нет, я на это очень надеюсь. Пусть подключают «всю королевскую рать», если до кого-то дошло, что они проигрывают борьбу за умы собственного народа. Зато мне указали на место, насколько я понял. Такие намёки надо воспринимать, как приказ. Значит, будем заниматься режиссурой.

Что не отменяет моих планов по зарабатыванию денег за границей. Про швейцарский счёт после освобождения будто забыли, что только радует. Хотя, кому надо, наверняка знают большую часть подробностей. Значит, либо ждут моих действий, или решили не трогать. В последнее верится с трудом. Но, раз не отняли, то буду зарабатывать и дальше, только стану вести себя осторожнее.

А пока надо просто выкинуть из головы вождей, министров и прочих небожителей. Хочу сегодня весело провести день с близняшками. Они этого заслуживают больше всех, так как просто безоговорочно верят в папу. Далее — не всё так просто. Анна в воскресенье едет к маме для серьёзного разговора. Вот не пришёлся я ко двору представителю московской интеллигенции, хоть ты тресни. Затем, уже мне, предстоит беседа со студенткой. Делать вид, что ничего не происходит — глупо. Да и устал я уже от одиночества. Но лучше сделать это через недельку, когда пройдёт премьера и будут выкладки экзитпола. Вот тогда можно успокоиться и заняться личной жизнью. Заодно потребовать у «Минкульта» и «Госкино» заслуженных преференций, положенных персоне моего статуса. Взлетел я быстро и высоко, но — раз положено, то пусть раскошелятся.

— Разрешите? — открываю дверь гримёрки после стука и натыкаюсь на три удивлённых взгляда.

Но меня интересует только один из присутствующих. Высокий и грузноватый мужчина с добрым лицом. Именно таким он сохранился в моих воспоминаниях, хотя я видел этого человека только на старых кадрах. О том, что он актёр, мне слышать доводилось, но как-то выветрилось из головы. Поспрашивал у коллег и с удивлением узнал, что главный комментатор многих поколений советских болельщиков служит в МХАТе. При этом уже много лет исполняет роль Хлеба в спектакле «Синяя птица». Понятно, что постановка фактически культовая, но играть много лет подряд одного героя — это надо очень сильно любить роль и свою профессию.

А началось всё пару дней назад, когда я понял, что упускаю очень важную составляющую работы современного телевидения. Сижу, смотрю недавно стартовавший чемпионат страны по хоккею — и меня будто током ударило! Здесь ещё тот самый голос описывает ситуацию на площадке в своём фирменном стиле. Вот я и подумал, чего ещё не хватает сетке вещания.

— Николай Николаевич, я к вам, — обращаюсь к Озерову, который уже надел забавный костюм с приклеенными к груди бутафорскими бубликами.

— Чем могу быть полезен, молодой человек? — удивлённо произнесла легенда.

Здесь вдруг один из коллег чего-то прошептал на ухо комментатору. Тот растерянно кивнул, и через пару секунд мы остались одни.

— У нас не более получаса. Далее мне надо гримироваться перед спектаклем. Так чем моя скромная персона заинтересовала молодое дарование?

Сказано было без издёвки и с доброй улыбкой. Приятный всё-таки человек! Не врали современники, описывая одного из главных комментаторов страны. Тут волей-неволей попадаешь под его обаяние.

— Тогда не буду ходить вокруг да около, — присаживаюсь на указанный стул, — Что вы думаете о работе спортивной редакции «Гостелерадио»?

Такого вопроса Озеров точно не ожидал и задумался на короткое время.

— Я точно знаю, что она есть!

Улыбаюсь в ответ, и начинаю излагать своё видение ситуации.

— Наше правительство уделяет большое внимание спорту, в том числе показу его на телевидении. Есть только несколько моментов, которые меня смущают. Мы ограничиваемся исключительно трансляциями и редкими интервью. Но ведь это неправильно. Далеко не все болельщики успевают посмотреть игру любимой команды, я уж молчу про остальные.

— Вы сейчас о хоккее или футболе? — уточнил Озеров.

— Речь идёт о футболе. И я в курсе, что республиканские телестудии транслируют игры для своих зрителей. Но большинство любителей футбола узнаёт о результатах из газет и радио. Только возникает вопрос — зачем тогда нужен научно-технический прогресс, если большая часть страны не имеет возможности воспользоваться его преимуществами?

Вижу, что легенда слегка запуталась, поэтому разъясняю глубину своих мыслей. Надо ещё учитывать, что полноценной программы новостей на советском ТВ ещё нет. Естественно, нет и привычной многим рубрики «спорт», которая шла в конце программы «Время». По последней у меня уже был разговор с Месяцевым. Только на «Гостелерадио» давно озаботились созданием подобной передачи, и меня вежливо попросили не вмешиваться. Не знаю, что у них получится. Да и неважно. Моя задача — подсказать очевидное, до чего наши спортивные деятели додумаются ещё нескоро.

— Нужна всесоюзная передача с обзором после каждого тура. Лучше всего программу транслировать по понедельникам, но это вопрос обсуждаемый. Основная идея — это показ отрывков всех состоявшихся игр, голы, и небольшая аналитика. Постепенно можно вводить дополнительные опции — например, лучший гол тура или месяца, самое эффективное спасение вратаря или разыгранная комбинация.

Судя по всему, Николаю Николаевичу идея понравилась. Но особых восторгов он не высказал, а как раз наоборот.

— Алексей, если позволите вас так называть. Всё это замечательно и действительно нужно советскому болельщику. Только сразу возникнет множество технических вопросов. Как вы собираетесь получать материалы из республиканских телецентров? Это же колоссальный объем работ и затрат. Для подобной передачи придётся создавать целую редакцию. Да и прочих мелочей хватает.

А вот об этом я почему-то не подумал. Иногда забываюсь и начинаю мыслить категориями своего времени, не учитывая окружающую реальность. Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления. В любом случае, этот проект я запланировал запустить года через два. Как раз успеем подготовиться. Просто реально — сил нет от практически полнейшего информационного голода. Читать ещё и «Советский Спорт», у меня нет времени просто физически. Это вам не XXI век, когда достал телефон и залез на нужный сайт. По телевизору пока всё очень скромно. Говорят, что частый показ хоккея связан с тем, что его рекомендовали смотреть Брежневу для успокоения нервов. С футболом дела обстоят довольно плохо. Вот я и решил подсуетиться. В моих планах в ближайшие пять лет создать не менее четырёх полноценных всесоюзных каналов. И спортивные программы должны занять на них своё достойное место.

Спутник «Молния» уже запущен, и началось вещание на Дальний Восток. На земле развернулась целая сеть станций под названием «Орбита». В принципе всё развивается семимильными шагами. Есть только опасность того, что наши недальновидные государственные деятели выберут стандарт SECAM для цветного вещания. Когда мне первый раз рассказали логику, по которой министр радиопромышленности Калмыков предложил остановить свой выбор на французской системе, я не поверил. После двух лет в этой реальности, меня трудно удивить. Но выбирать систему, основываясь на том, что NTSC используют американцы, а они воюют во Вьетнаме — это неприемлемо. И мы выберем не западногерманский PAL, ибо он вражеский, а SECAM, так как Франция вышла из НАТО. У меня не было слов, когда я услышал этот бред. Если бы информация была из ненадёжного источника, то оставалось бы только рассмеяться. Вот только это была чистая правда. То есть рационализм пал жертвой политической демагогии. Будущие гигантские затраты, и уже доказанная слабость новой системы по сравнению с конкурентами, никого не волнует. Денег у СССР много — значит, будем ставить опыты на самих себе. Я бы подобных министров гнал подальше с занимаемого поста, если не хуже. Но, видно, такая карма у нашей страны, вне зависимости от политической системы. Какая-то запредельная концентрация дураков на самом верху.

Но грузить Озерова подобными вопросами я не стал. Единственное, договорился с комментатором, что он предложит вновь создаваемой новостной редакции мою идею. Чтобы после окончания вестей с полей, критики парижской погоды и обязательного выступления какого-нибудь каннибала, изображающего посла, советский телезритель мог увидеть новости спорта.

А ещё я получил просто бездну удовольствия от общения с приятным и умным человеком. Когда Николай Николаевич узнал, что я спартаковец, то вначале не поверил. Немного поговорили, где меня исподволь допрашивали на предмет знания ситуации в спартаковских клубах. Через некоторое время собеседник заулыбался, приняв меня за своего. Озеров рассказал пару сплетен, активно звал меня на стадион, и вообще как-то открылся. Был неловкий момент, когда комментатор не захотел преподносить идею с новостями за свою придумку, но мне удалось его переубедить.

— Николай Николаевич, вы же не первый год на сцене и телевидении. Вот скажите, много ли врагов у такого человека, как я? — решаю сразу зайти с козырей.

— Я в подобные вещи старюсь не лезть. Но судя по тому, что ваше имя на слуху последние два года и дорожку вы перешли немалому количеству коллег, то недоброжелателей у вас должно быть немало. С другой стороны, если у тебя нет врагов — значит, счастье от тебя отвернулось, — хохотнул собеседник, выдав чью-то цитату.

— Вот поэтому, если я полезу ещё и в спортивную редакцию, то боюсь, что меня как-нибудь тихо удавят в одном из коридоров Шаболовки.

Судя по истерическому смешку, врагов у Озерова тоже хватает. Оно и неудивительно, артистическая среда — дело мутное. В общем, расстались мы довольные друг другом, договорившись созваниваться.

Спускаюсь по ступенькам и смотрю на полупустую улицу. Мимо прошла стайка симпатичных девиц, скорее всего, студенток. Вижу улыбающиеся лица, и на душе стало сразу светлее. Хорошо! Вот, сегодня, познакомился с очередным замечательным человеком! Надо мне поменьше лезть во всякие политические игрища, а больше наслаждаться жизнью и креативить на съёмочной площадке. Глобально я ничего не изменю, но новых врагов приобрету. Если начнут вставлять палки в колёса по-крупному, то не получится сделать даже десятой части от задуманного. Надо вести себя более осторожно, если уж не удаётся превратиться в скользкую рептилию. Только кто же мне даст жить спокойно? Вспомнив, что у меня ещё обсуждение плана встречи со зрителями, двинул в сторону метро. Покой нам только снится.