Реальность миров

Глава 6. Виктор: Первый сон

Город за окном выл. Не метафорически – буквально. Виктор прижался спиной к холодной стене подъезда, втягивая воздух, который пах жжёной резиной и мокрым асфальтом. Его ладони скользили по шершавой поверхности кирпичей, будто пытаясь найти опору в материальности мира. Но мир больше не подчинялся законам физики. Неоновые вывески «Бар „Колибри“» и «Аптека №12» стекали вниз раскалёнными потоками, как расплавленный пластик. Буквы «ОТКРЫТО» превратились в кровавые подтёки, а светофор на перекрёстке пульсировал всеми цветами сразу, словно гигантский разбитый калейдоскоп.

– Не сейчас… – Виктор зажмурился, но даже сквозь веки пробивалось мерцание. Он побежал, спотыкаясь о трещины в асфальте, которые расширялись, обнажая под собой бездну. Там, в глубине, мерцали огни – не городские огни, а что-то древнее, холодное, как свет далёких звёзд.

Звуки накладывались друг на друга, создавая какофонию: гудки машин превращались в рёв раненых зверей, смех прохожих – в визг торнадо. Вдруг всё стихло. Тишина ударила, как пощёчина. Виктор остановился, ощущая, как барабанные перепонки сжимаются от давления. Он обернулся. Улица была пуста, но на стене дома, где ещё минуту назад красовался граффити с улыбающимся котом, теперь зияла трещина. Не та, что оставляют время и сырость, а идеально ровная, будто рассечение лазером. Из неё сочился свет – не белый, не жёлтый, а цвет, которого нет в спектре.

– Хватит, – прошипел он, впиваясь ногтями в ладони. – Это не настоящее.

Трещина дрогнула. Свет заиграл переливами, и из щели выползла тень. Нет, не тень – её антипод. Существо из сгустков света, слепящего и безформенного. Оно пульсировало, как сердце, вырванное из груди.

– Виктор… – голос звучал одновременно со всех сторон, как эхо в пещере. – Ты видишь.

Он отшатнулся, споткнулся о бордюр и рухнул на землю. Ладони впились во что-то липкое – асфальт стал мягким, как жевательная резинка.

– Проснись! – крикнул кто-то женским голосом, но вокруг никого не было.

Сердце колотилось так, будто хотело вырваться из грудной клетки. Виктор зажмурился сильнее, чувствуя, как слёзы текут по щекам. «Это сон. Это просто кошмар. Сейчас проснусь…»

Запах кофе. Горький, знакомый. Звук капель, стучащих по карнизу. Виктор открыл глаза. Он лежал на полу своей квартиры-студии, в луже холодного пота. Утро пробивалось сквозь жалюзи, рисуя на стене полосатые тени.

– Чёрт… – он поднялся, опираясь на диван. Тело дрожало, как после марафона. Во рту пересохло, а в висках стучало. «Сколько времени?» Часы на кухне показывали 6:17.

Он потянулся к бутылке с водой, но взгляд зацепился за стену. Там, где вчера висел постер с видом Нью-Йорка, теперь красовалась картина. Не его рук дело.

– Что за… – Виктор подошёл ближе, сжимая бутылку так, что пластик затрещал.

Холст изображал девочку в плаще цвета ночного неба. Её рука протягивалась к силуэту человека с пустыми глазницами. Фон – спирали и геометрические фигуры, словно схемы чужого сознания. Краски казались свежими, влажными. Он протянул палец, но не осмелился прикоснуться.

– Галлюцинации, – прошептал он, отступая. – Переутомление. Надо выспаться.

Но сон не шёл. Виктор бродил по квартире, как призрак, наливая виски в стакан с дрожащих рук. Каждый угол комнаты вызывал подозрение: тень от торшера изгибалась слишком странно, узор на ковре будто двигался, если смотреть боковым зрением. Он включил телевизор – ток-шоу с громким смехом, – но голоса ведущих казались искусственными, как у роботов.

– Всё нормально, – он говорил вслух, будто проверяя реальность собственного голоса. – Всё на месте. Диван чёрный. Холодильник гудит. Часы тикают.

Но когда он повернулся к стене, картины уже не было. Только гвоздь, торчащий из обоев.

– Не может быть… – Виктор подошёл вплотную, водил ладонью по поверхности. Обои шершавые, чуть шероховатые. Ни намёка на краску. – Я схожу с ума.

На кухне зашипела кофеварка. Он не помнил, что включал её. Запах горелых зёрен смешался с ароматом виски, создавая тошнотворный коктейль. Виктор выпил залпом, чувствуя, как алкоголь обжигает горло. «Надо собраться. Вызвать доктора. Или… нет, они подумают, что я псих».

Он оделся на автомате: чёрная водолазка, кожаная куртка. В прихожей зеркало показало ему лицо незнакомца – осунувшееся, с тёмными кругами под глазами. «Спятишь, если будешь сидеть тут», – решил он и вышел на улицу.

Утро встретило его проливным дождём. Виктор шёл, не замечая луж. Прохожие с зонтами казались ему тенями, их лица размытыми пятнами. В ушах звенело, но не от тишины – от напряжения, будто мозг пытался уловить звук за гранью слуха.

– Вик! – чей-то голос пробился сквозь шум дождя.

Он обернулся. Сергей махал рукой из-под навеса кафе «Эклипс», прикрываясь газетой от дождя.

– Ты как призрак! Иди сюда!

Виктор замер, словно ноги вросли в асфальт. Кафе, которое он знал как свои пять пальцев, теперь казалось чужим. Вывеска светилась слишком ярко, а в окнах отражались не улицы, а какие-то иные пейзажи – горы, покрытые снегом, которых не было в их краях.

– Виктор! – Сергей нахмурился. – Ты в порядке?

Он сделал шаг, потом другой. Каждый движение давалось с усилием, будто воздух стал вязким.

– Просто не выспался, – буркнул он, заходя под навес. Запах свежей выпечки ударил в нос, заставив зажмуриться.

– Слушай, ты бледный, как… – Сергей замолчал, уставившись на стену за спиной Виктора.

Тот обернулся. На кирпичной кладке, между меню и плакатом с коктейлями, зияла трещина. Та самая – идеально ровная, сочащаяся светом.

– Ты… видишь это? – выдавил Виктор.

– Что? – Сергей покосился на стену. – Грязь? Да тут всегда…

– Нет! – Виктор ткнул пальцем в трещину. – Вот это! Свет!

Сергей медленно отвел взгляд, лицо стало маской вежливой озабоченности.

– Пошли, я угощу тебя кофе. Или тебе лучше чай?

Виктор отшатнулся. В глазах Сергея мелькнуло то, чего он боялся больше всего – жалость.

– Я… я забыл кое-что. – Он повернулся и зашагал прочь, не слыша окликов друга.

Дома, запершись на все замки, он уставился на стену. Там, где утром была картина, теперь зияла трещина. Свет пульсировал в такт его сердцебиению.

– Хватит, – прошептал он, прижимая ладони к глазам. – Прекрати.

Но когда он опустил руки, трещина была уже шириной в ладонь. Из неё струился ветер, пахнущий озоном и… мёдом? Виктор протянул руку, остановившись в сантиметре от поверхности. Тепло, исходящее от щели, обжигало кожу.

– Выбор, – прошептал он, вспоминая голос из кошмара. – Но какой?

Где-то в глубине трещины что-то шевельнулось. Тень? Свет? Он не смог разглядеть. Но в тот миг Виктор понял – бежать бесполезно. Это не галлюцинация. Это дверь.

И она открывается.