Реальность миров

Глава 8. Встреча

Кафе "Эклипс" пахло жжёным кофе и старыми книгами. Алексей стоял у входа, сжимая в потной ладони смятый листок с адресом. Сквозь запотевшее стекло он разглядел Марту – её седые волосы были собраны в беспорядочный пучок, а пальцы нервно барабанили по папке с выцветшей надписью "1990". За окном моросил дождь, превращая огни уличных фонарей в расплывчатые жёлтые пятна.

– Опоздал на двадцать минут, – хрипло бросила Марта, когда он опустился на стул с протёртым виниловым сиденьем. На столе между ними стоял пузатый фарфоровый чайник, из носика которого валил пар, закручиваясь в спираль ДНК.

Алексей провёл рукой по лицу, пытаясь стереть остатки ночных кошмаров. С тех пор, как он начал расследовать историю Лизы, сны стали явью: зеркала шептались, тени в углах квартиры пульсировали в такт его сердцебиению.

– Вы уверены, что это безопасно? – он кивнул на папку. – После того, как в архиве…

– Охранник сам споткнулся о свой шнурок, – Марта хлопнула ладонью по обложке, поднимая облачко пыли. – Смотри.

Фотография выскользнула из её пальцев, как живая. Девочка лет семи в плаще с капюшоном, стоящая спиной к камере. На обочине дороги за её спиной – лужа, в которой вместо отражения неба плескалось нечто с щупальцами. Алексей почувствовал, как желудок сжимается в комок.

– Лиза Воронцова. Исчезла 12 сентября 1990-го. Родители утверждали, что она… – Марта закашлялась, будто слова застряли в горле. – Что она растворилась в зеркале.

Алексей прикоснулся к краю фото. Бумага обожгла пальцы. В ушах зазвучал тонкий звон, как будто кто-то провёл мокрым пальцем по краю бокала. Он вспомнил свой сон: девочка в плаще, ведущая его по коридору из разбитых стёкол, каждое из которых отражало разные версии его жизни.

– Почему вы показываете это мне? – его голос прозвучал чужим, будто эхо из колодца.

Марта наклонилась вперёд, и её глаза – мутные, с жёлтыми прожилками – сузились.

– Потому что ты видел её. Вчера. В три часа ночи у старого моста. – Она вытащила газету с заголовком "Следователь-любитель раскрыл дело о пропаже ребёнка". На фото под статьёй – он сам, но на десять лет старше, с сединой у висков. Дата: 2025 год.

Стул завизжал, когда Алексей отодвинулся. За спиной зазвенели колокольчики на двери.

Виктор стоял в проёме, промокший до нитки, с лицом, напоминающим треснувший фарфор. Его пальцы сжимали края чёрного плаща – точной копии того, что была на Лизе. Воздух в кафе загустел, заколебался, будто пространство стало жидким.

– Ты… – начал Виктор, но его голос утонул в грохоте.

Стена за столиком Марты взорвалась. Не треснула – именно взорвалась, выбросив в зал облако осколков, которые замерли в воздухе, как в замедленной съёмке. Алексей увидел за стеной – сквозь дыру размером с автомобиль – бесконечность: звёзды, плывущие в чёрной пустоте, и нечто массивное, извивающееся между ними.

– Не смотри! – Марта вскочила, опрокидывая стул. Её рука потянулась к портфелю, где торчал край чего-то металлического.

Но Алексей уже смотрел. Существо в трещине повернуло к нему лицо – вернее, скопление глаз, мерцающих как дискеты. Знание хлынуло в мозг волной статики: формулы на неизвестном языке, воспоминания чужих жизней, вкус металла на языке. Он закричал, но звук поглотила вода, хлынувшая из портала.

Виктор упал на колени, закрывая лицо руками. Его плащ трепыхался, как живой, пытаясь укрыть хозяина. Сквозь пальцы он бормотал:

– Это не настоящее, это не настоящее, я сплю, я сплю, я…

Холодная волна ударила Алексею в грудь, швырнув его к стойке бара. Бутылки с ликёрами разбились, окрасив воду в кроваво-красный. Где-то за спиной кричала Марта, но её голос обрывался, будто кто-то выключал звук.

– Возьми мою руку! – Алексей, цепляясь за барный стул, протянул руку Виктору. Тот покачал головой, его губы шептали: "Не трогай меня, не трогай, я заражу тебя, я…"

Стеклянная витрина за их спинами треснула. В воде, поднимавшейся уже по грудь, отражалось не кафе, а комната с зеркалами. Лиза стояла там, прижав ладони к стеклу с своей стороны. Её губы двигались: Сюда!

– Доверься! – Алексей вцепился в воротник Виктора, таща его к зеркалу. Вода теперь несла в себе обломки мебели, куски пола. Что-то длинное и гибкое щекотало его лодыжку.

Зеркало разбилось от их удара, но вместо осколков – свет. Они падали сквозь мерцающий тоннель, где время текло вспять: Виктор видел, как его сломанные часы на руке собираются обратно, Алексей – как татуировка на его предплечье (дата смерти отца) растворяется, оставляя чистую кожу.

Очнулись они на коленях в хрустальном лесу. Воздух звенел, как натянутая струна. Лиза стояла перед ними, бледная, с трещиной на щеке, из которой сочился не кровь, а звёздная пыль.

– Ты нарушила правило, – прошептал за её спиной голос Осколка. Его форма пульсировала в воздухе, как искажённая радиоволна.

– Знаю, – Лиза не отводила взгляда от Виктора, который дрожал, обхватив себя руками. – Но они не готовы.

Алексей поднялся, сплёвывая песок, которого не было. Его пальцы нащупали в кармане фото Лизы – теперь на нём было три фигуры: он, Виктор и девочка, держащаяся за руки.

Где-то в глубине леса завыл ветер, принося запах горящей бумаги. Лиза повернулась к звуку, и её плащ взметнулся, превратившись на мгновение в крылья.

– Они уже идут, – сказала она, и в голосе впервые прозвучал страх. – Выбирайте быстрее.

Но Алексей видел правду: выбора не было. Трещина между мирами уже проглотила их. Оставалось только бежать вперёд – к новым кошмарам, к истине, которая, он теперь понимал, была страшнее любой лжи.