Расклад с тремя неизвестными

А дома ждало послание от родителей. Точнее не меня, а Джулиана. Отец спрашивал, как у него дела на ниве расследований, скольких уже преступников поймал и нашла ли непутевая сестра себе жениха. Стало так обидно, что в меня вообще никто не верит, что захотелось заняться тем, чем ни разу в жизни не страдала – наябедничать. На Джулиана, который сначала втянул меня во все это, а теперь отъедает бока в санатории. На злое и бездушное начальство. На гадских преступников, не желающих добровольно сдаваться. Даже на Розалинду, любительницу розовых полотенец. А этот цвет с детства ненавижу.

Нет, я прекрасно понимала, к чему приведет подобный бунт, поэтому отписалась, будто все у нас хорошо. Зачем дразнить кракена? Брат трудится, сестра ходит по мероприятиям, где активно знакомится с кандидатами в мужья.

Распотрошив запасы сладостей, я, прихватив чашку с остывшим чаем, устроилась на подоконнике. Из гостиной открывался вид на небольшой и аккуратный садик. С пяток кустов, парочка развесистых деревьев и три клумбы.

– Какой приличный дом без сада? – проворчала я, подражая голосу Розалинды. С этими словами она вкапывала особо вонючий куст с шипами и мелкими цветочками.

– А где здесь приличный дом? – раздался знакомый голос из темноты.

– Это ты на что намекаешь? – обиженно надула губы я.

– Намекают только неуверенные в себе, – фыркнул Алекс, – а я говорю прямым текстом. Ладно, не принимай на свой счет. Это я о вашей служанке. Ух и распущенная она, сил нет смотреть.

Я слабо улыбнулась в ответ. Мне на секунду хватило представить чопорную Розалинду за непристойным поведением, типа оголение щиколотки, чтобы настроение из паршивого стало просто плохим.

Рядом со мной на подоконник поставили коробку с моим любимым печеньем. Я тут же запустила туда пальцы, выуживая угощение.

– Переживаешь из-за друга? – Алекс небрежной походкой подошел к одной из клумб и сорвал цветок с не до конца раскрывшимся бутоном. – Вряд ли, его похитили идиоты. Причинить вред звезде театра, которой рукоплескал сам монарх? Максимум выкуп за него попросят. – Я недоверчиво покосилась на мужской силуэт. Это попытка меня утешить? – Вот скажи, почему ты взяла именно его с собой на бои? Почему не кто-то из отделения или патрульных?

– Не надо делать из Баса слабака, – проворчала я. – Он хороший боец, только не любит это дело. Без нужды кулаками махать не станет.

– Вот об этом и думай, – милостиво разрешил мне Алекс.

Эффектным жестом он поднес цветок к лицу, намереваясь вдохнуть аромат. Только вот жирный шмель, который решил переждать ночь внутри бутона, оказался не согласен. С громким жужжанием он вырвался на свободу. Алекс отшатнулся, махнул рукой и… кончик его носа съехал на бок.

– У тебя нос отклеился, – ехидно сказала я, хрустя печеньем. – Надо лучше приклеивать.

– Серьезно? – Алекс скосил глаза на кончик и непринужденным движением вернул его на место. – Видимо, так к тебе спешил с поддержкой, что забыл проверить.

– Я польщена, – демонстративно прижала пальцы к губам. Поскольку они были в крошках от печения, еще и облизала их под заинтересованным взглядом гостя. – Целый секретный агент беспокоится обо мне.

– Фу, какое вульгарное звание, – Алекс помахал ладонью перед лицом, словно разгоняя неприятный аромат. – Я предпочитаю считать себя авантюристом.

– А зачем этот нос? – я села поудобнее, поджав одну ногу под себя. – И какая у тебя настоящая внешность?

– Да я сейчас, можно сказать, в натуральном виде, – пожал плечами Алекс. Хитрый гад к окну больше не подходил и держался на расстоянии. – А что касается носа… Скажи мне, мастер маскировки, как можно отвлечь внимание от общих черт, делая себя менее узнаваемым? Человеческое зрение избирательно. Если прилепить на лбу жирную бородавку, то только ее и запомнят. Ты тоже при второй встрече, когда я был слугой у Дюрай, меня не сразу опознала, хотя я мимо тебя ходил несколько раз. А все потому, что на мне не было парика и бороды. Я вообще-то не люблю оставлять приметы, но нос ради тебя решил пока таким поносить.

– Какая честь, – иронично рассмеялась я. – Нос и ради меня. И где вас только таких умных учат?

– Где надо, там и учат, – хитро улыбнулся Алекс.

– Родители, наверное, тобой гордятся, – с тоской вздохнула я. Ему-то хорошо, у мужчины брак далеко не всегда цель в жизни. А наследники… так жениться для этого необязательно.

Вот где справедливость? Гуляющий братец молодец, а я непутевая.

– Понятия не имею, – нарочито небрежно пожал плечами Алекс. – У меня их никогда и не было.

– А? – я хлопнула ресницами, пытаясь понять смысл сказанного.

– Из сиротского дома я. Подкидыш. Так случилось, что ни мать, ни отца в глаза не видел.

Мне печенье стало поперек горла. А я тут еще на родителей обижаюсь, а ведь главное, что они есть.

– Извини, – пробормотала я. Но мужчина лишь заметно качнул головой, призывая не обращать внимания. – А как ты попал в авантюристы?

– А какого цвета на тебе нижнее белье? – Алекс выразительно осмотрел мою грудь, скрытую домашней блузой.

– Чего? – я с трудом удержалась на подоконнике.

– Личная информация за личную информацию, – расплылся в довольной улыбке невозможный тип.

– А может, тебе его еще и продемонстрировать? – мои щеки стали теплеть. Исключительно от возмущения.

– Не-е, – с каким-то с предвкушением в голосе протянул Алекс. – Оставим демонстрацию на потом. Так интереснее. Да и антураж для этого нужен соответствующий. Например, спальня с кроватью.

Эстет, тоже мне. Да я и не собиралась блузу расстегивать. Принесла бы из шкафа какой-нибудь комплект.

– Белое, – спокойно сказала я, хотя щеки продолжали гореть. Ну не упускать же шанс узнать что-то действительно важное об Алексе.

– Я так и думал, – кивнул он. – Все очень просто. В возрасте восьми лет в сиротских домах отбираются самые перспективные дети: умные, легко воспринимающие обучение, спортивные, психологически устойчивые. Там еще много факторов. Затем начинается жесткая муштра. Навыки преображений, актерское мастерство, боевая подготовка. А вот с четырнадцати вводят обучение разведдеятельности, чтобы в восемнадцать лет уже иметь готового агента на руках.

– Хм, – я пробежалась взглядом по мужчине. – А сейчас тебе сколько лет?

– Детка, что ты со мной делаешь? – наигранно трагично вздохнул Алекс. – Чтобы у тебя такого в ответ спросить? Ты уже целовалась?

– Конечно, – не моргнув глазом, ответила я. Баса точно пару раз в щечку благодарно чмокала.

– И с кем же? – вопрос, заданный угрожающим тоном, прошел по моему самолюбию мягкой пушистой лапкой.

– Да так, – я поспешно отвела глаза и напомнила: – Лет тебе сколько?

Только сейчас обратила внимание, как воздух стал значительно прохладнее. Редкие звезды уже светят на небе. А Варкос затихает.

– Тридцать три, – мягко улыбнулся Алекс, словно раскусил мою маленькую ложь. – На одиннадцать лет старше тебя.

– Подумаешь, – фыркнула я. – Тоже мне разница.

И, прежде чем я успела понять, что сказала, Алекс в два шага оказался у окна, легко подпрыгнул, опираясь на руки, и поцеловал опешившую меня. Пока я хлопала ресницами, он снова растворился в темноте, на прощание приказав идти спать.

И я пошла на негнущихся ногах. Пара минут удивленно смотрела на свою кровать, чтобы упасть на нее, схватить подушку и, прижав ее к лицу, завизжать. Конечно, от гнева на наглого типа.

На удивление, выспаться мне удалось на славу. Правда, с утра я уже успела себя снова накрутить. Даль-камень по-прежнему молчал. Друг неизвестно где, а подушку давлю с удовольствием. Карты оптимизма не прибавили. Все начало валиться из рук. Неудачно позавтракав яичницей, желток из которой теперь растекался по синей рубашке, я еще и чай себе на колени плеснула. И когда, спрашивается, могли постучать в дверь моего дома? Конечно же, в этот самый момент.

Я раздраженно поморщилась. Неужели Розалинда впервые пошатнула своей пьедестал исполнительности и педантичности, забыв ключи? Сейчас мне еще за неряшливый внешний вид прилетит. Нет, она ничего не скажет, но так посмотрит…

– Неожиданно, – проворчала я, разглядывая гостью. – Ганна, ты что забыла у меня в доме?

– Ну как же, – пухлые щечки чуть заметно порозовели. – Рик сказал, нельзя в отделении романы крутить. Так мы сейчас и не в отделении.

Я впервые оказалась в ситуации, когда за мной, то есть братом, так активно бегают. Джулиан вообще тщательно подбирал себе кандидатур для досуга, чтобы восторженных глупышек среди них не оказалось. Так она сама нашлась!

– Кхм, – прочистила горло я, порадовавшись своей привычке первым делом пить зелье для голоса с утра, – Ганна, ты очень милая девушка. – Судя по заблестевшим от радости глазам, вступление было не самым удачным. – Но не в моем вкусе. Извини.

– А если я знаю, где сейчас находится Бастиан Ваштабр? – прищурилась она.

– То тебе очень повезло, – в тон ей пропела я.

Недолго думая, я шагнула вперед, захлопнула входную дверь и, сжав ее локоть, потащила упирающуюся девушку в отделение. Хоть мы и разных комплекций, сил мне придавала злость. Придумала тоже, шантажировать меня Басом! Да ее лучше не Старшему, а постановщику сдам. Потом даже принесу ей пару яблок, пока она будет в лазарете лежать.

Дежурный при виде нашей парочки звонко щелкнул челюстью. А нечего зевать на посту. Сухо попросила его связаться с начальством, и побыстрее.

Затолкав Ганну в наш кабинет, я только обратила внимание, что вместо сапог на мне домашние туфли. Хорошо, что мужские. Да и внешний вид оставляет желать лучшего. Даже китель забыла.

Рик с Луизой ввалились в кабинет с выпученными глазами.

– Джу! – напарница уперла руки в бока и стала похода на быка, собирающегося проткнуть глупого человечка. – Что с тобой случилось? Что за вид?

– Что за срочность? – поддержал ее Рик, вытирая след от зубного порошка с щеки.

Ну я им и рассказала о визите Ганны, сейчас съежившейся на моем стуле.

– Вот ты глупая! – Рик в сердцах ударил кулаком по столу. – Ты хоть понимаешь, что за такое можешь вылететь с работы с позором. В то время как мы раскрываем преступления, ты покрываешь бандитов, выуживая свою выгоду.

– Никого я не покрываю, – пискнула девушка, втягивая голову в плечи. – Думала хоть так Джулиан согласится на свидание со мной сходить. Но я бы все равно рассказала.

Старший прибыл хоть и самым последним из вызываемых, но самым злым. Как он орал… Патрульные в соседнем здании молились, должно быть.

– Так где Бастиан? – торопливо спросила я, пока начальство переводило дух.