Разборки в Пандемониуме

Глава 7

И он рассказал. Начать пришлось издалека — о том, что дочь нашла недавно провалившийся остров. О том, что некоторые земляне с этого острова оказались достаточно храбры и деятельны, чтобы не дать сбросить пиратам светлорождённых твердь в бездну. Упомянул, хотя изначально и не хотел, о том, что один из землян смог найти простой и дешёвый способ добывать гелиотроп, и о том, что эльфы пожелали перенять этот способ себе, для чего похитили этого землянина.

— Моя дочь имеет обязательства перед ним, и, конечно, отправилась на помощь, — Подытожил Энкратос. — Мне неизвестно доподлинно, что произошло в Кузне бездны, однако я знаю, что землянину удалось вырваться с помощью моей дочери. Кроме того, мне известно, что землянин не выдал секрета добычи гелиотропа… правда, я не могу поклясться в этом душой. Твой вызов, государь, застал меня, когда я только увидел возвращающиеся корабли, но даже встретиться и поговорить с дочерью я уже не успел.

— Только не надо лукавить, — коротко бросил император. — Чтобы ты — и не знал, как твоя дочурка накуролесила в кузне? Отвечай, знаешь ли ты, что они устроили бунт? Знаешь ли, что похитили высокородную светлорождённую?

— Знаю, государь, — кивнул Энкратос. — Однако не могу объяснить, для чего это было сделано, потому что сам не знаю причин. Однако уверен, без большой необходимости, они не стали бы поступать столь… опрометчиво.

— Плохо же ты воспитываешь свою дочь, Энкратос, если она позволяет себе такое! — Недовольно процедил император. — Абсолютно наплевательское отношение к законам империи! Она что, считает себя вправе наплевать на своего императора? Считает, что может устраивать пиратские налёты на государство, с которым мы находимся в мире, убивать и похищать его граждан? Может, она и к гражданам империи так относится? Пиратка какая-то!

Энкратос почувствовал, что начинает выходить из себя. Будь он на тысячу лет помоложе — мог бы и сорваться. Впрочем, даже сейчас, несмотря на весь опыт, сдержаться не получилось.

— А может, это империи наплевать на собственных граждан, вот им и приходится брать судьбу в свои руки? — Голос невольно сорвался на шипение. — Я слышал, обитатели острова просили у империи помощи, но не дождались её. Империя списала очень внушительный кусок тверди вместе с гражданами. Отчего им пришлось отбиваться от остроухих пиратов самостоятельно. Несколько десятков только что провалившихся, ещё не понимающих, где они находятся и что с ними произошло, и капитан крохотного шлюпа вынуждены были сражаться с командой целого авианосца, которые уже почти ввергли остров в бездну! Они были вынуждены поднимать остров из холодных слоёв, они за свой счёт вели его к империи, которая отказала им в помощи. И потом, когда буря прибила остров к дружественному империи государству, они узнают, что оно больше не дружественное! Что в Троллтехе произошёл переворот, который пришлось подавлять опять же силами маленького шлюпа и жителей острова. Просто потому что имперская армия наплевала на то, что от неё отказывается целое государство! А когда одного из них похитили светлорождённые для того чтобы выпытать способ добычи гелиотропа, они уже и не пытались обратиться к империи. Потому что знали, что ей наплевать на собственных граждан. И действовали собственными силами, уж как умеют. Прости, государь, но я не знаю другого способа вырвать кого-то из рук светлорождённых, кроме прямого нападения! На месте моей дочери я действовал бы точно так же. Я не смог её отговорить, потому что сам не верил, что можно справиться законными методами!

Император не перебивал его на протяжении всей речи и Энкратос невольно распалился. Почти кричал.

«Не слишком почтительно по отношению к властителю империи, — подумал демон. — Сейчас он меня уничтожит… и хорошо, если только морально».

Молчание затягивалось. Кажется, государь не ожидал такой отповеди, и теперь боролся с собой, чтобы на месте не прикончить дерзкого смутьяна. Недовольство ощущалось физически, давило — Энкратос с трудом сохранял спину прямой — так хотелось упасть на колени и вымаливать прощение.

— Интересно, — Голос у правителя империи был спокойным, даже скучающим. — А ты знаешь, что подобные перестановки случились не только у гремлинов с троллями? Может, ты слышал о том, что гоблины теперь с нами не очень-то дружат? Что хвостатые зверолюды Фераксии больше не видят своего будущего в дружбе с нашей империей?

«То есть, так и задумано? — С ужасом подумал демон. — Это какой-то проект, в который мы влезли в грязных сапогах, нарушили имперские планы? Но если так задумано… то зачем⁈ Зачем самостоятельно отдалять от себя друзей, от которых империя изрядно зависит?»

— Нет государь, я не слышал о таких изменениях.

— Забавно, — Энкратос не видел в этом ничего забавного. — Забавно, что про случившееся на Троллтехе я узнал уже после того, как там повеселились твои подопечные. Притом мне было сказано, что это они устроили там бучу, и только своевременные действия посольского корпуса и имперских вооружённых сил смогли нивелировать последствия, спасти ситуацию. Как ты думаешь, Энкратос, кому можно верить? Демону, который двадцать лет назад оставил свою должность? Или всё-таки министру иностранных дел?

Энкратос лихорадочно обдумывал сказанное. Императору доложили совсем другую версию событий. Это очень… неприятно.

— Не мне давать советы государю, — он всё-таки опустил глаза, не удержался. Слишком мучительная, давящая атмосфера. Кто послабее уже не смог бы стоять на ногах под таким давлением.

— Забавно, — повторил император. — Бросать в лицо своему государю обвинения — это в твоей компетенции, а советы давать ты не хочешь. Что ж, ладно. Полагаю, принимать решение, не выслушав все стороны, будет неправильно. Я жду твою дочь на аудиенцию. Если, конечно, она соизволит явиться. И тех шустрых землян, которые замешаны в деле — тоже. Давненько мне не доводилось видеть человеков. К слову, я надеюсь, они будут готовы продемонстрировать свой способ добычи гелиотропа, о котором ты мне тут рассказал. А пока свободен. Прошу только не покидать Пандемониума до нашей следующей встречи. Думаю, твои подопечные смогут добраться в столицу и без твоего чуткого руководства. Они, я смотрю, очень шустрые.

Энкратос молча поклонился и вышел из кабинета. Ожидающих в приёмной за время беседы стало значительно меньше, а те, кто остался, были бледны. Некоторые утирали лица, по которым стекали струйки пота. Демон посмотрел на них с каким-то даже сочувствием. Ощутить на себе давление ярости императора, тем более вот так, без подготовки, не понимая, что произошло… Впрочем, на него тоже смотрели сочувственно. И с удивлением. Кого другого после столь серьёзных переживаний, могли и вынести, а он сам вышел, на своих ногах. Сам Энкратос о пережитом прессе уже и не думал. Куда сильнее его занимал сам разговор с императором. Слишком непонятный. Неоднозначный.

«Почему он так резко прервал выволочку? А ведь это была именно выволочка. Он собирался оттаскать меня за шкирку, как нашкодившего черта… Но не стал. Он будто бы не ожидал моих слов».

Энкратос вышел из дворца, не обращая ни на кого внимания. Прежде всего, необходимо решить, как действовать. Стоит ли исполнять повеление императора, или это будет слишком опасно.

«Два варианта действий. Я отправляю Каси сообщение, в котором прошу не игнорировать повеление императора. Другой вариант — предупредить девочку, чтобы сидела на острове и ни в коем случае никуда не совалась, а самому бежать. Это будет сложно, но я справлюсь. Нет, это глупо. Рвать с империей слишком опасно, сейчас. Слишком разные весовые категории. Если я прямо нарушу повеление государя, он будет не просто недоволен. Он разозлится. А мы… слишком заметны, чтобы где-то прятаться, и слишком слабы, чтобы пережить гнев императора. Нет, это глупо. Это значит признать свою вину, признать, что мы злоумышляли против императора и империи».

Мысль о том, что его обвинят в предательстве, была очень неприятна. Энкратос не считал себя безгрешным агнцем. Трудно остаться чистым с его положением и его родом занятий. Даже будучи на службе, он не забывал о благе для собственного рода. Порой, доводилось пользоваться высоким положением. Но не в ущерб империи. Подлостей Энкратос не позволял себе никогда, считал это недостойным предков.

«И всё-таки, почему он так отреагировал на мою отповедь? Он ведь был в ярости. Мне едва удалось устоять на ногах. Слабаки в приёмной, кажется, вовсе попадали. Гнев императора тяжёл, как и раньше, здесь ничего не изменилось. Но что это за странная политика — оттолкнуть от империи её сателлиты? Или…»

Энкратос едва не хлопну себя ладонью по лбу, настолько простая это была мысль. Должно быть, он не понял этого сразу только из-за воздействия государя.

«Это не его политика, не хитроумный план! Всё происходит без его ведома. И даже более того… император не знает, что там происходит, у гоблинов, троллей и прочих. То, что я ему рассказал, стало для него сюрпризом. Он поверил мне, и он действительно был в ярости. Но эта ярость была направлена не на меня. На других!»

Энкратос остановился перед дверью гостиницы, введя швейцара в недоумение. Тот, бедный, стоит, придерживая дверь — и не поторопишь важного демона, чтобы прошёл быстрее, и не закроешь у него перед носом. Остаётся только пучить глаза и краснеть. Махнув рукой швейцару, демон отошёл в сторону:

«Если он не знал… значит, визит в столицу становится очень опасным путешествием. Как для Каси, так и для меня. И тем не менее…»

Мысль о том, что дочери придётся рискнуть, была неприятна. Возможно, путешествие в Пандемониум станет для неё даже более опасным, чем попытка неподчиниться императору.

«И всё-таки это нужно будет сделать. Нет, я должен написать письмо. И пора расконсервировать столичный особняк — гостей будет много. Да и мне столько времени жить в гостинице невместно. И нужно предупредить команду. Мне тоже нужна охрана, хватит шляться по улицам в одиночестве».

Энкратос, отбросив размышления, быстрым шагом вернулся к гостинице. Стремительно прошёл мимо недоумевающего швейцара, игнорируя лифт, взбежал по лестнице, на ходу просчитывая действия.

«Поднять команду, хватит им расслабляться. Отдать распоряжение привести в порядок дом. Но прежде всего — дочь. Нужно написать письмо. И оставить ей возможность самой решить. Девочка действительно уже взрослая. Пусть знает все обстоятельства. Если ей покажется правильным отказаться от визита в столицу, я её пойму. Впрочем, зная её характер — не откажется».

Энкратос вошёл в номер, проследовал в кабинет, уселся за стол. Императорский приказ он передаст слово в слово, хотя Каси и так его получит. А вот дальше — могут быть сложности.

«Жаль, что у нас с ней нет шифра. Придётся обходиться намёками. Впрочем, девочка достаточно опытна, чтобы их распознать. Хм, говорят, у землян был собственный способ связи, на иных принципах. Что-то связанное с электричеством — кто бы мог подумать, что их цивилизация пойдёт по такому неочевидному пути! Однако было бы неплохо иметь необычный способ передавать сообщения. Тот, который не смогут подслушать».

Письмо было написано довольно быстро, после чего Энкратос связался с командой и велел быть готовыми.

— Мне нужно сопровождение, после чего перебираемся в мой особняк. Все. Вызови тех, кто в увольнении, и считай, что у нас военное положение, — объяснял он старпому. — Выдели кого-нибудь, чтобы восстановили водоснабжение, обогрев и освещение в доме. Нужно будет подать заявку в администрацию, а так же вызвать мастеров. Кроме того — нужны слуги. Своих у меня давно нет, так что найди компанию, которая предоставляет такие услуги. И не шелупонь какую-нибудь. Проверить от и до. Всё, конец связи, объяснения потом. Жду сопровождение.

— Да, капитан, — привычно ответил старпом. Его уже давно не выбить из колеи резкими изменениями планов.

Энкратос отправился собираться — вещей у него было не так много, да и время тратить не хотелось. Без помощников обойдётся.

Зайдя в спальню, демон резко остановился. Что-то было не так. Его новый костюм, то пёстрое убожество, которое он отказался надевать, был аккуратно сложен на кровати. И саквояж с вещами. Энкратос точно помнил, что уходя, оставил его открытым, однако сейчас чемодан был закрыт. Часть вещей при этом осталась на столе.

«С каких пор гостиничная прислуга позволяет себе трогать вещи постояльца?»

Энкратос недоумённо посмотрел на саквояж. Это ведь вопиющая некомпетентность. Гостиничная прислуга — это не личный слуга. В их задачу входит поддержание чистоты и уход за имуществом гостиницы. Личные вещи остаются там и в том положении, в каком их оставил постоялец. Где-нибудь в месте попроще могли и перепутать, это не строгое правило, которое соблюдается везде. Но здесь точно не позволили бы себе такую ошибку. «Колыбель» тем и славится, что здесь соблюдают все писаные и неписаные традиции.

Первым порывом Энкратоса было проверить вещи. Сдержался. Ничего ценного, важного или компрометирующего там всё равно нет и быть не может. Переговорник и планшет у него с собой, документы — тоже. Как и фамильная шпага с фамильным перстнем.

«Ничего ценного — нет. И об этом наверняка догадывались те, кто решил порыться в вещах. А значит, могли не украсть что-то, а добавить».

Мужчина резко развернулся, и направился обратно на первый этаж. Администратор, видя недовольство постояльца, заранее нацепил на лицо угодливое и раскаивающееся выражение.

— Кто посещал мой номер в моё отсутствие?

— Никто, господин Розмор! Только горничная.

— Почему она трогала мои личные вещи?

— Исключено, господин Розмор! — Даже подобострастное выражение с лица администратора слетело, настолько неожиданное для него обвинение.

— В таком случае мне необходимо вызвать полицию. Потому что мои вещи трогали.

— Но господин Розмор, может быть…

— Мне не показалось. И вызывайте немедленно полицию, или я вызову её сам. Полагаю, это будет гораздо хуже для репутации вашего заведения.

Администратор растерянно моргнул. Спорить с беспокойным постояльцем дальше он не захотел и послушно набрал номер стражей порядка.

Вызовы из центра города, в двух шагах от императорской резиденции всегда в приоритете. Полиция появилась через семь минут, однако вид у патрульного, который выслушал объяснения Энкратоса, был крайне растерянный.

— Господин Розмор, вы утверждаете, что у вас ничего не пропало?

— Я не знаю, пропало ли у меня что-то. Я не заглядывал в саквояж после того, как вернулся в номер.

— В таком случае я не совсем понимаю, для чего вы нас вызвали.

— У меня есть серьёзное подозрение, что мои враги могут захотеть меня подставить, — объяснил демон. — В саквояже нет ничего ценного, там даже наличности совсем немного. Однако я опасаюсь, что туда могли что-нибудь подложить.

— Но зачем? И что?

— Не знаю. Что-то, что может меня скомпрометировать. Я вызвал вас для того, чтобы вы зафиксировали, что я не трогал саквояж после ухода. И не трогал ту вещь, которую могли туда подложить, чтобы потом меня нельзя было обвинить в том, что она принадлежит мне. Осмотрите содержимое саквояжа. Если найдётся что-то, чего у меня не было — снимите с этого отпечатки пальцев, чтобы убедиться, что это принадлежит не мне.

Судя по лицу полицейского, это звучало донельзя глупо. Но Энкратосу было наплевать. Это — столица. Здесь не слишком стесняются в выборе методов устранения конкурента или врага. Если император действительно… введён в заблуждение, Энкратоса могут подставить. Просто что бы в глазах государя его слова гроша ломаного не стоили.

Патрульные переглянулись, и предложили пройти в номер.

«Явно удивляются выжившему из ума демону, — хмыкнул Энкратос. — Что ж, если окажется, что я перестраховываюсь — принесу извинения. Лучше выглядеть параноиком, чем сидеть в застенках».

Молодым оркам явно прежде не доводилось бывать в столь роскошных номерах. Если бы не требовательный взгляд постояльца в спину, патрульные, наверное, долго разглядывали бы обстановку.

— Открывайте, — Велел Энкратос, когда они подошли к саквояжу.

Один из патрульных наклонился к саквояжу, щелкнул замком. Раздался оглушительный хлопок. Энкратос почувствовал сильный удар в плечо. Молоденький орк отлетел в сторону и рухнул, обливаясь кровью.