Ребята с нашего склепа

Глава восемнадцатая Незабываемое рандеву

/15 октября 2028 года, Праведная Республика, г. Фивы/

— Здравствуй, солнышко! — произнёс я и нанёс две лёгкие пощёчины по морде Стрельникова. — Выспался?

Его обнаружили в двух километрах от южной городской стены, он лежал там истекающим кровью бледным полутрупом, делясь с травой будущей питательной массой.

Патруль доставил его к новым вратам, после чего его привезли сразу ко мне во дворец, ведь его физиономию распечатали и раздали всем немёртвым моей Праведной Армии. Все знают, кто такой Сергей Стрельников и почему его надо было доставить ко мне, живым.

Я лично прооперировал его, сшил кишки, зачистил брюшную полость от всего выплеснувшегося дерьма, а также поправил дела с левой почкой, разорванной гидроударом.

Это волевой ушлёпок.

Сразу видно, что в сериале о российских ментах он бы играл закоренелого уголовника, который обязательно выживает после тяжёлых ранений и строит хорошим ментам козни в следующих сезонах. Или становится на путь искупления и помогает ментам.

Тут же хрен его знает, кто он и что он сейчас. Может, продолжил свой бандитский промысел, может, оказалось, что в тех краях, где он всё это время жил, его промысел никакой не бандитский…

«Тёмное спасение», доступное каждому гражданину Праведной Республики, должно было уже устранить большую часть неполадок в организме Стрельникова, поэтому я хочу с ним поговорить.

— Ну, да… — произнёс Сергей неопределённым тоном.

— Караганда, — усмехнулся я. — Твоё самочувствие должно было прийти в состояние на пару шагов ближе к норме, то есть ты уже перестал умирать и идёшь на поправку, поэтому я, как лечащий врач, назначаю тебе процедуру допроса. Готов?

— Ну… — Стрельников пожал плечами.

— Баранки гну, — поморщился я. — Ты разговариваешь с законно избранным президентом Праведной Республики, поэтому будь добр отвечать «да» или «нет». Готов?

— Да, — ответил бывший или всё ещё действующий бандос.

— Вот и славненько, — заулыбался я. — Какими силами располагают обе противоборствующие стороны в осадном лагере?

— Я не знаю, — ответил Стрельников без раздумий.

— Неправильный ответ, — покачал я головой. — У меня в соседней комнате Ханс и Рудольф стоят, держат наготове флюгегехаймен, поэтому ты ещё не осознаёшь этого, но заинтересован в высоком качестве своих ответов.

— Да откуда я могу знать, сколько их осталось? — спросил у меня Стрельников. — Я смылся сразу же, как стало известно, что Эстрид мертва. Немёртвые знали об этом уже два дня, поэтому я сразу понял, что они замыслили что-то. И ничего хорошего в этом не было.

— Вот! Вот! — ободряюще похлопал я его по плечу. — Подробные ответы — вот, что мне нужно! Ещё раз услышу «я не знаю», твоя жопа познакомится с расширителем ануса и механизированным конским елдаком. Ты меня понял?

— Да, — ответил Сергей.

— Следующий вопрос, — я достал сигарету из пачки в нагрудном кармане и закурил. — Как так получилось, что ты оказался среди всех этих мудаков? Может, мы не были друзьями, но я смел полагать, что ты с благодарностью воспринял мой широкий жест в тот день, когда мы здесь оказались. Пусть я не знал, что кидаю вслед за тобой целое состояние, но я искренне хотел тебе помочь. А ещё я вернулся за тобой, хуй его знает зачем. Я спас тебя… И что я вижу? Неблагодарная сучка присоединилась к моим врагам…

— Я не… — заговорил Стрельников. — Да, ты прав, но отчасти. Когда я присоединялся к Эстрид, я не знал, что она пойдёт против тебя. Я вообще не был до конца уверен, что ты вообще восстал. А уже потом давать задний было слишком поздно.

— Понятненько, — произнёс я. — И что ты делал на службе у Эстрид?

— У неё были некоторые проблемы с производством мушкетов и пушек, — ответил Сергей. — Я, как раз, организовал свой бизнес именно на этом производстве. Кстати, я видел твоих торговцев, продававших «чудеса» с Земли, в Аускуле…

— И ты помог ей наладить производство, — заключил я.

— Производство у неё и так было, — не согласился Сергей. — Я просто помог решить некоторые сложности. Напрямую против тебя я не работал. Никогда. Если честно, мне не было до тебя никакого дела — я просто хочу спокойной жизни.

«Анна, этот индивид пиздит мне?» — спросил я мысленно.

«Искренен до предела», — ответила мне Анна Константиновна.

— И ещё раз понятненько, — произнёс я. — А нахрена тогда попёрся сюда?

— Эстрид знала, что я не понаслышке знаком с современным оружием Земли, — ответил Сергей без промедления.

«Вот тут утаивает», — сразу же сообщила Анна. — «Что-то связанное с Орденом».

— Мне кажется, что ты скрываешь от меня что-то, — покачал я головой. — Я вижу тебя насквозь…

Стрельников напрягся от моего холодного и пристального взгляда.

— Хорошо, — произнёс он неохотно. — Когда-то давно, очень давно, я навёл знакомых тебе ментов на Истинный крест.

— Это тот самый Истинный крест, который генеральный спонсор Ордена тернового венца? — уточнил я.

— Да, — ответил Стрельников. — Я пересёкся с Точилиным и его командой в таверне. Они тогда наёмничали, пребывали в бедственном положении и не знали, куда идти, что делать и зачем. Люди без цели.

«Снова утаивает», — сообщила мне Анна. — «Какой-то культ, колонии — дальше что-то запутанное»

— Мне кажется, что ты темнишь прямо пиздец, — произнёс я неодобрительно.

Стрельников напрягся ещё сильнее.

— Это у тебя какая-то способность, да? — спросил он.

— Это я здесь задаю вопросы, — покачал я головой. — Не вынуждай меня звать Ханса и Рудольфа.

— Хорошо, хорошо! — сдался Стрельников. — Задолго до встречи с Точилиным и остальными ментами я скитался по миру, пытаясь наладить свою жизнь. Жизнь с грузом того, что я натворил. Однажды на моём пути встретился Истинный крест, в который я и вступил обычным послушником. Это было в Орлеане…

Далее последовала история, как обычный человек вступает в секту, отдаёт ей всё, что имеет, а потом его с концами отправляют в религиозную колонию, на верную смерть. Грустная правда жизни, хе-хе-хе…

— … и после этого мы пошли в таверну, поели и поговорили, а в ходе разговора я и навёл Точилина на светлую мысль, — закончил Стрельников.

— То есть, если верить твоему рассказу, это ты виноват в том, что ко мне на задний двор нагрянула свора религиозных фанатиков? — пришёл я к выводу.

— Если бы я мог знать заранее, во что это выльется — никогда бы не сказал Точилину ни слова об Истинном кресте, — заверил меня Стрельников.

«Искренность тотальная», — сказала мне Анна. — «Он даже очень жалеет о том, что получилось именно так».

— Хм-м-м… — задумчиво погладил я подбородок. — Хм-м-м…

Интересно получается. Выверты Судьбы, не иначе.

Даже так пытается меня достать, стервозная сука этакая.

— Ладно, — хлопнул я себя по коленям. — Следующий вопрос. Что же с тобой делать-то теперь?

— Отпустить? — спросил Стрельников.

— Ты же понимаешь, что это не вариант? — усмехнулся я. — Нет, отпускать тебя я не буду. Ты получил услуги самого высокооплачиваемого врача в этой стране, на тебя затрачен флакон «Тёмного спасения», что тоже, вообще-то недёшево. Будешь отрабатывать.

— Что я умею такого? — развёл Стрельников руками.

— Я рад, что ты это спросил, — заулыбался я. — Знаешь, у меня есть мечта… Нет, не мечта. У меня есть план. План этот призван решить одну задачу: трансформация феодального общества в общество капиталистическое, чтобы как в наши славные и безопасные времена: чтобы бизнесы-шмизнесы, чтобы нефть и газ, чтобы покупали-продавали и так далее. Чтобы у людей были мысли о том, какой флагман выкатит Нокия, что там опять Моск начудит и так далее.

— И как я тебе в этом помогу? — всё ещё не догнал Стрельников.

— Ты же почти эталонный бизнесмен! — заявил я. — Тёмное прошлое, насыщенное криминалом, точно идентифицированная предпринимательская жилка, а главное — умение и желание мутить бабки. Я дам тебе стартовый капитал, откроешь дело, но отчитываться будешь отдельному немёртвому, который будет следить за операционной деятельностью. Генерируй идеи, начинай стартапы — у тебя все преимущества перед остальными. Я сделаю тебя аллигатором, а ты будешь следовать моим указаниям и не скатишься в низменную грызню с остальными.

— Аллигатором? — спросил Стрельников.

— Олигархом, — вздохнул я.

— Тебе от этого какая выгода? — уточнил Сергей.

— Тебя что, пока меня не было, трахали в уши? — недоуменно спросил я. — Мой план — создать развитое капиталистическое общество, чтобы избавить эту страну от пережитков феодализма, раз и навсегда. Самый лучший способ сделать этот путь неотвратимым — создать ручных аллигаторов. Моих собственных аллигаторов, которые будут меня во всём слушаться и гавкать по команде. Вот ты и станешь одним из них.

— То есть ты считаешь, что все эти исторические этапы, которые проходило человечество, можно как-то миновать? — поинтересовался он.

— Естественно! — ответил я. — Я долго думал об этом. Вся суть — в экономических отношениях общества. Есть промышленные производства, топящие их владельцев в бабле, феодалам наступает неотвратимая пизда. Они не смогут конкурировать с настоящими олигархами, которые любое их сопротивление подавят баблом. А нет феодализма — что приходит ему на смену, как мы хорошо знаем?

— Капитализм, — пришёл Сергей к выводу. — Но естественные исторические этапы — это не то, что можно просто так отбросить.

— Короче, твоё дело — создавать рабочие места и зарабатывать бабло, — поморщился я. — А дальше уже я сам как-нибудь. Окажусь неправ — будешь гордиться собой. Окажусь прав — ну, язык в жопу засунешь и продолжишь делать, что делаешь.

— Выбора у меня, получается, нет? — спросил Стрельников.

— Выбор есть всегда, — покачал я головой. — В твоём случае их даже три. Первый — ты умираешь насовсем. Второй — ты восстаёшь покорным немёртвым. Третий — ты принимаешь предложение, от которого невозможно отказаться и живёшь дальше. Что выбираешь?

— Третье, — ответил Сергей.

— Вот и договорились, — улыбнулся я. — Предлагаю начать осваивать производство примитивных двигателей. Никто из моих ручных аллигаторов не берётся за такую непонятную тему, но ты же не такой как они, поэтому думаю, что потянешь. Нам требуется полностью отечественное производство первых двигателей, первых автомобилей и так далее. Ещё предлагаю подумать о бронзовой дороге — бронзы у нас хоть жопой жуй, поэтому бронзовая дорога из Фив в Душанбе вполне реальна.

— Я не уверен, что… — начал Стрельников.

— Ты уже подписался под этим, — усмехнулся я. — Сейчас подпишешь небольшой пактик лично со мной и пойдёшь в бухгалтерию — там тебя возьмут в штат и выделят необходимые средства. Полмиллиона душендоров, для начала, а там посмотрим.

— Это много? — спросил бывший бандит и будущий олигарх.

— Один душендор равен в стоимости золотому солиду, — ответил я. — Я даю тебе целое состояние, поэтому будь добр не подвести меня. Дворецкий Баркли поможет тебе правильно распоряжаться средствами. Мои аллигаторы всегда будут на поводке.

— Иного и не жду, — кивнул Стрельников. — Когда приступать?

— Баркли! — позвал я.

В палату вошёл дворецкий, которого я назвал Ричардом Баркли — мне показалось, что это прямо имя для настоящего дворецкого. Происхождением он из орденцев, бывший рыцарь-лейтенант, что предполагало наличие какого-то интеллекта. Ну и решающим фактором стало то, что Баркли обладал навыками «Торговля» и «Логистика» — то, что нужно для «дворецкого» при будущем промышленнике.

— Теперь ты официально прикреплён к Сергею Стрельникову, как дворецкий, — сообщил я Баркли. — Будешь помогать ему вести дела и решать проблемы. Свою ответственность ты знаешь, поэтому я рассчитываю на то, что ты меня не подведёшь.

Дворецкий лишь сдержанно поклонился.

Смерть вынуждает их подчиняться, но личное отношение ко мне они сохраняют. И это не изменить никак. Если изначально есть какие-то претензии, надуманные или реальные — они будут до конца.

— А теперь мне пора на стройку, — сказал я. — Поправляйся, Стрельников, а завтра можешь приступать к работе. Баркли знает, как начинать.

— Хорошо, — ответил будущий олигарх.

Чисто технически, мои аллигаторы — это никакие не олигархи. Олигархия — это автократия, при которой власть находится в руках ограниченной группы лиц. Мои аллигаторы будут иметь власть только над своими предприятиями, а путь в большую политику для них будет надёжно перекрыт. О каком «архосе» идёт речь, если они не могут влиять на политическую жизнь государства? Ни о каком. Так что это аллигаторы, а не олигархи, хе-хе…

Покидаю больничное крыло моего дворца и иду на стройку, затеянную на месте сгоревших трущоб.

Последствия осады видны повсюду, в виде руин, пепелищ и снарядных воронок, но их постепенно замещают последствия массового строительства, в виде строительного мусора, цементной пыли и скоплений стройматериалов. Скоро этот город оживёт и станет красивее, чем был раньше.

В воздухе пахло не только цементом, но и асфальтом — пока всё сравнительно тихо, перекраиваю городские дороги. Дороги эти будут широкими, с прицелом на интенсивный внутригородской трафик, с тротуарами, на которых изначально предусмотрены велодорожки и остановки общественного транспорта.

На стройке уже вовсю заливали жидкий бетон в формы. Это первый этап нашей масштабной стройки — поставить фундаменты будущих зданий разом, чтобы уже потом возводить на этой основе надстройки. Естественно, это потребовало оперативной работы по планированию и проектировке строений, но для этого у меня куча немёртвых специалистов различного профиля, а также есть один вечно неживой профессиональный архитектор с высшим образованием — Александра Ивановна Кузьмина. Попала она к нам вместе с выкупленными в Сузах рабами, после чего стала неживой.

До последней недели её навыки были не особо востребованы, поэтому она трудилась на полях, но как только мне потребовался план реконструкции, с детализацией до последнего здания, я сразу вспомнил о ней.

Подхожу к бетономешалке, возле которой трётся Лужко с профессиональной камерой.

— Дайте мне лопату, — потребовал я. — И каску. И раствором чуть заляпайте комбинезон. Лужко, строительную пыль — живо!

Когда всё было готово, а камера включена, я начал перекидывать бетонную смесь через опалубку, что было бессмысленно, так как бетон поступает в форму через специальный рукав. Но кадр требовал, поэтому специально для меня налили бетона в тележку — кто разбирается вообще?

— Вот так, дорогие мои сограждане, мы и отстроим наш прекрасный город! — сказал я на камеру. — Пока бессердечный и вероломный враг тратит время и жизни на междоусобную войну, мы занимаемся полезным делом — созиданием. Только через созидание можно достичь нашей высшей цели — достижения статуса государства всеобщего благоденствия!

Лужко завершил запись и опустил камеру.

— Теперь у нас намечено сооружение стен, — сказал он мне.

— Мою тачку подогнали? — спросил я, стягивая с себя строительный фартук и отряхивая пыль.

— Да, повелитель, — поклонился Лужко.

— Ты завязывай давай, — поморщился я. — «Да, господин праведный президент». И без поклона.

— Да, господин праведный президент, — ответил мой имиджмейкер. — Она ждёт нас на парковке за тем зданием.

Парковки — это самоё лёгкое. Оборудование у нас есть, архитектор всё спланировал, поэтому мы поставили трёхэтажную парковку на вбитых в землю сваях. В качестве основы были выбраны бетонные плиты, позаимствованные в Японии. Фактически, это была готовая парковка из города Асахикавы, которую мы демонтировали и перевезли в Душанбе. Пришлось, конечно, перетаскивать всё через портал в Фивы, но это в тысячу раз лучше, чем везти всё это по грунтовым дорогам.

Иду к парковке, а Лужко следует за мной.

Интересно получается, конечно. Асфальтированных дорог у нас практически нет. Экспедиционный отряд, отправленный на юг, нашёл месторождение асфальта, но поставки, пока что, незначительны, поэтому покрываем асфальтом только незначительные участки. Надо расширять добычу и задумываться о бетонном покрытии экстренных участков…

Пока всего этого нет, роем большие каналы, под которыми сразу же проводим коммуникации — электричество, канализацию и водоснабжение. Все новые здания будут подключены к общей системе электро- и водоснабжения, а также к сточным каналам, по которым всё дерьмо отправится в коллекторы, которые роют прямо сейчас.

Завожу реквизированную на Земле «Теслу» и выезжаю с паркинга.

— Что у нас по плану? — спросил я, сворачивая на не перекрытую мощёную дорогу.

— Строительство стены мастером Панорамиксом, — с готовностью ответил Лужко.

— Он где сейчас? — уточнил я.

— За городом, на севере, — ответил пиарщик. — Сказал, что ждёт вас, чтобы вы пополнили ему заряд некроэнергии.

— Да, точно, связывались же с утра… — вспомнил я. — Ладно, тогда пойдём на север.

Город маленький, трафика нет, поэтому я довёз нас до северных врат за считаные минуты, даже несмотря на то, что пришлось объезжать перекрытые участки.

— Наконец-то! — увидел меня Панорамикс. — Работа стоит! Где тебя носит⁈

— Сюда иди, — позвал я его, выходя из машины. — И хватит ныть — тебе даже не платят за эту работу.

— Ты сюда посмотри! — задрал скелет правый рукав мантии.

Я уставился на костяную руку и увидел, что тот странный процесс не прекратился и Панорамикс отрастил себе почти половину бицепса и полноценный трицепс. И это не говоря о новых зачатках мышц, а также о странно выглядящих сосудах, торчащих из этой незавершённой мускулатуры.

Цвета эта плоть почти что естественного, но видно, что с этим мясом что-то сильно не так. Как-то суховато всё это выглядит…

— А теперь сюда посмотри! — Панорамикс стянул с себя мантию и предстал предо мной в виде «как есть». — Вот, посмотри под рёбра!

Он изогнулся и я увидел, что позвоночник его начал обрастать мышцами и хрящами, а с внутренней стороны грудной клетки были видны зачатки мышц, поднимающих рёбра.

Я изучал эти мышечные волокна в лаборатории и понял, что к живому они никакого отношения не имеют, являя собой полностью некроэнергетические формирования. Они не прочнее обычной плоти, не лучше и не хуже, просто природа их происхождения иная, только и всего.

— Как ты думаешь, с чем это связано? — спросил я.

— Я думаю, что дело не в преобразовании некроэнергии в другие виды энергии, — сразу же отказался маг земли от моей первой гипотезы. — Думаю, что дело в самой некроэнергии. Сама по себе она ничего такого не даёт, но её интенсивное расходование создаёт какой-то новый её подвид — вот он-то и отвечает за всё происходящее. Как я понимаю, ты его не обнаружил, а я вот почти уверен, что вижу его. Вглядись в эту плоть, посмотри внимательнее…

Я пялился в почти сформированный бицепс Панорамикса несколько минут, но не увидел нихрена. Некроэнергия как некроэнергия — ничего особенного и отличного от фонового излучения.

— Надо смотреть на неё всю ночь и весь день, чтобы тебе только начало казаться, что ты её видишь, — заявил Панорамикс.

— Похоже, что ты втираешь мне какую-то дичь, — покачал я головой. — Но, хрен с ним, посмотрим, что ты высмотришь. Подходи поближе, подзаправлю.

Кладу руки на голову приблизившегося Панорамикса и начинаю напитывать его мощным потоком некроэнергии. У меня самого некроэнергия почти неисчерпаемая, как оно и заведено у личей, поэтому могу разбрасываться ею налево и направо. Не разбрасываюсь, конечно, но могу.

Спустя минут десять, кости и мышцы Панорамикса засветились в видимом диапазоне. Слабый багровый свет исходил будто бы изнутри костей, просвечивая их насквозь.

— Всё, я готов, — произнёс немёртвый маг земли.

Говорили мы на языке мёртвых, поэтому Лужко вообще не понимал, что тут происходит. Для него мы просто помолчали, а потом я сделал что-то со скелетом.

Панорамикс прошёл к заранее намеченной точке, одной из двух десятков, после чего начал крутить руками, воспроизведя заранее заготовленную формулу.

Земля задрожала, к чему уже привыкли местные жители, после чего к небесам устремились каменные шипы заданного диаметра и конкретной высоты. Толщина шипа — три метра, высота — сорок метров, глубина подземной части — десять метров, материал — гранит с высоким содержанием кварца.

Пятьдесят метров северной стены было готово, но Панорамикс не остановился на этом, а прошёл к соседней намеченной точке, достал очень точный японский компас, установил своё положение, довернул корпус на пару градусов, после чего вновь воспроизвёл заклинание.

Снова выросли идентичные шипы, с прилеганием точь-в-точь к краю предыдущего фрагмента. Я даже не выдержал и подошёл к стыку, чтобы утолить своё любопытство. Никакого прозора, всё точно.

— У меня всё и всегда точно, — сообщил мне Панорамикс. — Не уходи никуда — скоро понадобишься.

Видно, что он не терял время зря и всё тщательно рассчитал. Каждая точка, насыпанная на земле мелом, это продукт точного математического расчёта, чтобы стена выглядела монолитной.

Панорамикс сумел поднять только ещё две секции, после чего его запал иссяк.

— Кости крошить начинает, — пожаловался он, вновь придя ко мне. — Дай мне больше энергии. На этот раз минут двадцать.

— Ты в курсе, что перенасыщение некроэнергией — это не очень полезно для твоего нездоровья? — уточнил я.

— Надо наращивать сопротивление, — сказал он. — Чувствую, что всё будет проходить гораздо быстрее, если расходовать больше некроэнергии.

— Ну, как знаешь, — пожал я плечами, после чего возложил на него руки.

Прошло минут пятнадцать насыщения костей мага некроэнергией, как я почувствовал приближение дна моих внутренних запасов. Так много я никогда не тратил, поэтому ощущение было для меня новым и необычным.

А что будет, если я исчерпаю запас некроэнергии до конца? Это окончательно прикончит меня? Надо проверить!

— Быстрее, трать всё, что есть! — приказал я Панорамиксу.

Немёртвый маг лишь кивнул, после чего спешно пошёл к следующей точке.

На этом заряде он сумел поставить ещё пять пятидесятиметровых отрезков новой стены.

В будущем предстоит куча работы по облицовке этой стены сталью и бетоном, но это будет гораздо легче, чем строить что-то подобное с нуля, без такой благодатной основы.

Панорамикс был в Таеране, вотчине Эстрид, где городская стена уже давно оборудована такими стенами. Но там всё устроено несколько сложнее: два ряда шипов, один из которых прямой, а другой под углом в сорок пять градусов. Но врата вообще укрепляли какие-то виртуозы магии земли — надвратные башни были созданы из витых шипов, создающих максимально защищённую конструкцию из чистого кварца. Такое Панорамиксу, увы, не под силу.

Ну, нам сойдут и такие стены, усложняющие осаду десятикратно. Подобные стены, после завершения строительства «облицовки», будет тяжело пробивать даже современной артиллерией. Можно, конечно, снести и такое, но это точно будет долго и трудно.

— Поехали! — выкрикнул я, накладывая руки на подошедшего Панорамикса.

Интенсифицирую процесс подачи некроэнергии, отдавая ему всё, что есть.

Впервые за долгое время чувствую истощающую слабость. Подобная возникала у меня лишь после двенадцатичасовой смены на скорой, в самый разгар пандемии ВИ-гриппа.

— Да-а-а-а!!! — своей немёртвой кожей почувствовал я приближение Смерти. — Да-а-а-а!!!

Панорамикс буквально запылал багровым пламенем некроэнергии, но деталей я не разглядел, потому что, к глубочайшему сожалению, потерял сознание.

/Нигде и Никогда/

— Здравствуй, солнышко… — раздался повсюду бархатный женский голос.

Я открыл глаза и увидел абсолютную тьму, среди которой сиял источник ещё большей тьмы.

— Ну, привет, — произнёс я. — Коли не шутишь, конечно же.

— Ты думал, что это могло закончиться так просто? — спросил этот голос.

— Я должен был проверить, — пожал я плечами.

Стоп. У меня есть плечи?

— Конечно же, есть, — ответил этот женский голос.

Посреди всей этой абсолютной тьмы я почувствовал возникновение собственного тела. Не увидел, но почувствовал.

— Так, погодите-ка… — я огляделся. — Где это я?

Вокруг всё та же абсолютная тьма, звенящее своей пустотой Ничто.

— Ты в моей обители, — сообщил женский голос, нежно пронизывающий меня до самой глубины глубин души. — Чтобы тебе было проще воспринимать происходящее…

Абсолютная тьма пропала, а я оказался в каком-то деревянном здании, кажется, в охотничьем домике, прямо в кресле-качалке. На коленях у меня клетчатый плед, в руках кружка с глинтвейном, а передо мной тихо потрескивает камин.

За окном медленно падает снег, в этой гостиной тепло и уютно, а тело моё ощущает полное расслабление, будто я хорошо поработал физически, после чего вернулся домой и развалился в этом кресле.

— Твоя попытка покончить со всем позабавила и впечатлила меня, — произнёс женский голос. — Но больше меня впечатлила твоя решимость. Между открытием самой возможности и попыткой её реализации не прошло и доли секунды. Ты не усомнился даже на долю секунды — на такое способен далеко не каждый мертвец.

— Ну, я-то далеко не каждый мертвец, — вновь пожал я плечами и отпил из кружки. — Хм, а у тебя есть вкус.

— Ты — зримое доказательство этого, — с обволакивающей меня теплотой произнёс голос.

— Не то чтобы я разбирался в глинтвейне… — изрёк я.

— Не прибедняйся, — попросил голос. — Ты — особенный.

— В тех местах, в которых я рос, эти слова означали, что тебя собираются отправить в спецшколу для умственно отсталых, — усмехнулся я.

— Даже прекрасно зная, с кем говоришь, ты продолжаешь ёрничать, — констатировал голос.

— Откуда ты знаешь, что я знаю, с кем говорю? — уточнил я.

— Ты знаешь, — произнёс голос. — Ещё ты знаешь, что так просто это не закончить. Ты особенный и ты нужен мне именно там, где ты сейчас. Я знаю тебя, поэтому даже не буду пытаться принуждать тебя не делать попыток. Пытайся.

— Ну вот, теперь я не хочу пытаться… — притворно нахмурился я.

— Будешь, если появится возможность, — не согласился со мной голос.

— А вот и не буду! — капризно поджал я губу.

— Пытайся, не пытайся — делай, что хочешь, — сказал на это голос.

— Алдона Петровна, ты ли это? — заулыбался я, вспомнив свою воспитательницу.

— Она умерла мучительной смертью, — сообщил голос. — Её заживо съела стая одичавших собак, в пригороде Владивостока.

— Зачем мне эта информация? — спросил я.

— Теперь ты будешь это знать, — ответил голос, и я почти почувствовал, как говорящая при этом пожала плечами.

Смерть. Хм-м-м…

— Тебе хочется посмотреть на меня, но мы не настолько близки, — произнесла Смерть с озорными нотками.

— Если всё бесполезно, то что тогда пытались выкинуть индусы? — решил я выцепить себе побольше полезной информации.

— Попытка хорошая, но это было бы бесполезно, — ответила Смерть. — Невозможно уничтожить моих подопечных вопреки моей воле. Ты бы вернулся через три года и семнадцать дней, ровно там же, где умер когда-то.

— М-хм, — хмыкнул я задумчиво. — То есть, меня вообще не уничтожить?

— Если я того не захочу, — ответила Смерть. — Я не хочу.

— Неужели моя цель настолько важна для тебя? — не поверил я. — Ты, Судьба — вы же пользуетесь нами, как дешёвыми секс-игрушками с Алика.

— Ты — важен, — ответила Смерть на это. — Если продолжать твою аналогию, то ты очень дорогая секс-кукла с Алика, которую везли ко мне долгие два месяца.

А вот сейчас обидно было…

— А ты не обижайся, — произнесла Смерть. — Не ты ли практически весь свой подростковый период был омерзительно честным циником, презирающим конформизм и установленные порядки?

— Ещё я всё младенчество принципиально срал в подгузники, — усмехнулся я. — Конкретный этап взросления как-то характеризует меня?

— Туше, — ответила Смерть с лёгкой усмешкой.

— Эстрид, — произнёс я. — Она ведь восстанет архиличом?

— Узнаешь, — сказала на это Смерть.

— И у меня будут проблемы с ней, как у моих бывших подопечных со мной? — уточнил я.

— Не будет, обещаю тебе, — сказала мне Смерть.

— Ритуал, ради которого она прикончила кучу людей, — догадался я.

— Я в тебе не ошиблась, — констатировала Смерть. — Простых личей у меня полным-полно, но таких как ты — единицы. Вы — штучный товар, не такие, как все.

— Что меня выделяет? — поинтересовался я.

— Свежесть ума, — ответила Смерть.

— Ну, так это проходит со временем, — пожал я плечами и отпил из кружки. — Нет, мне он определённо нравится! Поделишься рецептом?

— Свежесть ума либо есть, либо её нет, — не согласилась со мной Смерть. — Возможно, я использую не тот термин… Давай назовём это Искрой. У тебя она есть. Ты, даже пребывая в состоянии лича, способен неограниченно долго сохранять в себе свежесть ума. Это дано не каждому личу и даже архиличу. Да, твоя догадка о происходящем с Панорамиксом верна — ты прав от начала и до конца: к тебе этот процесс тоже применим.

— А смысл? — спросил я.

— Архилич, — ответила Смерть. — Новая ступень развития.

— Это ценно, — признал я. — Слушай, а ты ведь знаешь прошлое и будущее, ведь так?

— Если бы на твоём мире не лежал Приговор Судьбы, ты бы стал патологоанатомом и жил обычной жизнью, — поведала мне Смерть. — Женился бы, но не на той, о ком ты сейчас подумал, а на бывшей однокурснице, Карине Иванян. Судьба бы свела вас на курсах по повышению квалификации в Москве. У тебя бы появилось двое детей, сын и дочь, ты бы старался дать им достойное будущее, поэтому бы много работал, что очень плохо сказалось бы на твоей сердечно-сосудистой системе. У тебя бы начала незаметно формироваться аневризма брюшной аорты. Прямо в морге, в прозекторской, твоя аневризма бы разорвалась и ты бы умер на месте. Похороны, венок, надгробный камень с надписью «Алексей Иванович Душной, 5 ноября 1997 года — 27 февраля 2063».

— Бля, как грустно… — вздохнул я с сожалением. — Но это звучало как-то надёжно, что ли. Обычно и правильно.

— Участь многих, — ответила на это Смерть.

— А что я должен был сделать, чтобы прожить свою жизнь круто и весело? — спросил я. — Это уже неважно, понимаю, но хотелось бы знать.

— Надо было идти в информационные технологии, — ответила Смерть. — Ты бы умер в 2051 году, 5 ноября, в день своего рождения, но жизнь бы прожил насыщенную и яркую. У тебя подходящий склад ума, у тебя в избытке упорства, что, кстати, помогло тебе отучиться на отличного патологоанатома, а ещё у тебя есть Искра. Ты бы создал почти неуязвимую защиту для банковских систем, основанную на квантовом компьютере, разработанном в 2032 году, но самое главное — ты сделал бы это первым и сделал это безукоризненно. Двести тринадцать миллионов долларов США — оборот твоей собственной IT-компании. Ты ушёл бы от дел в 2037 году. В этом случае ты бы так и не женился, разжирел бы до ста тридцати килограмм, что привело бы тебя к известной тебе проблеме, но гораздо раньше. Впрочем, аневризму выявили бы своевременно, после чего успешно её устранили. Но умер бы ты не от болезни, а от несчастного случая — утонул бы в бассейне, пребывая в наркотической и алкогольной интоксикации.

— Иронично, что в реальности я тоже умер от повреждения сосудов, — хмыкнул я, после чего снова приложился к кружке. — Это апельсин, да?

— Тебе пора, — произнесла Смерть.

— Погоди! — попросил я. — Рецепт глинтвейна!

Но меня охватил абсолютный мрак, после чего я резко оказался в Фивах. Передо мной стоял Панорамикс, через кости черепа которого буквально сквозило недоумение.

— Всё в порядке? — спросил он меня.

— Да какой, блядь, в порядке? — процедил я. — Продолжаем!