Распутье Воронов

Глава двадцать вторая

Шёл дождь, мелкий, но шёл очень долго, и этого хватило, чтобы узкие переулочки речного порта Пяна превратились в топкое болото. Тут и там в грязи лежали доски, благодаря которым считалось, что можно передвигаться по городу, не опасаясь завязнуть в грязи. Но доски, однако, были разбросаны так далеко друг от друга, что прыжки по ним напомнили Геральту Каэр Морхен и ведьмачьи тренировки на «гребне».

Прыгнув раз пятнадцать, он нашёл, наконец, то, что искал. Лачугу с замшелой гнилой соломенной крышей и прилегающую к ней конюшню. Дверь лачуги украшал пук соломы.

Геральт толкнул дверь, перекошенную и неподатливую. Глубоко вдохнул и вошёл. Нащупал в темноте и отодвинул заскорузлую от грязи рогожу.

Внутри, в слабо совещённом коптилками и свечами полумраке сидели за столами несколько мужчин. За примитивной стойкой корчмарь протирал передником пивную кружку.

Геральт откашлялся и сплюнул на пол. И стал ждать.

— Звать как? — захрипел после долгого молчания самый ближний из мужчин, смерив Геральта злым взглядом из-под густых седых бровей.

— Эсау Келли.

— Годится. Твоя очередь будет после Любодрога. Вон того, что там сидит.

— Ясно.

Геральт сел за стол в углу. Он уже хорошо познакомился с их нравами.

Местами встреч ищущих работу охранников обычно были трактиры и обычно самого низшего пошиба, расположенные на окраинах городов, в местах безлюдных, мерзких и опасных. Условным сигналом и знаком, что это здесь, служил повешенный на двери пук соломы.

Вошедшего ошеломляла, словно удар тарана, тяжёлая вонь дешёвого пива, пота, мочи, чеснока, капусты, заношенных портянок, старых сапог и чёрт знает чего ещё. Полагалось вынести это не моргнув глазом, войти смело, давая понять, что он того же поля ягода.

У охранников были свои привычки и обычаи, некоторые прочти ритуального характера. Входя впервые в трактир, следовало смачно харкнуть на посыпанный опилками земляной пол. Это был знак принадлежности к цеху. А если войти хотел чужой, у него отбивали охоту. Иногда весьма решительно и жестоко.

Тому, кто продемонстрировал знание обычаев, позволяли остаться. Ему указывали, кто последний в поиске работы и за кем будет его очередь. Потом можно было делать, что хочешь. Или сесть в углу и ничего не делать. Геральт всегда выбирал именно это. Оглядевшись, садился и соблюдал обычаи.

К самым странным можно было отнести хоровое приветствие чихнувшему: «Чтоб ты и обоср…ся заодно!». Когда кто-либо поднимал тост за короля, следовало встать и выпить. Вопрос, за какого короля, считался бестактным, за это следовало наказание — главным образом словесное. А в случае посещения уборной по малой нужде следовало быстро произнести формулу: «Заказываю на ворона!», тем, которые формулу не сказали, поливали мочой башмаки и штанины.

Братство посиживало себе в трактире, напивалось до изумления, болтало, вспоминало былые успехи и неудачи, заработки и траты, играло в кости, дремало, опершись о стену или положив голову на стол, а то и просто сидело неподвижно, уставившись в пустоту.

Время от времени — очень редко — кто-то входил и громко объявлял, сколько человек нужно, для какого дела и почём. Счастливцы, чья очередь пришла, уходили — либо уступали очередь следующим, а сами оставались в ожидании более выгодного предложения. Часто бывало, что кто-то покидал и трактир, и свою очередь, решив искать счастья в другом месте.

Время от времени приходил кто-то новый. Геральт не выказывал никаких признаков интереса, но следил бдительно.

Первые предполагаемые адреса в Каэдвене и кое-какую полезную информацию он получил от знакомых почтальонов в Нижней Мархии. Благодаря этим сведениям он нашёл трактир, который регулярно посещали охранники, ищущие работу. Это было уже в первых числах апреля, на окраине форта и гарнизонного города Бен Глеан. Однако, не найдя никаких следов Мериткселль, Понти и Фрика ни там, ни в нескольких других городках Каэдвена, ведьмак пересёк границу на реке Понтар и посетил Ранкур, лежащий уже в королевстве Аэдирн. Расположенный на торговом пути, ведущем из Ард Каррайга в Венгерберг, Ранкур был популярен как среди охранников, так и среди странствующих купцов, их нанимавших. Скелеты людей и лошадей то и дело встречались на обочинах тракта, и это побуждало купцов вкладывать деньги в охрану. Движение в Ранкуре было оживлённым, но и здесь Геральт не встретил никаких следов разыскиваемых. Зато, о чудо, очередь дошла и до него, и он, охраняя купеческий караван, добрался до Хагге, лежащего на столь же популярном маршруте, ведущем далеко-далеко, аж до самого Горс Велена в королевстве Темерия.

Хагге был унылым городишкой, лежащим в тени ещё более унылого замка. В замке квартировал сильный гарнизон, готовый якобы отразить предполагаемые попытки захвата приграничных территорий, предпринимаемые время от времени маркграфами каэдвенской Нижней Мархии. Благодаря оному гарнизону в городишке процветал бордель, а в трактире ищущих работу охранников нередко бывали дезертиры. Между облупившимися халупами рылись в грязи свиньи, блеяли козы, в лужах полоскались утки.

Здесь Геральт тоже ничего не нашёл. И впервые на него напали сомнения. Ему казалось, что он ищет иголку в стоге сена, причём неизвестно было, тот ли это стог, тот ли луг и вообще та ли местность.

Но он не бросил своё дело. Пресёк ещё одну границу и оказался в королевстве Редания, где продолжил искать в Белом Мосте, речном порту на водном пути до Новиграда. В Белом Мосте трактир охранников был набит до отказа, но скоро и там стало посвободнее. Ибо реданская стража устроила налёт на трактир и арестовала половину завсегдатаев, оказавшихся в розыске за различные преступления, в основном неоплаченные штрафы. К счастью для Геральта ни его вымышленная фамилия, ни приметы не значились ни в одном объявлении о розыске, и он мог свободно продолжать поиски.

Следующей остановкой стал посад небольшого городка Травна, тоже лежащего на берегу Понтара. И там-то счастье, наконец, улыбнулось ему — он напал на первый след и первые вести. Вести, правда, были ненадёжные, туманные и неясные, но они были. И пренебрегать ими не следовало. Геральт пошёл по следу. И оказался в порту Пяна.

Где сейчас и находился.

Скрипнула покосившаяся дверь.

— Привет, братцы!

Голос звучал странно гнусаво, будто у говорившего был заложен или искривлён нос. Геральт глубже забился в угол, в тень.

— Есть работа! — объявил гнусавый пришелец. — Мне надобно двоих на подхвате, проводить до Ринде, четверть кроны в день. Есть желающие?

— Тебе, Понти, — помолчав, отозвался седобровый, — уже говорили: не будь тем, что под конём висит. Но идёт о тебе молва, что ты таки упорно там висишь. И ничем другим быть не жлаешь. Так что ищи дураков для своего подхвата в другом месте.

— Значит, нет желающих?

— С тобой — нет.

— Ха, воля ваша, не хотите — не надо, захотите — не будет! Чёрт с вами!

— А с тобой — то, что под конём висит.

Дверь скрипнула.

Геральт встал.

Всё началось, как только он вошёл в конюшню.

Цибор Понти наверняка разглядел его в трактире или узнал стоящую в конюшне Плотву, потому что сразу, едва Геральт вошёл, бросился на него с вилами, бешено рыча. Геральт легко уклонился, посмеиваясь про себя. Глупо, прямо-таки безумно было бросаться на ведьмака с таким тяжёлым и неудобным орудием, как вилы. Понти не мог понять этого, он прыгал, рычал и пырял вилами, а ведьмак уклонялся и избегал ударов, как тень. Наконец, ему это надоело, он подскочил, схватил вилы за черенок, повернул, выхватил у Понти из рук и ударил прямо в кривой нос. Понти завыл, упал на колени и схватился за лицо. Кровь хлестала у него между пальцев.

— Где Мериткселль и Фрик?

Цибор Понти невнятно забормотал. Удар черенком вил в общем-то исправил его нос, выпрямил, несмотря на это головорез гнусавил ещё хуже, чем раньше. Видать, какие-то хрящи у него в носу сместились.

— Где Мериткселль и Фрик?

— Пошёл на х… Сука… Выродок…

Геральт сорвал со стены моток пеньковой верёвки, захлестнул её конец сзади на шею Понти. Повернул, в верёвочную петлю вставил поднятый с земли колышек.

— Где Мериткселль и Фрик?

— Пошёл на х…

Геральт левой рукой натянул верёвку, а правой повернул колышек.

— Смилуйся… — захрипел Понти. — Не убивай…

— Говори.

— Бо… Охранял кортеж… Какого-то вельможи из Оксенфурта… Наверняка и сейчас там… О Мериткселль я ничего не знаю… Клянусь…

Геральт повернул колышек на четверть оборота.

— Она направлялась к морю… — захрипел Понти, безуспешно царапая и дёргая душащую его петлю. — Хотела уплыть… Куда-то далеко… Не убивай…

Геральту вспомнился сентябрь, канун Эквинокция. Рассвет. И Понти, бьющий его по рукам и голове окованной железом дубиной. Он повернул колышек. Резко и сильно, преодолевая сопротивление. Цибор Понти не мог больше хрипеть, он лишь выгнулся дугой. А внезапный смрад выдал, что он обгадился.

Геральт повернул колышек ещё на пол-оборота. Надёжности ради.

Университетский городок Оксенфурт был многолюден, шумен, душен и вонюч. Геральт чувствовал, что долго тут не выдержит, ему стало невмоготу проталкиваться сквозь толпу и задыхаться от смрада. Ему не удалось найти место встречи охранников с пучком соломы на двери. Может, оно и к лучшему, что не нашёл, он не был уверен, что братству понравился труп Понти в конюшне. С тех пор прошла неделя.

Он поспрашивал — безрезультатно — в трактирах и постоялых дворах. В одной харчевне, где утром в ответ на его вопросы лишь пожали плечами, он решил позавтракать. После завтрака он намеревался уехать подальше от городка Оксенфурт и заняться поисками Мериткселль и Борегарда Фрика.

Однако всё сложилось иначе.

— Ведьмак?

Борегард Фрик изменил внешность. Отрастил волосы, однако не подстриг их, так что его голову украшал теперь неопрятный ореол седеющих клочьев.

Он без приглашения уселся напротив, подтянув на поясе мешавший ему меч.

— Ты выследил меня здесь, — он без предисловий приступил к делу, — чтобы рассчитаться со мной. За то, что было в Каэдвене. Не отрицай.

Геральт и не собирался отрицать.

— Упрямец, ничего не скажешь, — продолжал Фрик. — Впрочем, ничего удивительного, в подобной ситуации я и сам поступил бы так же. Но есть загвоздка. Что касается драк, в особенности с применением оружия, закон в Оксенфурте суров, а стража бдительна. Так что если ты набросишься на меня прилюдно, а я тебя убью, то окажусь в тюрьме. Даже если это будет самозащита. Поэтому, если ты уже позавтракал, то предлагаю отправиться в укромное место, где никто нас не увидит, когда мы будем решать свои проблемы, и где закон нас не настигнет. Годится?

— Годится. А этот меч — мой.

— Неправда, — покачал головой Фрик. — Он мой. Военный трофей.

— Бандитская добыча, полученная грабежом.

— Называй, как хочешь. Ты позавтракал?

— Да.

— Так пошли, пока солнышко невысоко. Я не люблю улаживать такие дела по жаре.

Несмотря на ранний час на главной улице Оксенфурта уже было многолюдно, все купцы и лавочники уже открыли свои магазины и лотки, харчевни и жаровни уже начинали вонять многократно использованным жиром. Всё громче становился шум и говор. Фрик однако вёл ведьмака в переулки, где до сих пор было пусто и тихо. Наконец, он повернул в узкий проход за большим амбаром, во двор, закрытый со всех четырёх сторон.

Огляделся, проверил носком твёрдость площадки.

— Прежде, чем мы начнём, — сказал он, — у меня к тебе предложение. Дело в том, — продолжал он спокойно, — что Мериткселль, которую ты ищешь так же старательно, как меня, не слишком хорошо владеет мечом. В поединке с тобой у неё не было бы шансов. Она мне не чужая, мы были любовниками. Предложение таково: оставь её в покое. Поклянись, что ты её не тронешь, и я подарю тебе жизнь. Позволю тебе уйти.

Геральт молчал.

— Ты молод, у тебя всё впереди. В Пяне ты удавил Цибора, вот и удовольствуйся этим. Считай, что ты отомстил. Договорились?

— Нет. Не договорились.

Фрик напал без предупреждения, подло: крутанулся в полуобороте, выхватил меч и в обратном полуобороте ударил, метя в голову. Геральт уклонился так незаметно, что острие лишь скользнуло по нему. Меч уже был в его руке, и он ударил коротко, целясь в висок. Фрик парировал, приняв удар на рикассо, отскочил.

— Ты сам виноват, — процедил он.

Крутанул мечом. Провёл быстрый гран пассат правой ногой, вращая клинок в молинетто. Невозможно, пронеслось в голове у Геральта, быть не может, это же приём Хольта. А теперь будет мандритто в левый висок и снова молинетто… Я отобью…

Он отбил удар.

Теперь будет контратемпо пассо лярго левой ногой, молинетто и трамаццоне. Приём Хольта. Смертоносный приём, от которого нет защиты.

Рисунки Престона, подумал он. На листе. Эти фигурки… Наброски, представляющие…

Фрик ударил молниеносно, сделал выпад в пассо лярго, закрутил молинетто и выгнул тело в предательском трамаццоне. Геральт не стал парировать. Он подскочил так близко, что ударился грудью с Фриком. И без замаха вонзил ему гарду меча в глаз. Глазное яблоко уступило с мягким студенистым сопротивлением, переломились тонкие кости глазницы, сталь рукояти вошла в мозг. Глубоко.

Геральт выдернул меч, отскочил. Борегард Фрик несколько мгновений стоял неподвижно, со страшно искажённым лицом. Потому пошатнулся и упал навзничь, как колода.

Он умер до того, как упал.