Равника: Столица гильдий

Глава 8

Летучая мышь Савры издала пронзительный крик. Она была голодна и искала пропитание, как и весь ее вид, с помощью звуковых волн и острого слуха. Искать здесь было нечего, и ее наездница заставила ее игнорировать мучительное чувство голода. Савра натянула поводья и направила гигантскую летучую мышь по плавной спускающейся спирали между стен некогда процветающих небоскребов Григорьева Каньона, шепча ей в ухо, - Терпение. Еда тебя ждет внизу.

Матка Девкарин позволила летучей мыши самостоятельно выбрать маршрут их спуска, огибая обрубленные металлические выступы и притаившихся в туманных глубинах каньона хищников, пока сама она будет направлять ее к конечной цели их путешествия мысленными командами и мягким сдавливанием колен. Управлять мышью было проще, чем братом, но методы управления отличались не сильно.

Горожане, живущие на поверхности Равники, были убеждены, что Григорьев Каньон, этот огромный разлом, проходящий сквозь плотную застройку зданий и башен столицы, существовал с единственной целью – обеспечивать товарообмен между Старым Равом, населенным Голгари, и жителями уличного уровня. Даже большинство Голгари полагали, что нижний город находился на самом дне каньона. На самом же деле каньон был гораздо, гораздо глубже. Под плотным туманом он спускался в мир, который был древним уже тогда, когда еще не высохли чернила на десяти тысячелетнем Пакте Гильдий. Клубящаяся мгла, еще более непроницаемая и грандиозная, чем та, что была видна с уличного уровня Равники, препятствовала погружению в свои тайны всем, кроме самых отчаянных и безрассудных. Всего несколько Голгари пробовало проникнуть в ее глубины.

Савра была одной из них, и она нашла там нечто великолепное. Точнее кого-то великолепного, укрытого в глубоком холодном месте, бурлящем темной силой, не похожей ни на что из того, к чему прикасалась верховная жрица за все двести лет своей жизни. Никто не мог войти в этот мир без разрешения его хозяина.

Савра была признана более чем достойной. Он лично счел ее достойной.

Она и ее летучая мышь прорвались сквозь туман и попали в холодную беспросветную ночь. Тьма казалась осязаемой, и даже острое зрение жрицы не могло выделить более двух-трех странных силуэтов - арочный проход, освещенный голубым мерцанием где-то вдали, разбитая статуя с открытым в вечном крике ртом и блик волны на тихом мрачном омуте с чернеющей водой.

Савра затянула потуже свою шерстяную накидку вокруг плеч и позволила летучей мыши издать несколько еле слышных охотничьих криков. Животное не ело уже несколько часов, и успело выловить пару крупных жужжащих существ, похожих на жуков, которых Савра не могла разглядеть во мраке, пока жрица, закрыв глаза, беззвучно воззвала к своему тайному сообщнику. Дом ее союзника было невозможно найти без его непосредственной помощи потому, что, как он ей сказал, сила его скрытности была настолько велика, что даже те, кто был там, не смогут самостоятельно найти дорогу еще раз. Изредка, живущие наверху могли отважиться покорить глубины каньона, но, даже если им удалось бы выжить, избежав каким-то чудом всех тех, кто живет и охотится здесь, они никогда не смогли бы отыскать его дворец.

Савра любила его больше собственной жизни. Это было единственное слово, способное описать то чувство, которое она испытывала к нему, но это была не романтическая любовь. Для нее, это скорее это были отношения между богом и его избранной пророчицей. Она и не догадывалась, насколько точным было это сравнение.

Сюда, дитя мое, - шептал голос в ее голове. Он был соблазняющим, ужасающим и все более великолепным с каждым разом, когда Савра его слышала. Она была готова на что угодно, чтобы помочь ему. Голос рассеял туман перед ее глазами и указал на тускло освещенный туннель, зияющий перед ней. В конце тоннеля показалась крошечная - на этом расстоянии - ледяная и, в то же время, роскошная темница ее союзника.

Он позвал ее снова, и Савра направила летучую мышь в туннель, мягко светящийся синим светом.

Спустя пару минут она вылетела из тоннеля в пещеристый зал, некогда служивший соединительным узлом системы канализации, о существовании которой знали всего несколько человек во всей Равнике, не говоря уже о жителях Старого Рава. Она посадила летучую мышь у остроконечных ворот и оставила ее охотиться на насекомых, каких только она тут сможет найти. Мышь все равно не станет удаляться далеко от своей хозяйки.

Ворота раскрылись перед ней, и мягкое голубое сияние стало ярче в знак приветствия. Она шагнула внутрь и пошла на зов ее любимого.

Он как всегда стоял в пустом центральном зале своего дворца. Даже под огромными мозаичными фигурами представителей его давно вымершего вида и горами замороженных трупов, дающих ее союзнику пропитание на протяжении его долгого изгнания, он выглядел выше и величественнее, чем все это вместе взятое. Он был последним из своего рода. Он был великолепен.

- Локсодон мертв, и я также разобралась с Джерадом, - сказала она без преамбул и объяснений.

- Молодец, - прошептала высокая фигура в капюшоне. Он всегда говорил шепотом, даже когда он говорил с Саврой в ее голове. – Для того, чтобы послать собственную кровь и плоть на смерть, нужно обладать особой смелостью. Этим поступком ты расчистила свое место. Скоро ты займешь его.

- Пришло время для следующего шага, - сказала Савра.

- Пришло время тебе бросить вызов Сестрам, - согласился он.

- Я готова, - сказала Савра. – Но как?

Он смотрел не нее несколько секунд в полной тишине. Наконец, он бледной рукой с длинными пальцами снял свой черный капюшон, открыв не менее бледное лицо. Тусклый свет блеснул на его ниспадающих шелковых черных волосах и паре длинных серебряных клыков.

- Что ж, - сказал он, и положил открытую длинную ладонь на лоб Савры. Глаза ее любимого были зеркалами, и она увидела свое отражение в каждом из них.

- Я чувствую…

- Тише, дитя. Слушай.

Сестры Каменной Смерти были единственной зацепкой, способной спутать аккуратно сплетенные Саврой нити и связать их в не распутываемый узел. Сестрами называли троицу горгон, способных одним взглядом обратить живое существо в камень. Они были повелительницами гильдии Голгари с тех пор, как собственноручно убили древнего паруна. Теперь они управляли Роем, восседая в сердце подземного лабиринта, запутанных руин старинного дворца, построенного по велению сумасшедшего короля во времена до подписания Пакта Гильдий. Сестры и их приспешники рассадили вьющиеся растения в стенах и проходах лабиринта, сделав его непроницаемым без их помощи. Лабиринт был достаточно отдален от глубинных территорий Адовойдыры, чтобы оставаться в безопасности во время спонтанных нападений Рекдосов, но достаточно близко, чтобы присматривать за неспокойной соседской гильдией.

За пределами их непроницаемого пирамидального лабиринта, правление сестер было простым: те, кто противостоял им, превращались в статуи. Лабиринт и их магия, удерживали звериные расы тератогенов у власти уже тысячу лет. И последнюю сотню лет, или около того, Савра пыталась придумать, как от них избавиться. Ее тайный союзник дал ей ответ, и теперь ей нужно было действовать быстро.

Горгоны не приносили пользу гильдии. Их тератогенские вассалы возвышали свой статус над эльфами Девкарин и всеми остальными членами Голгари. Собственные титулы, положение и жестокие развлечения занимали их больше, чем поддержание равномерного функционирования садов, полей и продовольственных складов. Матка могла бы ограничиться простым презрением звериных рас за такое поведение, но Савра была слишком практичной для этого. Дело было не просто в их отношении; проблема была в их безответственности. Тысячелетия пренебрежения плохо влияли на основной бизнес гильдии. Приняв нечестивый жезл матки, Савра поклялась, что она будет последней верховной жрицей Девкарин, наблюдающей за тем, как ее родная гильдия теряет влияние и власть, в то время, как Сестры прожигают последнее из накопленного за тысячелетия состояния прежнего гилдмастера.

Теперь у нее был ключ к их погибели, который, волею судеб, явился ей в виде настоящего серебряного ключа, подаренного ей ее возлюбленным заговорщиком. Замок, отворявшийся этим ключом, располагался прямо перед ней, у основания грубой пирамиды лабиринта.

Ключ отворял дверь, заросшую и укрытую от посторонних глаз тысячелетними зарослями ядовитых растений. Она была словно вырезана в самом фундаменте Равники, как и многие другие строения на этой глубине, вдалеке от уличного уровня. Быстрый осмотр размеров двери, дал ей понять, что ее летучая мышь никак не сможет протиснуться сквозь столь узкий проход, поэтому она отослала ее охотиться снова, предупредив, чтобы та держалась неподалеку. Савра бросила взгляд по сторонам, осматривая свое не многолюдное окружение, но увидела лишь пару равнодушных зомби, блуждающих по своим делам. Другие расы, кроме тератогенов, редко приближались так близко к лабиринту по своей воле. Она также не заметила никакой охраны, следившей за ней, несомненно, благодаря чарам, наложенным на нее ее союзником. Оно не продлится долго, но позволит ей проникнуть в основание лабиринта невидимой для глаз тератогенов.

Она вложила ключ в замок и повернула его. С усилием, затвор провернулся, скрипя о камень и ржавчину и, наконец, щелкнув, отворился. Дверь распахнулась вовнутрь от легкого толчка, и холодный воздух вырвался из темного прохода. Пахло плесенью, гнилью, затхлостью и подо всем этим,смертью.

Когда горгоны свергли старого гилдмастера в жестокой и короткой гражданской войне, натравив армии тератогенов на эльфов Девкарин и другие расы Голгари, Сестер было пятеро. Гилдмастер убил двух, прежде чем они уничтожили его – по крайней мере, именно такая легенда передавалась большинству Голгари, как эльфам Девкарин, так и свежесозданным зомби. Возлюбленный Савры сказал, что легенда была ложью, и она верила ему без малейшей тени сомнения.

Проход вниз был скользким и запутанным, и в этот раз, никто не будет ждать ее в конце пути, освещая ей путь. Как только эта мысль мелькнула в ее голове, факел, воткнутый в проржавевший держатель прямо у нее над головой, вспыхнул пламенем. Савра моргнула и подождала, пока глаза привыкнут к неожиданной яркости света, держа свой посох в защитной позе, на случай, если это была засада, а не одно из приятных совпадений, о которых предупреждал ее союзник. Ее возлюбленный сказал ей, что, как только дверь будет отперта, пленник, заточенный внутри, наверняка уже будет знать об этом. Он предупредил ее, что ей следует ожидать странных совпадений и необъяснимых явлений. Чувство юмора пленника всегда превосходило даже его некромантские способности. Даже сейчас, находясь в тысячелетнем заточении, после того, как Сестры высосали из него всю энергию, ему все еще нравилось заставлять кого-нибудь подпрыгнуть со страху.

Когда никто не выпрыгнул на нее из темноты, и не попытался отгрызть от нее кусок, Савра сняла факел с держателя и тихо сказала, - Спасибо.

Матка поежилась и осторожно начала спускаться по скользкой тропе. Извиваясь, словно змеи, под ее ногами из теней появлялись ползущие стебли растений, шипя и расступаясь перед пламенем факела. По пути, она дважды едва не свернула в неверную сторону, и ей приходилось возвращаться на начальную точку и переориентировать свои чувства, снова настраиваясь на пленника. Через десять минут блужданий по извивающимся проходам и тупикам, встреч с плесневыми грибами, выплевывающими облака безвредных спор ей в лицо, от касания факела, ее путь выровнялся. Она стояла у края древней дренажной трубы, из которой состоял этот участок маршрута. Черепичные стены, рассыпались безо всякой магии, под разрушительным и настойчивым натиском мха и плесени. Факел озарил края огромной трубы, за которыми простиралась непроглядная тьма.

Зеленоватые фосфоресцентные стебли, скрученные в формы древних Девкаринских рун, пульсируя, зажглись потусторонним свечением, соревнуясь с ее факелом в освещении ее пути. Когда она вышла из трубы и ступила в тысячелетнюю тюрьму, небольшой лес из люминесцентных грибов и растений, окаймляющий стены темницы, также зажегся волной призрачного света.

Свитки Маток, содержащие мудрость жреческой касты Голгари, накопленную за многие поколения, содержали множество легенд и историй о Свогфире, но таинственный друг Савры дополнил их многим из того, что было забыто гильдией за тысячу лет со времени «уничтожения» старого гилдмастера. Свогфир был паруном, лично участвовавшим в подписании Пакта Гильдий. Он поставил свою подпись третьим, после Рази из Легиона Борос и Судьи Азора, дав тем самым предлог для своих союзников на стороне хаоса, последовать его примеру. Можно без преувеличения сказать, говорилось в Свитках, что если бы не это простое проявление мудрости со стороны Голгари и Свогфира, сегодня в Равнике не было бы гильдий.

До подписания мирного договора, Свогфир был величайшим некромантом своего времени, а его время простиралось на тысячелетия. Большинство реанимированных мертвецов были, в лучшем случае, достаточно умны для выполнения простых работ, ощущения простых потребностей, и сосуществования в грубом и примитивном обществе. Но Свогфир создавал огромные армии мертвецов, наделенных острым интеллектом во многом превосходящим их живых и опытных противников. Он открыл секрет сохранения собственного сознания - своего призрака – внутри своего тела после смерти. Нечто такое, чего не могли постичь даже некроманты Девкарин. Бог-зомби обеспечил себе некромантическое бессмертие, благодаря которому, его практически невозможно было уничтожить.

Свогфир удерживал власть над Голгари на протяжении девяти тысяч лет. Все это время он продолжал работу по усовершенствованию своего тела в бесконечной череде само-усилений. К моменту его свержения, ходили слухи, что у бога-зомби была правая рука гигантской гориллы, из тех самых особей, в уничтожении которых Свогфир лично принимал участие; левой рукой служила клешня громадного скорпиона; ноги являли собой сплетения питонов и дубовых стеблей; а торс принадлежал гигантскому циклопу. В конце концов, его голова осталась единственной оригинальной частью его тела, и многие матки полагали, на страницах Свитков, что это, несомненно, явилось основной причиной его деградирующего безумия, которое со временем и позволило горгонам свергнуть его с престола.

В конце 8000-х годов, Свогфир стал, в сущности, пленником собственного могущества и власти, с каждым годом все глубже погружаясь в паранойю и затворничество. На заре девятитысячного года мирного существования под действием Пакта Гильдий, его верные военачальники - Сестры горгоны - восстали против него. И, согласно всем существующим записям, включая священные Свитки, Сестры его уничтожили.

Это, по словам ее возлюбленного, была ложь. Сестрам не удалось полностью уничтожить Свогфира. Даже в своем безумии, он был невосприимчив к силе их петрификации. Не имея возможности обратить гилдмастера в камень, они раскрошили каждую кость в его теле и заточили его глубоко под своим логовом. И там, по словам ее союзника, на своем окаменевшем троне бог-зомби восседает по сей день. Он безусловно опасен в своем безумии, но, вместе с тем, может быть весьма полезен верной жрице Девкарин с ее верным наставником.

Присутствие Свогфира окатило ее, еще до того, как она увидела его собственными глазами. Его изувеченное тело смешалось со скользкими стенами его темницы, оно давно уже вросло и слилось с некогда величественным троном из костей и стеблей растений. Сейчас было невозможно сказать, где заканчивался бог-зомби и начинался мрачный, окаменевший трон.

- Так, так. Савра, не так ли? – сказал Свогфир. Его голос напоминал агонизирующий хрип, продирающийся сквозь разорванное, прогнившее горло. Несмотря на свое расчлененное тело, поверженный бог-зомби говорил лишь как замученный астмой старик.

– Неужели моя церковь в руках младенцев?

- Гилдмастер, - сказала Савра и, склонив голову, опустилась на одно колено. – Я… Ваша участь была скрыта от ваших… последователей.

- Прошу тебя, - промолвила сморщенная голова, единственная часть тела Свогфира, которая была способна двигаться. Она перекатилась на бок и изобразила что-то, похожее на улыбку. - Зови меня Свогфир. Ты пришла, чтобы выпустить меня из этой тюрьмы. Это я знаю. Не отрицай. Думаю, ты заслужила привилегию произносить мое имя, не так ли?

Савра прокашлялась и приподняла одну ногу, пропуская крабообразное существо, бегущее к своим собратьям. Их гнездо располагалось в левом колене бога-зомби. Она на мгновение задумалась, не охотятся ли эти крабы на семейство летучих мышей, свисающих в нише грудной клетки древнего некроманта, или, наоборот, прячутся от них.

Свогфир был воплощением невозможного. Ничто в этом состоянии не могло быть способно думать, не говоря уже о том, чтобы шутить. И, тем не менее, вот он был перед ней, кормящий собой паразитов и все такое прочее. Древнейшее мыслящее - если технически не живущее - существо в мире.

- Гилдмастер Свогфир, - сказала Савра настолько уважительно, насколько только могла. – Я приветствую Вас. Вы должны…

- О, я ничего не должен, кроме как сидеть здесь. Полагаю, Сестры еще не мертвы?

- Нет, еще нет, – сказала Савра. – Помогите мне, и я постараюсь сделать все, что смогу.

- Не сомневаюсь, что ты постараешься, моя милая, - прохрипел Свогфир. – Ты уж прости меня. Давно уже никто не заходил настолько далеко. Я отвык от разговоров. Должен был догадаться, что лучший кандидат появится на тысячелетней отметке. В этих делах есть определенная цикличность.

- Как скажете, - сказала Савра.

- Итак, я полагаю, ты добралась сюда не без посторонней помощи. Не возражаешь, если я взгляну?

- Что? – сказала Савра, но, не успев выразить свой протест, почувствовала, как липкая маслянистая жижа вероломно расползлась по ее разуму. Свогфир болезненно просачивался сквозь ее мысли, обтекая или разрушая препятствия, которые она спешно возводила, защищаясь от ментального вторжения. Спустя несколько секунд его присутствие исчезло из ее сознания, и она обеими руками сжала виски. Ее колени тряслись, но она смогла устоять, пока пульсирующая боль не утихла.

- Да, это было больно, не правда ли? – сказал Свогфир. – Не стану скрывать, мне очень понравилось. Ты не простая эльфийка, учитывая, что тебе всего пара сотен лет. И вовсе не примитивная, я должен заметить. Я бы мог тебя поблагодарить, но не думаю, что тебе нужна моя благодарность.

- Не нужна, - процедила Савра сквозь зубы. – Ты нашел, что искал?

- О, да, да, конечно, – прокряхтел бог-зомби. – Я так и подозревал. Да, это было очень интересно. Хорошо. Я помогу тебе.

- Почему я должна тебе доверять?

- О, ты не должна доверять мне, во всяком случае, полностью - ответил бог-зомби. – Это было бы глупой ошибкой, девочка моя. Свогфиру в большинстве случаев доверять нельзя. Но можешь поверить, что я более не желаю управлять этой гильдией. После девяти тысяч лет наверху и еще одной в этом глухом уединении, меня уже тошнит от всего этого. Если тебе нужна гильдия, забирай. Я лишь хочу отомстить.

- Неужели? – спросила Савра.

- Ты сама знаешь, что это правда, иначе… твой «союзник» не послал бы тебя ко мне.

- Ты знаешь о…?

- Я не рецепты у тебя в голове искал, жрица, - сказал Свогфир. – Я помогу тебе на двух условиях.

- Каких?

- Во-первых, тебе придется что-то сделать с этой развалиной, в которую они превратили мое несчастное тело. Я ведь не могу уничтожить для тебя Сестер в этом состоянии, не правда ли?

- Хорошо, - сказала Савра. – Второе условие?

- Когда Сестры будут повержены, уничтожь меня. У тебя достаточно силы для этого, Матка, благодаря твоему статусу и мощи твоей некромантии. Я лишь прошу тебя использовать ее после того, как Сестры будут повержены.

- Это безумие, - сказала Савра. – Откуда мне знать, что ты не обернешься против меня?

- Ты бы предпочла сидеть тысячу лет взаперти, в тоске и скуке, или провести один час, голыми руками разрывая на куски своего ненавистного врага? – прогремел бог-зомби. – Обо мне уже забыли там, наверху. Пусть вспомнят меня еще один раз.

- Тебя помнят, - сказала Савра. – Ты – бог для нашего народа.

- Вот именно. Бог. Что-то нереальное. Я хочу стать твоей самой священной реликвией. Твоим посохом, - пояснил он. – Когда меня не станет, ты добавишь мою голову, или что там от нее останется, к своим тотемам. Ты должна поклясться мне в этом сейчас, или сделки не будет.

- Знаешь, Гилдмастер, - сказала Савра. – Думаю все те легенды, которые я слышала о твоем полном безумии, не совсем точны.

- Нет, я вполне безумен, - ответил Свогфир. – Поверь мне, никто так тщательно не продумывает свои планы, как умалишенный маг, особенно тот, которому так всецело и чрезвычайно скучно. Мы договорились, Матка Савра?

- Договорились, - сказала Савра.

Менее чем за час Савра собрала все, что ей было необходимо для восстановления бога-зомби.

- Могу я задать тебе вопрос? – сказала Савра, аккуратно отмеряя грамм зеленой пудры, и посыпая ею магические знаки, которые она также аккуратно вывела углем на каменном полу.

- Конечно, - прохрипел Свогфир.

- Ты – величайший некромант, какого только знал этот мир, - сказала она. – Почему ты позволил себе настолько деградировать? Почему для воскрешения тебе нужна я? Я всегда считала, что все это… - Она обвела рукой его разрушенное химерическое тело, к этому моменту уже туго обвитое змееподобными стеблями растений, которые она призвала из древних семян, всаженных в плоть бога-зомби. Эти стебли будут удерживать его, пока не нарастет его некротическая ткань, фиксируя и не позволяя ему двигаться и мешать важным частям всего процесса. Когда она закончит воссоединение новых четырех конечностей Свогфира, стебли нальются кровью и некротическим соком, сольются с его новым телом и образуют его вторичную мускулатуру. На время, мощь бога-зомби будет больше, чем когда он был в расцвете сил, в старые времена.

На время. Несмотря на его благородные, циничные слова, только глупец доверился бы богу-зомби. Для Голгари, мифическое существо, в которое превратился Свогфир, было одновременно и дьяволом и спасителем. Его имя употреблялось и как ругательство, и как благословение.

- Ты не понимаешь, - ответил Свогфир. – И меня это не удивляет. Это моя вина. Правда. Я провел так много долгих часов, продумывая сценарии, которые бы могли привести к моему освобождению из этого унылого заточения, что я иногда забываю, что я тебе говорил, а чего нет.

- Крабы отъели часть твоего мозга. Это не могло не сказаться на твоем состоянии.

- Не мог же я лишить моих единственных верных компаньонов за последнюю тысячу лет небольшого лакомства, - сказал Свогфир. – Но это к делу не относится. Вся сила, позволявшая мне подымать мертвых, включая меня самого, давно покинула меня.

- Возможно ли это? – спросила Савра и подняла руку перед тем, как Свогфир смог ответить. Она прошептала тихое, монотонное заклинание ровно на сорок четыре секунды, затем опустила руку, и начерченные знаки, один за одним, начали загораться. Количество символов соответствовало количеству конечностей, по одной для каждой ноги и руки, и большой знак в середине для самого Свогфира в целом. – Продолжай.

- Сестры не используют силу так, как мы с тобой, - продолжил Свогфир. – Они не понимают механику магии и даже не знают основных принципов некромантии. Но они питаются, Девкаринша, не одной лишь плотью. Они пожирают сырую энергию. Будь она магической, сверхъестественной или физической. Они, словно лунные дубы, осушающие своими корнями канализационные шахты. Они тянут ко мне ненасытные щупальца своих желаний. Они давно опустошили меня и за одно выжгли все мои способности. Даже сейчас, после того, как ты сломала печать моей темницы, я не чувствую их. Я ощущаю тебя, ощущаю гнилостный запах жизни повсюду, но мертвые больше не говорят со мной.

- Дай мне минуту. Возможно, ты удивишься, - сказала Савра. - Когда я закончу, ты будешь как новенький.

На время, тихо добавила она.

- Девкаринша, я сейчас гожусь разве что в качестве таранного бревна, - прохрипел бог-зомби. – И мне это нравится. Если бы старый Цизарзим мог видеть это… Это, кстати, его туловище, ты знала об этом?

- Нет, - сказала Савра отсутствующим голосом. Она не слушала его. Вся ее концентрация была на расчете времени ее следующего заклинания. Она нащупала очередной из несметного числа мешочков, привязанных к ее мантии, и развязала его кожаные завязки. Матка вынула из него один единственный сухой серебристо-зеленоватый лист, раскрошила его в ладони и, зажав его кусочки в кулаке, подошла к Свогфиру.

- Новые конечности уже на своих местах. Все, что нам осталось, это создать связь между ними и тобой. Попытайся не кричать. Здесь довольно сильное эхо. – Она протянула руку с зажатой ладонью. – Будет больно.

- Я могу лишь надеяться на это, - сказал Свогфир.

Савра разжала кулак и коротко подула на ладонь. Серебряные крошки разлетелись в свете факелов и осыпали бога-зомби, словно крошечные сверкающие снежинки. Она повернулась, прошла ровно в центр между знаками, и встала на колени, склонив голову и широко разведя руки.

Савра начала читать заклинание. Несмотря на ее просьбу, Свогфир заорал.

Первым наросло его туловище. Разломанные куски ребер, образующие полость в его пустой грудной клетке, соединились, связанные свежим черно-зеленым мхом, разросшимся по трещинам и швам. Жилистые мускулы ожили и вскрылись, быстро наращивая свежую серую кору, сквозь омертвевшую, растрескавшуюся кожу. Крошечные древесные шипы пронзили новую кожу Свогфира и образовали узловые точки для целой сети из лозы и стеблей обволакивающей тело бога-зомби. Ростки вытягивались и прорастали в его новые конечности. Больше Свогфиру не придется использовать чужие руки и ноги. Савра предоставила ему его собственные конечности, развившиеся с нуля, гораздо более мощные, чем какая-либо часть тела, которую можно было бы отобрать у любого существа-донора.

Все громче и громче орал Свогфир в сильнейшей агонии, заставляя Савру повышать собственный голос, чтобы слышать свои слова. Заклинание было длинным и его следовало повторить трижды без единой ошибки. В противном случае все усилия были бы тщетны. Нарушить концентрацию Савры было не просто. Когда заклинание и крики Свогфира достигли оглушающего предела, слившись в единую душераздирающую ноту, Савра поднялась с колен, все еще широко раскинув руки, и резко запрокинула голову. Последний слог ее заклинания превратился в крик, не уступавший по силе агонии бога-зомби.

Зеленое пламя вырвалось из знаков на полу, влилось в тело Савры, и, через канал, образованный ее костьми, ударило в Свогфира. Его мелкие шипы превратились в твердые защитные, ядовитые колья, и по велению Савры, с жутким треском выросли из его плеч, ног и рук. Они защитят его от атак тератогенов и смогут служить ему быстрым оружием, в случае необходимости.

Весь процесс занял около десяти часов, но когда заклинание Савры, наконец, растворилось в задымленном воздухе, бог-зомби был собран воедино. Перерожденный Свогфир уже не был некромантом или гилдмастером. Ей был не нужен еще один некромант. Он стал ее аватаром, воином, гигантом из мышц и древесных костей.

Ей было нужно оружие, и он, безусловно, был им. Оружием с мозгами. Савра могла создать подобного монстра и сама, но это было бы безмозглое существо, легкая добыча для орд тератогенов. Свогфир будет ярко и яростно пылать, как только осуществит ее замысел.

Савра была самонадеянна, но она полностью осознавала, что она вступает в очень опасную игру с еще более опасной фигурой.

Крохотные глаза вспыхнули в его дряхлом черепе, единственной частью бога-зомби, оставшейся неизменной, иммунной даже к магии Савры. Он вытянул разбухшие серые руки, слушая треск деревянных кольев, расположенных вдоль позвоночника,руки ног. Он оторвался от костяного трона, служившего ему надгробием последнюю тысячу лет, потянулся и сделал пару пробных шагов на своих новых ногах. Толстые жесткие стволы его ног, обернутые в пульсирующие зеленые стебли, походили на пару кривых болотных деревьев. Бог-зомби выпрямился во весь свой исполинский рост, и улыбка озарила его миниатюрное лицо.

- Это, - прогремел его голос, отражаясь от стен, - было шикарно. - Он сжал одну ладонь в кулак, размером с огромный булыжник и занес его над головой Савры. - Поверить не могу, что ты на это купилась. Моя сила, может и высосана, но она скоро ко мне вернется, вместе с моей гильдией. Но сначала, боюсь, я должен разделаться с тобой, жрица.

Фонн услышала отдаленный треск костра и открыла глаза. Она лежала на спине, на подстилке из сырой соломы в полуразрушенной комнате, пахнущей дохлыми крысами, сырой землей и серой. Она быстро определила, что кислый запах крысятины исходил из шерстяного покрывала, накрывавшего ее по пояс, и смешивался с едким дымом горящей древесины. Она повернула голову направо и увидела, что она лежала рядом с небольшим костром, единственным источником света, мерцающим в этом замкнутом пространстве. С ее ракурса она видела множество пауков и насекомых, ползающих по высоким стенам и верхней части плотно запертой деревянной двери. Дым от костра уходил в проломленную дыру, где-то высоко, во мраке потолка. И кроме этого узкого пролома и деревянной двери, вокруг не было никаких других входов или выходов из комнаты.

Не считая насекомых на стенах, она была совершенно одна. В этой связи, прозвучавший голос показался ей более чем странным.

Ты в безопасности, - произнес голос. Возможно, он звучал в ее голове, а может, это было эхо в этой маленькой комнате. В своем полуобморочном состоянии, ей было трудно это определить. -Не торопись. Все зависит от тебя.

Этот голос звучал, ощущался, очень знакомо.

Голос не произнес больше ни слова, и спустя несколько секунд, она решила, что он ей показался. Последние ускользающие слова кого-то из ее сна, не более того.

Она села и тревожно огляделась. Нет, в комнате никого не было. Голос явно был иллюзией. Святого Байула не было видно нигде в этой маленькой сырой комнате, как не было тут и никаких следов Бираказира. И где бы ни находилась эта комната, она сомневалась, что она все еще была на Рынке Улицы Жестянщиков.

Что-то, или, скорее, кто-то, спас ее от взрыва. Это значит, что он знал, что взрыв произойдет. Этот таинственный силуэт, наверняка был под аурой хамелеона, все это время, прячась у всех на виду, он стоял возле их стола. Учитывая это, Фонн решила, что он, вероятно, был не тем типом спасителя, который был ей нужен.

Несмотря на всю непоколебимость своей веры, она поймала себя на мысли - знал ли Байул о его присутствии невидимки, возможно ли, что ее похититель и был тем, с кем они должны были встретиться. Затем она почувствовала волну стыда за свои сомнения в старом локсодоне и мыслях о возможности его предательства.

Фонн встала и сделала пару нетвердых шагов к запертой двери, но замерла, услышав звук тихих, быстро приближающихся шагов за ней с другой стороны. Обычные человеческие уши, скорее всего, не смогли бы их расслышать. Кто-то подходил к двери буквально кошачьей поступью.

Фонн проверила пояс и выругала себя и свою затуманенную голову за то, что не проверила его раньше. Ножны и все ее карманы, в которых она держала еду, лекарства и инструменты, были опустошены. К счастью, сама она и ее одежда были не повреждены. Каким-то образом, ей удалось избежать взрыва всего с парой царапин и ссадин, которые также могли быть вызваны тем, что она неопределенное количество времени спала на камнях и соломе.

В замочной скважине послышался щелчок, но дверь не отперлась. Затем последовал еще один щелчок, за ним еще один. Вероятно, с внешней стороны двери был какой-то сложный замок. В нем был смысл, если кому-то требовалось удерживать ее взаперти.

Ей нужно было какое-нибудь оружие. Она подумала о том, чтобы достать кусок головешки из костра, но что бы там ни горело, оно никак не походило на твердую древесину. Скорее это была какая-то сухая веревка.

Замок щелкнул в четвертый раз и внутренний засов в двери отодвинулся. Фонн обшарила глазами пол в поисках камня или чего угодно еще, но тот, кто ее запер здесь, вынес из комнаты все, что могло служить оружием.

Все, кроме покрывала и крошечного костра. По отдельности эти две вещи были бесполезны, но у Фонн родилась идея.

Полу-эльфийка схватила покрывало за края и свернула его. Она сделала шаг назад и в сторону, так, чтобы костер был между ее левой ногой и дверью.

Еще пара щелчков и дверь отворилась вовнутрь. Едва завидев силуэт бледного эльфа в свете огня, она ударила ногой горстку тлеющей лозы в костре. Облако углей, пепла и искр взметнулось перед ней и она с размаха, словно толстым кнутом, нанесла удар кожаным покрывалом.

Бледная рука со скоростью броска кобры схватила ее самодельное оружие, и эльф с легкостью вырвал кожаное покрывало из рук Фонн. В ее ослабленном состоянии, она просто не смогла удержать его. Лишенная каких-либо иных вариантов, она нагнула голову и бросилась на него, плечом вперед.

Эльф сделал шаг в сторону и сбил ее с ног, выставив ногу у нее на пути. Ледев врезалась в скользкие камни сырого, пахнущего гнилью коридора. Фонн удалось разглядеть с полдюжины пар горящих глаз в дальнем конце коридора перед тем, как эльф схватил ее за шиворот и втащил обратно, в комнату. Он толкнул ее о стену, оглушив на время, достаточное для того, чтобы он мог нагнуться и дать одному из пауков, бегавших по полу, взобраться на его ладонь. Он выпрямился и протянул к ней открытую ладонь.

- Прости, - вежливо произнес эльф, - обычно я так не поступаю, но тебе нужно поспать чуть подольше. - Он сжал ладонь, прислонил ее к шее Фонн, и она почувствовала крошечный укус, когда паук вонзил свои клыки в ее кожу. Через секунду она бездыханно упала на руки Джерада.