Режиссер Советского Союза 4

Глава 10

В принципе, я не ожидал лучшего. Заскоки и комплексы советских властей давно меня не удивляют, но всё равно обидно.

Возвращение на Родину произошло буднично и даже серо. Может, всё дело в ноябрьской погоде, которая точно не радовала обилием солнца и тепла. Ещё хмурые рожи Пархоменко и майора, на которые пришлось смотреть весь полёт из Стокгольма до Москвы. Хмарь на небе и небольшой снег грозили перевести моё настроение в состояние сплина. С учётом расставания с Анитой, меня начало раздражать буквально всё. Знаю, что это необходимость, да и не могло у нас быть никакого будущего. Но шведка стала для меня одним из самых приятных событий в этом мире. Или это во мне взыграл собственник, неважно. Легче мне от этого не становилось.

Быстро прошёл таможню и стал ждать наших шмоточников. Если бы не подарки рыжикам, Ане и недавно родившей Пузик, то я бы вообще ничего не потащил из-за границы. Хорошо, что удалось убедить делегацию не закупаться в Париже или Лондоне. Ведь после них нас ждало ещё пять городов. Глупо таскать по всей Европе несколько чемоданов. Вроде удалось найти взаимопонимание, но косметикой и парфюмом, самые счастливые люди в мире, затарились именно в столице Франции. Я не учёл инерцию мышления и то, что наши граждане экономят каждый франк, хотя и получили достойные командировочные от принимающей стороны. Даже пришлось немного помочь Терентьевой, которую я отправил в магазин с одной из помощниц Дино. Та помогла нашей актрисе выбрать нормальную косметику и по вменяемым ценам.

В Шереметьево мне опять пришлось помогать Нонне. Поймал ей такси, помог перегрузить чемоданы с тележки носильщика и попрощался. Хорошо, что мы прилетели ранним утром, и в аэропорту не было столпотворения. Хотя насчёт большого количества людей я погорячился. Сейчас это небольшой терминал, который лучше назвать аэродромом. До сотен рейсов в день ещё долгие годы, так как страна только начала налаживать воздушное сообщение с остальным миром. Но таможня бдит, поэтому чемоданы наших туристов проверяли со всем старанием.

Клушанцев предложил меня довезти, так как его встречали на автомобиле, но я отказался. Просто поймал такси и поехал домой. Вернее, в уже опостылевшую квартиру своего товарища. Решил, что пора ставить вопрос ребром на ближайшей встрече с начальством. Как-то не прельщает меня более жить в «хрущёвке», ещё и чужой.

А затем начались серые будни, в которые я погрузился по самую макушку. Ну и, конечно, встреча с Фурцевой, где меня уже макнули лицом в одну субстанцию.

На приём к ответственной за культуру огромной страны меня вызвали через пять дней после возвращения из турне. За это время я успел встретиться с дочками и Аней. Ещё был прямой эфир на радио, где в нашей программе пришлось два часа отвечать на вопросы ведущих и телезрителей. Ажиотаж был немалый, так как подобных мероприятий страна ещё не знала. Народу было интересно всё, в рамках определённой цензуры, конечно.

Самое забавное, что отечественная пресса оставила наше возвращение без внимания. Никто не требует десятков журналистов, но подобное игнорирование сильно меня разозлило. Благо, на следующий день позвонила Капитонова и сообщила, что меня ждут на радио. Заодно на эфир прибудет сотрудник журнала «Культура», которому надо дать интервью. Светочка — дама умная и прекрасно понимает, что подобное событие надо всячески раскручивать. Вместо этого по телевизору опять рекордные надои, отчёты узбекских хлопкоробов, выполнивших план, и один бровастый товарищ. Хорошо хоть телевизионщики послушали меня, включив в передачу «Время» новости спорта и прогноз погоды. Значит, не всё так плохо. А в понедельник утром раздался звонок и меня срочно вызвали в «Минкульт». Я только пришёл на работу и готовил материал для стандартной планёрки, но пришлось всё перенести на завтра.

Хорошо, что Фурцева не имеет дурной привычки мариновать посетителей в приёмной. В этом плане она достаточно адекватна. Нормальный деловой человек должен ценить своё и чужое время. Ещё мне нравится, что Екатерина Алексеевна не любит играть словами. Обычно она говорит всё как есть, делая скидку на политические моменты. Сегодня была стандартная беседа.

— Алексей, давай сразу к делу, — начала министр, когда мы выпили чаю и я рассказал о поездке, — Ситуация неоднозначная. Ты же прекрасно знал, что Леонид Миронович — это креатура ЦК. Зачем было устраивать подобный цирк и злить человека?

— Мы обсуждали этот вопрос. Каждый человек должен заниматься своим делом. Этот фильм снимал большой коллектив единомышленников. И я не припомню, чтобы товарищ Пархоменко принимал участие в этом процессе. При этом он сразу попытался показать, кто в делегации главный и по чьему местечковому мировоззрению мы обязаны жить. Но даже тупой хуторянин, коим является это ничтожество, должен понимать сложившуюся ситуацию. Получил синекуру в виде загранпоездки с неплохими командировочными — просто не вякай и не мешай профессионалам заниматься своей работой. Только это идёт вразрез с его пониманием окружающей реальности. Ведь он начальник, а мы просто быдло, которое должно с придыханием ловить каждое его слово и бежать выполнять любое поручение.

Удивительно, но Фурцева не вспылила в ответ на мою сентенцию. Она внимательно меня выслушала и некоторое время молчала. По мимике нельзя было понять, о чём думает не самый последний человек в СССР.

— Значит, советская власть относится к народу, как к быдлу?

— Именно так, — сразу отвечаю на провокацию и вижу, как глаза Фурцевой наливаются кровью, — Только не власть, а часть чиновников. Не надо ставить знак равенства между этими понятиями. Паразиты, которые почему-то решили, что именно они являются солью земли, не могут быть олицетворением советской власти. И ладно бы, если они были от сохи и знали чаяния простого народа. Так ведь нет — новые баре, иного слова не подберёшь. Только пусти подобного товарища в свободное плавание, например, отправив их на завод или колхоз — то получится забавная картина. Как думаете, многие ли из них смогут прокормить семьи и принести пользу стране? Думаю, что девяносто девять процентов просто обгадятся и угробят любое дело. Они паразиты, умеющие только командовать — не руководить, прошу заметить. — Ну, знаешь, Мещерский! Это уже за гранью добра и зла! Ты там в своих эмпиреях совсем рассудком повредился, что считаешь советскую власть паразитарной!

— Вы не путайте паразитов и приспособленцев с товарищами, которые должны представлять наш народ. Я здесь намедни изучал Конституцию и узнал интересные вещи. Согласно статье три основного закона нашей великой Родины, вся власть в СССР принадлежит трудящимся города и деревни в лице Советов депутатов трудящихся. Объясните, какое отношение ко мне, трудящемуся города, имеет отношение навязанный прихлебатель? Ведь он даже не чиновник, а эксплуататор, использующий чужие достижения для собственного обогащения. Если вы со мной не согласны, то я могу попросить Верховный суд Советского Союза дать свою оценку сложившейся ситуации.

Всё-таки нахождение в высших эшелонах власти — это отличная школа! Фурцева даже бровью не повела на мои крамольные речи. Может, привыкла к моим выходкам и не реагировала столь бурно, как ранее. Министр только задала вопрос.

— Что ещё?

— Ничего, — отвечаю вполне серьёзно, — Всё что хотел, я сказал. Запрос о предоставлении мне выезда для работы в США вы получили. Про квартирный вопрос упоминать более не намерен.

— Тяжело с тобой, Алексей. Я понимаю, что ты опять переведёшь любой мой ответ к сравнению с Западом. Мол, там бы ты давно купил себе виллу с яхтой. Только мы живём в другой стране. И надо заметить, что советская власть всегда ценила деятелей культуры. В том числе режиссёру Мещерскому вскоре будет предоставлена жилплощадь. Ещё у тебя была возможность получить звание заслуженного артиста, но в нынешних реалиях это проблематично. Информация о том, как ты подговорил принимающую сторону и заставил жить заслуженных товарищей в ночлежках, уже дошла до самого верха. К тому же, твои демонстративные шашни с европейской актрисой — это просто вызов общественной морали. Всё это уже обсуждается в ЦК и вскоре могут последовать выводы. Они уже есть, но пока в виде рекомендаций. Ты разве не понимаешь, что уже скоро твоё поведение будут рассматривать на собрании коллектива и в иных инстанциях? И это только начало. А если всё это дойдёт до твоей невесты?

То, что Пархоменко — креатура идеологов или Брежнева, я догадывался. Ведь надо как-то уравновешивать деятельность излишне активного министра и сообщать о её инициативах старшим товарищам. Взлёт Фурцевой никому не нужен, так как меняет сложившиеся отношения между группировками, которые совсем недавно переварили разгром «комсомольцев» во главе с Шелепиным. Мне это грозило тем, что обиженный партократ развил излишне бурную деятельность, жалуясь во все инстанции. Только товарищи обломятся. Ни на какие товарищеские суды и полоскание моего белья в райкомах я не пойду. Просто проигнорирую эти замечательные мероприятия. Не пошлют же за мной наряд. Ха-ха.

— Если высшее руководство страны озабочено личной жизнью какого-то режиссёра, то у неё нет будущего, — произношу достаточно тихо, но Фурцева услышала и начала злиться.

— Что ты сказал?

Они хотят услышать правду? Нет проблем.

— Личная жизнь человека должна касаться только его самого. Если я не совершаю преступлений, то какие вообще могут быть собрания, рассматривающие моё аморальное поведение? Кто вообще должен определять шкалу этой самой аморальности, которую так любят муссировать советские чиновники? Им заняться больше нечем, нежели лезть в мою спальню? Давайте не будем мелочиться, и пусть товарищ Пархоменко определяет, сколько раз я имею право посетить уборную. Кстати, совсем забыл. Леонид Миронович в своих кляузах указал, что сбывал буржуям за валюту водку и икру? Какой-то непорядок у нас образовывается. Надо мне поднять данный вопрос на собрании, или написать в народный контроль. Ещё можно спросить у советской общественности, почему высокопоставленный чиновник накупил три чемодана зарубежного барахла, а не сдал полученные франки в «Фонд мира»? Что касается возмущения, по поводу проживания в общежитии с угнетёнными африканцами и азиатами — так это вообще за гранью моего понимания. Настоящий советский человек должен проникнуться тяжёлой судьбой этих несчастных. Ведь наша страна десятилетиями борется с колониализмом и угнетением всяких негров. Почему Леонид Миронович поднял эту тему в негативном контексте? Наоборот, он должен быть рад, что оказался среди жертв западной буржуазии, где мог донести до людей наши базовые ценности. Получить такой опыт — дорого стоит. Будь моя воля, я бы отправил нашего правдоруба поднимать культурный уровень Заира или Гвинеи.

— Всё сказал? — после моего кивка, Фурцева продолжила, — Если информация о незаконной торговле товарища Пархоменко правда, то ты просто обязан написать заявление на моё имя. Такие факты нельзя оставлять без внимания. Что касается всего остального, то избавь меня от этих ёрничаний. Я давно поняла, что ты не любишь советскую власть. К сожалению, в вашей богемной среде подобное встречается достаточно часто. Но других режиссёров и актёров у нас нет, поэтому приходится работать с имеющимся материалом. Если брать твою ситуацию, то всё сложно. Разрешение на выезд тебе никто не даст. Лучше задумайся над тем, как будешь оправдываться в товарищеских судах и на партсобраниях. Надо меньше увлекаться итальянскими актрисульками и больше думать головой, а не другим местом. И есть только один путь, который откроет перед тобой дверь на Запад, куда ты так стремишься.

Молчу и жду продолжения. Хотя, новость о запрете на выезд стала ушатом воды.

— Тебе надо снять новый фильм. Если называть вещи своими именами, то это должна быть идеологически выверенная картина. Сюжет придумаешь сам, здесь глупо тебе чего-то советовать. Но лучше всего взять за основу революционные события или Гражданскую войну. Поверь, подобной чести удостаивается не каждый режиссёр. После этого можно будет вести речь о разрешении товарищу Мещерскому посещать Европу. Не работать, а просто выехать со своей картиной на фестиваль. Про США пока даже не заикайся. В данный момент ты невыездной. Официального решения пока нет, но твой вопрос на карандаше очень влиятельных людей. Я с ними бороться точно не собираюсь. И в очередной раз прошу тебя держать язык за зубами. Ты сегодня и так наговорил на статью, и даже не одну. Поэтому успокойся, работай в прежнем режиме, и ситуация постепенно выровняется. Если данный вопрос мы закрыли, то расскажи о планах вашего ТО. Что там с телефильмом и другими работами?

От Фурцевой я уходил если не расстроенным, то сильно разочарованным. Устал я бороться с этим лицемерным бредом под названием «Моральный кодекс строителя коммунизма». Ведь большинство партократов давно не верит в транслируемые идеалы. Большая часть настоящих коммунистов полегла на полях ВОВ. Им на смену пришли приспособленцы и карьеристы. К сожалению, настоящих фронтовиков во власти крайне мало. Особенно если брать высшие эшелоны. Наверх пробивается всякая сволочь, типа Суслова и Романова. Дело в том, что вся эта шушера, которая продвигалась по идеологической линии, не знает реальной жизни. Их стезя — это агитация и пропаганда. Они голые теоретики, ещё и с огромными дырами в образовании. Это вообще беда высшего руководства страны. Хрущёв закончил пару классов церковно-приходской школы, Брежневу покорился целый техникум города Курска, Кириченко малограмотный и с трудом выдержал год рабочего училища. Неучи и невежды во главе страны — просто какая-то трагедия для народа. Но это ещё не всё.

Номенклатура оторвана от реальной жизни простого человека. Она просто варится в определённой среде, будучи далёкой от практики. Большинство партократов не возглавляло колхозы, фабрики или заводы, прежде чем подняться на ступеньку выше в советской иерархии. Тот же Суслов долго учился и вроде грамотный человек, но не имеет никакого реального опыта руководства предприятием. И вот эти, далёкие от реалий товарищи, определяют, как должны жить люди. А огромное количество подпевал доводят ситуацию до абсурда.

Вот кого должно волновать, с кем я сплю? Ведь давно понятно, что Лёха Мещерский не гнилой интеллигент, диссидент или потенциальный предатель. Проверяли меня не один раз, в чём я не сомневаюсь. Вся моя деятельность направлена на продвижение советской культуры, что грамотные люди просто обязаны заметить. Тот же рекламный ролик с новаторским чемоданом, который на Западе уже стал культовым, был снят на Красной Площади. Гастон и Анита согласились на столь революционную работу исключительно из-за меня. Трудно оценить влияние клипа на поднятие имиджа СССР в мире. Но товарищи моралисты заострили вопрос исключительно на моей личной жизни. При этом разного рода извращенцы, типа Пырьева, десятилетиями фактически насиловали актрис, и никому до этого не было дела. А как реагировать на омерзительный скандал, разразившийся в прошлом десятилетии[7]? Ещё там всё аккуратно замяли и никого толком не наказали, что добавляет ситуации дополнительной мерзости. Ладно, не буду о грустном. Так, ведь можно рассказать про самого настоящего маньяка в составе ЦК[8]. Только это другое, как скажут они. Ха-ха. Ненавижу лицемеров!

Фурцева в этот раз своей колеблющейся позицией сделала хуже только для себя. Она действительно думает, что является единственной силой, на которую я могу опереться? Контакт одного товарища, представляющего очень мощное ведомство, был у меня давно. Надо только написать грамотное письмо и ждать результата. Не хочу быть игрушкой в руках политиков. Они могут вознести меня на недосягаемые высоты и точно так же сбросить вниз, как отработанный материал.

К моему удивлению, реакция со стороны организации, куда я отправил письмо, последовала незамедлительно. Уже через четыре дня за мной прислали машину, предварительно согласовав время по телефону. Ещё сильнее меня поразило, что встреча состоялась не на конспиративной квартире с рядовым агентом. Меня привезли в главную контору на приём к её руководителю.

Ранним утром в здании уже кипела работа. По крайней из-за закрытых дверей раздавались звуки голосов и стук печатных машинок. Большая приёмная была пуста, за исключением молодого человека в форме, который был секретарём или, скорее всего, адъютантом.

— Пётр Иванович вас ждёт, — товарищ кивнул на массивную дверь, обитую чёрным поролоном.

Захожу в кабинет, быстро его оглядываю и останавливаю взгляд на хозяине. В прошлой жизни я, может, и видел его фотографии, но вряд ли бы узнал генерала, встреть его на улице. Обычный человек лет шестидесяти, из бросающихся в глаза примет — немного скошенная влево линия губ, и всё. Встретишь на улице и увидишь обыкновенного пожилого мужчину.

— Присаживайтесь, Алексей Анатольевич, — произнёс генерал после приветствия, — Сейчас принесут чай. Или вы предпочитаете кофе?

К чему подобный заход? Думаю, что мои вкусовые пристрастия товарищи изучили в первую очередь. Кофе я пью крайне редко, предпочитая чай, желательно не грузинскую солому. Молча сажусь на стул и передаю хозяину кабинета лист бумаги.

— Здесь названия двух хедж-фондов, которые оперируют огромными деньгами, и весьма популярны в США. Предлагаю вам в качестве эксперимента купить акции этих компаний, желательно до Нового года. Далее их необходимо продать до апреля. По итогам этой сделки вы сделаете вывод, стоит ли иметь со мной дело. Можете и не покупать акции, только у вас есть возможность заработать более тридцати процентов на их росте за весьма короткий срок.

— Забавное предложение. Если учитывать, что я не имею никакого отношения к американской бирже. Но вы известны своим нестандартным подходом ко многим сферам деятельности нашей страны. Поэтому пропустим явные нестыковки и подойдём к причине вашей просьбе о встрече.

— Мне нужно выехать в США примерно через месяц. Не подумайте, что в этом кроется какой-то криминал. Просто по договорённости с продюсером ди Лаурентисом, мне надо срочно перевести сценарий на английский. Далее я вернусь домой и буду ждать реакции американской стороны. Как раз в апреле всё будет решено, и вы убедитесь в моей правоте насчёт акций. В результате я поеду в более длительную командировку снимать фильм, а ваше ведомство получит от меня информацию про три важнейших события, которые перевернут западную экономику. Это коснётся и Советского Союза.

Генерал, который был одет во вполне гражданский костюм, откинулся на спинку кресла. Понятно, что моё предложение крайне сомнительно. Только надо учитывать мою личность и определённый ореол, её окружающий. Да и организация, куда я припёрся со своим предложением, знает обо мне много чего интересного. Вот и хозяин кабинета не стал разыгрывать дешёвые сцены.

— Откуда у вас подобная информация? Я прекрасно понимаю, что если бы вы захотели сбежать на Запад, то сделали это без особых проблем.

— Предлагаю пока не поднимать эту тему. Пока прошу вас об авансе, прекрасно понимая, что в случае ошибки, на моей карьере, и даже жизни, можно поставить жирный крест. Если мы в будущем придём к общему знаменателю, то расскажу вам детали.

— Интересный вы человек, товарищ Мещерский. Получается, что я должен рисковать, поверив вашим умозаключениям. Это что-то из области пойди туда, не знаю куда. При этом вы рискуете только своей карьерой.

— Я сделал вам предложение. Большей информации у меня нет. Если вашему ведомству это интересно, то проверяйте. Мне же нужно просто на три недели слетать в США. Думаю, что сделка абсолютно справедливая. Ведь если ваши сотрудники немного подумают, то сами догадаются об одном из событий, на которое я намекаю.

— Хорошо! — подвёл итог беседе генерал, — Вас известят о нашем решении в ближайшее время.

Ивашутин ещё долго смотрел на дверь, за которой исчез этот странный человек. Не сказать, что он был удивлён просьбой о встрече. За много лет работы в разведке генерал встречал и не такое. Его смутил прогноз, на который режиссёр фактически поставил свою карьеру, как на «зеро». При всей своей эпатажности и закидонах, Мещерский являлся кем угодно, но не авантюристом. Его взлёт точно не был случайным. Глава ГРУ внимательно изучал досье режиссёра, на которого обратил внимание достаточно давно. Тот не делал ничего просто так. А все его действия были направлены исключительно для собственного возвышения. Далеко не каждому дано за два с половиной года проделать путь от помощника режиссёра, до одного из авторитетов европейского кинематографа. Это ещё мало кто знает о его влиянии на советское радио и телевидение. Приняв решение, генерал поднял трубку связи с адъютантом.

— Пусть заходят.

Два очень разных, и чем-то похожих друг на друга человека, молча зашли в кабинет и сели за гостевой стол.

— Ну, что скажете, товарищи полковники? Для кого мы здесь провели целую операцию с технарями? — Ивашутин кивнул на видимый только ему провод микрофона.

— Разрешите взглянуть? — начальник первого управления протянул руку за листком.

Пробежавшись по нему глазами, он хмыкнул и передал бумагу коллеге.

— Объект — человек странный и непредсказуемый. Откуда он мог взять информацию по биржевым котировкам — понятно. Это его итальянский агент, или французские миллионеры. За правдивость его выкладок ничего не скажу. Но через того же Франческо ди Марко, Мещерский выходил на швейцарские фармацевтические концерны.

— Чего-то я пропустил эту информацию, — вскинул брови глава ГРУ, — И до чего договорился наш непонятный режиссёр?

— Мы не можем утверждать, что инициатором переговоров был именно он. Речь шла о строительстве завода на территории СССР и передаче технологий. Вещь абсолютно утопическая, но теперь я понимаю, где он собирается брать деньги на проект. Отчёт будет предоставлен вам завтра, мы сами только недавно получили информацию, она требует проверки и анализа.

— То есть вы сразу поверили в эти выкладки? — генерал кивнул на листок с цифрами.

— С данным товарищем ни в чём нельзя быть уверенным. Надо наблюдать и делать выводы.

— Моя супруга, Елена — искусствовед, занимающаяся кинематографом. Когда есть время, я посещаю все премьеры и прочие киношные события, — немного смущённо произнёс второй полковник, — Её вердикт на творчество объекта был однозначен — нестандартный и необычный. Если кратко, то так просто никто не снимает. Думаю, что за рубежом тоже нет аналогов работ товарища Мещерского. Я это к тому, что режиссёр точно не наивный мечтатель или глупый романтик. Поход к нам он продумал, только не пойму его выгоду.

— Разве у него нет выхода на самый верх? — начальник первого отделения указал пальцем в потолок.

— Я думал об этом, — ответил генерал, — Выходы у него есть, но, скорее всего, весьма ограниченные. Вот он и решил привлечь нас. Заодно Мещерский хочет заручиться поддержкой. Наверняка у него есть планы игры на бирже, раз он располагает подобной информацией. Что там по его контактам с нашими иностранными коллегами?

— В прошлом году на него выходили британцы, но это всё. Думаю, что нам не стоит сомневаться в его лояльности. Человек он странный, но адекватный.

— Я бы воспользовался полученной информацией, — нарушил молчание глава третьего управления, — Если речь идёт о глобальном кризисе, на который намекнул наш герой, то вырисовываются интересные варианты. Хедж-фонды, о которых идёт речь, распоряжаются огромными деньгами. Если их акции рухнут, то последует цепная реакция, затрагивающая всю американскую экономику. Хотя, всё это странно. Нью-йоркская биржа сейчас на подъёме и ничего не предвещает кризиса.

— Вам хорошо рассуждать, а мне надо думать, откуда взять деньги, — проворчал Ивашутин, — Речь идёт не о сотне долларов, а гораздо большей сумме. Ладно, я ещё подумаю об этом и подожду отчёты от ваших управлений. Почему кто-то за полгода может предсказать финансовый кризис на Западе, а мы об этом ни сном ни духом? И ведь у нашего режиссёра есть дополнительная информация, которой он обещал поделиться. Поэтому, предварительно, я одобряю операцию с акциями.